Картина была противной. Здоровяк не намеревался сделать что-то хорошее. Об этом говорило все. И взгляд единственного глаза. И выражение лица, одно которое вызывало омерзение. Да и вообще его вид, сжатый кулак и оскалившиеся зубы. Девушка же явно пострадала от него. Несмотря на упорное сопротивление, она уже была повержена и теперь молча ожидала своей участи. Хотя в ее взгляде я заметил все ту же гордость и силу. Желание продолжить борьбу в любую секунду, как только выпадет возможность.
Кажется, это был еще более глубинный уровень подсознания. Воспоминания, что мучали объект моего интереса в процессе адаптации проклятой печати. М-да... Какие же образы могли прийти страдающему от агонии человеку? Да, разумеется такие же мучительные и тяжелые. Идиот! Ну что мне стоило тогда вколоть сыворотку в другое место? Возможно, меня занесло бы в куда более приятное место.
Дальнейшего развития событий я ждать не стал. Как бы там ни было, мне было нужно установить контакт. А для этого надо избавиться от лишних ушей.
Собранная мной воля материализовала кунай в моей руке. А потом та же воля породила призрачных змей, что устремились к здоровяку и обвили его, не успевшего как-то на это отреагировать. Мгновение, и смертоносные рептилии бросили его тушу в мою сторону, и его горло столкнулось с острием моего клинка. Брызнула кровь, изо рта теперь уже мертвеца показалась кровавая пена, но это меня уже не волновало. Отбросив его в сторону, бьющегося в агонии и все еще обвитого змеями, я шагнул вперед к упавшей на циновку лампаде. Та уже дала жизнь пожару, что начал увлеченно пожирать все, до чего мог дотянуться.
Девушка смотрела на мои действия с выражением священного ужаса. На какой-то миг мне даже почудилось, что вижу перед собой совсем другого человека, не связанного со мной от слова никак. Но то ощущение продлилось всего миг, после которого в красноватых глазах вместе с отблеском огня отразилось узнавание. Словно очнувшись от оцепенения, она внезапно бросилась в сторону, где я успел различить дверь. Моя реакция немного запоздала, и нога девушки снесла хлипкую деревянную преграду. Снаружи ворвался тот самый отдаленный запах дыма и дождя. Вместе с отблесками недалекого зарева от какого-то полыхающего здания.
'Пленница' уже почти успела оказаться за порогом, как ее все же настигла моя запоздалая реакция. Вокруг ее ноги обвились две призрачные змеи и бросили оземь. Звук столкновения ее с грязными досками был противен и я искренне ненавидел себя за то, что так поступил. Но мне нельзя было дать ей сбежать внутрь этого странного мира грез.
Сопротивление с ее стороны выдалось ожесточенным. Она не хотела сдаваться, и отчаянно вырывалась. У нее была сила, была ярость и непреодолимая жажда свободы. А еще неожиданный союзник в лице заставляющего меня отвлекаться на себя пламени. Ей даже удалось развеять одну из призрачных змей, и я даже не понял, как это у нее получилось.
Борьба все же закончилась ее поражением. Несмотря ни на что, девушке не хватило сосредоточенности. Да и, уверен, замешательство сыграло не последнюю роль. Кольца призрачных змей, наконец, спеленали ее, полностью обездвижив. И мы оказались лицом к лицу. Я, стоящий за порогом и ощущающий жар, греющий спину. И она, что смотрела на меня со всей ненавистью, и в чьих глазах отражался огонь, поглотившего домик, в котором мы до этого находились. Правда, первые несколько следующих мгновений мне все же было не до нее. Ведь передо мной появился новый мир, нарытый тьмой и освещенный лишь пожарищами на месте нескольких сожженных домов. Дождь, что капал с неба, мало помогал в борьбе с огнем, хотя если присмотреться, никто с ним и не боролся. Те, кто мог бы этим заняться, едва заметными пятнами валялись на мокрой земле, не подавая признаков жизни.
