| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Цитатка из Светкиных поучений? — подозрительно и вместе с тем довольно ехидно спросил Медведев.
— Не-е, это из Усовских занудств, — хмыкнул Генка.
— Одно другого стоит, — покачал головой Вадим.
Медведев ждал, что Генка, узнав про график дежурств, уйдет, а сам он вернется в отдел кадров и наконец-то соберется с духом и признается Светлане в том, что уже давно творится с ним. Середкин, окрыленный новостью, наоборот, как прилип к командиру и, видя его мрачный вид, старался развеселить друга порцией свежих анекдотов. Вадим же через пару минут помрачнел еще сильнее, потому что заметил Меньшикова с Усовым, которые в заляпанных краской комбинезонах прошли к Светлане, вслед за ними — можно было не сомневаться — туда же направлялся Денис, а еще через минуту Медведев увидел необычно оживленного Сергея Томского, заинтересованно обсуждавшего что-то с Кириллом Задонцевым. Оба спасателя тоже скрылись за дверью отдела кадров.
"Мне там места уже не осталось", — невесело подумал Вадим и явственно представил, как смолкнут смех и шутки, станут натянутыми улыбки, стоит ему сейчас перешагнуть порог. Ребята молча потянутся к выходу, а Светлана глянет на него так же удивленно, как в тот раз, когда Черепанов почти под дулом пистолета привел его на занятия, приподнимет правую бровь и скажет что-нибудь вежливо-ледяное, от чего заноют зубы и сердце, но они останутся наедине и тогда...
Черепанов! Медведев вспомнил о просьбе начальника и обрадовался тому, что нашлась уважительная причина отложить разговор, на который почти решился. Проклиная себя за малодушие, он продемонстрировал такой энтузиазм при обсуждении с начальником и директором не только японских гравюр, но и других служебных вопросов, что Черепанов, заметив его лихорадочно блестевшие глаза, несколько раз с подозрением потянул носом воздух. Не учуяв запаха спиртного, он успокоился, хотя и продолжал недоуменно поглядывать на командира первой группы. Вадим попробовал, по примеру Середкина, напроситься в командировку или на курсы переподготовки, чтобы хоть какое-то время не встречаться со Светланой, однако Николай Кронидович, поразившись такому неожиданному рвению, предложил перенести разговор об этом на начало нового года.
Медведев все-таки вернулся к отделу кадров, но так и не переступил его порог, услышав из-за двери голос Ильи, читавшего, судя по интонациям, стихи. "А вот тут я и вовсе не конкурент", — мрачно усмехнулся Вадим, постоял еще немного под дверью и, переполнившись презрением к самому себе, отправился домой пешком в надежде физической усталостью заглушить душевную муку.
Поздним вечером Медведев, порывшись в книгах, оставшихся в наследство от бабушки, нашел, к немалому своему удивлению, томик японских стихов. "Басе", — было напечатано на обложке. Что-то похожее на это имя доносилось сегодня до Вадима из-за двери. Он открыл книгу; короткие, всего в три строчки стихотворения, совсем не похожие на стихотворения в обычном понимании, заворожили его:
Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.
"Минимум средств для того, чтобы выразить свое душевное состояние; как на сегодняшних гравюрах — никакой многокрасочности, так и здесь — никаких цветастых эпитетов", — Вадим с трудом оторвался от околдовавших его строк. На душе было тяжело — опять он не собрался с духом объясниться со Светой, а вместо этого нахамил ей. Медведев вспомнил тихий голос девушки и свои собственные резкие слова, разрушившие что-то неуловимое, возникшее, когда они вместе смотрели на гравюры. От этого стало совсем тоскливо, будто он потянулся к чудесному цветку, сиявшему в тумане, сорвал его, но от грубого прикосновения цветок исчез, и в руках осталась тускло светящаяся гнилушка. И тут же в унисон его настроению попались короткие строки:
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
"Это про меня", — с горечью подумал Вадим. Вдруг нестерпимо захотелось закурить. Он обвел глазами книжные полки, будто надеясь найти там пачку сигарет, и тут его взгляд упал на томик Гашека. Медведев раскрыл довольно потрепанную книгу наугад и прочитал на первых же страницах: "Паливец слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него было "задница" или "дерьмо"". "Вот это по-простому, по-нашему!" — почти наизусть знакомый текст неожиданно привел Медведева в отличнейшее расположение духа. Он переключил телевизор на спортивный канал и устроился на диване с книжкой и бутылкой коньяка.
