Сетра Лавоуд

Насколько мы были в состоянии определить, примерно в это время боги впервые узнали о роли, которую играл в этих событиях бог-ренегат, и немедленно пустились в жаркий спор о том, каким образом они могут остановить его. Мы не собираемся тратить время читателя на рассказ об этом споре, так как, на самом деле, он продолжался несколько часов или дней, или, возможно, несколько недель (как может быть помнит читатель, трудно понять, как течет время в Залах Суда), вплоть до того самого момента, когда вопрос разрешился сам собой. Иначе говоря произошло то, что часто случается с существами, наделенными огромной силой: они не сумели сбросить с себя цепи ответственности, и только говорили, говорили и говорили, ничего не делая, пока время для действий не прошло.

На Нижней Дороге Кейрона и на Хартрской Дороге Императорские войска стойко удерживали свои позиции, хотя это далось им дорогой ценой. Мы вынуждены признаться, что оба юных генерала Каны, Брор и Изаак, доказали, что являются умелыми тактиками: Имея инициативу, они оба, но особенно Изаак, разыгрывали акты своей трагедии с несомненным умением — посылали копейщиков против кавалерии, кавалерию против копейной фаланги, копейную фалангу против пехоты, полки пехоты против метателей копья, а метателей копья против копейщиков. Сетра Младшая, должны мы добавить, тоже проявила изрядное мастерство в этой игре, стараясь добиться сражения тех же самых видов войск, но, вынужденая защищаться, оказалась не в состоянии вывести из боя какую-нибудь часть и заменить ее на другую. На самом деле некоторые офицеры впоследствии утвержали, что если бы не хорошо расположенные укрепления и постоянный обстрел копьями из двух крепостей, то, особенно на Хартрской Дороге, войска Каны сумели бы прорваться к городу.

Трудности Сетры Младшей еще увеличивались из-за того, что Адриланка не была окружена стеной, например такой, которая существовала вокруг сторого Города Драгейры: в то время, как на двух дорогах шло ожесточенное сражение, она не забывала и о том, что враг в состоянии послать отряды, которые могут проникнуть в город по какой-нибудь маленькой тропинке или боковой улице, а потом, повернув, ударить защитникам в тыл, а то и обрушиться на сам Особняк Уайткрест. Насколько было в ее силах, она посылала небольшие кавалерийские отряды, защищаясь от этого, но неоднократно, получив сообщения об очередном прорыве, она обнаруживала, что у нее нет резервов, и ей приходилась выводить одну из частей с поля боя и посылать встречать угрозу. Временами оказывалось, что никакой угрозы нет, а это, в свою очередь, происходило либо из-за ошибки разведчиков, либо оказывалось хитростью одного из генералов врага (военные историки до сих пор обсуждают сколько из этих сообщений было ошибками, а сколько ложными маневрами), но все это только добавляло ей проблем.

Еще один причиной "комадирской головной боли" Сетры Младшей был отряд адептов. Хотя, несмотря на уверения некоторых историков, совершенно неверно, что Сетра Лавоуд полагалась только на адептов для передачи сообщений, тем не менее нельзя не признать, что, когда телепатическая связь стала "неприменимой" (по словам Волшебницы в Зеленом), произошла некоторая путаница и задержка в передаче сообщений, пока не вернулись к системе гонцов — но никакой путаницы не было в войсках Каны, потому что они даже не думали о других способах связи.

Тем не менее защитники удержали свои позиции вплоть до первого часа пополудни, хотя впоследствии не было недостатка в ветеранах, утверждавших, что эта битва была чуть ли не самой тяжелой из всех, в которых они участвовали; сообщение, которое подтверждается не только количеством свидетелей, но, и даже более, числом смертей, произошедших в то время, когда раненых солдат затоптали другие, с обоих сторон, сражавшиеся стоя прямо на них. Говорили даже, что, в некоторых местах, целые отряды сражались на ковре из мертвых тел и их ноги не касались земли. Было ли это правдой или преувеличением, не так важно, но уже из этого можно судить об интенсивности боя на основных дорогах, ведущих в город. И надо сказать, что пятна крови на Хартрской Дороге, особенно на "Кровавом Пятачке" перед крепостью, можно было видеть спустя пол-года после битвы.

Мосты через Адриланку также были проблемой, но другого сорта. Хотя, следуя совету Кааврена, защитники были готовы удерживать эти мосты, однако план, согласно которому в самом крайнем случае надо было уничтожить их, оказался невыполним, так как волшебство перестало действовать. В результате то, что безусловно стало предметом гордости жителей Адриланки после битвы, в это время было источником раздражения генерала Беригнера, возглавлявшего оборону в этом месте. Ситуация стала еще хуже, когда сам Беригнер был тяжело ранен исключительно удачно брошенным копьем, которое пролетело почти весь Железный Мост, ударило его в грудь и сшибло на землю. Его отнесли в полевой госпиталь, разбитый в Круглом Парке, и в битве он больше не участвовал.

