Расстояние

Полностью захваченный садом Ящер предоставлял мне полную свободу. Мной была рассмотрела каждая клетка, каждая песчинка. С одной стороны мост упирался в высокую стену далеко-далеко за линией огней, с другой, где стоял столб, он продолжался несколько метров, пока не натыкался на прямоугольную площадку с несколькими широкими блоками, похожими на автоматические двери. Светильники, к слову, выглядели непривычно — металлическая ножка, на конце которой генерировался светящийся шарик. Чем-то напоминало гелевые лампы, только без стекла.

— Наир-онэн анкхаж, — показал на себя. — Наир-тинтра анаки, — кивнул на меня.

Язык Ящера становился все более детальным и точным в плане формулировок. Он требовал не только верного произношения, но и правильной конструкции, хотя с каждой новой расшифровкой я все больше понимала, что запоминаю формальные шаблоны. Язык без рода, чисел и синонимов? Наверняка у них был альтернативный способ коммуникации.

Первые две цифры счета "тин" и "нэн" я запомнила хорошо. "Онэн" — переводилось как компаньон, сопутствующий, второй (проглядывалась явная параллель). "Тинтра" вероятно, обозначало нечто главенствующее, первое, связанное с речью ("тинран"). Задав переводчику слово "наир тинтра", я указала пальцем на одного из космонавтов.

— Наир-тинтра анкхаж, — объяснил варан и задал переводчику образы.

"Анкхаж" — ящерицы и космонавты, "анаки" — люди. Вместо имени, как стали бы представляться такие как я, Ящер и его братья сперва относили себя к виду живых существ, уточняли положение в обществе и лишь затем свой биологический вид или народность.

— Наир-тинтра анаки, — указала на себя. — Даша.

— Наир-онэн шинир нхэн, — ответил без особой реакции, — Наир-онэн ашмир нхэн.

Длительные диалоги его быстро изматывали. Голос становился чересчур скрипучим, пасть отвисала и сохла. Дав понять, что усвоила, я склонила голову. Он закидывал меня маленькими поручениями. Принеси то, держи это, но даже такие незначительные задания порой давались с трудом — некоторые предметы весили слишком много.

— Осу нхэн, — шипел в таком случае Ящер.

Несколько раз я случайно наступила ему на хвост. Казалось бы всё, сожрёт. Не сознательно, так обязательно по рефлексу. Споткнувшись о препятствие в шестой раз, до меня дошло, что Ящер просто не ощущает эту часть тела. Пару раз он заметил мои маневры краем глаза (интересно, какой у него был угол обзора?), но вида не подал. Ежедневно при помощи столба он корректировал температуры внутри клеток, состав воды и удобрений. Мы готовились к приходу новых образцов, которые следовало развести для наир-тинтра анкхаж. С начала Нового Года, клетка с парнями ни разу не опускалась вниз. Было заметно, что ухаживать там было не за чем. Две сутулые мужские спины и оголенный куст. Иногда я слышала, как они приходят в себя. Хрипят и тяжело дышат. Несколько раз даже могла различить неприятную возню.

— Даша, — в одну из ночей шепнул Валентин. — Даша...

— Что?

— Тише. Даша, больше не делись с нами едой.

— Что?

— Прекрати... бросать еду. Тимур... не выдержит.

— Ты должен есть, — мне было плевать на Тимура. — Если я не буду обеспечивать тебя, то кто?

— Делай, как я говорю.

— Почему? Боишься, что варан заметит? Пока он...

— Пожалуйста, Даша. Есть вероятность, что...

Валентин резко замолчал. Действительно, после того как варан уходил я ждала несколько часов, прежде чем начать перекидывать в верхнюю клетку остатки еды. Она часто не долетала, когда Ящер ставил на клетки ограничительные поля и звукоизоляцию.

Новыми растениями оказались домашние, горшочные цветы: всевозможные кактусы, азалии, алое, гардении, фиалки. Их на платформе занесли два космонавта. Я покорно выполняла поставленные задачи, вытащила старые емкости с почвой из новой пустой клетки, которую с далекого верха опустил варан, затем погрузила внутрь ящики с цветами.

