Дзёдзюцу. Часть 1

Владелец и директор одной из самых знаменитых фирм по выпуску модной одежды в Токио Катсухико Ито вот уже пол часа как пытался понять, за каким таким чертом его занесло в это самое место, самого красочного, скандального и вместе с тем притягательного района города. Как так получилось, что он согласился на это? А вот так и получилось — немного алкоголя, вручение необычного подарка и еще несколько чашек подогретого сакэ для храбрости. Тридцать лет исполняется не каждый день... Этот свой день рождения (а точнее ночь) Катсухико запомнит на всю жизнь. Он надеялся, что запомнит.

— Удачно повеселиться, дорогой... — Пропел ему на ухо Икко Рану — близкий друг, а по совместительству заместитель директора фирмы модной одежды "Махоу".

Катсухико криво усмехнулся. Красные, бордовые, розовые огни за окном машины сливались в один кроваво-огненный поток, слепили глаза, разжигали воображения и заставляли сердце биться все быстрее и быстрее.

Хозяин "Махоу" сидел аккурат между двумя своими бывшими любовниками, а в настоящее время почетными трудящимися его фирмы и пьяно улыбался. Водитель машины, его личной машины, не намного более трезвый, чем его хозяин, пытаясь вникнуть в разговор, периодически поворачивал голову к своим пассажирам, чем вызывал новый взрыв смеха у вышеназванных. Как так вышло, что они все-таки прибыли к пункту назначения живыми, Катсухико при всем желании объяснить не смог бы. Не иначе, что сам дьявол хотел, чтобы он, заноза в заднице у современной индустрии моды и вечная досада у журналистов, жил вечно и радовал своим скандальным существованием поклонников и поклонниц. В связи с известной ориентацией Ито-сама, первых у него было значительно больше. Для представительниц прекрасного пола Катсухико был вечно желанным и вечно недостижим.

"Отличный кадр вышел бы для обложки журнала" — Подумал мужчина, прижимая к себе в дружеском объятии Икко.

Он так и представлял себе название статьи. Что-то вроде "Катсухико Ито-сан отпраздновал свое тридцатилетие как и подобает стареющему воплощению эпатажа".

Катсухико Ито-сан получил в подарок от верных друзей шлюху. Что было особенно мило, шлюха предполагалась быть мужского рода и отвечать всем эстетическим требованиям мужчины.

Водитель, слегка покачиваясь, распахнул перед своим начальником дверцу, держа над его головой зонтик. Катсухико Ито-сан с трудом вылез из машины на ночной воздух. Воздух щекотал ноздри тонкими запахами духов, неизвестно откуда навеянных. Вдыхая в себя ароматы района Кабукитё, а точнее — самой зажигательной его части — Восточного Синдзюку, Катсухико еще раз порадовался за себя и за ожидающие его перспективы будущей ночи. Это должно было быть весело...

— Это твоя ночь, Ито-кун. — Ворисо Едзи, стилист, подающий надежды, похлопал друга по плечу. — Вперед!

Катсухико обаятельно улыбнулся, послал воздушный поцелуй обоим приятелям и двинулся вперед, навстречу приключениям...

Темноту Токийской ночи разрезала вывеска, пестрящая нецензурными надписями. Величайший публичный дом этого района — известного рассадника злачных мест, предлагал своим посетителям всевозможные блага разврата и извращений. Мужчина еще раз улыбнулся уже самому себе. Улыбка напоминала скорее хищный оскал...

"Да, это моя ночь". — Катсухико толкнул стеклянную дверь и под вкрадчивый звон колокольчика при входе, шагнул в обитель распутства.