Командование перешло к некой Таасре, которая немедленно послала сообщение Сетре Младшей (хотя думала, что посылает его Сетре Лавоуд), в котором рассказала об опасном положении на этом мосту, а также переслала полученные ею рапорты о тяжелых боях на Мосту Два Пенни, находящемся выше по течению. Получив эти сообщения, Сетра Младшая приняла отчаянно-смелое решение послать туда остаток своих резервов, оставив себе только отряд, до того стоявший на Дороге на Северные Ворота (и еще не участвовавший в сражении), чтобы укрепить оборону мостов.

В конце концов мосты удалось удержать, по нескольким причинам: Во-первых, при защите мостов, больше чем при любой другой тактической операции, все преимущесва остаются на стороне защитников, так как сражение происходит на относительно узком месте. Во-вторых, Беригнер исключительно удачно расположил свои полки, а Таасра продолжила следовать его плану (за что впоследствии получила Имперское баронство).

Третьей причиной стала Даро, Графиня Уайткрест, которая вышла из своего особняка в четырнадцатом часу утра и провела весь день на лошади, появляясь то у одного моста, то у другого. Впоследствии многие из защитников утверждали, устно и письменно, что почувствовали в себе новые силы, видя ее решительное лицо и слыша ее пламенные призывы, но самое большее впечатление на них производило одно ее присутствие (хотя, будьте уверены, многие из них считали ее Лиорном, тем не менее никто из историков ни на секунду не усомнился в том, кто имелся в виду). Однажды она сама возглавила контратаку полка пикейщиков на Железном Мосту против копейной фаланги (или чего-то очень похожего на нее) очень решительно настроенных Островитян. Читатель, незнакомый с тактикой сражения пехоты, будет, надеемся, весьма впечатлен, когда узнает, что пикейщики вообще не умеют и не должны атаковать; тем не менее Графиня схватила первый попавшийся полк и пошла с ним вперед. В этот атаке Даро легко ранили в левую руку, но, не говоря уже о том, что атака была успешна, ее пример настолько вдохновил защитников и смутил нападающих, что весь остаток дня мосту никто серьзно не угрожал.

Короче говоря, как мы уже имели честь сказать, мосты удалось удержать. Ущерб Южной Адриланке, причиненный Островитянами (по большей части, будьте уверены, во время отступления) никогда в точности подсчитали, но, безусловно, он был намного меньше, чем в том случае, если бы они сумели пересечь мосты и ворваться в город. По меньшей мере можно сказать, что любые вопросы о лояльности семейства Графини Империи, которые могли остаться после Восстания Уайткрест, в этот день были похоронены навсегда.

Сама Главнокомандующая, передав командование битвой Сетре Младшей, была главным образом озабочена местом нахождения Дженойна, который, как она была убеждена, появился в мире. Именно поэтому она призвала к себе Некромантку, которая, появившись, доложила о себе.

— Ну? — сказала Сетра.

Некромантка поклонилась.

— Вы знаете, — сказала Сетра, — что один из Дженойнов сейчас находится в нашем мире?

— Частично, — поправила ее Некромантка.

— Как, частично?

— Он еще не полностью появился здесь, пока. Отверстие, сделанное для него, дало ему возможность напасть на Орб, и, атакуя, он пытается расширить отверстие, чтобы появиться полностью.

— Да, а где это?

— Пока мне не удалось определить это.

— Но вы пытались?

Некромантка утвердительно поклонилась. — Некоторые силы, которые должны помешать ему войти — то есть установленные богами щиты, которые должны не дать возможность Дженойнам войти в наш мир — все еще на месте.

— Они на месте? Но тогда каким образом он вообще сумел появиться?

— Кто-то дал ему возможность найти одно из тех мест, где границы между мирами не такие твердые.

Сетра задумалась. — Да. Хотя я не изучала некромантию так, как вы, но об этих местах я слышала. Сколько их в нашем мире?

— Я думаю несколько сотен.

— Несколько сотен? Но тогда, чтобы найти этого Дженойна, понадобятся дни и недели!

— Годы, — поправила ее Некромантка. — Сначала надо найти это место, потом исследовать. Как вы понимаете, это может потребовать некоторого времени.

— Сколько из них вы уже нашли?

— Три.

— Три?

Некромантка сделала знак, что так оно и есть.

Сетра помрачнела и задумалась. Через мгновение она сказала, — Я никогда не бывала в таких местах.

— Достаточно трудно определить, что это то самое место, даже если вы в нем находитесь и искуссны в некромантии, но намного труднее найти неизвестное вам место.

— Но тогда как же наши враги сумели найти его?

Некромантка пожала плечами. — Возможно, случайная удача.

Чародейка покачала головой. — Видите ли, я не доверяю ничему, что пахнет случаем, когда дело идет о тщательно разработанном заговоре.

Некромантка опять пожала плечами.

— Как еще они могли найти его? — настойчиво спросила Сетра.

Казалось Некромантка какое-то время размышляла, потом наконец сказала, — Некоторые демоны знают о таких местах.

— Тем не менее, миледи, нет никаких свидетельств, что они призывали демона.

— Верно.

— А что о богах?

— Ну, боги конечно знают все, или, во всяком случае, большинство дорог из Залов Суда, ведь все они ведут в такие места.

