Луиса аж затрясло. Судя по всему, он понял и осознал перспективу свежеотловленной дойной коровы. Зато королевской крови! Это, конечно, утешает.
— Ты считаешь...
— Я бы на месте герцогов так и поступила.
— Но мы ведь совершенно не похожи на королевскую кровь.
— Во-первых, это не обязательно, это просто мои догадки. Во-вторых, кровь — понятие сложное. Ты помнишь, как я выглядела? По описаниям?
— Красные глаза, белые волосы...
— И?
Луис внимательно посмотрел на любовницу. М-да, как-то сложно с этим. Глаза Алаис все сильнее отливали темной синевой, пока еще сизой, но проглядывало под этим всем нечто морское. Как у маританцев. Да и волосы были пепельного оттенка, но уж точно не белого.
— Ты не похожа...
— Я побывала на Маритани.
— И от этого...
Алаис развела руками. Она не знала, от этого, не от этого, ей было просто страшно от перспектив. Это только говорится, что короли, вернутся, легенды и прочее... а в реальности?
— Нам надо побывать в родовых поместьях. И мне, и тебе. Это первое. Выяснить, что же все-таки оставил последний король нашим предкам. Это второе. Навестить королевский замок на Маритани. Это третье.
— Но почему он не признал кого-то из своих детей? Не короновал?
На этот вопрос Алаис ответила, даже не задумываясь, ситуация-то не нова в любом из миров.
— Полагаю, эти дети были младше Альерта Диона, и тоже незаконные. Может быть, он не один раз гулял от королевы... если бы остались дети, которых знает вся страна, их бы признали. А так Дион мог претендовать на трон, но уже более законно. Им можно, почему ему нельзя?
— Его бы поддержали.
— Да, думаю, кто-то его поддержал бы.
— И разразилась бы война. А учитывая мирового Змея или как там его...
— Пусть будет Ирион, для ясности.
— Если бы кому-то удалось его вызвать, или подчинить, думаешь, тут что-то уцелело бы? Нет, король поступил единственно возможным и правильным способом. Безвластие — это страшно, но так уцелело хоть что-то. Альерт Дион погиб, Эртало убили Тимары, или не убили, Ирион их разберет... ты ведь ничего не нашел?
— Нет. Как ты понимаешь, такое не записывают. Личных бумаг почти не осталось, триста лет все же, известно что Тимары приехали к Преотцу, что исчезли оба, что море стало алым и ядовитым... всё.
— Версия для людей. Как с Орденом.
Луис передернулся.
— Знаешь... этот Орден — как я. Меня тоже натаскивали, и я сорвался с цепи. А отец теперь может погибнуть.
Алаис вздохнула, взъерошила Луису волосы, отвлекая от дурных мыслей.
— Детей не натаскивают. Их любят. А если этого нет, не стоит рассчитывать на родственные чувства. Король на них не рассчитывал.
— Он думал о худшем. Что его кровь где-то уцелеет, и рано или поздно станет достаточно сильной, чтобы попробовать вернуть себе трон. А до той поры пусть люди играют в свои игрушки.
— Люди верят в Ардена. Знаешь, это будет непросто вытряхнуть...
Алаис пожала плечами. Вот уж о чем она не думала и не собиралась. Люди верят? Ну-ну...
Сколько уж веков как насадили христианство на Руси? И как?
Если поскрести любого человека, язычник в нем обнаружится не глядя. Колядки, масленица, день поминовения предков, Ярилин день — а аналоги им — святки, та же масленица, пасха, вознесение господне... Христиане просто насажали свои праздники по старым языческим датам. Да и обряды похожи, если как следует покопаться.
— Вера, которую насаждают... она приживается. Но может так же легко погибнуть от первых заморозков. Меня больше волнует другое. Допустим, что ты, или я... тебе этот трон нужен?
— Нет.
И все же, что-то такое мелькнуло в глазах Луиса. Алаис покачала головой.
— Зря ты это. Допустим, ты вернешь себе Лаис, а дальше-то что?
— Жить. Править своими владениями...