Комната была выполнена во всевозможных тонах, родственных синему. Стены, расписанные узорами небесно-голубого, ультрамаринового и цвета индиго, подсвеченные отблеском подтаивающих свечей; лиловые шторы на окнах, покачивающиеся в такт легкому дуновению ветра, высокая изящная ваза с композицией из цветов... и среди всех этих мелочей, отвлекающих рассеянное внимание, силуэт тонкого и гибкого создания в бело-синем кимоно, скрывающегося в мягком сумраке пространства. Катсухико радостно сощурился, прикрыл за собой дверь и сделал несколько шагов в синеющую темноту. Создание встряхнуло волосами, собранными в длинную прическу со сложными переплетениями прядей, повернуло голову на изящной белой шейке и взглянуло на мужчину глубокими черными глазами, скрывающими в своей всепоглощающей черноте и зрачки и какие-либо эмоции. Взглянуло и пару раз хлопнуло длинными пушистыми ресницами. И тут Катсухико пропал...

Катсухико потерял дар речи, прирос ногами к полу, разучился дышать и подавился комком, неожиданно вставшим в горле адамовым яблоком. Может быть со стороны такую его реакцию можно было принять за крайнюю степень восторга от неземной красоты молодого хаслера... В принципе, да, конечно, молодой японец был несомненно хорош и, может быть, даже был во вкусе владельца ателье "Махоу", но...

— Исида... Кано? — Произнес Ито-сан, когда к нему все-таки вернулась способность выражаться членораздельно.

... но самое большое желание, которое у Катсухико когда-либо вызывал данный молодой человек, это было смертоубийство с последующим сокрытием обезглавленного трупа в глубоких водах реки Сумида. Других пока желаний замечено не было...

— Ито-сан? — Произнес парень помертвевшими губами, в свою очередь превращаясь в окаменелость.

Трудно было поверить в то, что с особенностью цвета своей азиатской кожи, Кано мог побледнеть... Но ему это все же удалось. Молодой человек вскочил со стула и отпрянул назад. Замер в напряженной позе, вцепился пальцами в спинку стула так, что костяшки пальцев приобрели пугающе-голубоватый оттенок, и уставился на нежданного гостя так, как будто увидел свою смерть во плоти. Катсухико хмыкнул, в свою очередь вперившись прищуром темных глаз в лицо старого знакомого.

— Какая встреча! — Произнес мужчина, неожиданно осознавая всю комичность ситуации. И, не выдержав, расхохотался.

Вместо предыстории.*

Катсухико Ито задумал свою фабрику одежды, еще когда был студентом "Бунка Фукусо Гакуи". Ежегодно прославленный институт выпускал больше тысячи потенциальных дизайнеров одежды, которым в будущем своем суждено будет кануть в неведенье, вместе со своими гениальными задумками и мечтами. Ито не хотел оказаться среди этих мертвых зародышей мира моды и понимал, что для того, чтобы пробиться наверх, если не к величайшим богам подиумов, то хотя бы к уровню компетентного рабочего швейного предприятия, ему придется очень усердно шевелить всеми конечностями. И, возможно даже, топя при это менее удачных конкурентов. Катсухико был безжалостен... И к себе и к соперникам.