* * *
Новый Год, как всегда, отмечался одновременно с Днем спасателя (*), но на новом месте праздник решили сделать таким, чтобы он надолго запомнился всем сотрудникам института. Было задумано и богатое застолье, и традиционный детский утренник, и дискотека для детей постарше, но главная инициатива пришла, как говорится, снизу — все подразделения, не сговариваясь, решили блеснуть своими талантами. Банальный КВН был отвергнут сразу же, и после недолгих споров объявили конкурс на лучшую постановку на свободную тему.
С того дня сотрудники то и дело натыкались на наглухо запертые двери бухгалтерии и планово-экономического отдела, объединивших свои усилия, работники склада, гаража и ремонтных мастерских ходили с загадочным видом, а всегда разговорчивый дядя Яндекс отказался "массировать слухи" и до самого праздника многозначительно молчал; кроме таинственного высказывания об охотниках, от него ничего не добились.
Кинологи пошли по проторенному пути и не стали ничего скрывать, усердно дрессируя своих питомцев на глазах у всех.
Спасатели же решили представить историю о Ходже Насреддине, чью возлюбленную похитил султан, которому надоела старая жена. Постановкой занялись под руководством Ильи и Светланы. Роли распределяли полдня, набившись в еще не до конца отделанную комнату для Светланиных занятий. Собрались все, кроме Медведева, демонстративно зарывшегося в бумаги, Артема Рябинина и еще нескольких человек из его группы, уехавших на вызов.
Ребята спорили до хрипоты, обсуждая, у кого какая роль получится лучше, но сами норовили отказаться от предложений сыграть кого-либо. Проще всего оказалось найти исполнителей второстепенных и вспомогательных персонажей.
Денис опередил всех, вызвавшись изображать слона:
— Возьму у дяди Яндекса списанный противогаз, приклею к нему уши, на ноги надену валенки размером побольше, на спину попону — вот вам и слон.
— Половина, — заметил Володя Устинов. — А вторую половину я беру на себя.
— Договорились! — обрадовался Денис. — Ух ты, половинка моя! — обнял он Володю.
Миша Мухин о чем-то пошептался с Сергеем Томским и вслед за этим подошел к Свете:
— Мы с Серегой будем стражниками.
— Что за отсебятина! — возмутился Илья. — У нас нет таких ролей!
— Правильно, нет, — согласился Миша, — но должны быть. Что это за султан такой, если у него нет охраны?! Не султан, а непонятно что! Короля играет свита!
— Секьюрити несчастные! — махнул рукой Илья, вспомнив, что Мухин после армии работал в службе безопасности крупной компании. — Только я умоляю вас: никаких костюмов, галстуков и темных очков в стиле "люди в черном"!
— А что, прикольно было бы! — ухмыльнулся Меньшиков.
— Кстати, неплохая мысль! — по-своему поддержала его Светлана.
Роль звездочета вытребовал себе Лева Нестеров. Он сгорбился, схватил воображаемую клюку и проковылял с ней через всю комнату, охая и держась за поясницу.
— Опять сегодня магнитная буря разыгралась! — прошамкал он, как беззубый старик, вызвав оглушительный хохот. — Все звезды не на своих местах! Непорядок!