— Если тебя признают. Если не разразится очередная война, жертвами которой падут твои близкие. Кто бы ни поставил нынешних герцогов на их места, люди привыкли... примут ли они твою династию?
Луис подумал пару минут.
— Что тогда? Оставить все как есть?
— Не знаю. Просто не рубить сплеча. Может, надо договариваться, а не требовать... не знаю. Надо посмотреть, кто там сейчас ходит в герцогах.
Луис неопределенно пожал плечами.
— А что ты будешь делать с мужем?
— Не знаю, — Алаис пожала плечами. — Убить пока нельзя, я не удержу герцогство одна. А являться к нему тоже...
— Ты можешь выйти замуж еще раз.
Но произнося эти слова, Луис ощутил, как что-то царапнуло его. Может, конечно. Только вот из его жизни Алаис уйдет. А ему этого... не хочется?
Алаис пожала плечами.
— Думаю, лучшим вариантом будет выиграть время. Пусть Таламир сидит в герцогстве, а я просто навещу свой родовой замок.
— Как?
— Приплывем, высажусь на лодке, а дальше — несложно. Знаешь, сколько там подземных ходов?
Луис не знал. Но подумал, что в Лаис их не меньше. А как он разберется?
Как же все сложно! Что же вы наделали, предки? Что наворотили? И хоть бы указания оставили потомкам! Хоть бы намек!
* * *
Ночью Алаис приснился сон.
На этот раз не Замок, нет. Ей снятся роскошные покои в синих и белых тонах.
Огромные комнаты, окна с витражами, на которых изображено... что? Изображены, как ни странно, символы всех герцогов. Дельфин, акула, осьминог, кит, косатка...
Все красиво, но Алаис подмечает своим взглядом несообразности. Словно жилец этих покоев... да, что-то такое она видела у нуворишей, которые пытаются остаться в рамках хорошего вкуса. Иногда им это удается, иногда — нет. Роскошный стол из моренного дуба, но на нем золотые письменные приборы. Кресло — сюда бы нечто в строгом стиле, но нет! Обивка из белого бархата, резные ножки и ручки в виде львиных лап, золото то там, то здесь...
У Алаис осталось полное ощущение, что это покои кого-то, выбившегося из грязи в князи. Но стоит ли обращать много времени на обстановку, если в креслах сидят двое?
Один из них — высокий седовласый мужчина, прямой, как стрела, седые волосы красиво спускаются на плечи, а костюм как нельзя больше подходит к интерьеру.
Лиловый, с белой отделкой.
Тимар?
Да, безусловно. Но кто же второй?
Ответ приходит, стоит лишь заглянуть ему в глаза. Синие. Изменчивые, пронзительные, яркие... и все же не такие, как королевские. Алаис не понимает, в чем различие, но она готова поклясться, отличие есть! И спустя пару минут даже догадывается.
Глаза Короля были изменчивы, как само море. В глазах отдаленного потомка его величества плещется от силы — лужица. Она изменчивая, она отражает то небо, то облака, но нет, нет в ней той глубины. Нет силы, нет страсти...
Глаза Короля — бездна. Глаза его потомка... это даже не колодец. Так, воробью ноги замочить.
— Вы не выполнили своего обещания, Дион.
— Я провел ночь с вашей дочерью.
— У нее родилась девка. Не сын.
— И что? Вы хотели ребенка нашей общей крови, он у вас есть.
— Мы говорили о сыне общей крови.
Эртало, а это определенно он, кривит губы.
— Вы же не думаете, что я брошу все, и поеду спать с вашей племенной кобылой?
— Поосторожнее в выражениях.
— Я Преотец и потомок Короля. А вы кто?
— А я человек, который дал тебе почти все. И легко может это 'все' отнять.
Улыбка Диона напоминает оскал, пальцы крутят кольцо со звездчатым сапфиром.
— Уже не можете.
— Да неужели?
Тимар ироничен и спокоен. Марионетка решила, что она сорвется с ниточек? Ну-ну, пусть попробует. Жаль, что у марионетки другие плану.
— Если хотите, привозите свою кобылку сюда. Я никуда не поеду.
