А еще через месяц, когда уже все устаканилось и Серега начал потихоньку ковылять по коридору, заявился бравый капитан с полной сумкой этого самого "Чиваса." Как витиевато — туманно он выразился: "это всего лишь перераспределение сверхдоходов сообразно социальной роли граждан в обществе". Хотя в общих чертах мы уже знали, что произошло в Лесногорске, тем не менее, внимательно слушали рассказ капитана.

— ... Канал планировался обалденный, и этих сорок килограммов груза были первой ласточкой. А началось все с чего? — Один умный чиновник, изучая гуманитарную помощь, которую сердобольные европейцы шлют к нам, почем зря, с удивлением обнаружил, что помимо всяких там микстур от кашля и антибиотиков враги шлют к нам и другие интересные вещи — таблетки морфина, например. Его в Голландии, по рецепту, конечно, запросто продают. Ну, а потом помрет там онкологический больной, или эвтаназию попросит себе сделать — таблетки останутся, вот родственники и шлют их нам — не пропадать же добру, а заодно и сам себя добрым христианином ощущаешь. А таможенникам, тем что — в каждой пачке рыться не будут, тем более — святое ж дело — помощь гуманитарная! Ну и ... махнул не глядя. И осенило тогда, того дядьку мысля: это же ежели через таможню запросто пропускают пачку таблеток, на которой, хоть и не русскими буквами, но черным по белому написано "морфин", что же тогда в той помощи перевезти можно, если хоть чуть-чуть "это" замаскировать? Были у него кое-какие связи — поговорил с кем надо, объяснил, уверил — завертелось дело. Кто-то очень башковитый, а главное, со знанием реалий здешней жизни планировал все это. Это же надо было додуматься — гнать через границу кокаин, под видом натронной извести. И главное, риска почти никакого — кокаин в плотном, герметичном пакете, на нем — знак биологической опасности, таможенники от него шарахаются, да плюс ко всему — помощь же "Детям Чернобыля", с упором на то, что быстрее надо, а то все антибиотики скиснут, мать их ... — капитан скривился, и продолжил. Ну а здесь — кому эта известь нахрен нужна? — Я согласно кивнул, поскольку серьезных аппаратов для проведения наркоза, куда бы эту известь можно было зарядить, на всю область было по пальцам пересчитать. — Потихоньку списывали бы, да и вывозили со склада. Пока скумекали бы, что к чему — тонны дури можно было бы сюда перевалить.

Задумано, в общем, было здорово. И начиналось хорошо — груз через все границы прошел, как по маслу. Привезли его в область, и тут у них первая осечка вышла — больно шустрый ваш главный врач оказался — лишь только про гуманитарную помощь прослышал, в обход всех каналов вырвал у начальника областного отдела здравоохранения фуру с гуманитаркой — одну из десяти — и как раз ту, в которой кокс был. Начальник насчет кокаиновых дел не в курсе был, подмахнул листок, не глядя, вот и пошла "известь" в район, хоть использовать ее здесь никаким макаром вам не придется еще лет десять, если не больше. А тем временем серьезные люди спросили у зама начальника, который и должен был правильно распределить "известь", о том, где их товар? Послали они к нему рыжего, а тот уж поговорил, так поговорил — на трупе нашли четыре двойных раны — от того самого ножа. Убивать его, конечно, не стоило, но Миха был отморозком еще тем, а может зам. сдуру решил в последний момент в героя поиграть, и сопротивление оказал. Во всяком случае, зама Миха зарезал, и ничего ему за это не сделали. Но сделанного было не воротить — если зам мог бы своей властью вернуть фуру — ошибочка, дескать, вышла, не положено Лесногорску никакой гуманитарки, то на начальника они так и не вышли, что, в общем-то, автоматически сняло с него впоследствии большую часть подозрений. Стало быть, оставался один вариант — изъять груз на месте. — Капитан замолчал, отточенным жестом разлил вискарь по рюмкам, и мы лихо опрокинули жидкость в рот, от чего пришел бы в ужас всякий истинный ценитель благородного напитка.