Ночью посчастливилось поделиться тремя ранетками. Парни завозились. Началась борьба. Все было так сложно. Казалось, всё, придет Ящер и я обязательно попрошу опустить их, излечить, накормить нормально, но каждый раз ставя перед собой эту цель, лишь смиренно делала, что было велено. С чувством вины и стыда приходило паническое самовнушение, что выбора нет.

— ... не смей, — предупреждающий шёпот Валентина, который в последнее время я слышала всё чаще.

— ... нас.

— Я сказал тебе!

— ... ей.... Так...

— Тимур!

Снова возня. Тимур избивал Валентина и это лишь подливало масло в огонь. Безусловно, я не хотела ставить себя на их место, кто знает, что бы произошло, если бы не Ящер. Моя драгоценная свобода, заключалась в возможности спрыгнуть вниз, а у парней выхода не было. Результатом противостояния стал приглушенный звук удара снизу. Ранетка прокатилась по чистой поверхности моста, остановившись по центру. Сердце пропустило удар. Между клетками повисла тишина.

Ящер не знал, что я давала им еду. В самом начале он наблюдал за тем как я ем, сопровождая взглядом каждый кусок, каждую крошку. Логично, еды здесь было не так много, хотя клетки и ускоряли плодоношение. Постепенно контроль убавился, хотя самостоятельно срывать ягоды мне не разрешалось. Часть еды я зарывала в землю, когда Ящер отворачивался.

— Господи, спаси и сохрани...

Заснуть я не могла. В голову не приходило никаких способов сдвинуть плод, отвлечь ящера тоже было невозможно — на гладкой, черной поверхности моста розовая ранетка затеряться не могла. Наглядным подтверждением тому послужило включение света. Клетки тронулись. Проверив, что в земле не осталось ни единого плода, я припомнила все выученные слова, отсеивая те, что не подходили под описание происшедшего. Варан заметил изменение, едва перешагнул через столб. Замедлившись, он обогнул ранетку полукругом и развернувшись так, чтобы она оказалась между нами, посмотрел на меня в упор. Не было ни единого шанса провести параллель между упавшим плодом и Тимуром. Мог ли ящер в принципе понять такую схему, было ли свойственно их виду делиться едой и что он вообще думал о клетке, в которой держал парней? Пища на мосту. Я отвергла её.

Своей позой, мордой низко склоненной над поверхностью моста, варан напомнил собаку на привязи, защищающую кость, или дикое животное перед смертельным броском. Верхняя губа медленно приподнималась. Первый удар заставил клетку обрушиться на соседнюю, второй — отлететь и удариться о стену. Мой левый глаз слипся от крови. Всхлипнув, я прижала отбитую переместившейся сферой руку к пульсирующему виску:

— Шисо!

Бесполезно. Нависшая сверху пасть была широко открыта, демонстрируя массивные челюсти. Решётка отлетела в сторону, огромные лапы нашарили меня среди листьев и вцепились в кожу, прорывая её насквозь. От скрутившего живот спазма, изо рта хлестнула кровь. На глаза навернулись слёзы. Пальцами я пыталась ослабить хватку, но Ящер лишь обхватил лапой мою шею и поднял над полом. Моя сила против его была ничтожна, тело — слабо, но зверь продолжал сжимать, будто я могла просочиться сквозь его руки. Практически ничего не видя, подтянув ноги, я выставила их вперёд и уперлась ящеру в грудь. Мы кружили в пространстве, ведомые его попыткой вытянуть конечность дальше. Я едва соображала, когда мы остановились.

Спина коснулась поверхности моста. Я закашлялась, а Ящер навис надо мной, ожидая пока я приду в себя. Окружающие звуки заменил гул крови в висках, в голове — белые вспышки. Меня трясло.

— Анакхан, — изогнутые когти коснулись моего лица и сжали щеки, — Ро анакхан.

Подтянувшись из последних сил, я вылезла из-под Ящера и поползла к пропасти. Клетки вокруг были хаотично разбросаны, некоторые из них отъезжали обратно. Мне было все равно.

— Онэн анкхаж ракша хушан нхэн. Онэн анкхаж анаки хуш-шан.

