|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава XLIII. Пройти по узкому мосту над пропастью
— Империя должна быть разрушена! — убежденно произнес Твэл Фэй Дам. — Почему вы, Константин, выступаете против этого?!
Второй кронт, помоложе, по имени Бен Сал Мон тоже внимательно смотрел на меня, ожидая, что я отвечу.
Как говорится, кот из дома, мыши в пляс. После того как мы все вместе вернулись в поселок, Дэн улетел куда-то один, сообщив, что вернется к вечеру, а на меня насели эти двое кронтов. Все началось с обычных вопросов о Земле и Кронтэе, а затем наш разговор плавно перетек на темы большой политики.
Кронты оказались интересными собеседниками. Они задавали непростые вопросы, и надо было очень хорошо подумать, чтобы дать на них ответы.
"Империя должна быть разрушена!" — убежденно, горячо говорит Твэл Фэй Дам, и мне сложно что-либо возразить. Я слышал рассказы о том повседневном ужасе, в который превращена жизнь кронтов. Я помню фотоальбом карателя, взятый на Дальней, и компьютерную игрушку, в которой надо сжигать деревню.
Да и к своим подданным кээнцам Империя часто бывает жестока. Мэорг говорил мне о нищете и произволе, что царят вдали от помпезных столиц. Даже трескучая пропаганда Вруима имела в своей основе реальные проблемы и беды.
И мне понятно, что, мечтая о разрушении ненавистной Империи, мой собеседник не имеет в виду космическую войну с горящими небесами и опустошенными планетами. Асимметричный ответ — то, о чем мне говорили Марк на Филлине и Дэн здесь, на Тэкэрэо. Воспользоваться внутренними слабостями Империи, чтобы точно выверенными ударами по ее болевым точкам заставить ее пошатнуться и рухнуть.
А если и применять где-то силу, то точно и дозировано, с максимальным пропагандистским эффектом. Мне кажется, что и атомный удар по военной базе не вызывает у Дэна какого-либо отторжения, ведь он был нанесен вовремя и в правильном месте. Его, по-моему, волнует лишь наличие улик, слишком явно показывающих на Землю...
Но чего же хочу я сам?! Что кажется правильным мне самому?! Ради чего я прилетел на эту планету, бросив свой пост на Филлине?! И отвечая на вопрос кронта, я пытаюсь лучше понять свои собственные устремления.
— Не сомневаюсь, что Империя в своем нынешнем виде плоха, — говорю наконец я. — Возможно, она должна быть уничтожена, но уничтожение и разрушение — это не одно и то же.
— Как это не одно и то же?! — не выдерживает Бен Сал Мон.
— Разрушить — это просто превратить в руины, в ничто. А уничтожение может заключаться в изменении. Старое исчезнет, а на его месте появится что-то новое. Поэтому я не знаю, можно ли сейчас разрушить Империю, и нужно ли ее разрушать?
— Что значит, можно, нужно?! — уши Бен Сал Мона раздраженно дергаются, хотя лицо остается неподвижным — очень странное зрелище. — Империя должна перестать быть, вот и все! А как будет называться этот процесс, не важно! Что может быть проще?! Да или нет?!
— Нет, вы не правы, — я качаю головой. — У сложных вопросов не бывает простых ответов. Вернее, их можно дать, но на такие случаи у нас есть поговорка — простота хуже воровства.
— А каким тогда должен быть не простой ответ? — интересуется Твэл Фэй Дам.
Я не могу прочитать его эмоции, но мне кажется, он специально раззадоривает меня, вынуждая открываться.
Что же, я не против. Ведь, разговаривая с кронтами, я формулирую ответы и для себя самого.
— Земной исторический опыт говорит, что почти любое государство можно разрушить, — начинаю я. — Изнутри или добив уже ослабленную страну военным вторжением извне. Кроме того, в нашей истории не счесть обществ, которые разваливались даже без целенаправленного внешнего воздействия. Но на этот счет у нас тоже есть поговорка: ломать — не строить. Разрушить-то можно все. А вот что построить на месте разрушенного или как изменить, не разрушая?!
— А что строили у вас?
Оказывается, к нашему разговору прислушиваются уже все, включая Роора с Метеором, а этот вопрос задала Эрна, спутница Млиско. Имя у нее напоминает немецкое, но сама она на немку ничуть не похожа. Мне она слегка напоминает Иду, подругу бандита Чекана из сериала "Ликвидация", только более зрелую и эффектную. Вот только чувствуется в ней что-то порочное...
— В том-то и беда, что на месте разрушенного плохого старого государства часто возникало новое, ничуть не лучше, а то и хуже прежнего. Либо все просто рассыпалось на долгие годы в кровавый хаос...
Рассказываю об Ираке, об уничтоженной Ливии. Вспоминаю, как нас на Филлине пытались уверить в разрушении и распаде Империи. Потом все как-то перескакивает на колониальную и постколониальную Африку, которую сначала очень жестоко завоевывали европейцы, а потом, неподготовленную, бросили как бы в самостоятельное плавание, что принесло многим странам еще худшую эксплуатацию и еще больше бед — на долгие десятилетия, а то и века. Меня поддерживает Млиско. Он двадцать лет провел в Заморье — филлинской Африке, где перед самым его прибытием развалилась местная великая империя.
