Шум за спиной подсказывал ему, что Меченый тоже поднялся на ноги и пытается его преследовать. Шасс глухо, хрипло застонал. Он бы, пожалуй, дал себя добить, если бы был уверен в том, что Меченый не пустит в дело свою магию, а обойдется исключительно ножом или мечом.
Килларо Шасс заметил почти случайно — "истинник" стоял под деревом, застыв от изумления, и пялился на двух шатающихся, обессилевших мужчин с таким испугом, словно действительно считал, что и Призрак, и его преследователь появились здесь единственно затем, чтобы его убить. Не приходилось сомневаться, что он так и будет прижиматься к дереву, оцепенев от страха, пока они не окажутся как можно дальше. Шасс уже собирался просто пробежать мимо Килларо, когда его мозг внезапно озарила новая идея. Поравнявшись с "истинником", он схватил его за куртку, резко дернул на себя, и толкнул Килларо прямо на дан-Энрикса, с которым его теперь разделяло всего несколько шагов. Краем глаза он увидел, что Килларо, громко завопив от неожиданности и испуга, врезался в дан-Энрикса, едва не сшибив его с ног. Шасс стиснул зубы и напряг все силы, чтобы оторваться от замешкавшегося преследователя. Он был уверен, что использованный им маневр не особенно задержит Меченного, но надеялся все-таки выиграть немного времени, и, может быть, спастись.
* * *
"Какой чудовищный кошмар" — подумал Меченый, придя в себя и осознав себя лежащим на своей кровати во дворце. Несмотря на то, что спал он долго, и по всем законам должен был отлично выспаться, Меченый чувствовал себя усталым и разбитым. Крикс не помнил, когда он в последний раз видел настолько отвратительные сны. Погоня за собственным убийцей, слепота, Килларо... Крикс сказал себе, что надо побыстрее встать, чтобы все эти дикие, сумбурные картины потускнели и забылись, как и всякое другое сновидение. Он резко сел в постели и попробовал открыть глаза, но обнаружил, что их закрывает плотная повязка. Выругавшись, он сорвал ее с лица, запачкав руку жирной мазью, и увидел яркие, бесформенные пятна света.
Сидевший у его постели человек перехватил его запястье.
— Тихо, успокойся... что ты делаешь? — спросил он у дан-Энрикса. Голос говорящего звучал так мягко, что дан-Энрикс далеко не сразу осознал, что это Ирем.
— Я ослеп?! — спросил дан-Энрикс, яростно пытаясь протереть глаза, но с ужасом убеждаясь в том, что размытые контуры никак не обретают четкость.
— Мы пока не знаем, — почти виновато сказал Ирем. — Пятеро стражников и двое моих рыцарей полностью потеряли зрение... Мы подносили им к лицу горящий факел, но они не видели огня. Все остальные видят очень плохо, но Рам Ашад считает, что у тех, кто может видеть свет, зрение постепенно восстановится. Будем надеяться, что он прав.
— Так значит, это был не сон, — медленно сказал Крикс. Ирем вздохнул.
— Боюсь, что нет. Ты помнишь, что произошло?
Меченый глубоко задумался. Хоть Ирем и сказал, что все произошедшее случилось наяву, дан-Энрикс затруднился бы сказать, что из его воспоминаний было правдой, а что — мороком, галлюцинацией, привидевшейся ему под действием аварского дурмана.
— Знаешь, это все не так уж важно, — спохватился Ирем. — Рам Ашад сказал, что тебе нужно больше отдыхать.
Меченый посмотрел на светлое пятно на месте окон своей спальни и спросил.
— Который теперь час?
— Полдень, — ответил Ирем, явно радуясь, что Меченый больше не говорит о нападении. — Я обещал дождаться, пока ты придешь в себя, чтобы сейчас же доложить Валлариксу. У Рам Ашада этой ночью было очень много дел, так что сейчас он спит, но, если хочешь, я пришлю к тебе кого-то из его помощников.