... — Ну, а здесь им не везло уже по полной, и до самого конца. Они опаздывали буквально на один день. Можно было угнать фуру целиком в тот вечер, когда ее только пригнали — она целую ночь стояла во дворе больницы. Чего проще — хулиганы угнали машину, далеко не уехали, вскрыли фургон, ничего интересного не нашли, да и бросили, кому там дело, была та известь до угона или не было ее совсем. Но они приехали лишь на следующий день — разбирались с замом, а к тому времени машину уже разгрузили и в склад закрыли. И опять: не будь ваша — он кивнул мне — старшая сестра такой расторопной, и не оприходуй она все относящееся к реанимации, в том числе и "известь" — лежать бы ей еще месяц, а то и больше, в складе, под "надежной" защитой висячего замка и сторожа. Запросто умыкнули бы, а склад — сожгли бы, скорей всего, чтобы концы в воду, то бишь огонь. На пепелище искали бы конечно, все что угодно, но только не "известь". А так — кокаин попал в реанимацию. Да еще этот приказ вышел, вдобавок, об оборудовании всех больниц комнатами для хранения наркотиков. Нет, ну кто бы мог подумать, что именно наркотики туда и лягут — все сорок кило! — как специально! Так что просто забрать их оказалось невозможно. Мало того, что пришлось бы штурмовать ваше отделение — самое плохое для них было в том, что неизбежно всплывал вопрос — а чего это кому-то понадобилось так рисковать жизнью, возможно, под пулями вневедомственной охраны, и забрать какую-то несчастную натронную известь? Стоило кому этот вопрос задать — и все, канал горел, а им этого не хотелось. А значит, надо было не только вытащить кокаин из отделения, да так, чтобы этого никто не заметил, а еще заменить его настоящей натронной известью. Между прочим, "безбашенный" Миха предлагал все-таки устроить налет на больницу с пожаром в отделении. Но на это хозяева его не пошли. А вот ваше "отстранение" от дел одобрили с легкостью.

— А нас-то, зачем было гробить? — полюбопытствовал я.

— Расчет у них был простой: они ведь знали, что вы вдвоем остаетесь. Ну и рассудили: уберем хотя бы одного — второй не будет вечно на работе сидеть, хотя бы на ночь уходить будет. Тут-то и можно будет дело провернуть. С помощью той же медсестры, — как ее? Бариновой?

— Бояриновой.

— Ага. И не будь — капитан кивнул в мою сторону — твой дружок таким каратистом, ты — таким патриотом, готовым дежурить трое суток подряд, а ваш главный — таким оборотистым, что так быстро нашел замену — все бы у них срослось.

— Стоп. А чего у них срослось бы? — остановил рассказчика Семеныч. — Ключ от процедурки, где сейф с наркотиками был, и где кокаин лежал — у медсестер все равно не было, его, скорее всего дежурному врачу передали бы.

— Все срослось бы, Семеныч. — кивнул я. Даже если так: долго ли уговаривать дежурного врача открыть процедурную на полчаса ночью — шприцы там забрать, сухожаровой шкаф отключить — да мало ли какой лапшички можно подвесить. В конце концов, на глазах у того же дежурного врача перетаскать эти мешки в другую комнату — ты же не ампулы из сейфа уносишь, а освобождаешь процедурку от ненужного хлама, а потом тихонько его заменить.

— Точно, — согласился капитан. — Между прочим, грубейшее нарушение правил хранения наркотиков — в процедурном кабинете — тоже явилось одним из факторов невезения в данном деле. Я бандитов имею виду.

— Не будет теперь такого фактора, — мрачно сказал я. — Теперь наркотики, как и положено, хранятся в отдельной комнате, хрен знает где. После того случая комиссии задолбали, вот Львович и исправил быстренько ситуацию — за счет наших ног, теперь за ерундовой ампулой реланиума ночью надо переться в конец коридора. Зато все по правилам.

— Сочувствую.

— Да ладно, чего их жалеть. Вот Светку жаль — вздохнул Семеныч.