— Значит, вы считаете, что если Тэкэрэо объявит о независимости от Империи, с ней произойдет то же самое? — спрашивает один из филитов, не помню его имени. — А вот Дэн говорил об обратном.
— Дэн опирается на свой исторический опыт, — возражаю я. — Его родная страна, действительно, отделилась от единокровной метрополии, а потом не только успешно развивалась, но и опередила своего бывшего сюзерена, более чем на сто лет став первой державой мира. Но это единственный уникальный пример, как наверное на Филлине Гордана...
Останавливаюсь. Бразилия, хм... А вообще, интересно. У нас с Дэном действительно совершенно различный исторический опыт. И дореволюционная Россия, и СССР, и нынешний Евразийский Союз неоднократно поддерживали угнетенные народы, но никогда, по-моему, даже во времена холодной войны не привечали сепаратистов. Чомбе, Биафра, Эритрея, распад Югославии, Курдистан — ко всему этому мы не имели никакого отношения. Разве что, Екатерина Вторая поддерживала Штаты в войне за независимость, но США — это вообще сплошное исключение само по себе!
Пожалуй, даже поддержка Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья на постсоветском пространстве — это скорее, борьба с теми же сепаратистами-националистами, временно взявшими верх на отпавших окраинах. Ведь действительно, если разобраться, вся история России — это собирание земель, но не в классическую империю с метрополией и колониями, а в содружество народов, единых в многообразии, объединенных общей судьбой и общими делами...
— То есть, если бы Кронтэа захотела выйти из состава Империи, вы бы тоже были против?! — резко спрашивает Бен Сал Мон, и тут я уже четко ощущаю его неприязнь.
— Нет, не так. Империя не только завоевала и покорила вас, но и не считает вас своими равноправными подданными. Поэтому ваша борьба абсолютно справедлива. Такое неоднократно бывало у нас, — снова обращаюсь к историческим аналогиям. — На Земле есть такая страна Вьетнам. Когда-то она была завоевана намного более сильным и развитым соседом Китаем и находилась под его властью больше тысячи лет! Вьетнамцы неоднократно восставали, порой даже удачно. Несколько раз они добывали себе свободу, но вскоре снова теряли ее...
— Почему?! — этот вопрос почти одновременно задают оба кронта и, кажется, Роор.
— Китай был просто сильнее, намного сильнее. А вьетнамцам не удавалось создать достаточно крепкое государство, способное выдержать ответный удар. Но они не сдавались, и одно из их восстаний, случившееся, когда Китайская империя распалась на время из-за внутреннего кризиса, стало успешным. Возникло независимое государство Вьетнам. В его истории хватало всякого. Там были и свои беды, и длительные междоусобицы, и периоды чужеземного владычества. Но за семьсот лет Вьетнам выдержал три долгих, страшных войны с очень сильными противниками и победил во всех них, отстояв свою свободу. Как вы считаете, друзья, ваша Кронтэа готова сейчас к независимости?! Или она, получив волю, может свернуть на тот самый порочный путь, что и земные государства Африки?
Молчание. Бен Сал Мон, сердито:
— Так это, если мы еще не готовы, значит, и пытаться не стоит?! Восстание, революции — все бесполезно?!
— Почему бесполезно?! Я расскажу историю своей собственной страны. Триста лет назад там произошла революция, действительно разрушившая старый мир до основания, потому что прежняя власть не смогла решить огромные проблемы, накапливавшиеся в обществе много десятилетий. Революционеры хотели построить новый мир, но не имели ничего, кроме теорий, безнадежно оторванных от реальной жизни. В земной истории неоднократно бывали случаи, когда к власти приходили такие же идеалисты, но они лишь погружали свои страны в кровавый кошмар, заканчивавшийся возвращением к старому — рано или поздно, в той или иной степени, — вспоминаю Французскую революцию и Чехию после гуситских войн. — Но в моей стране нашелся гениальный лидер, который сначала создал партию нового типа, нацеленную не на болтовню, а на практическую работу, а затем, отринув часть своих прежних догм, слепил на обломках старого государства новое. После его смерти нашелся еще один выдающийся вождь, который разгромил всю старую революционную вольницу, построил экономику нового типа и, действуя жестко и прагматично, сделал государство сильным и крепким. Он повел людей к неизведанным, небывалым высотам, и они победили в самой страшной войне, какую знало человечество, и за жизнь всего одного поколения пробежали путь от преимущественно аграрного общества до одной из ведущих стран мира, первой запустившей искусственный спутник и отправившей человека в космос...
Метеор ощутимо вздрагивает. Для кээн, у которых космос — что-то вроде религии, это очень важно.
— И это было почти триста лет назад?! — не верит Роор. — Почему же вы полетели к звездам только сейчас?!