Звуки веселья донеслись до Медведева, запершегося в своем кабинете, и резанули его по душе. Годовой отчет, который он якобы составлял, был нетронут; Вадим сидел неподвижно, уставясь в монитор компьютера, на котором запустил слайд-шоу из Светиных фотографий, сделанных в разное время Сергеем Томским, и только вздрагивал, когда слышал далекий смех. Его раздирало между желанием подняться к Светлане и боязнью опозориться перед всеми, не сумев достойно ответить на какую-нибудь ее насмешку. Вадим пару раз приподнимался, намереваясь выбраться из кресла, но тут же опускался обратно...
Как в шекспировском "Глобусе" или японском театре кабуки, женские роли играли мужчины: стать султаншей согласился Артур Галямшин, а роль Гюльджан предложили было Кириллу, но он от нее отказался, как его ни уговаривали.
— Может, мы из нашего Шурика сделаем восточную красавицу? — предложил Илья. — Посидит часок под кварцем в новой поликлинике, белобрысые кудри спрячем под парик, глаза погуще подведем и получится из него такая смачная гурия, что султаны за ней в очередь выстроятся.
Меньшиков молча пожал плечами, но Света заметила, как изменился Сашкин взгляд, когда он услышал эти слова, хотя в лице парня ничего не дрогнуло.
— А я хотела, чтобы Саша был факиром, — не согласилась с Ильей девушка.
— Правильно, Шурик у нас лучше всех в позу лотоса усаживается, — не сдержал смеха Денис. — Кому, как не ему, факиром быть!
— Факиром так факиром, — не без облегчения пробормотал Меньшиков.
— Факиром? Ладно, — Илья почесал карандашом затылок. — Тогда тебя, Шурик, придется в солярии поджаривать с головы до пят и начинать прямо сейчас или потом густо мазать гуталином. Марат, будь другом, договорись со своей Зинаидой, скажи, что нам нужно одного паренька подкоптить.
Кузьмин кивнул:
— Не проблема, зажарим до хруста.
— Проблема в другом, — покачал головой Илья. — Кто будет играть Гюльджан?
— Давайте бросим жребий, — предложил Слава Шевченко, — пусть его тянут те, кто ни в чем не задействован. А Кронидыч приказом по подразделению назначит этого счастливчика на роль.
Генка осклабился, приглаживая недавно отпущенные усы:
— Ты считаешь, что, допустим, мы с Петровичем нормально будем выглядеть в тюбетейке и с голым животом?
— А мы чадрой вас задрапируем! — предложил Денис. — Под ней даже Димыч на Гюльджан будет похож!
— Так! — не выдержал Середкин. — Ты, слон в попоне, лучше помалкивай и скажи спасибо, что командир тебя не слышит!
— Чадрой закроем меня, иначе я на сцену не выйду! — заявил Артур.
Марат Кузьмин, которому дали роль султана, с явным сожалением поглядел на Сашку, потом на полноватого пятидесятилетнего Артура и вздохнул:
— Замена должна быть равноценной.
И тут случилось то, чего не ожидал никто.
— Я буду Гюльджан, — заявил Антон.
— Ты?! — изумленный вопрос вырвался сразу у нескольких спасателей.
Усов, картинно подняв руки над головой и томно поглядывая по сторонам, просеменил через всю комнату и остановился у окна.
— Милый, как я тоскую по тебе! — проверещал он фальцетом и закашлялся. — А кто милым-то моим будет? — сквозь смех спросил Антон.
Все спохватились, что до сих пор нет исполнителя главной роли.
— Кирилл, ну что ты ломаешься? Соглашайся! — снова стали уговаривать его.
— Нет, ребята, актер из меня никакой, я даже в бессловесной роли никогда на сцену не выйду, — без каких-либо объяснений наотрез отказался Задонцев, — помочь нарисовать что-нибудь, прибить, передвинуть, еще что угодно из подсобных работ — пожалуйста, а вот изобразить кого-то ни за что не смогу. К тому же, у нашей группы в день праздника дежурство, это сегодня Артем нас с Данилой на очередной замок не взял.
Светлана улыбнулась:
— Я думаю, что Ходжу Насреддина должен сыграть Илья.