Меченый покачал головой. Он опустился на подушки и прикрыл глаза, делая вид, что хочет отдохнуть — это было нетрудно, потому что он чувствовал себя совершенно обессиленным этим коротким разговором. Но в действительности Меченый хотел остаться в одиночестве не для того, чтобы заснуть, а для того, чтобы никто не отвлекал его и не мешал собраться с мыслями. Ирем тихонько вышел, чтобы сообщить Валлариксу, что Крикс пришел в себя, а Меченый прикрыл глаза и погрузился в зыбкие, сумбурные воспоминания о том, что с ним происходило накануне. Судя по всему, его стремительное бегство от убийцы из Айн-Рэма и попытка скрыться от погони в парке Дома милосердия все-таки были явью, а не сном. Но дальше — дальше начиналось что-то исключительно невероятное.
Они боролись на земле — это он помнил хорошо... Меченый чувствовал, что он стремительно теряет силы. Человек, которого он пытался удержать, был очень сильным, и при этом гибким, как змея. Не приходилось сомневаться, что любую слабость с его стороны Призрак использует не для защиты или бегства, а для нападения.
Сознание того, что через несколько секунд он, может быть, умрет, и тогда все окажется напрасным — все, что ему пришлось перенести с тех пор, как он узнал об Олварге, и многолетние труды Седого, и даже Туманный лог, погибший исключительно ради его спасения — вызвало в Меченом неистовую ярость. А живущая в нем Сила превратила его мысли в страшное оружие, гораздо более опасное, чем меч или стрела. Разве Олварг не доказал ему, что на что способна магия в руках того, кто не стесняется использовать ее против своих врагов?..
На лбу у Меченого выступила липкая испарина. Он вспомнил все. Он сделал со своим убийцей то же самое, что Олварг делал с ним. Он обратил всю свою ярость против Олварга на своего убийцу и впечатал эту ярость ему в мозг, как раскаленное клеймо... Неудивительно, что после этого его противник обратился в бегство. То, что с ним случилось, было в тысячу раз хуже, чем насильственный допрос у ворлока.
Потом на Меченого налетел Килларо. Альды Всеблагие, что он вообще там делал?.. Меченый, преследовавший Призрака, так и не понял, что произошло. Сколько дан-Энрикс ни напрягал свою память, его мысли об этом моменте оставались смутными, как сон, увиденный во сне. Кажется, он успел увидеть темную, метнувшуюся к нему тень, вообразил, что это сам убийца или кто-то из его помощников, нанес удар — не слишком точный, потому что руки ослабели и дрожали после схватки с Призраком — и осознал свою ошибку лишь тогда, когда услышал хриплый, полный ужаса и боли вопль, который испустил столкнувшийся с ним человек. Меченый схватил его за локти, но не удержал — ноги Килларо подломились, и он мешком осел на землю. Несколько ругательств, вырвавшихся у раненого в перерывах между стонами, наконец-то объяснили Меченому, с чем он имеет дело. Не узнать Килларо и его манеру выражаться было невозможно.
Крикс застыл на месте. Его яростный порыв догнать убийцу исчез так же внезапно, как и появился. Страха тоже не было — Меченый плохо понимал, что именно он сделал со своим несостоявшимся убийцей, но при этом почему-то был уверен в том, что Призрак больше не вернется и не попытается его добить. Стоны и причитания скорчившегося на земле Килларо вызывали в нем только тупое и бессмысленное удивление. Пару секунд дан-Энрикс просто-напросто стоял над раненым, чувствуя себя совершенно оглушенным, но потом, мало-помалу приходя в себя, все-таки опустился на колени рядом с Рованом и попытался выяснить, куда пришелся нанесенный им удар.
— Не тронь меня!.. — взвизгнул Килларо, извиваясь, словно угорь, и отталкивая его руку.
— Успокойся, — прошипел дан-Энрикс, раздосадованный глупым поведением Килларо, но при этом смутно сознававший, что сердиться бесполезно — Рован ошалел от боли и вдобавок до смерти напуган. — Я хочу помочь.
— Как-нибудь обойдусь без твоей помощи, убийца! — выплюнул Килларо.
