— Не стану спрашивать, где вы провели это время, принц — в конце концов, это не мое дело, — сказал Аденор. — Но, очевидно, вы не в курсе наших новостей. Если хотите, то за ужином я вкратце расскажу о том, что произошло здесь за время вашего отсутствия. А после этого вы объясните мне, чем я могу быть вам полезен.
...Всю ночь лорд Аденор ворочался, как на иголках. Этажом ниже, в одной из гостевых спален, спал Меченый. Он-то наверняка не мучался бессонницей — хотя Крикс воздал должное отлично приготовленному ужину и проявил заметный интерес к рассказам Аденора о столичных новостях, к концу их разговора стало очевидно, что еще чуть-чуть — и гость заснет прямо на кресле в кабинете. Меченый поминутно зевал, не открывая рта, и совсем по-мальчишески тер ладонями глаза. Поэтому, хотя лорд Аденор буквально изнывал от любопытства и готов был разговаривать с дан-Энриксом всю ночь, пришлось отправить гостя спать, пообещав себе наверстать все упущенное утром. И теперь Аденор ворочался в своей постели, безуспешно пытаясь заснуть, но вместо этого все время возвращаясь мыслями то к книге Отта, то к внезапному возвращению дан-Энрикса, то к их ночному разговору. Заснуть Аденому удалось только на рассвете.
Как ни странно, но проснулся он при этом раньше, чем обычно — не к полудню, а около девяти часов утра, с радостным ощущением, что его ожидает что-то необычное и исключительно приятное. Взглянув на книгу Отта, все еще лежавшую у изголовья его кровати, Аденор засомневался — не приснились ли ему вчерашние события, после того, как он пол-ночи читал "Сталь и Золото"?.. Но вызванный им управляющий тут же развеял эти подозрения, доложив Аденору, что его гость проснулся полчаса назад и попросил воды для умывания и бритвенный прибор. "Ага, он все-таки решил привести себя в порядок" — с удовлетворением подумал Аденор, которому не давал покоя странный костюм Меченого. Он распорядился:
— Подберите ему что-то из одежды. И спросите, могу ли я сейчас зайти к нему, или мне лучше подождать, пока он выйдет к завтраку.
К удовольствию Аденора, Меченый изъявил желание увидеться с ним немедленно.
Аденор бросился в комнату гостя в том же настроении, в каком солдаты, надо полагать, бросаются на штурм. Меченый, одетый в один из халатов Аденора, сидел в кресле у открытого окна, а вокруг него хлопотал цирюльник, всегда бривший Аденора по утрам. С мыльной пеной, покрывавшей пол-лица, дан-Энрикс выглядел почти неузнаваемым. Лучшего момента для начала разговора подобрать было нельзя. "Партия начинается!" — подумал Аденор, едва не облизнувшись в предвкушении.
— Доброе утро, монсеньор, — с хищной улыбкой сказал он. — Надеюсь, вы хорошо спали?..
— Лучше, чем когда-либо за последний год, — ответил Меченый. — У вас в особняке до неприличия удобные кровати.
— Никогда не понимал, что "неприличного" в заботе о своем комфорте. Кстати говоря, как долго вы намерены пробыть в Адели?
— Не слишком долго. Только пока не получится достать все необходимое — помните, я вам говорил?..
— Да-да, — кивнул лорд Аденор, делая вид, что только что припомнил эту часть их разговора. — Вчера вы упомянули, что вам нужно раздобыть кое-какие медикаменты... и еще люцер.
Произнося последние слова, лорд Аденор впился глазами в лицо гостя. Не всякому понравится, что ему напоминают о желании купить люцер в присутствии какого-нибудь постороннего лица — пускай даже такого незначительного, как цирюльник. Употребление люцера, в отличие от его контрабандной перевозки и продажи, не преследовалось по закону, но пристрастие к аварскому дурману считалось постыдной слабостью, которую большинство люцерщиков пытались скрыть.
Но Меченый отреагировал на вопрос Аденора так, как будто бы просил купить ему засахаренной клюквы.