— Света, ты что?! Так нельзя! Я и Дед Мороз, я и Ходжа, и режиссер, и актер, — начал отказываться тот. — Что обо мне подумают?
— Только то, что никто лучше тебя не справится с этой ролью, — вдруг негромко, но словно ставя точку, сказал Сергей Томский. — Будешь в нашей команде играющим тренером.
* * *
Спектакль, поставленный спасателями, произвел подлинный фурор. Он затмил даже "Охотников за привидениями", пародировавших работу спасателей. "Охотникам" долго аплодировали, дядю Яндекса, изобразившего их начальника, на удивление похожего на Черепанова, несколько раз вызывали на бис, но Ходжа Насреддин вызвал настоящую бурю восторга.
Таланты Ильи были давно всем известны, но никто не ожидал, что "киношный Фриц" может превратиться в такого натурального узбека. Антон с длинными косами и огромными накладными ресницами был неузнаваем, и в зале далеко не сразу поняли, что эта знойная восточная красавица на самом деле — молодой спасатель из первой группы. Хохот потряс стены при первом появлении на сцене султана. Всем понравилась подвязанная Марату подушка в цветастой наволочке, которая нарочито высовывалась в не застегнутый на животе халат, и восхитила его охрана. Слова Ильи о "людях в черном" решили довести до абсурда — на сцене предстали два похожих, как клоны, роботоподобных существа, конечно же, в черных костюмах, галстуках и непроницаемо-черных очках. На негнущихся ногах они передвигались по сцене, следуя за "объектом", и путались в проводах, которыми были соединены.
Меньшикова-факира, помогавшего Ходже вызволить из плена любимую, узнали сразу, несмотря на то, что Сашка загорел под кварцем дочерна, а светлые волосы были надежно упрятаны под чалму. С заклинанием змеи и превращением ее в канат, по которому Ходжа должен был забраться к окошку гарема, факир справился плохо. На заунывный звук дудки змея реагировать не захотела, и тогда факир извлек из складок набедренной повязки мобильный телефон. Публика затаила дыхание. "Перезвони мне", — попросил кого-то факир, и через несколько секунд из мобильника зазвучало "Болеро" Равеля. Ритмичная музыка произвела неожиданный эффект. Змея высунула голову из корзины, зевнула, произнесла недовольным голосом Гены Середкина: "Отстань!" и снова скрылась в корзине, зато из окошка подвала, рядом с которым устроился факир, полезли душевые шланги и начали раскачиваться в такт музыке, точно кобры. Зал просто взвыл от восторга, расхохотался даже Медведев, который до этого сидел, скептически взирая на спасателей, хулиганивших на сцене, а сидевший рядом с ним Черепанов уже не раз вытирал выступившие от смеха слезы, да и остальное руководство института во главе с директором, утратившим свой обычный чопорный вид, смеялось от души.
Музыку заглушил звук льющейся воды, и слон, на котором приехал Ходжа, несколько раз протрубил: "Караул! Потоп!" Факир попытался пассами утихомирить ожившую сантехнику, но шланги удавами спеленали его. Чалма слетела с факира, и под ней оказался "ирокез" пронзительно-зеленого цвета — Сашкина идея. Почти одновременно откуда-то раздался раздраженный крик султанши: "Нас заливает, а ты все спишь! Сделай что-нибудь, султан ты, в конце концов, или нет?!"
Всех спас Петрович-сантехник, невесть откуда появившийся на сцене. Он отдал Ходже "болгарку", которой тот перепилил прутья окна, за которым томилась Гюльджан, при помощи вантуза отбил факира у разъяренных шлангов, уже почти задушивших того, утихомирил разбушевавшуюся сантехнику и, устранив потоп, вынес из дворца насквозь мокрую султаншу.
Все закончилось благополучно. Гюльджан была спасена, влюбленные уехали на слоне, которого тащил за хобот слегка помятый факир, а султанша, воспылав страстью к своему спасителю, выгнала султана. Тот, печально охая, удалился со сцены, а вслед за ним деревянной походкой проследовали его телохранители.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
