Вдали от суеты

Нет ничего более всеобъемлющего, чем интерес, испытываемый женщиной к браку другой женщины. Фанатик какого-нибудь индийского божества по сравнению с ними покажется бесчувственной ледышкой.

Было интересно наблюдать за Бобом Паркером вечером накануне свадьбы и утром этого самого великого для него дня. У него все было готово еще за неделю, и тем последним вечером его холостяцкой жизни ему не оставалось ничего другого как сидеть с нами и размышлять. И вот, в то время, как я читал свою книгу, а миссис Аделер заканчивала капот, изготавливаемый ей по этому случаю из старых материалов (ее способности по части экономии просто феноменальны), Боб вдруг проявил активность. Поначалу он делал вид, что читает газету; затем подался в гостиную и попытался уснуть; потом вдруг бросился вверх по лестнице, чтобы проверить, достаточно ли у него воротничков; снова спустился вниз и примерил новую шляпу раз, наверное, в пятидесятый; застыл у огня и вновь высказал опасение, не единожды повторенное им в течение дня, что на утро зарядит дождь; он в четвертый раз подвел свои карманные часы, и в неизвестно какой раз — наличие обручального кольца. Было еще очень рано, когда он заявил, что устал и отправляется спать; но когда я, около полуночи, поднимался по лестнице, то слышал, как он беспокойно перемещается по комнате. Он был возбужден, взволнован и встревожен.

Еще до рассвета Боб поднялся, спустился вниз по лестнице покурить и оценить погоду. Когда мы спустились, он пребывал в крайнем волнении, поскольку человек, которому было поручено принести цветы, еще не прибыл. Наконец, цветы были доставлены, и он тут же поднялся к себе в комнату, чтобы облачиться в свадебный костюм.

Затем нам пришлось почти два часа ждать прибытия карет; Боба постоянно обуревали сомнения в правильности выбранного галстука. Три раза миссис Аделер поправляла эту деталь костюма, пока, наконец, Боб не выбросил его и не надел другой. Сейчас он был твердо убежден в том, что глаза всех собравшихся будут устремлены на белом галстуке. Затем надел перчатки и сел, покраснев, чувствуя себя неловко в новом костюме, в ожидании отправления. Посидев немного, он обнаружил, что потерял одну из золотых запонок; после долгих и тщательных поисков ему показалось, что он обнаружил ее в ботинке. Я протянул ему рожок; запонка была найдена, но пришлось снять перчатки, чтобы вытащить ее из ботинка. К моменту прибытия карет, Боб чувствовал себя глубоко несчастным. Спустилась миссис Аделер; после того, как я осмотрел ее наряд и не обнаружил в нем изъянов, мы сели в кареты и поехали. Когда мы прибыли к дому Магрудеров, он был окружен толпой. Здесь присутствовали представители всех классов, включая неопрятных женщин с детьми на руках, прислугу, бросившую на время исполнение своих обязанностей, грязных мальчишек и прилично одетых мальчиков, праздношатающихся мужчин — все они стояли на тротуаре, в ожидании выхода невесты. Стоило нам выйти из кареты, Боб сразу же стал главным объектом наблюдения; в то время, как женщины взирали на него с восхищением, мальчишки отпускали ехидные замечания по поводу его одежды, в частности, его "похожего на молоток пальто". Когда мы вошли в дом, Боб воспарил куда-то в заоблачные выси, в ожидании Бесси, в то время как мы рассматривали свадебные подарки и беседовали с отцом невесты, чувствовавшего себя крайне неуютно в приличествующем случаю костюме.

В сопровождении возгласов восхищения, исходивших от слуг и их друзей, собравшихся кучкой в задней части холла, спустилась невеста. Она действительно выглядела очень мило, миниатюрная девушка, в прекрасном белом платье, с оранжевыми цветами в темных волосах, с блестящими карими глазами и легким румянцем на щеках. Боб Паркер мог с полным основанием гордиться, что ведет ее к алтарю; и он гордился, невзирая на охвативший его трепет.

