Шаманы. Книга первая

Как удачно, что шатёр стоит довольно высоко над северным склоном долины. Любого чужака увидишь мгновенно и никому не удастся подойти незаметно к шатру, даже если чужаку посчастливится беспрепятственно миновать ловушки Гичи-Аума.

Шаманка оглянулась на Фахаджа, присоединившегося к её любованию долиной. Гном глубоко вдохнул морозный воздух, как хорошо, что в этой долине зима вспоминает о своём существовании только поздним вечером. Правда, к утру она всё же расписывает шатёр морозными узорами из инея.

— Какая красота! — не сдержался гном.

Его низкий голос разбудил девочку. Исхаг взглянула на приёмную дочь, очевидно пожелавшую разделить их восхищение. Девочка уже стояла рядом с гномом, оглядывая широко раскрытыми серыми глазами долину, утопавшую в закатном сиянии светила. Непокрытая светловолосая головка склонилась к плечу, за её спиной воздвигся Гичи-Аум в образе всё того же орочьего шамана с перьями цапли в туго заплетённой косе. В своё время Отец Долины испросил разрешения приходить в гости без предупреждения. Вскоре к обществу двуногих присоединился волчий отряд в полном составе с арьергардом в виде львиного детёныша, молча поспешавшего за старшими хищниками. Полюбовавшись мирной картиной вечера, хранитель долины истаял в прозрачном воздухе.

— Как вы назовёте маленькую львицу? — поинтересовался Фахадж.

Исхаг присела на корточки и взяла дочку за плечики.

— Девочка моя, дай имя своей новой подружке, — попросила Исхаг.

Маленькая Исхагор погладила львёнка по голове и чётко произнесла:

— Деги!

— Шалунья, — перевела с орочьего Исхаг, — звучит хорошо.

Исхагор посмотрела на игривого львёнка и вновь произнесла:

— Деги!

— Деги, значит Деги, — пожал плечами Фахадж.

Исхагор попыталась подхватить на руки маленькую львицу, но силы оказались неравны, точнее, львёнок перевесил, и Исхагор покатилась со ступенек вниз! Точнее, попыталась скатиться, неведомо откуда взявшиеся духи подхватили девочку и медленно вознесли на площадку к ногам приёмной матери. Маленькая львица, скатившаяся вниз без поддержки духов, сидела на попе и ошеломлённо трясла головой. Ещё бы, фыркнула Исхаг, тут любой взрослый лев не сразу опомнится.

Старая Исхаг остановила незнакомых духов у самой границы лестницы.

— Кто вы такие? — сухо поинтересовалась шаманка.

— Мне это тоже интересно, — проскрипел голос Гичи-Аума откуда-то сверху.

Исхаг запрокинула голову к темнеющему небу и разглядела крупного ворона, снижающегося к её жилищу в стремительном падении. Отец Долины раскинул огромные крылья почти у самой земли и пробежал немного, гася инерцию падения.

Чужие духи ощетинились шипами и обступили маленькую Исхагор.

Малышка отважно шагнула навстречу Древнему и раскинула руки, защищая незнакомцев:

— Моё! — выкрикнула девочка.

— Твоё? — удивился хранитель, — если оно твоё, вели им исчезнуть.

Девочка отрицательно покачала головой.

— Что, не получается приказать? — хмыкнул Древний.

Исхагор как-то сожалеюще взглянула на старого хранителя, присела и погладила большого ворона по крылу. Гичи-Аум вслушался в свои ощущения, малышка пытается что-то сказать и за неумением говорить, вынуждена передавать свои чувства. Хранитель прикрыл птичьи глаза желтоватыми веками, вслушиваясь в эмоциональный фон ребёнка. Так они просидели напротив друг друга довольно долго и всё это время Исхаг вместе с Фахаджем боялись пошевелиться, дабы не нарушить сосредоточенное общение обоих.

— Хорошо! — старый ворон встряхнулся и с карканьем вознёсся в небеса.