— М-да.... — сказал я вслух, переводя взгляд на свою пленницу, в глазах которой теперь помимо ненависти я читал еще и презрение. А ведь так все хорошо начиналось.
Для разговора требовалось подходящее место. Найти его в этом необычном мире, наполненном трупами, пожарищами и бегающими возможно во тьме враждебными обитателями было задачей нетривиальной. Потому процесс поиска немного затянулся. Я отвлекся сначала на пожар за своей спиной. Потом на осмотр местности, пытаясь найти малейшие признаки жизни. Затем попытался воспользоваться усиленными чувствами данной природной энергией.
Поселение, в котором я оказался, было небольшим. Вместе с теми несколькими не горящими, но давно покосившимися и утратившими всяческий вид зданиями, тут насчитывалось от силы десять домов. Возможно, конечно, где-то во тьме были еще. Но пелена дождя, плавно переходящая в бурю, надежно от меня их скрыла. Судя по тем трупам, что попали мне на глаза, общему убранству, некоторым валяющимся вокруг предметам, то была крестьянская деревушка. Деревушка, все население которой вырезали этой ночью. Вопроса о том, кто и ради чего это сделал, не стояло. Просто потому, что было не до того.
Мне приглянулось одно весьма хлипкое на вид, но все же относительно целое строение. Не уверен, что я рискнул бы заглянуть внутрь при иных обстоятельствах. Но нарастающая непогода не оставляла особого выбора. Скоро передо мной оказался черный провал на месте дверного прохода. Осмотревшись и не сумев найти ничего, что могло бы стать угрозой, я шагнул внутрь. За мной, чуть ли не шипя, двигалась моя пленница, до сих пор надежно захваченная призрачными змеями.
Внутри не было ровным счетом ничего. Простой земляной пол, голые стены с несколькими явными трещинами, не внушающая особой уверенности крыша. Она безбожно протекала, и я искренне надеялся, что это сегодня будет главной ее проблемой. А, ну еще у одной из стенок был завал какого-то мусора. Обломки деревянных досок, неведомо зачем-то сваленных вместе с порванными мешками и черепками от глиняной посуды.
— Прелесть, — покачал я головой, разглядев паутину с несколькими засушенными весьма крупными мошками.
Примерно в этот самый момент особо сильный порыв ветра ворвался внутрь через одно из оконных провалов, а крыша пугающе скрипнула, резко увеличив течь. Желания оставаться внутри резко поубавилось.
Я бросил взгляд на пленницу. Во тьме мои глаза разглядели ее неприязненный взгляд, направленный на меня, и то, как он слегка изменился, когда глаза ее мазнули по крыше и вздрагивающим стенкам. Да, сегодня однозначно день неудачных идей. Но выходить наружу и пытаться найти что-то еще мне не хотелось. Потому вместо этого я решил просто укрепить сооружение барьером.
Работать здесь было необычайно легко и приятно. Этот мир позволял куда легче формировать контуры барьера, манипулировать с его свойствами и параметрами. Потребовались жалкие несколько минут, и дом более не внушал мне тех опасений, что были до этого. Сквозняк исчез, крыша более не протекала, а стенки не создавали иллюзию готовности рухнуть в любой момент.
'Стоит чаще вспоминать про свои некоторые таланты', — подумал я, теперь размышляя над тем, как бы теперь здесь обустроиться для нормальной беседы. Не пытаться же создать мебель из барьерной техники? Хотя....
Сотворенный клон помог быстро разобрать гору мусора на две горки поменьше и накрыть их барьерной техникой. Получились весьма специфические скамейки. Одно из них я немедленно испробовал. Не сказать, что было удобно, но все же лучше, чем просто стоять и налаживать общение в таком состоянии. А когда из подсумка был извлечен фонарь и внутреннее убранство, наконец-то, оказалось освещено, все заиграло совершенно иными красками.
— Присаживайся, — сказал я, указывая на импровизированную мебель.