Мы немного помолчали.

Бандюги все так отлично знали о нашем внутреннем раскладе именно от нее. Но осуждать ее никто не брался. Станешь тут думать, хорошо ты, или плохо делаешь, если после смены к тебе подходят двое улыбающихся парней и предлагают кое-что рассказать и кое-что сделать, если, конечно, она хочет увидеть свою сестру, единственного родного человека, с которой Светка жила после смерти родителей — они погибли в автокатастрофе — живой, не невредимой, нет, потому что в доказательство своих слов, ребята предлагают мочку уха со знакомой сережкой.

Ради сестры она и пошла на все это: рассказала все, что знала, согласилась помочь, даже легла в постель к Денису, лишь бы, уморив того ласками, причем для этого понадобилось целых две ночи, улучить момент и сделать слепок с ключей.

И как же она кричала и билась в руках своих подруг-медсестер, несмотря на лошадиную дозу введенного реланиума, когда узнала, что все это было напрасно, что сестру ее хладнокровно убили в ту самую ночь, когда она выносила пакеты с проклятым кокаином. На трупе — ножевая рана в виде пунктира... С тяжелейшим психическим срывом она попала в психоневрологическую больницу. По очереди к ней ездят Гоша и Денис, тщательно скрывая это друг от друга, вот только видеть она не хочет пока никого.

— Миха свидетелей не оставлял, — подтвердил капитан, — и Светке вашей все равно бы не жить. Равно, как и вам — повернулся он ко мне. Ухайдакали бы вас "алкоголики", карманы бы вывернули — и все, концы в воду. А почему сразу не убили?— садист был Миха, поиздеваться любил.

— Серегу же не ухайдакали — неуверенно возразил я.

— Ха, Сереге повезло, что за рулем не Миха был, а так бы только сломанной ногой не отделался. Рыжий бы его пополам перерубил, а потом для верности половинки бы два раза переехал.

— Кто он хоть был, Миха этот? — спросил Семеныч.

— Так и не узнали, подельник его то ли темнит, а то ли действительно правду говорит, но только утверждает, что про Миху никто ничего не знал. Вроде, он с год назад появился, сам ничего не говорил, а расспрашивать его никто особо не решался — работал Миха в основном по "мокрым" делам. Раз говорит, только, спросили про ножичек, где, мол, взял такой, так Миха усмехнулся, ответил: "На Кавказе". Мы по картотеке пробили — в федеральных войсках такого вроде не было. Скорее всего, наемник, воевал там, а когда горячо стало — сюда перебрался. Я вот только думаю, зачем он паренька того прикончил. Подельник точно здесь ни при чем, даже не знал про него, и алиби у него железное.

— Паренек этот, Винотыкин, сам дурачок, на смерть нарвался, да еще и человека с собой прихватил.

— Как так? — с интересом воззрился на меня капитан.

Я начал рассказывать.

— Все наши беды, как известно, от дорог и дураков. Вот и Череп — неграмотный был, но любопытный. Он ведь, когда в день своей смерти ко мне пришел, а я по делам отлучился — сунулся в ремзал, а там как раз пакеты с кокаином лежали, их в процедурку еще не перенесли. На пакетах написано — "натронная известь", по-английски, правда. Ну, а Череп, поэтому поступил с простотой, достойной Александра Македонского — один из пакетов вскрыл ножом, который всегда с собой носил. Просто так вскрыл, по воровской своей привычке. Мало того, ничтоже сумняшеся, взял, да и попробовал пару гранул на язык, а потом растер в пальцах и нюхнул. И — врубился! Уж кому-кому, а такому наркоману, как Череп не надо было объяснять, какие эффекты бывают от кокаина. А может, учуял он его, как бывает, натасканные собаки наркотики везде находят, как ни прячь. Этого мы уже никогда не узнаем.

Тут я вернулся, Череп, для отвода глаз, начал к парню тому, Ласточкину присматриваться, в татуировки его тыкать, а пригоршню гранул незаметно в карман спрятал.

