| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вадим не знал, сколько времени прошло, пока он, как завороженный, разглядывал иконы. Удивительное и, пожалуй, давно забытое чувство спокойствия и умиротворения охватило его. Медведев очнулся только, когда за спиной послышались чьи-то шаги и раздался громкий голос Меньшикова:
— Командир, с тобой начальник пожарных поговорить хочет, — запыхавшись, выпалил Сашка. — Есть идея!
— Тише, ты, чего орешь? — тихим голосом кто-то одернул парня.
Медведев в первый момент даже не понял, что это сказал Сергей Томский, зашедший в церковь вслед за Меньшиковым. Сашка остановился, будто налетел с размаху на стену. Вадим обернулся и выжидательно посмотрел на своих ребят.
— Что стряслось?
— Обсудить кое-что нужно. И по работе, и по другим вопросам. — Сергей восхищенно окинул взглядом помещение. — Красиво-то как!
Сашка покрутил головой по сторонам и вдруг толкнул Сергея в бок.
— Смотри, глаза, точно как у Светланы!
Он показал на икону, изображавшую мужчину и женщину. Большие голубые глаза женщины были наполнены мудростью и добротой, и весь ее облик был настолько светлым, кротким и нежным, что захватывало дух.
Томский долго смотрел на икону и молча кивнул головой.
— Это Петр и Феврония. — Отец Глеб подошел к спасателям. — Покровители семьи и брака.
— Феврония князя от проказы вылечила... — полуутвердительно-полувопросительно сказал Сергей. — Он сделал ее своей женой.
— Они жили долго и счастливо и умерли в один день, — задумчиво пробормотал Сашка, не отрывая глаз от образа.
Медведев мимоходом поразился познаниям Томского и Меньшикова и тоже стал разглядывать икону. Ничего общего в облике Февронии и Светланы он не нашел. Светкины глаза всегда были колюче-насмешливыми, не покой и умиротворение нес их взгляд, а одно лишь бешенство и желание сказать какую-нибудь гадость. "Ведьма она, а не святая!" — мелькнуло в голове, когда Вадим в сопровождении ребят возвращался в лагерь. Как всегда, мысли о Светлане ничего, кроме раздражения, не принесли. Сергей с Сашкой шли чуть позади, и по обрывкам слов Медведев понял, что разговор идет о ней. "Заморочила парней основательно! Приедем, поставлю перед Кронидычем вопрос ребром — или она, или я!" — решил он окончательно.
В лагере начальник отряда пожарных встретил Медведева самым настоящим панегириком в адрес Меньшикова.
— Я отберу у вас этого парня! — безапелляционно заявил он под конец. — Это наш человек! Каким образом он среди спасателей оказался?
Вадим пожал плечами:
— Очень просто. Подал документы, руководство сочло, что он подходит. За год претензий к нему не было, вернемся, из стажеров в основной состав переведем.
Меньшиков стоял рядом и, слыша все это, шел малиновыми пятнами от радости и смущения.
— Лейтенант, — обратился к нему начальник отряда пожарных, — переходи служить к нам. Жилье дадим, женим на самой красивой девушке в Каменске. Через пять лет мое место займешь!
— Не-е, мне и дома хорошо, с мамой. — От настойчивых предложений майора Сашка решил отбиваться всеми способами и запоздало попробовал прикинуться маменькиным сынком и недотепой. — Я хулиган и разгильдяй, спросите Петровича, он подтвердит.
— Точно, — без тени улыбки заявил Новоселов, — руки постоянно чешутся шею ему намылить, еле сдерживаемся всем отрядом. Вы нам его через месяц вернете и будете слезно упрашивать, чтобы мы его назад забрали! А мы еще подумаем, спасать вас от этого бедствия или нет.
— Будет на парня наговаривать, вы лучше послушайте, что он предложил! — Начальник отряда пожарных не стал слушать критику в адрес так понравившегося ему Сашки. — Давай, расскажи всем!
Меньшиков помолчал, видимо, не зная с чего начать, а потом решил обойтись без предисловий:
— В торф нужно вбить на глубину не меньше двух-трех метров перфорированные трубы, и через них под большим давлением подать воду. Подобная методика называется "взрыв водой". Ее используют для тушения пожаров на зернохранилищах. Это может сработать и при тушении торфа.