Девушка продолжая сверлить меня взглядом, далеко не сразу решилась последовать моему приглашению. Потребовалась почти целая минута, прежде чем тяжелое молчание и не менее тяжелый взгляд с моей стороны не сделали свое дело. Под завывание ветра и хлесткие удары дождя о крышу, она все-таки села на предложенное место. И снова ее глаза устремились на меня. В ее взгляде было трудно что-либо прочитать кроме уже выказанного ею негатива.
— Что же, — протянул я, собираясь с мыслями, — самое время нам с тобой познакомиться. Так сказать, в такой непринужденной обстановке.
При этих словах змеиные кольца, сковывающие девушку, испарились, предоставив ей пусть и номинальную, но свободу. К моей радости она не решилась сразу же попытаться познакомить мою физиономию со своим кулаком или чем-то вроде того. Просто продолжила молча сидеть, поведя плечами на мгновение.
— Раз уж я являюсь инициатором нашего с тобой разговора, то позволь представиться. У меня как-то до этого не представлялось возможности сделать что-то подобное.
Взгляд девушки остался неизменным. Она смотрела на меня холодно, с толикой ненависти, презрения и какого-то пустого, равнодушного внимания. Возникшие было у меня вопросы, с чем все это связано, я пока не торопился задавать. Даже самому себе. Поскольку некоторое подобие ответов на них у меня, кажется, уже было.
— Мое имя Харада Широ. Я, как ты, наверное, уже давно поняла, ирьенин, — почти целую секунду в моей голове вертелась мысль о необходимости уточнить, из какой я деревни. Еще одной секундой позже у меня уже была уверенность, что особой важности эта информация за собой не несет, хотя озвучить ее стоит, — Возможно, также, что ты понимаешь, из какого селения. Подсказка, та, в процессе бегства из которой ты была убита.
После последнего произнесенного мной слова она вздрогнула. Я видел, что она не хотела показывать это свое чувство, но ей не удалось сдержаться. Несколько долгих секунд я наблюдал странное выражение на ее лице, а в глазах отражалось несколько другие эмоции, нежели те, что проскальзывали до того.
— Так вот, возвращаясь к нашему знакомству. С момента твоего возвращения к жизни, у меня не было возможности спросить твоего имени. Так что, очень хотелось бы его услышать.
Буквально сразу же, как эти слова слетели с моих губ, я понял, что выбрал не самую верную стратегию. Ее острый ответный взгляд говорил это сам собой, а мне не оставалось делать ничего, как внутреннее сокрушаться из-за такой неудачи. Проклятье! Пленница отлично знала, что я из числа масок. Будучи телохранителем Орочимару, она не могла быть настолько глупой, чтобы не суметь сложить дважды два. А АНБУ с того самого момента, как прошла та самая операция только и занимались тем, что занимались допросами. Точнее, множеством разных видов допросов, включающих и проникновение в сознание человека. Иными словами тем, чем занимался сейчас и я. Эти факты, сложенные вместе, моментально превращали всю мою искренность, незнание и возможно даже, добрые намерения, в неприкрытое лицемерие и ложь.
Молчание затянулось. Я мучительно размышлял о способах выхода из этой логической ловушки. Моя неразговорчивая собеседница же предпочитала оставаться безмолвной, сверля меня взглядом. Наблюдавший за всем этим со стороны клон укоризненно посмотрел на меня. А когда не дождался от меня какой-либо внятной реакции, покачал головой и издал тяжелый вздох, от которого девушка вздрогнула и нервно оглянулась.
— Наше молчание излишне затянулось, моя дорогая, — сказал он, поймав ее взгляд. И тут же ласково улыбнулся так, что у меня мурашки пробежали по спине, — Мой коллега задал тебе вопрос. Было бы невежливо оставить его без ответа.
Мне оставалось лишь укоризненно покачать головой. Ну, куда он лезет без команды! Мог бы немного подождать, прежде чем я принял бы решение о способе ведения переговоров.