Избавление было совсем близко. Каких-то полметра. Я почувствовала давление. Боль в районе шеи, пронизывающая и хлёсткая, заставила меня прогнуться и схватить ртом воздух. Лёгкие обдало огнём, внутренние органы опустились в кипяток. Встав на колени, я потянулась к удавке, но варан дёрнул шнур сильнее и повалил меня на спину. Его перевернутый силуэт находился дальше, чем я ожидала.

— Руй тинтра. Шокре ва рашмарен нхэн.

Сплюнув кровью, я перекатилась и ринулась обратно к краю моста. Шаг, другой. И снова волна боли, заставившая ноги подкоситься. Сдавленная под верёвкой кожа зашипела, запахло паленым.

— Шисо! — заорала, скорчившись. — Шисо!

Шнур раскалялся. Я снова попробовала отцепить удавку, но та только сильнее сжималась. Кожа на пальцах пузырилась как масло. Картинка начала терять четкость. Я ощутила толчок. Дёрнув один раз, затем ещё, Ящер явно приглашал ползти обратно. В панике я ринулась к нему и не могла остановиться, пока не упала без сил. Тело сводило судорогами.

— Рох рашмир руй, — он дотронулся до моей головы, — Вайха руй ракнан рош, тинтра.

Я поняла, что шнур больше не жёг, но на смену одной боли пришла другая. Взяв меня за предплечье, варан попытался поставить меня на ноги, но я не могла удержать равновесия. Все плыло, только белая цепь, уложенная замысловатым плетением, оставалась отчетливой. Ящер что-то говорил, показывал. Я проваливалась в чудесный узор.

Глава 9.

Было холодно. Кровь в ушах стучала. Мне чудился надрывный крик Валентина, зовущего меня по имени, грохот трясущихся стен и гигантская пластина, украшенная голубыми огнями, показывающая своё дно. Потерев сухие глаза, я медленно оторвала руки от лица и вздохнула, отходя ото сна. Окоченевшее тело равномерно покалывало, спина ощущала шершавую поверхность. В кромешной темноте я нащупала то, на что минутой раньше опирался мой лоб — прохладная, сплошная стена. Двинув коленями, поняла, что та имеет форму полуцилиндра, а мне вряд ли удастся сделать ещё какое-либо движение. Пространство напоминало трубу и было очень узким. За моей спиной сопел варан. Мои ноги покоились на его хвосте, голова лежала под верхней лапой. Погладив висок, я приказала себе не паниковать. Дышал он — могу дышать и я.

"Бойся. Бойся сильнее. Онэн анкхаж не едят ракша. Онэн анкхаж едят анаки".

"Ты тинтра. Умирать так не рашмарен".

"Я понял тебя. Завтра ты будешь существовать лучше, тинтра".

Наверняка, я что-то пропустила. "Руй" обозначало предмет, на который говорящий смотрел. "Нхэн" — было отрицательной частицей. "Рашмир" значило, как понимать, так и чувствовать. Я была тинтрой и он понял меня. Такие как он, онэн анкхаж, ели анаки, а не растения. Умирать мне было не "рашмарен"... Но почему я здесь и где это "здесь"? Привыкнув к темноте, я рассмотрела собственные руки. Сюда все же доходил слабый ядовито-синий свет. Просачивался сверху, где круглое отверстие диаметром с тройной канализационный люк прикрывала верхняя часть варана, оставляя лишь сантиметровые просветы по бокам. Здесь странно пахло, но было как-то по-своему спокойно и тихо. Казалось, я не слышу ничего кроме собственного сердцебиения и размеренного дыхания Ящера. Спал ли он? Кто знает. Удавка все ещё была на мне. Я испытывала чудовищный зуд, но боялась потревожить зверя. Шнур был сплетен из нескольких гибких, но прочных шероховатых верёвок. Разорвать их мне было не по силам.

Где были Валентин и Тимур? Неужели нас разделили?

— Ш-ш-ш-с...

Помещение окутала тишина. Затем лёгкие варана начали раздуваться и я, вновь проснувшаяся, была вынуждена прижаться щекой к трубе. Потрясся верхней частью тела, Ящер подтянулся и трубу заполнил синий свет. Его тональность напоминала неоновые лампы в клубе, где работал Валентин. Диаметр освободившегося укрытия вместил бы ещё трёх человек, а длина, в метра четыре, наверняка, рассчитывалась на рептилию с расправленным хвостом. Стремительно проскользнувший по поверхности, Ящер заставил меня перевернуться и съехать полметра вперед. Расставив ноги и руки, мне удалось затормозить движение. Скользящие и шуршащие звуки окутывали трубу, а свет периодически покрывали тени, с шипением и свистом падающие вниз. Это не мог быть тот склад, на котором нас держали. Там иначе пахло.