Тимар улыбается.
— Она на корабле. Ждет тебя.
И Дион улыбается в ответ.
— Я буду. Ночью. Лучше никому не знать, не так ли?
Герцог медленно кивает. Он добился своего, этого достаточно.
* * *
На этот раз Алаис не проснулась с криком, не разбудила Луиса, не подскочила на кровати. Просто открыла глаза, и лежала, глядя в темноту.
Что произошло на корабле?
Или с кораблем?
Она не сомневалась, что ночью Эртало Дион отправился на корабль, но что было там? Может быть, абордаж?
Крюки, впивающиеся в доски, люди, лезущие по веревкам на палубу, кровь, окрашивающая доски в черный цвет?
И Эртало. Довольный и торжествующий. Он свободен... Он ликует, он счастлив, и в этот миг получает нож в спину? И падает на окровавленную палубу?
Или... Тимар? Который в предсмертном усилии подползает к борту, и падает в воду, окрашивая ее своей кровью, уходя сразу на глубину... и вода вскипает, когда из темноты поднимаются десятки и сотни осьминогов? Охватывают корабль, тащат его от берега, тянут на дно...
Может быть и такое.
Или они уже уничтожили корабль и садились в лодки? Так даже и проще для осьминогов. Нет сомнений только в одном. Именно той ночью был уничтожен и герцог и Преотец.
Ох...
Алаис поднесла руку к губам, впилась зубами в пальцы.
У нее родилась девка.
А если... если в этом мире где-то есть потомок Диона? Если это и есть ставка Тимаров? Они же...
Алаис прижала руки к вискам. Неизвестность, сплошная неизвестность...
Рядом повернулся на бок Луис, притянул ее в тепло своих рук. Алаис вздохнула, пригрелась и быстро уснула. И больше этой ночью ей ничего не снилось.
* * *
Магистр Шеллен смотрело на юношу, стоящего в дверях каюты.
Он сам?
Лайни?
Нельзя сказать, что Далан похож на кого-то из родителей, но лучшее он от них определенно взял. Светлые волосы и глаза матери, отцовские черты лица.
— Вы меня звали?
— Да... Далан. Я могу тебя так называть?
— Можете.
— Прошу, присядь рядом. Я встал бы, но пока мне тяжело.
Далан взмахнул рукой. Прошел в каюту, присел на стул рядом с койкой.
— Лежите. Мать мне не простит, если с вами что-то случится.
— Как она?
— Чуть с ума не сошла, узнав о вас. Рвалась на выручку, мы ее не пустили, — и, заметив недоуменный взгляд Шеллена. — Алаис сказала, что она, с ее несдержанностью и любовью все дело завалит. Ехать должен тот, кто думает головой, а не сердцем.
— Как ты? — не удержался Шеллен.
— Хотя бы, как я.
А чего он ждал? Любви? От сына, который даже ни о чем не догадывался?
— Я виноват перед тобой.
Далан пожал плечами.
— Возможно. Но не передо мной. Алаис объяснила, что иногда так получается. Мать все устраивает, отца тоже, они любят всех своих детей, но раз уж так сложилось... Жизнь не похожа на прямую линию. Главное не соблюдение приличий. Главное — не сделать никому больно.
— Алаис... тебе она нравится?
Шеллен хотел спросить о другом, но как-то вырвалось. Все же Карнавоны и Атреи — это не то сочетание...
— Она мне спасла жизнь. Она умная, сильная, она... настоящая, если вы об этом. И я в нее не влюблен. Но моей будущей жене придется плохо, потому что я буду сравнивать, — Далан улыбнулся легкой улыбкой, и Шеллен вздохнул с облегчением. Когда любят, так не говорят. Нет, сердце мальчишки Алаис Карнавон не затронула, и это к лучшему. А вот разум...
Она не стала возлюбленной, она стала учителем. Хорошо ли это?
— Это правильно. Если бы она тебе нравилась, все было бы плохо.
— Это вы про кровь?
— Да.
— Но ведь дети — не обязательное условие?
— Для тебя — обязательное. Ты ведь последний из Атреев, не считая меня.