Наконец, приветствия закончились, атласы и шелка приведены в полный порядок, подружки невесты и шаферы готовы, — мы прошли сквозь толпу за дверью и быстро поехали к церкви. У ворот мы обнаружили еще одну толпу, собравшуюся в ожидании брачующихся, и среди них мрачного гробовщика возле стены, с крючкообразным подбородком, подтянутым к носу, размышляющим над житейской несправедливостью.

Затем мы услышали орган, исполняющий Свадебный марш; брачующиеся и сопровождающие их лица вошли в церковь и двинулись по проходу, под его звуки. Присутствующие на скамьях поворачивали головы и провожали процессию взглядами; наступила тишина, началась церемония. Боб был бледен, как призрак, его ответов почти не было слышно, но Бесси отвечала совершенно отчетливо. Странно, что женщины в этом случае всегда держатся увереннее мужчин.

Торжественные клятвы принесены; Боб галантно поцеловал жену, орган исполнил прекрасную мелодию Мендельсона "Я ждал Господа", они повернулись и направились к друзьям, стоявшим в проходе и желавшим их поздравить. В любое другое время Боб умер бы на месте, оказавшись не в центре внимания. Но рядом с ним была новобрачная, и люди смотрели на нее, а не на него. Но он был совершенно счастлив, и не думал о себе. Он радовался, что жена его принимает поздравления, и не думал ни о чем другом. К тому времени, как они вышли на паперть, мельчайшие детали наряда Бесси навеки запечатлелись в сознании каждой из присутствовавших женщин, чтобы стать темой обсуждения и рассказов не присутствовавшим знакомым; под веселый перезвон колоколов мы вернулись в особняк Магрудеров, где, в компании друзей, намеревались провести несколько часов до отъезда мистера и миссис Паркер.

Присутствовавший преподобный доктор Хопкинс сиял на гостей золотыми очками и чувствовал себя вполне комфортно, воздавая должное устрицам, черепахам и куриному салату. Он даже улыбнулся полковнику Бэнксу, обсуждавшему с мистером Магрудером вероятное влияние статьи, опубликованной в утреннем Аргусе и называвшейся "Наши монополисты", на железнодорожный вопрос страны. Было интересно послушать полковника.

— Уверяю вас, — горячо говорил он, — настало время обуздать эти гигантские железнодорожные корпорации; настало время для свободной прессы открыть огонь по ним со страниц своих изданий, по ним, попирающим простых людей. Это будет жаркая схватка, сэр, попомните мои слова; это будет битва не на жизнь, а на смерть. Но Аргус готов к этому, он не ведает страха. Сегодняшняя статья подобна обнаженному мечу; она предупреждает железнодорожных тиранов, что сражение началось.

— Я абсолютно убежден, что это их встревожит, — отозвался мистер Магрудер. — Вы, я полагаю, готовы принести все, на алтарь этой справедливой борьбы? Даже ваш ежегодный бесплатный проезд до Филадельфии?

— Ах! Но за что? — воскликнул полковник. — Разве вы не заметили, что я ни словом не упомянул о нашей железной дороге, а также весьма лестно отозвался о ее должностных лицах. В подобных вопросах, Магрудер, не следует идти на крайние меры. С другой стороны, наша статья делает им рекламу! Нет, сэр, мы должны действовать, но действовать осторожно. Излишняя поспешность может только все испортить.

Доктору Тобиасу Джонсу также пришлось преодолеть профессиональную враждебность к миссис Магрудер, и он не только присутствовал, но и весьма мило с ней беседовал, должно быть, насчет желчного воспаления и аневризмы. Бенджамин П. Ганн также наличествовал, суетился среди гостей и особое внимание уделял Бобу. Когда я в очередной раз увидел их рядом, то поймал слова: "исключительно для вашей жены, как вы понимаете". И понял, что мистер Бенджамин решил совместить приятное с полезным: празднование с бизнесом. Даже судья Питман присутствовал, поскольку мистер Магрудер любил старика, а кроме того, последние несколько дней находился в миролюбивом настроении. Я приветствовал судью от всего сердца, когда тот подошел ко мне, облаченный во фрак удивительного рисунка, и сказал:

— Великолепный праздник для молодых людей, не так ли? Помнится, когда мы с Гарриет поженились, у нас не было ничего подобного. Мы тогда жили в графстве Кент; помнится, когда мировой судья делал запись, я дал ему пятьдесят центов, мы с Гарриет вышли и сели в маленькую коляску. Мы отправились в Нью-Кассель, просидели пару дней в таверне, после чего вернулись обратно и снова принялись за работу, так что чем-то особенным нашу свадьбу назвать нельзя.