Через пару лет маленькое ателье под названием "Махоу" уже вовсю старательно работало для своего постоянного круга клиентов, который с каждым месяцем становился все шире и шире. Владелец его не брезговал ничем. Он переманивал посетителей у конкурирующих мастеров, злоупотреблял навязчивой рекламой, бился за каждого клиента, как за единственного... и работал, работал, работал, набирая себе в помощники только проверенных и надежных работников. Персоналом в "Махоу" Катсухико мог бы гордиться. Он лично проводил собеседования с каждым из своих будущих коллег и беспощадно увольнял тех, кто по нерасторопности допускал хотя бы малейшие ошибки, или казался ему бесталанным или чересчур ленивым. Катсухико строил свое ателье, создавал его буквально из ничего, вкладывая в свою мечту каждую крупинку свободного времени и тратя почти все заработанные деньги на расширение своего проекта."Махоу" была его единственной и самой великой любовью и ребенком одновременно. И все те силы и старания, которые он вкладывал в ее усовершенствования не замедлили дать свои плоды: в свои двадцать восемь лет Катсухико Ито уже являлся владельцем одного из известных молодых преуспевающих ателье в городе. На него работали дипломированные специалисты, профессиональные модельеры и больше сотни ответственных работниц-швей. Катсухико считал, что добился многого. Такого же мнения придерживались и популярные газеты и журналы, на страницах которых частенько попадались его фотографии и упоминалось его истрепанное устами имя. Его называли одной из самых скандальных и известных персон города, не переставали удивляться его резкому взлету и феноменальному расцвету "Махоу", им восхищались и считали одним из лучших... И как раз таки последнее обстоятельство мужчину не устраивало. Катсухико Ито хотел быть самым-самым, лучшим из лучших. Он не терпел конкуренции и всегда желал быть на голову выше и на два шага впереди остальных. И, ему это почти удавалось... Если бы не существование с ним в одном городе производства модной одежды под говорящим названием "Ичибан".

"Ичибан", знаменитая фирма, выпускающая одежду для всех возрастов, была немного старше "Махоу", однако делила с ней первое место вот уже три года. Возглавлял фирму предприимчивый и деятельный Отогору Исида — вечный противник Катсухико в этой бесконечной гонке за первенство в бизнесе моды и стиля. В отличии от Ито-сама, Отогору Исида не был эпатажной личность, имя которой пестрело на страницах прессы. Высокий, для своей национальности, статный японец с благородной сединой на висках, Исида-сама был молчалив, сдержан и скрытен. Все, что было о нем известно — это его краткая биография, год и дата рождения, скромные сведенья о жене, начинающей писательнице любовных романов и... И самое главное — его сын, Кано Исида, темное пятнышко на превосходной репутации отца.

Кано, подросток девятнадцати лет, был полной противоположностью своего отца. Окончивший тот же университет, что и его отец, получивший художественное образование, молодой человек решительно отказался идти по стопам своего знаменитого родителя и подался в... свободные художники. Если Отогору чуждался общения с людьми и появлялся в людных местах крайне редко, то Кано успевал везде и всегда. Он был завсегдатаем на различных модных тусовках, где собирался различный бомонд. Истинный поклонник стиля гяру-о, Кано больше всего любил шокировать своим внешним видом и поведением окружающих, что для его отца — приверженца консервативных взглядов, было сродни настоящему предательству. Катсухико впервые столкнулся с Кано на одной из закрытых вечеринок в гей-клубе. Тогда это показалось ему довольно забавным и никаких негативных эмоций в адрес парня, Ито не испытывал. Он вообще был достаточно миролюбивым, если дело не касалось работы. Однако, Кано же, по всей видимости, двигали сыновьи чувства, и он отнесся к мужчине крайне враждебно. Остаток ночи молодой человек посвятил тому, что самозабвенно портил его Катсухико, донимая того подколками с плохо скрытыми оскорблениями и шутками в его адрес, и высмеивая перед друзьями.

"Ребячество" — Сделал для себя вывод Катсухико и постарался успокоиться на счет неожиданной проблемы.

Они пересекались на закрытых вечерах еще несколько раз. И при каждой встрече Кано, всем своим видом и поступками, старался в открытую показать свое презрительное отношение к Ито. Больше всего Катсухико удивляло то, что это его неприятно задевало. Вот поди же ты — никогда мнение окружающих самодостаточного Ито-сама не трогало, а какие-то жалкие провокационные попытки сопляка-выскочки в скорейшее же время начали не на шутку раздражать.

— Ты сменил ориентацию, чтобы этим своим последним выпадом уцепиться за популярность? — Как-то поинтересовался у него мальчишка, усаживаясь рядом с ним за барной стойкой. — Мне кажется, ты самый старый здесь...