— Как, они-?

— Без сомнения. Видите ли, любая естественно возникшая дорога из Залов в этот мир требует такой точки, и любой такой путь, сотворенный богами, создает такую точку. — Мы верим, что читатель знает, хотя бы немного, о Дженойнах, пусть даже из легенд (на самом деле мы сами знаем не намного больше того, что рассказывают легенды) об этих невероятно могущественных существах, которые когда-то правили нашим миром, и о которых можно сказать, что наше все существование как человеческого рода не более, чем борьба.

Сетра опять нахмурилась, потом сказала, как бы рассуждая вслух, — Следовательно, когда Зарика вместе с Орбом появилась в нашем мире после путешествия в Залы Суда, она должна была оказаться в таком месте.

Некромантка поклонилась, соглашаясь с этими словами.

— Так что, — продолжала Сетра, — если враги узнали сразу, или сумели обнаружить впоследствии, где Зарика вышла в наш мир, они могли понять, что это место должно быть тем самым местом, где Дженойн мог появиться. Не так ли?

— Да, — лаконично сказала Некромантка.

— Вы умеете ездить верхом?

— Если покажут.

— Тогда давайте попросим пару лошадей, и, когда их приведут, сядем на них.

— Хорошо.

Через двадцать минут Сетра Лавоуд влетела в ворота Особняка Уайткрест (на пять минут опередив Некромантку), а еще через две минуты она он уже была на крытой террасе, где с изумлением увидела кровавый пол, Кааврена с Пэлом, а также несколько раненых и стонущих пленников.

— Что здесь произошло? — крикнула Сетра.

— Попытка захватить Орб, — сказал Кааврен.

— Провалившаяся, — добавил Пэл.

Сетра посмотрела на Ее Величество и сказала, — Орб?

— Вот он, как вы видите, совершенно безжизненный. И я не знаю почему.

— О, — сказала Сетра, — я очень хорошо знаю почему, и именно поэтому я здесь.

Зарика кивнула и протянула его вперед, как если бы ожидала, что Чародейка возьмет его и сделает с ним что-нибудь магическое. Но Сетра только покачала головой, сказав, — Ваше Величество, мне нужен не Орб, а, скорее, информация.

— Все, что я знаю, в вашем распоряжении. Но скажите мне, почему он стал таким?

— Наши враги сумели вызвать в наш мир Дженойна, и как раз сейчас он атакует Орб.

— Боги! — крикнула Зарика. — Неужели это правда?

— Клянусь вам.

Зарика стиснула зубы, ее глаза сузулись. — Как они могли сделать такое!

Кааврен, иронически, что-то негромко пробормотал о честности на войне, но, настолько тихо, что до нас это не дошло, и, более того, даже Зарика не услышала его слов или не обратила на них внимание. В это мгновение появилась Некромантка и встала рядом с Сетрой.

— Где Дженойн? — спросила Императрица.

— Это именно то, что я хотела узнать от вас, — сказала Сетра.

— Кстати, — сказала Некромантка.

— Ну?

— Даже если мы узнаем, как мы попадем туда?

— Там видно будет, — сказала Сетра. касаясь рукоятки кинжала, висевшего у ней на боку. Потом она повернулась к Зарике и сказала, — Ваше Величество, скажите мне настолько точно, насколько вы в состоянии и как можно более кратко (так как, как вы понимаете, мы очень торопимся), где находится то место, в котором вы очутились, выйдя из Залов Суда?

— Подойдем к карте, — сказала Императрица.

Как только они подошли, Сетра сказала, обращаясь к Некромантке, — А вот теперь, когда мы нашли место, вы сможете создать некромантические ворота туда, не так ли?

— Пока в этом мире находится бог, я совершенно беспомощна, — достаточно беззаботным тоном ответила Некромантка.

— Вот это, — заметила Сетра Лавоуд, — крайне неудачно.

Девяносто Пятая Глава

Как Маролан сражался с богом

Когда мы в последний раз видели Маролана, он медленно шел по пустынной улице к идолу Три'нагора. На земле лежали тела тех, кого он убил, и еще можно было видеть, как разбегаются другие Восточники из той же банды, подстегиваемые ужасом, которое излучало из себя оружие, которое Маролан держал в руках.

Он не колебался ни секунды. Мысль о том, что можно преследовать тех, кто пытается убежать от него, даже не появилась в его сознании. Вместо этого, он прямо подошел к священному символу божества, стоявшему на почетном месте в центре деревни, и плюнул на него. Затем, убрав меч в ножны и расстегнув штаны, он сделал символическое действие, которое было так же старо, как и сама Восточная культура, и благодаря которому ни бог ни человек не смог бы усомниться в тех чувствах, которые он питал к Три'нагору. Хотя мы обязаны попросить у читателя прощения за то, что включили в наш рассказ такую грубую подробность, мы настаиваем не только на том, что Маролан совершил тот самый акт, на который мы намекнули, но, как мы уже имели честь сказать, и на том, что это был некоторый вид осквернения, которое грубый Восточник обычно разрешает себе, когда собирается оскорбить бога.