Меченый в конце концов нащупал рану и почувствовал, как по спине пополз противный холодок. Похоже, от испуга он ударил "истинника" со всей силы — нож вошел в живот Килларо очень глубоко. Если бы удар пришелся чуть повыше, лезвие бы рассекло аорту, и Килларо был бы уже мертв — ну а сейчас у него оставалось еще немного времени, пока его не прикончит кровотечение из брюшной артерии.
— Не обойдешься. Если ничего не сделать, ты умрешь минуты через полторы, — сказал дан-Энрикс таким тоном, что Килларо наконец-то проняло — он замолчал и предоставил Меченому делать все, что тот считает нужным. Слушая его прерывистое, хриплое дыхание, дан-Энрикс прижал руку к ране и закрыл глаза, стараясь ощутить присутствие Тайной магии. Но, сколько бы усилий он ни прилагал, он ощущал только чудовищную пустоту. Ему казалось, словно он с разбега налетел на стену. "Ну давай... давай же!.." — бормотал дан-Энрикс, сам не зная, к кому обращается — к Килларо, или к Тайной магии, или к себе. Но все было напрасно. Он не ощущал в себе и мире даже самой слабой искры магии. Исчезла даже тихая, почти неразличимая мелодия, живущая в камнях Адели и дающая понять, что древний город дышит и живет своей особой, тайной жизнью. Сейчас эта музыка исчезла, и дан-Энрикс слышал только оглушающую тишину.
По телу Рована Килларо пробежала дрожь, а потом он затих — должно быть, потерял сознание. Еще с минуту Меченый сидел над ним, пытаясь ощутить хотя бы проблеск Силы — пока, наконец, не осознал, что это бесполезно. К этому моменту еле слышное сердцебиение Килларо прекратилось. Глава Братства Истины был мертв.
...Когда в его спальню снова заглянул сэр Ирем, Крикс встретил его, сидя на кровати.
— Я убил Килларо, верно? — спросил он, не глядя на вошедшего.
— Это вопрос или утверждение? — осведомился Ирем после паузы.
— Скорее, утверждение.
— Печально. Я надеялся, что ты расскажешь что-нибудь другое, — сказал рыцарь. Он прошел через всю комнату и сел на край его кровати. — Я не знаю, кто убил Килларо, Рик. Но большинство людей в Адели думают, что это сделал ты.
* * *
Лорд Аденор слушал, как собравшаяся у дворца толпа уже в который раз горланит свое "Кровь-за-кровь!", и страстно сожалел о том, что не уехал в Лейверк, пока у него еще была подобная возможность. Аденор поймал себя на том, что начал безотчетно постукивать пальцами по подлокотнику в такт крикам за окном, и раздраженно сжал кулак.
Любой разумный человек сбежал бы из Адели без оглядки в тот же самый день, когда увидел, как дан-Энрикс вернул к жизни Отта. Если невозможные, не поддающиеся логике события начали происходить не во сне, а наяву, стоит задуматься о том, не придет ли вслед за чудесами очередь ночных кошмаров. Но Ральгерд сказал себе, что в его возрасте и положении смешно бояться темных магов из другого мира, и поддавшись приступу нелепого авантюризма, разрешил себе остаться в городе и посмотреть, что будет дальше. Непростительный идиотизм! Перед глазами Аденора снова промелькнуло соблазнительное видение родового замка — сумрачный главный зал, ощерившие пасть кабаньи головы на стенах, зажаренная целиком оленья туша на столе, накрытом на двоих, и нудные, как сама смерть, воспоминания отца о Наине Воителе и о турнирах пятидесятилетней давности. Неважно, что отец уже четыре года как в могиле — в памяти Ральгерда Аденора он оставался такой же неотделимой частью замка, как развешанное по стенам оружие, обильная, но грубая еда и закопченный потолок.
"Будь у меня хоть капля здравомыслия, я бы сейчас был там" — с чувством подумал Аденор.
— Глава городского капитула, мейстер Юлиус Хорн, советник магистрата Эйвард Римкин и их эскорт, — доложил приоткрывший дверь гвардеец.