— Да. Я воспользовался бумагой, которую нашел в комнате, чтобы составить примерный список нужных мне вещей, — Меченый махнул рукой на лист, лежавший на столе. Аденор подхватил листок и жадно пробежал его глазами, надеясь, что он прольет свет на то, где дан-Энрикс пропадал последние два года. Но увы. Список не только ничего не прояснил, но даже сделал ситуацию более непонятной. Выглядел он так, как будто Меченый решил открыть лекарственную лавку.
— Лисья мята, змеевик, белобородка... хорошо, — кивнул лорд Аденор, старательно скрывая свое замешательство. — Большинство этих веществ, насколько мне известно, не внесены в Индекс запрещенных средств, так что купить их будет не так сложно. Единственную проблему, как вы понимаете, составляет люцер. Кстати сказать, здесь не написано, сколько люцера вам необходимо.
— Столько, сколько вы сумеете достать, — ответил Меченый, все так же глядя в потолок. — Думаю, что я не вправе ставить вам какие-то условия. Прежде всего, я даже не знаю, сколько сейчас стоит унция люцера.
— Двенадцать ауреусов, — просветил гостя Аденор. Обычно он не стремился выказывать такую осведомленность, но перед дан-Энриксом изображать невинность было глупо. — Ну, может, десять — если покупатель умеет торговаться и берет большую партию.
Меченый обернулся к собеседнику, забыв о бритве, скользившей по его горлу.
— Так много?.. — спросил он упавшим голосом.
Цирюльник вздрогнул.
— Монсеньор, пожалуйста, не двигайтесь! — укоризненно воскликнул он. — Я же могу случайно вас порезать.
— Да-да, конечно... извините, мэтр, — пробормотал Крикс, явно продолжая думать о другом. И снова обратился к Аденору. — Когда найдете человека, который готов продать люцер, узнайте у него, сколько он хочет за всю партию. Я постараюсь раздобыть нужную сумму. Думаю, Валларикс не откажет мне, если я попрошу у него денег.
Аденор страдальчески поморщился. После ареста Финн-Флаэнов и Дарнторна он стал одним из самых состоятельных людей в столице. Одни только переговоры в Бейн-Арилле принесли ему около десяти тысяч лун. А для Меченого, который обеспечил успех тех переговоров, двенадцать ауреусов — большая сумма!.. Нет, определенно — люди вроде Крикса в жизни не научатся извлекать из происходящего какую-нибудь пользу для себя.
Все это, по большому счету, совершенно не касалось Аденора и не должно было его волновать. Но почему-то волновало.
— Не стоит, — суховато сказал Аденор. — Я не стану брать с вас денег. Нет, — повысил голос он, видя, что Меченый намерен возразить. — Это не обсуждается, мессер. Лучше поговорим о чем-нибудь другом. Ну, например: вы знаете, что Лейда Гвенн Гефэйр больше не протектор Гверра?..
Аденор рассчитывал только на то, что вопрос о Лейде отвлечет собеседника от разговора о деньгах, но определенно недооценил его воздействия. Лицо дан-Энрикса окаменело.
— Неужели?.. — коротко спросил он тоном "да-с-чего-вы-взяли-что-мне-это-интересно".
"Ага, на этот раз, кажется, "в яблочко"!.." — с искренним восхищением подумал Аденор.
— Ну да, — как ни в чем ни бывало, отозвался он. — Теперь у Гверра новый герцог — ее брат. Но, говорят, она по-прежнему участвует в совете. Кстати, вы помните Таннера Тайвасса? Он представлял Гверр в Кир-Кайдэ, на переговорах. Пару месяцев назад он сделал Лейде предложение.
— Что?!.. — Меченый резко обернулся к Аденору. Бритва соскользнула, на щеке у энонийца появилась длинная царапина. Цирюльник ахнул.
— Вы сказали — Таннер Тайвасс? — повторил дан-Энрикс, не обращая ни малейшего внимания на ручейком сбегавшую по шее кровь и на попытки причитавшего цирюльника промокнуть ее салфеткой. — И что же, она согласилась?..