— В то время, насколько я понимаю, не было принято устраивать по такому поводу никакой шумихи?

— Нет, сэр, у людей не было столько денег, чтобы гулять, как сейчас. Тогда все было гораздо скромнее. Тем не менее, — добавил судья, — это правильно. Что правильно — то правильно. Женитьба, это большое событие; и если вы можете обставить его как можно лучше, вам следует это сделать. Если моя дочь когда-нибудь выйдет замуж, я обеспечу ей все самое лучшее, что только можно пожелать. Свадьба, это хорошо, но для женщин это нечто совершенно необыкновенное. С вашего разрешения, сэр, я пойду отведаю жареных устриц.

Был еще один, очень волнительный момент, когда Бесси, переодевшись в дорожное платье, стояла рядом с Бобом, и они готовы были тронуться в путь. В то время, как возница носил багаж к карете, Бесси начала прощаться. Она попрощалась с матерью, при этом обе поплакали; нежно попрощалась с отцом; поцеловала нескольких женщин, пожала руки нескольким мужчинам, после чего вошли в карету. После этого мы бросили пару старой обуви, махали им руками, а сын мистера Кули отметился камнем в окно их кареты, так что едва не вышиб стекло. Мы наблюдали, как карета едет вниз по улице, увидели трепещущий в окне ее носовой платок; но вот она завернула за угол и исчезла.

Вечером в доме было несколько одиноко, поскольку Боб отсутствовал. Мы будем скучать по нему, по его живости и веселью; мы даже несколько сожалеем о том, что маленькая драма, участниками и наблюдателями которой мы были, закончилась; что принц, пройдя через все страдания, обрел свою принцессу и женился на ней, и они, в конце концов, отправились "за тридевять земель", за "фиолетовую грань, отделяющую новый мир от старого".

Некоторое время мы сидели в старой комнате, в тишине, глядя на огонь, и размышляли не столько о событиях сегодняшнего дня, сколько о будущем, которое ожидает наших юных путешественников. Наконец, миссис Аделер сказала со вздохом:

— Надеюсь, они будут счастливы!

— И я тоже; я действительно считаю, что они будут счастливы, ведь каждый из них наделен покладистым характером и здравым смыслом, а это те самые качества, которые, вероятно, и обеспечивают счастье людей в браке.

— Боб, в этом путешествии, подвергается большому риску; и Бесси тоже, как мне кажется.

— Наверное, это так. Но этот риск может быть и невелик, если рассудок согласен с выбором сердца. Влюбленные не утруждают себя мыслями о будущем. Сейчас для них светит солнце, и им кажется, что ясное небо над их головами никогда не затянется облаками и грозовыми тучами. Это счастье для нас, равно как и для всех остальных, что человеческая изобретательность не способна приподнять завесу, скрывающую от нас тайны нашего будущего. Только подумай, в какое путешествие они отправились сегодня. До сегодняшнего дня они путешествовали порознь, теперь же им предстоит путешествовать вместе всю жизнь, и по равнинам, и по нагорьям. Каждый из них обладает неограниченной властью над счастьем другого. Он может сделать ее совершенно несчастной, она также может полностью разрушить его мир. Для этого не нужно прибегать к грубому насилию. Поначалу немного безразличия, затем оскорбительное слово, и вот уже растут холодность, пренебрежение, до полного разделения сердца, души, чувств, хотя внешне кажется — все осталось по-прежнему.