Подождав, пока звуки стихнут, я на расставленных ногах добралась до верха и зацепившись пальцами за край трубы, высунула голову. Макушку тут же обдуло ветром и мне захотелось спрятаться обратно. Открывшееся взору помещение напоминало увеличенную версию искусственно возведенных пчелиных сот. Продолговатая стена высотой с девятиэтажный дом, хранящая в себе сотню круглых отверстий, одно из которых было моим, стояла под небольшим углом относительно такого же, "дырявого" пола и ещё одной стены. Потолок был похож на перевернутую песочницу-рассадник толстых лиан с висячими, как ягоды, синими шариками-лампочками. Стояла духота. Будучи почти обнаженной, я чувствовала, как замерзают ноги внутри трубы, но общее помещение хранило погоду жаркого, тропического дня. Клетка. Теплица. Террариум.

Сердце бешено забилось. Живых существ поблизости видно не было, но каждое плохо освещенное отверстие казалось маленькой черной дырой из которой в любую минуту могло выползти что угодно. Восемь в высоту, двенадцать в длину и того девяносто шесть на стену. Столько ящеров и так близко я просто не могла себе представить.

"Я понял тебя. Завтра ты будешь существовать лучше, тинтра".

Спустившись обратно, я растерла плечи и безрезультатно подёргала ошейник. Труба в которой мы с вараном спали, находилась на "шестом этаже" и лезть отсюда вниз, цепляясь за края других лежбищ казалось самоубийством. Если это был террариум, логично было предполагать, что здесь воссоздавались естественные условия содержания. Климат напоминал тропический, душноватый, выше двадцати градусов. Раз эти рептилии жили в таких условиях, то уже давно не показывались на глаза человеку на земле, ведь в таком случае мы бы о них знали. В уме тут же всплыл документальный фильм про бермудский треугольник. В нем исчезло приличное количество морских и воздушных судов, возможно, там под водой, развивалась жизнь подобная этой, некая ранняя цивилизация, вроде атлантов... Или даже старше, ведь про последних то мы наверняка имели минимальное представление (не слышала, чтобы их связывали с ящерицами).

"Бойся. Бойся сильнее. Онэн анкхаж не едят ракша. Онэн анкхаж едят анаки".

Съест ли он меня? Нехорошие картинки прорывались на первый план. Притащить человека в общий зал, чтобы поделиться его мясом. Возможно, все же стоило попробовать вылезти. Парней рядом не было, я осталась одна. Что мне терять, в конце-то концов?

Подтянувшись, я обмотала шнур поводка вокруг шеи и свесив голову, заглянула в нижнее отверстие. Оттолкнувшись, быстро перелезла вниз и повторила операцию по разведке. Судя по всему, у жителей этих сот начался рабочий день или они, как некоторые представители животного мира, ушли охотиться. Спустившись на пол, я на ватных ногах проковыляла по узкой дорожке между отверстиями, пока не заметила внутри одного из них лёгкое свечение. Прямая трубка длинной в несколько метров выходила в потолке идентичного, но горящего красным помещения, в самом сердце свисающих лиан. Вероятно, физиология ящериц позволяла им перемещаться под различными углами, присасываться к стенам, а может и летать — здесь не было ни одной лестницы, только отверстия, дыры и лианы. На своих двух я бы никогда не смогла перебраться из отсека в отсек. Стало любопытно, как Ящер приволок меня сюда на одной удавке. Оглядывая остальные трубы, я почувствовала укол тревожности. Боковое зрение выделило черное пятно, до этого отсутствующее на ядовито-синей поверхности. Пространство наполнил звук лопающихся пузырьков. Застыв, я вмиг покрылась потом. Если это был Ящер, он бы что-нибудь сказал. Не стал бы стоять и пугать меня, ведь он "рашмир". От попыток понять размеры рептилии, не поворачивая головы, заболели глаза. Боже, кто сказал, что это ящерица?