В голосе Меченого звучало такое напряжение и нескрываемая боль, что Аденор внезапно устыдился той игры, которую он вел с дан-Энриксом.
— Нет, она отказалась, — почти виновато сказал он.
Вздох облегчения, вырвавшийся у дан-Энрикса, был слышан даже с середины комнаты.
Цирюльник обернулся к Аденору и, с трудом скрывая раздражение, спросил:
— Может быть, вы подождете снаружи, монсеньор?.. Или вам непременно нужно, чтобы я случайно перерезал вашему гостю горло?
Аденор кивнул и уже собирался выйти в коридор, но за него внезапно заступился повеселевший Меченый.
— Нет, мэтр, это исключительно моя вина. Мне следовало бы побриться самому — я совершенно не привык, чтобы меня брил посторонний человек. Если хотите, я закончу сам.
Аденор стиснул зубы, чтобы сохранить серьезное выражение лица. Цирюльник растерянно посмотрел на Меченого, пожевал губами, явно не зная, что ответить на такое заявление, и, наконец, сказал:
— Я, в сущности, почти закончил. Дайте мне еще минуту. И перестаньте уже разговаривать — я умоляю вас.
Он взял дан-Энрикса за подбородок и вернул его голову в прежнее положение. Аденор рассудил, что для первого разговора он узнал вполне достаточно, и вышел в коридор, чтобы распорядиться насчет завтрака.
* * *
К тому моменту, когда Олрис увидел закутанную в плащ фигуру Ингритт, он успел здорово продрогнуть и засомневался в том, что девушка сумеет выбраться из Марахэна. Ночь, проведенная на сеновале, сказалась на костюме Олриса не самым лучшим образом — к одежде тут и там пристали соломинки, коловшиеся даже сквозь одежду, но отряхиваться было неразумно — когда он вернется в крепость, его вид убедит всех, что накануне он напился и продрых до самого полудня. Если ему повезет, никто не свяжет этот факт с побегом Ингритт.
Когда они все же заметили друг друга, то оба были так сильно поглощены собственными опасениями и тревогами, что обменялись всего парой фраз, а потом полчаса шли в совершенной тишине, все больше удаляясь от Марахэна. Олрис избегал пустопорожних разговоров еще и потому, что все его мысли были сосредоточены на поиске дороги. Иногда ему казалось, что он ведет Ингритт правильным путем, а иногда — что они отклонились в сторону и движутся куда-то не туда. В конце концов его попутчица почувствовала его неуверенность.
— Ты точно знаешь, куда мы идем?.. — спросила она Олриса.
— Твои вопросы мне уж точно не помогут, так что лучше помолчи и дай сосредоточиться, — сердито огрызнулся он, стуча зубами от холода и проклиная про себя промозглый утренний туман, делавший лес неузнаваемым. Олрис не сомневался в том, что в ясную погоду сразу же нашел бы нужную дорогу, хотя проезжал здесь всего один раз, и почти ничего не видел в полной темноте. Конечно, можно было утешаться тем, что рано или поздно они все равно сумеют выбраться на берег Линда — промахнуться мимо реки просто невозможно. Hо Олрис отлично понимал, что, если он не сумеет вывести Ингритт точно к тому месту, где спрятаны лодки, поиски могут занять и час, и даже два, а этого времени не было ни у Ингритт, ни у него самого. Чем раньше он вернется в крепость, тем больше шансов, что его ни в чем не заподозрят.
Олрис наконец-то обнаружил сбегающую по склону лесистого оврага тропку, по которой могла пройти лошадь, и припомнил этот спуск — во время ночной скачки он едва не выпал из седла, когда его лошадь, следуя за кобылой Дакриса, неровными скачками пошла вниз, и Олрис больно прикусил себе язык, лязгнув от неожиданности зубами. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь вид этого оврага вызовет у него такую радость!..
— Нам сюда, — уверенно сказал он Ингритт.