Но даже если им суждено быть счастливыми, подобно самым счастливым из нас, очень хорошо, что их воображение сейчас окрашивает в розовые цвета их будущее, скрывая реальность. Всепоглошающей любви предстоят суровые испытания, в виде возможных несчастий и бедности, иногда для нее становятся фатальными приступы раздражительности, обусловленные бессонными ночами, проведенными рядом с заболевшими или капризничающими детьми, когда наваливается масса повседневных забот, со своими, пусть незначительными, испытаниями, бесчисленными мелкими неприятностями, встречающимися на каждом шагу в жизни любого человека. Немногие из нас способны героически противостоять подобным бедам. Возможно, мы мужественно встречаем тяжелые удары, но терпим поражение, когда жизнь жалит нас острыми стрелами мелких невзгод, что в стенах родного дома, что вовне. Истинно велик тот, кто сохраняет терпение и не склоняется под наплывом мелких испытаний. Настоящий герой тот, кто с достоинством несет жизненное бремя, сквозь рой незначительных неприятностей, со спокойствием, не теряя душевного равновесия, с непоколебимым мужеством. Обидчивость и раздражительность — наши враги. Что касается Боба и Бесси, то, я надеюсь, они относятся к лучшей части человечества, мудрой и терпеливой.

На этом, дорогая, как мне кажется, следует поставить точку. Это ведь обычно для романов и театральных постановок — заканчивать историю свадьбой, когда много страдавшие влюбленные наконец-то, пройдя сквозь все испытания, становятся мужем и женой. Конечно, не вся она была посвящена нашей паре; в ней, кроме рассказа о вечной, как мир, любви, имеется короткая хроника жизни провинциального города, поведанная с легким чувством юмора, какое мы могли себе позволить, без злобы, хамства и непочтительности. Я не выношу тех, кто, ради развлечения, допускает подобные вещи в свои произведения. Есть много совершенно безвредных приемов, чтобы вызвать смех; но если бы у меня был выбор — потешаться над своими соседями, причиняя им боль, или же говорить о серьезных, иногда священных, вещах, с легкомыслием, или же писать книги исключительно серьезные, даже трагические — я выбрал бы второе. Когда я брался за написание истории, у меня были опасения, что она может получиться скучной, если я не напишу об окружающих меня людях для них самих. Кроме того, я убежден, что человеку, страдающему от того, что его соседи поступают не так, как он хочет, не следует приезжать в наш или любой другой провинциальный городок, чтобы насильно их осчастливить. Такой человек глуп. У любого из нас должно быть желание жить в мире с другими людьми, наслаждаться их обществом, их симпатиями и теми удобствами, которые они для него создают. И ради этого он должен идти на определенные жертвы ради них. Он должен не только отказаться от некоторых из своих естественных прав как личности, он должен настроить свой ум так, чтобы терпеливо переносить некоторые неприятности, доставляемые ему соседями. Следует иметь в виду: он может бежать из города, чтобы избежать соседства преподавателя музыки, беспрестанно терзающего пианино, но в своем новом доме в провинции он обязательно обнаружит какую-нибудь иную, если можно так выразиться, компенсирующую неприятность. До тех пор, пока все люди в мире не научатся думать и действовать так же, как он, он везде встретит любящих те вещи, которые он ненавидит, и кто делает то, что, по его мнению, не следует делать ни при каких обстоятельствах. Человек, приезжающий в провинциальный город в поисках идеального мира и спокойствия, конечно же, не обретет их там. Он будет сталкиваться с неприятными поступками и образом мыслей других людей точно так же, как это происходило в городе; он будет точно таким же образом испытывать раздражение, хотя, может быть, и по другим поводам. Он может обрести относительное спокойствие и покой в любом месте, где пожелает, если отнесется к своим соседям соответствующим образом. Вполне вероятно, что в этом мире всегда будут присутствовать острые углы и шероховатые поверхности, и мы будем бить и царапать друг друга в круговерти быстрого течения жизни. Возможно, это исчезнет, когда мы окажемся в раю. Во всяком случае, я на это надеюсь. А потому давайте больше не будем рассуждать о маленьком неизбежном зле, полностью истребить которое не в состоянии.