Медведев пришел в недоумение:
— На мой взгляд, зерно и торф — разные вещи, да и масштабы не сопоставимы, но если вы считаете, что это поможет, давайте попробуем. С моей-то стороны что нужно?
— Поговори с Черепановым. — К разговору подключился Марат. — Уговори его связаться с военными и убедить их направить нам трубопроводную часть. Мощности наших насосов не хватит, они нужного давления не дадут.
— Вы точно уверены, что из этого будет толк? — Вадим плохо представлял себе, как реализовать Сашкино предложение. — Возьмите небольшой участок, несколько метров, и на нем попробуйте.
— Мы уже начали подготовку: Денис с Данилой все трубы в поселке реквизировали, сейчас сваривают их и дырки сверлят. К утру обещали закончить. — Марат говорил не спеша, припоминая на ходу подробности. — Артем со своими ребятами для подачи воды установили насосную станцию ниже по течению Каменки и из пожарных рукавов соорудили линию водовода длиной почти в два километра. Утром начнем на участке около Нижней Каменки.
— Вот утром и видно будет, звонить Кронидычу или нет. Еще какие-то проблемы есть?
— А как же! — Петрович махнул рукой. — Уже у Олега работа появилась, с Антоном неладно.
Медведев выругался сквозь зубы и направился к отдельной палатке с красным крестом у входа. Усов лежал на койке, лицо его было закрыто чем-то белым.
— Что? — коротко спросил Вадим у врача.
— Осы, — так же коротко ответил тот. — Антон у тебя, оказывается, аллергик. Два укуса, правда, один в щеку — и чуть до шока дело не дошло. Еле откачал его, сейчас спит. Нужно в город, в больницу отправлять.
— Не нужно! — прохрипел Антон, приподнимаясь на койке. — Я здесь останусь.
Кое-как Усов сел и отлепил с лица марлю, которая мешала ему. Зрелище было диковатое — половина лица была раздута самым невероятным образом, глаз не открывался, губы распухли, нос съехал набок. Правая рука казалась надутым рукавом резинового гидрокостюма, к тому же эти страшные отеки были багрово-синюшного цвета.
— А ну, ляг немедленно! — прикрикнул на него Худяков. — Я уже думал, что придется ему гортань вскрывать — такой отек пошел! Парень задыхаться начал, обколол его лошадиными дозами лекарств, а он еще ерепенится! Ты почему скрывал, что у тебя аллергия?
— Да нет у меня никакой аллергии, я только в детстве не мог есть ни клубнику, ни шоколад — начинал чесаться, — Антон говорил невнятно из-за распухших губ и языка.
— А сейчас как? — подозрительно спросил Олег.
— Я их сейчас вообще не ем, не хочется. — Левым глазом, который покраснел и слезился, но все-таки мог смотреть на мир, Антон умоляюще глядел то на врача, то на командира. — Я запеленаюсь, как мумия, ни одна оса не прокусит, так и буду ходить, но никуда не поеду.
— Тебе что врач сказал? — Вадим подошел к койке и силком уложил Антона на подушку. — Ложись и спи. Подумаем, что с тобой делать дальше, вопрос-то серьезный. — Медведев слышал пару историй, как от анафилактического шока погибали люди. — А если у тебя и на дым аллергия окажется или еще на что? Что тогда будешь делать? Круглые сутки в противогазе ходить?
Антон был в отчаянии. Он уже давно забыл про детские неприятности — зудящие лишаи от клубники и шоколадных конфет — а теперь неожиданно проявившая себя болезнь угрожала ему. Нет, не жизни, он об этом не думал, хотя сильно испугался, когда горло отекло настолько, что он почти не мог дышать; Антон думал о работе спасателя, которая оказалась под угрозой. Какой же из него может быть спасатель, если ему нужно остерегаться каких-то вещей, если его самого, может статься, придется спасать?!
Вадим понимал его состояние и, сидя на краешке койки, держал Антона за здоровую руку и пытался успокоить его:
— Подождем до утра, и тогда поглядим, к чему тебя приспособить.