— Наверное, потому что тогда еще не были готовы... — мне горько, я ведь видел все это сам. — Тот вождь тоже умер, а его преемники не были гениями. Они прошли через страшную, кровопролитную войну и хотели покоя и мирной жизни. Того же желали и многие люди. Они ведь тоже испытали очень много тягот и лишений и очень устали... Но государство, построенное двумя вождями, могло существовать, только продолжая двигаться вперед. Оно могло ярко гореть, но не тихо тлеть. Попав в обывательское болото, да еще приправленное обильным враньем, оно начало гнить и развалилось через семьдесят с небольшим лет после своего основания.
— Значит, все было зря?!
— Нет, не зря. Как минимум, по двум причинам. Во-первых, это государство, заявившее своей целью борьбу за права трудового народа против хищных толстосумов, за равные возможности и обязанности, за уничтожение кичливого богатства с одной стороны и униженной бесправной нищеты — с другой, много чего добилось. Оно заставило даже те страны, которые совсем не разделяли его идеологию, улучшать жизнь своих людей, чтобы не спровоцировать революцию у себя. А во-вторых, моя страна, даже потерпев поражение и развалившись на части, не исчезла. Прошло менее полувека, и она возродилась, став еще сильнее, потому что народ и правители научились на ошибках, допущенных их предшественниками, и постарались больше их не допускать.
— А что же тогда с Империей? — заинтересованно и как-то задумчиво спрашивает Роор.
— Империя, столкнувшись с нами, изменится. Тем или иным путем, так или иначе. Это изменение, кстати, вполне может оказаться и разрушением. Я говорил, что у нас на Земле можно было развалить почти любое государство. Их и разваливали — умело и целенаправленно, порой даже не прибегая к военным средствам. Больше двухсот лет назад таким внешним воздействием было уничтожено несколько стран, и тогда самые умные правители поняли, что им надо крепить свои государства изнутри. Чтобы никто не смог спровоцировать недовольство, направленное против них, они начали устранять причины для этого недовольства. Всерьез заботились о народе, создавали современную экономику, боролись с коррупцией и несправедливостью. Точно так же и Империи, как мне кажется, придется что-то делать со своими слабыми местами. И угнетение кронтов, возможно, ее наибольшая уязвимость. Она либо изменится, либо разрушится. Сама.
— Но если Империя нападет на вас, вы будете бить по ее слабым местам? — настаивает Бен Сал Мон.
— Безусловно. Но войны пока нет. И обратите внимание, что те силы, которые хотят ее развязать, — и в Империи, и у нас, стараются действовать исподтишка, чтобы поссорить нас с помощью провокаций и подлых приемов. Они-то как раз не хотят перемен и боятся их. А внешняя угроза — сильный стимул для того чтобы укреплять старое государство, а не строить новое. И пока есть шанс решить все миром, не доводя дела до конфликта, я буду делать все возможное, чтобы отстоять этот мир!
Молчание. И, как мне кажется, одобрительное. Новой войны, и в самом деле, никому не хочется.
— Внимание! — вдруг подает голос Метеор. — У нас гости.
Вернее, гость. Это возвращается Дэн.
Расходимся. О некоторых вещах, думаю, ему действительно лучше не знать. Выхожу на крыльцо, чтобы его встретить.
Поездка явно удалась. Еще не видя Дэна, я ощущал его веселую азартную возбужденность, прорывающуюся сквозь защиту. Впереди его ждала некая сложная задача, но он уже предвкушал, как с ней справится.
— Вы здесь, Константин?! — увидев меня на пороге, он радостно оскалился. — Все идет по плану! Завтра нас с вами ждут великие дела!
Вылетели мы снова впятером в том же составе — мы с Дэном, Млиско и Твэл с Беном. Не знаю, смог ли я их вчера в чем-то убедить, но задумались они — это точно.
Нашей целью был небольшой дачный поселок — именно такое впечатление он у меня составил. Небольшие аккуратные домики прятались в зелени садов. Почти все они в данный момент пустовали.
Нужный нам участок находился с краю, под самым лесом, что для нас, конечно, было весьма удобно. Правда, его караулили целых две четверки охранников, но они, по-моему, больше следили друг за дружкой, чем за обстановкой, и за это поплатились. Наша тройка спецназовцев в составе Млиско и двух кронтов вырубила всех из парализаторов за несколько секунд даже без моей помощи. Я, впрочем, снизил паре охранников скорость реакции, но даже это, похоже, было лишним.
Еще двое, очевидно, прибывшие на переговоры боссы, находились внутри дома, но с ними тоже было быстро покончено. Одного из них Дэн приказал вынести в сад к остальным и следить там за порядком, а второго, немолодого кряжистого мужика, мы с Дэном усадили в кресло, примотав его руки скотчем к подлокотникам, а ноги — к массивным ножкам. Убедившись, что привязь достаточно крепкая, Дэн вколол ему антидот.
— Э-эх-х-ма-х-хх!..
Мужик в кресле захрипел и заворочался. Дэн поднес ему стакан воды. Он пил жадно, захлебываясь и проливая воду на светло-зеленую рубашку, сразу покрывшуюся темными пятнами.
— Достаточно, — Дэн передал почти пустой стакан мне, а я поставил его на стол. — Ну что, Корень, все коммерсуем?! Что на этот раз продаем? Или кого? Или кому?!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