Девушка посмотрела на него с каким-то странным выражением, однако без возражений последовала за ним.
— Ты знаешь, что никто из айзелвитов никогда не ходит в этот лес? — спросила Ингритт несколько минут спустя, когда они уже шагали по тропинке — такой узкой и неровной, что их локти то и дело соприкасались. Это обыденное, по большому счету, ощущение странно волновало Олриса.
— И что с того? Ты что, боишься местных суеверий? — отмахнулся он. Ингритт качнула головой.
— Это не просто суеверия. Здесь постоянно пропадают люди. И Драконий остров где-то рядом...
— Причем тут Драконий остров? — напрягся Олрис.
— Это дурное место. Говорят, гвинны используют его для посвящения новых гвардейцев. Но об этом тебе лучше ничего не знать.
Олрис резко крутанулся на носке, взрыхлив осеннюю сырую землю.
— Мне лучше ничего не знать?! — выпалил он — Да ты сама-то откуда могла узнать про Посвящение?..
Голос Олриса звенел от возмущения, но ему было наплевать на то, как это прозвучит — он чувствовал себя, как будто его обокрали. Хотя знание о том, что происходит на Драконьем острове, все это время мучило его и временами не давало ему спать, он все-таки втайне гордился тем, что побывал на острове и приобщился к тайнам воинского братства, существующего в Марахэне. А теперь выяснялось, что какая-то девчонка знает то же, что он сам.
Ингритт встревожено смотрела на него.
— Ну, а ты как думаешь — откуда я могла это узнать?.. Это ведь мы с отцом должны были готовить снадобья, которые нужны для подготовки к посвящению. Мы делали отвар из спорыньи, после которого у человека возникают странные видения. После него люди впадают в буйство, иногда могут забыть, как их зовут и кто они такие. Гвинны называют это "испытание Безумием". Мы каждый год выхаживаем тех, кто пострадал во время Испытаний. Слушаем, что эти люди говорят в бреду... Было бы странно, если бы мы совсем ничего не знали, правда?.. Меня куда больше удивляет, что об этом знаешь _ты_.
— А почему это я ничего не должен знать? — надменно спросил Олрис.
— Ты ничего не понимаешь, — неподдельная тревога, написанная на лице Ингритт, против воли передавалась Олрису. Он ощутил, что его снова начало знобить. — Если кто-нибудь рассказывал тебе об Испытаниях... или показывал что-то такое, что не положено видеть непосвященным, значит, все уже началось.
— Что началось?..
— Первое Испытание. О нем тебе наверняка не говорили. Его называют "испытание Молчанием".
Олрис опешил. До сих пор он всегда размышлял об испытаниях, как о чем-то, что случится с ним когда-нибудь потом, когда он станет старше. Но сейчас он начал понимать, что то, что он считал далеким и довольно неопределенным будущим, происходило с ним прямо сейчас. Он облизнул сухие губы.
— И... сколько у меня осталось времени? До следующего Испытания?
— Точно не знаю. Но наверняка не очень много. От нескольких дней до пары месяцев, — Ингритт смотрела на него, и ее лицо было бледным и серьезным. — Олрис, послушай... ты не должен оставаться в Марахэне. Это не игрушки. Во время Испытаний погибают даже взрослые мужчины.
Олрис ощутил внезапный приступ гнева.
— А я, по-твоему, кто — ребенок?.. — резко спросил он. — Мне надоело, что ты думаешь, будто я ни на что не годен.
— Ты ошибаешься, я вовсе так не думаю, — негромко возразила Ингритт. — Но я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Не хочу, чтобы ты умер или покалечился. И не хочу, чтобы ты выдержал все Испытания и стал убийцей.
Олрис пару секунд подумал над ее словами.
— Значит, мне придется убить человека?.. — это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос — Олрис почти не сомневался в том, какой ответ услышит.
— Да. Адхары похищают людей в окрестных деревнях. Никто не знает точно, что с ними случается потом, но, думаю, по крайней мере некоторые из них были убиты на Драконьем острове.