— Пропустите, — кивнул император.
Аденор предполагал, что посетители не станут тратить времени на долгие приветствия, но та решительность, с которой Хорн заговорил о главном, едва распрямившись после первого поклона, выглядела откровенно вызывающей.
— Мы пришли требовать правосудия, мой лорд, — без всяких предисловий сказал он. — Два дня назад в парке Дома милосердия было совершено убийство, и в этом убийстве обвиняют представителя вашего дома.
Если Валларикс и чувствовал себя задетым тоном посетителя, то он никак не выказал своего недовольства. Он смотрел на Юлиуса Хорна так спокойно, словно гул собравшейся на площади толпы не был слышен даже через запертые ставни.
— Потрудитесь объясниться, мейстер Хорн. Насколько мне известно, в моем окружении нет убийц.
— За час до гибели Килларо ваш племянник, лорд дан-Энрикс, во всеуслышание обещал "прикончить эту мразь". Прошу прощения... Одна из сестер Дома милосердия сообщила нам, что лорд дан-Энрикс вернулся в Дом один, без своей охраны. Он был в очень плохом состоянии, попросил вызвать лорда Ирема и потерял сознание. Тело Килларо нашли в парке. Он умер от ножевого ранения в живот. Сестра Ордена милосердия, о которой я говорю, передала нам нож лорда дан-Энрикса.
Присутствующие отнеслись к этому заявлению по-разному. Сэр Ирем мрачно усмехнулся, Меченый нахмурился, а королева выразительно вскинула брови и спросила:
— То есть эта женщина украла нож, пока хозяин находился без сознания?..
— Исключительные обстоятельства оправдывают исключительные меры, моя королева, — слегка поклонившись, возразил советник. — Речь идет о совершении убийства. Лорд дан-Энрикс вытер лезвие, но кровь Килларо осталась на гарде и на рукояти. То, что эта кровь принадлежит Килларо, подтвердил магистр из Совета ста. — Сэр Ирем собирался перебить советника, но Хорн не дал ему этого сделать и ответил на незаданный вопрос. — Да, монсеньор, мы получили сообщение лорда дан-Энрикса, в котором утверждалось, что смерть Рована Килларо — не убийство, а несчастный случай. Но мы, естественно, не можем удовлетвориться этим объяснением и посчитать вопрос закрытым. Лорд дан-Энрикс должен отправиться вместе с нами в Адельстан и там пройти допрос у ворлока, а после этого предстать перед судом.
Даже не глядя на мессера Ирема, Ральгерд почувствовал, что он напрягся, как взведенный лук. Даже на спокойное лицо Валларикса набежала тень. Все понимали, что положение критическое. Либо Меченный заявит, что он невиновен, и откажется подчиниться городскому магистрату, и тогда конфликта между горожанами и Орденом не избежать, либо он последует за Хорном — и тогда последствия могут быть непредсказуемыми. То, что собравшаяся у Дворца толпа настроена весьма воинственно, понял бы даже полный идиот.
Меченый поднял голову.
— Я готов сделать все, что требует закон в подобных случаях, но я прошу дать мне отсрочку, — хрипло сказал он. — Вам наверняка известно, что я и еще несколько людей из моей охраны пострадали во время нападения. Мой лекарь, мэтр Рам Ашад, считает, что я должен оставаться на месте и соблюдать покой.
Стоявший рядом с его креслом Рам Ашад кивнул.
— Я готов присягнуть, что любое чрезмерное напряжение, тем более допрос у ворлока, может прикончить человека в таком состоянии, как лорд дан-Энрикс. Как врач, который отвечает за его здоровье, я категорически против того, чтобы он следовал за вами. Даже на носилках.
Пару секунд Юлиус Хорн сверлил Меченого недоверчивым и мрачным взглядом. К счастью, вид дан-Энрикса как нельзя больше соответствовал словам Ашада. Каждый, кто увидел бы это зеленовато-бледное лицо с испариной на лбу и страшными, багровыми синяками вокруг глаз, не усомнился бы, что Меченый не в состоянии куда-нибудь идти.