— А ты — для того, чтобы ее приобрести? — Не поворачивая головы, ответил тогда Катсухико. — Какая глупость, Исида-тян... — Почти ласково протянул он. — ... Я не хватаюсь за известность такими дурацкими способами... Она сама меня находит. А вот тебе, я смотрю, не дает покоя слава твоего отца. Хочется заполучить и себе местечко в свете софитов, да, малыш? — Ито сделал глоток из своего бокала и подмигнул Кано.

На парня эта фраза неожиданно произвела весьма сильное впечатление.

— Я не гонюсь за славой моего отца! — Он даже сжал кулаки. — У меня — своя известность.

Катсухико перевел взгляд на руки молодого человека и содрогнулся, заметив фиолетовый лак на ногтях Исида-младшего. Сам он был сторонником классического стиля. Неформальный вид парня приводил модельера в эстетический ужас.

— Что-то я не слышал твоего имени из уст репортеров, если только оно не было связано с именем Отогору Исида-сан.

— У меня еще все впереди. — Самоуверенно заявил Кано. — Я собираюсь стать художником. Я буду великим...

— Что-то я мало слышал о богатых художниках. Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что человек с профессией "художник" может прокормить себя и семью. — Миролюбиво заметил Ито. Ему было все интереснее и интереснее...

— Меня не волнуют деньги.

— А-а, так ты всю жизнь собираешься прожигать отцовское состояние? Но ведь когда-нибудь и тебе придется задуматься о будущем, сынок богатых родителей.

— Я не это имел в виду! — Кано нахмурил накрашенные брови, яркими черточками выделяющиеся на светлом лице японца в полумраке клуба. — Я не нуждаюсь в деньгах! Для меня важно только искусство. Это вы — меркантильные и низкие люди, для которых материальная сторона жизни имеет первостепенное значение!

Катсухико промолчал, отпивая еще коктейля. Он хотел было заметить, что одежда, хотя и отвратительная на его вкус, но явно не дешевая, как мог заметить его опытный глаз, сама по себе в шкафу не появится. Как и еда в холодильнике и оплаченные счета в банке. Но потом передумал... Какой смысл объяснять ребенку с явно нарушенной психикой, что за его картинки никто ему не заплатит столько, сколько требуется человеку для безбедной жизни. Конечно, Катсухико не видел рисунков Кано, но, глядя на это существо с длинными волосами, среди которых встречались разноцветные пряди, с кольцом в брови и несчитанным количеством дырок в ушах, он искренне сомневался, что тот может изобразить что-то достойное.

— Я — да, я такой. — С гордостью сообщил мужчина. — А кого ты еще имеешь в виду?.. — Не дождавшись ответа, добавил. — Кстати, ориентации своей я не менял. Ни специально, ни нечаянно. Глупый ребенок...

И, оставив Исида переваривать услышанное, Ито покинул его недоброжелательную компанию, предпочитая вернуться в общество друзей.

Вообщем, с легкой подачи Кано Исида, взаимоотношения между ними установились, мягко говоря, не дружественные. И теперь Катсухико Ито мог с гордостью заявить, что находится в молчаливой вражде со всем семейством Исида, от мала — до велика. О Кано же, за все это время их знакомства, длиною в год, он мог сказать только то, что парень был явно нещадно избалован, эксцентричен и самолюбив. При этом крайне наивен и вообще не приспособлен к нормальной жизни в социуме. Ребенок современности, как и вся Японская молодежь сегодня, стремился выделиться, соригинальничать и отличиться. Наверное, в нем еще был силен детский максимализм и революционные порывы, толкающие его на такие безумные эксперименты со своей наружностью. Неформальное творчество, показная смелость и вызывающее поведение... Все это было отнюдь не ново и вызывали у нормальных умных людей только снисходительную усмешку.

2*

Отсмеявшись, Катсухико порывисто вздохнул, махнул рукой и успокоился так же быстро, как и впал в смешливую истерику.