— Хоть при кухне оставьте, только не гоните, — жалобно попросил сквозь наползающую дремоту Антон.
— Чудак ты, — вздохнул Вадим. — Кто же тебя гонит? Но, сам посуди, случись что с кем из вас — я ответ держать буду, Марат, Артем и Николай Кронидович. Молчите, как партизаны, о своих проблемах, а потом обрушиваете их на наши головы. Ладно, спи, утро вечера мудренее.
Врач наблюдал за Вадимом и с удивлением думал, что очень редко можно было в последнее время увидеть командира первой группы таким спокойным и добрым. "Вот если бы он ко всем так относился!" — Олег с горечью вспомнил грубости Медведева в адрес Светланы.
Вадим так по-братски относился к Антону, потому что тот очень напоминал командиру его самого, каким он был лет десять назад. Так же считал себя взрослым мужиком, так же женился на своей однокурснице, так же старался быть солидным и самостоятельным, а на деле был совсем зеленым мальчишкой, мало чего соображающем в жизни. Медведев устроился поудобнее около парня и думал: "Неужели и у него мечты пойдут прахом? Рухнут все планы? Сможет он это перенести?"
Вадим по себе знал, как невыносимо тяжело в таком возрасте испытать крушение всех надежд, пережить это и, главное, найти выход из тупика. "Антошку ведь уже два раза жизнь стукнула по носу. Учился в Суворовском, хотел, как отец, стать военным, а оказалось, что Родине защитники не нужны. Выучился на инженера, получил "красный" диплом и что? Требуются юристы, экономисты, менеджеры по продажам. Инженеры по вентиляции не требуются — метро не строится, шахты закрываются, заводы стоят. Попал к нам, чувствуется, что нашел свое дело, и неужели снова облом? Снова искать, где ты будешь нужен, где тебя не выкинут за дверь, как Дениса, за не понравившиеся начальнику улыбку, слово или взгляд? Может, обойдется? За два года, вроде, проблем со здоровьем у него не было", — Медведев устало сидел рядом со спящим Антоном и думал о нем, о ребятах, о работе вообще и о завтрашнем дне, в частности.
* * *
Запланированные на утро эксперименты пришлось отложить — поднялся ветер и раздул участок тлевшего торфа недалеко от поселков. Прилетел обещанный Рябовым вертолет, и именно его пилоты сообщили о возгорании. В считанные минуты все три лагеря опустели, остались только дежурные по лагерю и кухне и больные под присмотром одного фельдшера. У связистов получили легкие ожоги двое солдат, в госпиталь их отправлять не стали, а лечили на месте. Антон, оглушенный лекарствами, спал; отек на лице уменьшился, рука тоже не пугала своими размерами и цветом, правда, до нормального вида было очень далеко. Он проснулся только в середине дня и был поражен стоявшей вокруг тишиной; не без труда поднялся с койки и вышел из палатки, хотя голову кружило, а ноги были как ватные. Никого. Солнце стояло высоко над головой и обжигало воспаленную кожу. Антон медленно двинулся в сторону большой палатки, где вчера устроилась его группа. Он сделал несколько шагов и вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, в глазах потемнело, и он потерял сознание.
Антон пришел в себя от ощущения влажной прохлады. Правый глаз еще не открывался, а левым он увидел сердито-испуганное лицо Ильи.
— Тебя куда понесло? Свалился посреди лагеря в обморок и лежит на самом солнцепеке.
Илья снял с головы Усова полотенце, намочил его в ведре с водой и, почти не отжимая, положил снова на него. Потом стащил наброшенную на Антона простыню и проделал с ней то же самое.
— Ну что, оклемался?
— Маленько, — уже не таким заплетающимся языком ответил Антон. До него вдруг дошло, что он совершенно раздет. — Я так и по улице шел? — в ужасе спросил он.
Илья ухмыльнулся:
— Так и шел. И имел бо-ольшой успех у окрестных жительниц! Они в шеренгу по трое вслед за тобой выстроились, я их еле разогнал, когда пригрозил, что начну стрелять на поражение.
— Не может быть, — не очень твердо сказал Антон.