Девушка перевела взгляд на меня. И встречала ее уже моя, принявшего правила игры человека, улыбка. Максимально приветливая, как тогда мне казалось.
— Все верно. Мой коллега абсолютно прав. С твоей стороны столь длительное молчание выглядит как-то не слишком вежливо.
Девушка свое молчание прерывать не слишком-то и торопилась даже после этого. Но кое-какие изменения с ней все же произошли. Привычная неприязненная маска чуть дрогнула, а на губах и глазах на мгновение мелькнул призрак едва уловимой кривой усмешки. Словно в моих словах было что-то смешное. Спустя несколько мучительно долгих секунд я все-таки услышал ее голос.
— Мое имя Таюя, — ответила она.
Не знаю почему, но этот немного хрипловатый голос заставил меня улыбнуться еще шире. 'Процесс пошел', — словно говорила часть меня, искренне радуясь этому факту.
— Это другое дело, Таюя, — сказал я, слегка подавшись вперед, — Хотя, признаться, мне было бы приятнее услышать твое полное имя.
— А тебе не все равно, — неожиданно быстро последовал ответ.
Заявление не осталось без внимания клона. Его брови полезли вверх, чтобы через мгновения смениться очередной, не внушающей оптимизма улыбкой. Пришлось спешно поднимать руку и тормозить его очередное вмешательство.
Девушка на это отреагировала точно таким же удивлением. Она обернулась. Не уведшая еще улыбка двойника отразилась в ее глазах, и как мне показалось, заставило ее вздрогнуть. Едва заметно, но все-таки.
— Не дожидаясь реплики моего дорогого коллеги, выскажу мысль, что это таки не вежливо. Я тебе представился полностью, назвал свое полное имя, указал, кто я, откуда, чем занимаюсь. А в ответ услышал только такую малость. Пожалуйста, будь так добра, отвечай на мои вопросы полностью.
Мои слова вызвали у нее раздражение. Она недовольно нахмурилась, фыркнула и бросила на меня недовольный взгляд.
— А как называется то, что какой-то тип лезет туда, куда его лезть никто не просил? Вежливость? Добропорядочность? Дружеское участие? Быть может, человеколюбие ирьенина?
Ее едкие вопросы не могли не вызвать у меня улыбку. Подловила, так подловила, ничего тут не скажешь! Действительно, уж кому-кому, а мне о вежливости говорить не приходилось. Особенно если учесть то, в какую именно часть ее воспоминаний меня занесло.
Мой клон тоже оценил заявление. Только в отличие от меня он позволили себе не просто улыбку, но и громкий, немного наигранный смех. И заработал тем самым брошенный исподлобья острый взгляд и какое-то неразборчивое ругательство со стороны Таюи.
— А, ведь верно! Как это называется, а коллега? — продолжил двойник, мало обратив внимание на реакцию, — По мне так человеколюбие ирьенина лучший из предложенный вариантов. Особенно, когда лезешь в проклятую печать мертвеца.
От этих слов девушка дернулась, как от пощечины. Мне только и оставалось, что с осуждением покачать головой. Клон старательно повышал ставки.
— Да, вежливостью тут и в самом деле не пахнет, — согласился я с доводами Таюи, дождавшись, когда моя копия перестанет смеяться, — Но ничего не поделаешь. Долг ирьенина порой вынуждает поступать так, что потом становится немного противно на душе. Но замечу я, внутри проклятой печати не настолько плохо, особенно если разобраться в том, как она работает. С некоторыми ее обитателями даже можно завести занимательную беседу.
— Что ты такое несешь? — спросила она с широко раскрытыми глазами. Мне показалось, или в не самом лучшем освещении мне удалось рассмотреть отчетливо проявившуюся гусиную кожу.
— Да, кто его знает, как это называется, — махнул рукой клон, — Чушь. Правда. Фантазия. Шизофрения.