Незнакомые духи отступили в стороны, и шаманка внимательно вгляделась в каждого из четверых. Один "светляк", насчитала шаманка, это хорошо, девочке не надо заботиться о факелах в темноте. Один... нет, два силовика, эти могут переносить тяжести и носить своего призывающего хоть на край ойкумены. И последний... а кто ты такой?! Усилием воли Исхаг подтянула четвёртого поближе. Слегка отливающий желтизной в неверном свете уходящего светила... на старую шаманку кротко взирал дух неизвестной природы.

— Кто ты? — спросила Исхаг вполне дружелюбно.

Маленький обитатель изнанки засиял желтоватым пламенем. Огненный? Не похоже. Шаманка задумалась... кто же ты такой, малыш? И тут же хлопнула себя лапой по лбу — ну конечно же! Это дух серного источника! В воздухе ощутимо потянуло серным запахом, разобрались, слава всем духам!

Исхаг подхватила девочку, махнула лапой Фахаджу и скрылась в шатре, сделав вид, что не заметила осторожно просочившейся внутрь Деги. Маленькая Исхагор занялась расчёсыванием шкуры львёнка. Исхаг только дивилась, южные хищники покрываются тёплым мехом к зиме, отчего бы? Здешние зимы можно назвать мягкими, так отчего гладкошёрстные горные львы меняют шкуру? Непонятно!

Зато понятно другое — перед ней сидит маленькая шаманка, призвавшая на помощь духов Изнанки. Без обучения, без предварительного камлания, вообще без просьб, высказанных в нужное время и в нужном настроении — да вообще без ничего! Исхаг глубоко задумалась... а принадлежат ли Изнанке бытия все призванные сущности? Фахадж, надо думать, понявший не меньше старой шаманки, тоже помалкивал. Оба они разглядывали девочку с некоторым опасением. Шаманка видела четырёх духов, призванных, если можно так выразиться, из разных мест. "Светляк" вообще не дух, он просто создание магии света, так откуда он взялся?! Двое, предположительно силовики, точно с Изнанки. А последний — это уроженец долины гейзеров. Вот теперь сиди камнем, старая Исхаг, и думай... кого именно ты спасла в Орочьей степи и как отзовётся миру это спасение? Шаманка так и не смогла дать определение собственным предчувствиям. Страх ли холодил сердце? Вряд ли, она давно разучилась бояться будущего. Недобрые предчувствия? Тоже нет, Исхаг прекрасно помнит послевкусие таких предчувствий. Так отчего вдоль позвоночника струится пронзительный холод? И почему её тело словно бы теряет вес, стоит только подумать о пришествии в мир этой девочки?

Шаманка тяжело вздохнула. Дело сделано, её приёмная дочь обрела имя и клан. А о прочем позаботятся она, Гичи-Аум и её родовые духи. Зато у неё появилась ученица! Первая за последние пятнадцать лет. Пусть Исхагор не орка. И что с того? Учеником шамана может быть даже дух с Изнанки бытия, а то, что болтают меж собой люди, гномы и эльфы — сущая небылица. Шаманом может быть любой разумный, главное, чтобы вскрылись способности призыва духов. А шаманские практики — дело наживное! В её случае способности девочки обнаружились рановато, малышка даже говорить толком не умеет. Зато правильно понимает слова и умеет передавать чувства. Значит, первым делом учим девочку говорить, одновременно занимаемся закаливанием, затем учим перемещениям в темноте... и всему остальному, чему малышка пожелает учиться. Без правильно и сильно высказанного желания учиться говорить с духами шаманские практики недоступны. Это и есть основная тайна орочьих шаманов, а вовсе не то, что люди выдумывают наперегонки с гномами.

Раздумья раздумьями, но руки делали своё дело, в котелке булькал отвар из трав, пеклись пресные лепёшки с остатками жареного лука. Ужинали вроде бы недавно, а перекусить всё же хочется. Да вон и гном не возражает.

Исхаг негромко взвыла по-волчьи. Услышав просьбу явиться, на пороге возник Корноухий и в два прыжка пересёк шатёр... и Деги без сопротивления поплелась к выходу.

— И чтоб до утра я вас не видела!