— Ты так говоришь, будто сам у Черепа за спиной стоял, и все видел — недоверчиво хмыкнул Семеныч.

— Не был, верно, мне Олег рассказал, а ему — Винт. Череп ведь, оказывается, успел с ним перед поездкой поделиться известием, что у "лепил" в отделении груда "кокса", надо только пойти и взять. Они ведь зачем в город летели — бойцов со стороны взять, чтобы самим не светиться, только вот к дураку — добавилась дорога. Череп, нюхнувший вдоволь кокаина, руль держал нетвердо, вот и загремели с дороги. Кокаин Череп ссыпал в пакет и носил в кармане, Винт и захватил его с собой, когда из разбитой машины вылезал, не постеснялся труп обшарить.

Я, кстати, потом удивлялся — все пакеты, которыми в нас прокурор психованный швырялся целые, один только лопнул. А это, оказывается, его Череп ножичком подрезал.

— Ну, а Олег то здесь причем?

-При том, что Винту пришла в голову "светлая" мысль — как поправить финансовые дела и накопить-таки денег на машину. Сам взять кокаин из отделения он пока не решался, выхода на серьезных злодеев не имел, вот и решил для начала толкнуть хотя бы тот пакет, что у Черепа забрал. И первого, кого уговорил купить у него наркотик — Олега.

Тот и нюхнул — как же, взрослый, школу закончил... Ну, и заработал инфаркт, он возникает иногда именно у молодых при употреблении кокаина. Лестно видеть ваши восхищенные моей проницательностью взгляды, но сам я к великому стыду и сожалению до этого не допер. Это все Витольдович... (Я сразу вспомнил грустный взгляд кардиолога, к которому я зашел спросить после возвращения того из отпуска, с какой такой стати у молодого парня инфаркт развился.

— Плохо, Дмитрий Олегович, что если сейчас кто и читает Лоуренса, то, скорее всего Лоуренса Аравийского, и почти никто — клинического фармаколога Лоуренса, а ведь у него об этом как раз написано, в главе "Наркотические средства".)

-После того, как Витольдович мне подсказал, я пошел, тряхнул Олега, тот все и выложил. Да в слезы: он боялся, что ему статью пришьют про незаконный оборот — кокаин-то он у Винта все-таки купил, и даже весь не израсходовал, так он у него и лежал в кармане. Давай меня уговаривать, чтобы я молчал, божился, что это в первый раз и последний раз, при мне порошок в унитаз спустил. Я подумал, зачем парню жизнь статьей калечить, инфаркт то у него все равно ведь уже был, кокаиновый он, не кокаиновый, один хрен, лечиться одинаково. Ну и дал себя уговорить. Может и зря, что дал. Может, начни его милиция трясти по этому делу, не поехал бы он в этот дурацкий институт поступать.

— Кому как на роду написано — фаталистично пожал плечами Семеныч. — О недопустимости физических нагрузок вы его предупреждали. А случись у него повторный инфаркт с тем же исходом на допросе, тебе легче было бы?

— Скорее всего, после того, как Олега в больницу увезли, Винт струхнул, и рванул в "Гонконг", думал, наверное, всю порцию оптом цыганам сдать, по крайне мере, живого его видели последний раз именно там — задумчиво проговорил капитан.— Там он рыжему и попался.

Череп — то сообщил своему руководству, что вот, мол, есть "бесхозный" "кокс", надо бы взять, а по межбандитским связям эта весточка дошла и до настоящих хозяев кокаина, те и заволновались, велели разобраться, чьим там кокаином так легко распоряжаются, уж не их ли? Спустили задание этому Михе, он первым делом к цыганам зарулил, поскольку знал, кто здесь основной поставщик "дури". Кокаина у них, конечно, не было, но они поняли, что человек перед ними — очень серьезный, поэтому, когда бедолага Винт к ним пришел, они сдали его со всеми потрохами. После того, как Миха вытряс из него всю информацию и понял, что Винт — жадный молодой дурак — он его прикончил. Подельник же его, в это время ездил за настоящей натронной известью, это подтверждено.