Далан сморщил нос.
— А вы не можете сделать кому-нибудь еще парочку? В запас?
У Шеллена форменным образом отвисла челюсть.
— Что?
— Неохота мне быть Атреем. Я Шедер, мой отец — Арон Шедер, купец из приморского городка, и меня все устраивает. А ваши герцогства, все эти проблемы... нет, не хочу.
— Иногда у нас нет выбора. Я рад, что Арон хорошо к тебе относился...
— Я никогда не думал, что я — не его сын. Он никогда не давал мне это почувствовать. И я люблю его, как родного отца. Как единственного отца, который у меня есть.
Сказано было четко и прямо. Шеллен выдержал взгляд серых глаз, покачал головой.
— Я знаю, что не достоин ни твоего доверия, ни твоей любви. Знаю, что разменял все это на старые манускрипты. И все же... ты — единственное, что у меня есть. И я хотел бы передать тебе наследство Атреев.
— Разрушенный замок?
— Нет. Титул, право крови и право рода.
— Посвящение? Что-то не хочется мне плавать невесть где с сомнительными китами.
— Это всегда проходит по-разному. Не обязательно именно так, как ты сказал. Ты ведь говоришь сейчас про Карнавон?
— Луису тоже пришлось несладко.
— Он рассказывал, в чем состоят испытание?
— Да.
— Но наверное, не упоминал, что для безродного оно тяжелее?
— Что значит — для безродного?
— Потомки рода Лаис пытаются вернуть родовую магию. Они не проходили посвящение уже несколько поколений. А мы, Атреи...
— Вы, Атреи.
— Мы, Далан. По крови ты все же Атрей.
— Я этому не рад.
— Но ты достоин этой крови.
— Забавно, что вырастил меня купец, — бросил мальчишка. — Либо купцы с тех пор поднялись в цене, либо кровь снизила запросы?
Шеллен скрипнул зубами. Далан не отвергал его впрямую, но и на контакт не шел.
— Постарайся понять меня...
— Да все я понимаю. Но не хочу.
— Ни у меня, ни у тебя нет выбора. Если ты знаешь о своей крови, ты уже обязан. Вот как Лаис и Карнавон спасали меня, даже против своего желания.
Далан вздохнул.
— Знаю. Поэтому и говорю — если в ближайшие десять лет не найдется другого пути, Ирион с ним, приму я это наследие. А если найдется... не хочу! У меня своя жизнь, свои планы...
Это было лучше, чем ничего, и Шеллен согласился.
Десять лет — серьезный срок, много воды утечет, может, и Далан передумает. И начинать работать над эт им надо прямо сейчас.
Шеллен вздохнул, откинулся на подушки.
— Я понимаю, что не слишком приятен тебе, но... расскажи мне о матери, пожалуйста? Я волновался за Лайни и за тебя.
Давлан покосился на дверь, но сдержался.
— Можем позавтракать вместе, и я все расскажу.
— Спасибо. Это будет... весьма снисходительно с твоей стороны.
Далан только махнул рукой.
— Пойду, схожу за едой.
И выскочил из каюты. Шеллен поглядел вслед сыну.
Что ж, из плюсов — Далан молодец. Он может принять наследие, он может передать его дальше, он умен и умеет себя вести.
Из минусов — ему все это просто не нужно. Но это как раз преодолимый минус.
И Шеллен, отбросив в сторону недовольство, принялся разрабатывать планы по приручению сына.
* * *
Недовольна была и Алаис.
— Что это значит, тьер Арьен?
— Я считаю, что вам нужно побывать на Маритани. А остальное — потом.
— Что мы забыли на Маритани? — Луису тоже хотелось иного. Побывать в Лаис, в Карнавоне, но уж точно не на острове. Стоял тот, и еще постоит. Подождет...
— Я считаю, что вам нужно поговорить со старейшинами.
— Старейшинами?
— Ваша светлость, я маританец и капитан, но я не могу, не имею права объяснить всего, — был бы Эдмон девушкой, он бы нервно стиснул руки. — Поверьте, это необходимо...