Корноухий обернулся у входного полотнища, вежливо оскалился и канул в темноту за порогом. Фахадж и орка только рассмеялись, слушая протестующий и постепенно затихающий скулёж львёнка. Малышка явно протестовала против произвола волчьих воспитателей, однако силы были изначально не равны.

— Своенравная девочка, — хмыкнул Фахадж.

— Пусть привыкает к тому, что не бывает полной свободы.

— Точно не бывает?

Шаманка только лапой махнула.

— Что толку в пустом звоне слов? Лучше скажи, уважаемый, доволен ты беседой с хранителем?

— Ещё бы, — Фахадж потёр руки и придвинулся поближе к огню, — я и думать не мог, что жила с топазами настолько длинна. Жёлтые! Они не то, чтобы редки в природе... Но здешние топазы ценятся за чистоту цвета, и почти не содержат посторонних включений. Столица и шаманы нуждаются в качественных камнях.

— Зачем?

— Я не понял вопроса, — гном уставился на Исхаг.

Потешное зрелище, мысленно хмыкнула Исхаг. Удивлённый гном — это забавно, маленькие глазки выпучены на собеседника, обе руки вцепились в полуседую бороду, рот приоткрыт от удивления. Фахадж может себе позволить выглядеть смешным в её присутствии, совсем не таким он был в гномьей столице — важный, степенный, веско роняющий слова, борода расстилается по широченной груди, обтянутой синим камзолом, движения нарочито неторопливы. Должно быть, здесь он позволяет себе побыть самим собой? Стремительным и подвижны, как в молодости, а ещё невероятно любопытным! Никому и никогда шаманка не рассказывала так много о собственной жизни в Орочьей степи, о наставнике, погибшем сыне, о глупом отпрыске её корня, имевшем неосторожность назваться главой клана. И гном слушал её рассказы, как дети слушают страшные сказки, замирая в предвкушении. И что уж тут скрывать, ей необыкновенно льстило столь явно выказываемое внимание. Справедливости ради стоит отметить, что Фахадж не любопытствовал о количестве ятаганов в том или ином роду, его не интересовали воины ивооружение орков , что для гнома выглядело довольно странно. Не волновали его и правила ведения войны.

Зато он дотошно выспрашивал об отношениях в семьях, о старшинстве, наследовании власти или имущества, о степенях родства. Например, он очень радовался тому, что у орков не бывает брошенных детей, как сплошь и рядом случается у людей. Фахадж поражался тому, что орки никогда не сдаются в плен, каждый воин сражается до конца, и неважно, чей именно это будет конец. Каждый орк умирает только в бою, если род не попросит его об обратном. Ценятся драгоценные жизни талантливых наставников, как воинов, так и шаманов. Поэтому таковых оберегают любой ценой, как самое дорогое достояние рода, особенно — сильных шаманов.

...Орка отвернулась от забавного зрелища удивлённого гнома и не стала отвечать на очередной вопрос. Фахадж давно понял — бесполезно пытать орка словами. Гному оставалось только следить за скупыми, выверенными возрастом и опытом движениями. Вот протянулась лапа, ухватила крышку котелка, горячая крышка тут же легла на отведённое ей века назад место, длинная ложка лежит рядом... и её место уже сотню веков неизменно, как и деревянная подставка под ложку. Животные никогда не живут в шатрах, собак не допускают в жилища орков, однако, старая Исхаг делает исключение для волков. Ненадолго. И только, если нет возможности согреться. Старый гном вспомнил её рассказ, как в суровые зимы маленьким орчатам клали в постель волчьих щенков, чтобы согреть ноги. И как орке доводилось засыпать в старом шатре, обложившись тремя-четырьмя волками, и всё равно она просыпалась утром с примёрзшим к кошме мехом и с ругательствами отдирала себя от кошмы. Чего другого, а холода орки не боятся уже с двух лет и надо признать, что умереть от переохлаждения не дают никому.