— Ладно, я пошутил, — успокоил его Илья. — Это я тебя раздел, вот твои вещи лежат. Чего ты пошел бродить?
— В туалет. — Антон сел и начал стягивать с себя простыню.
— Не вставал бы, свалишься снова. — Илья скептически смотрел на него. — Давай я тебе ведро принесу.
— Нет, — отказался Антон, — я дойду потихоньку.
— Пошли вместе, чтобы мне снова тебя обморочного не подбирать.
На это Антон был согласен. Илья довел его до туалета, потом помог умыться и накормил больного.
— Все на пожаре, опять торфяник полыхнул. А я сегодня дежурный по нашему лагерю — кухня, связь и все прочее, — ответил он на невысказанный вопрос. — Список по алфавиту составили, а кто первый, как всегда, получился? Вольфсон! Вот возьму и поменяю фамилию, стану, например, Яковлевым или, еще лучше, Яшиным, чтобы в конце любого списка стоять.
В палатку ворвался до предела перепуганный фельдшер связистов — невысокий щуплый парень.
— Вот ты где! Зачем встал? — напустился он на Антона. — Ваш врач меня прикончит, если с тобой что случится!
Илья понял, что Олег произвел сильное впечатление на коллегу, и не мог не воспользоваться случаем. С совершенно серьезным лицом он сказал:
— Обязательно! Это тот еще зверь! Обычно он своих пациентов намертво к койке фиксирует, а тут почему-то расслабился и забыл это сделать. Или он тебя все-таки связал, но ты сумел освободиться? — Этот вопрос Илья адресовал Антону.
— Пластырь бракованный попался, плохо держит, вот я ушел. — Усов изо всех сил старался не смеяться, видя разраставшийся ужас в глазах фельдшера.
— Но это еще что! Наш эскулап кроток, аки агнец божий, в сравнении с нашим командиром, — продолжал запугивать сержанта Илья. — Тому под горячую руку лучше не попадаться — с землей сровняет и не заметит, скажет, что так и было.
— Это здоровый такой? — неуверенно спросил медик. — Который орал на кого-то сегодня утром?
— Он самый! — Илья прикрыл глаза, чтобы не было заметно плясавших в них чертей.
— Пойдем, Антон, тогда лучше к нам, у нас поспокойнее будет, — предложил фельдшер.
— Нет, нечего ему взад-вперед по лагерю шататься. Если что по медицинской части с ним нужно сделать, приходи сюда. Если твой пациент будет сопротивляться, — Илья показал изнемогавшему от еле сдерживаемого смеха Антону увесистый кулак, — я его не хуже командира успокою!
— Я тогда чуть попозже зайду, уколы нужно будет поставить, ваш врач мне на полстраницы список написал.
На лице фельдшера, когда он выходил из палатки спасателей, было ясно написано: "И кто-то еще будет говорить о неуставных отношениях в армии?!"
— Зачем ты его так?! — простонал сквозь смех Антон, когда они с Ильей остались одни.
— Это я тебя решил немного подлечить, — посмеиваясь, ответил ему спасатель. — Помнишь, что Светлана говорила? "Лучшее лекарство от всех болезней — позитивный настрой!" А если этот сержант как последний недоумок шуток не понимает, то это его личное несчастье.
Пока Антона лечили разными способами, спасатели, пожарные и военные пытались справиться с огнем. От торфяника занялась сначала лесная подстилка, состоявшая преимущественно из высохших хвойных иголок, вскоре затрещали занимающиеся кусты, и пламя начало разгораться все сильнее. Главной задачей было не допустить пожару перекинуться через просеку на участок с великолепнейшими корабельными соснами, которые вспыхнули бы, как просмоленные факелы. Пока что удавалось держать стихию под контролем. С воздуха возгорание засекли в самом начале, ветер был не настолько сильным, чтобы ситуация стала неуправляемой, а вода — поселковый пруд — находилась поблизости, не пришлось тянуть пожарные рукава за сотни и тысячи метров. Спасатели и связисты расширяли просеку со стороны горевшего участка, валили деревья, бульдозерами вспахивали землю и засыпали ею сухую траву и примятый гусеницами подлесок. Горевший смешанный лес тушили всеми силами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