Отвар настоялся и Исхаг разлила его по кружкам, помедлила с кувшинчиком настойки огненной ягоды, но всё же влила по половинке ложки в каждую чашку — для пущего аромата. Гном благодарно принял кружку в обе ладони, отпил и зажмурился от удовольствия.

Глядя на его довольное лицо протянула свою кружечку и Исхагор. В её отвар был положен ароматный корень и запах солнечного дня наполнил орочий шатёр. Малышка усердно дула на горячую жидкость, а мать смотрела на очаровательное личико в облаке светлых волос и душа её была покойна и умиротворена.

Гичи-Аум тоже смотрел, не спеша проявляться. Пока его, хранителя долины гейзеров, не приняли в эту странную семью, ему не следует протягивать свои... назовём это руками... туда, куда не просят. Его собственный опыт гласил — не просят, не делай. Или — поспешай медленно. Или — меньше говори, больше слушай. Исхаг и без подсказок сделает нужные выводы, если уже не сделала. Маленькая полукровка в один миг наколдовала светляка, призвала воздушных духов и приручила младшего духа источника из семьи Гичи-Аума. На языке людей это называется "шустрая девчонка". Да ещё и прокричала это глупое слово "моё" и кому! Гичи-Аум рассмеялся. Да, за прошедший день он смеялся больше, чем за весь год. И виной всему вежливая шаманка, расторопный гном и крошечное дитя, именуемое Исхагор.

Старый хранитель долины глубоко задумался. Разумеется, орка ощущает груз ответственности, который она своими руками возложила на собственные крепкие плечи. Гичи-Аум хмыкнул, мир воистину тесен, любимая ученица шамана Фарги пожаловала в долину! И особенно грела хранителя мысль, что шаманка слышала от наставника и навсегда запомнила, что Отец Долины предпочитает серебро. Орка испросила разрешения поселиться в долине со своим кланом, одарила главного духа долины всем самым дорогим, что у неё хранилось в сундучке. Она спокойно и неторопливо представила Древнему своих родичей и друзей.

Ему по сердцу эти пришельцы, особенно девочка. И не только потому, что она маленькая и красивая, как эльф. В ней дремлет такая странная и незнакомая сила, что у Гичи-Аума дыбом встают несуществующие волосы на несуществующем загривке. Дух не мог постичь природу дара малышки, зато точно знал, что в этой силе нет Зла. В орке тоже живёт большая и добрая душа, как и в гноме. Даже волки в этой стае не проявляют злобный характер хищников, а напротив, опекают маленького львёнка, как собственное дитя. Вот и сейчас задали щенку трёпку, чтоб спал и не баловал среди ночи. Хищники должны много спать, особенно зимой.

Обитатели шатра полночи беседовали о жизни, детях, эльфах и, как всегда, о жестокостях последней войны... Малышка спала, но в какие-то моменты Исхаг ощущала, что девочка слышит их сквозь пелену сна и пытается обдумать услышанное своим пока ещё детским умишком.

Глава 12

... Утром гном засобирался в дорогу, он и так задержался дольше намеченного срока, пора и честь знать. Фахадж поклонился Гичи-Ауму, высказав свою благодарность в немногих, но веских словах, подбросил к потолку шатра радостно вопящую Исхагор, сжал по орочьему обычаю предплечье Исхаг и отбыл, тяжело ступая по осыпающимся камням тропы с почти пустым мешком за спиной. За пазухой грелся кисетик с жёлтыми топазами, в берестяном сосуде покоилась старая карта с пометками. Жизнь явно баловала старого гнома, и он радостно спускался вниз, торопясь на встречу с семьёй.

До конца тропы Фахаджа обещали проводить, и Корноухий охотно составил ему компанию. Его подруги дружно отправились на охоту, поскольку маленькая Деги опять проголодалась. Исхагор подкармливала детёныша обрывками своей лепёшки с остатками копчёного мяса, но для растущего зверя этого маловато. В свою очередь Гичи-Аум послал духа присмотреть, чтобы гном благополучно добрался до конца тропы, а сам вернулся в шатёр и расположился у костра, проявившись большой чёрной птицей с жёлтым изогнутым клювом.