История Зеербургского подполья

Да уж... Другого объяснения и не нужно было. Муляжи не стреляют. И не взрываются.

Лестница кончилась дверью, выведшей нас в маленький зал. Снаружи висела тишина. Ни шума сирен, не грохота сапог, что казалось, честно говоря, удивительным. В щель Супонька осторожно попытался разглядеть, что там происходит.

— Командир! — возбужденно сказал он. — Там — летающая тарелка!

— Какая к чертям тарелка? — спросил я, но глазом к щели приложился. За дверью оказался небольшой вестибюль со стеклянной стеной, а вот за ней открывался вид на большую, со стадион, площадку, на которой и расположился аппарат действительно похожий на летающую тарелку. Во всяком случае, на такую, какую любили вставлять в свои фильмы режиссеры — соединенные между собой блестящие диски с полусферами внизу и вверху. По бортам виднелись ряды отверстий. Если б они светились, то тарелка напоминала бы огромный пассажирский теплоход, вроде "Титаника" или "Лузитании", но "иллюминаторы" оставались темны, и оттого тарелка казалась необитаемым объектом. У меня мелькнула мысль — "Неужели все-таки кино?" Ну никак не могло такого быть в реальном мире.

Глаза невольно сами собой искали признаки съемочной площадки — софиты, камеры, толпы статистов... Искали, но не находили. Я вспомнил кровь на рукаве Маленького и покачал головой. Нет. Не кино... Значит и тарелка настоящая. Или что это еще...

— Куда же нас все-таки занесло? — спросил я вслух, не надеясь на ответ, а просто чтоб выбросить из себя озадаченность.

— В 44-й год... — ответил Супонька. — На фашистскую базу подводных летающих тарелок.

Ему никто не стал возражать, так как все о чем говорилось, стояло перед глазами у всех. Внутреннего противоречия ответ не вызвал, но очевидно если это и являлось правдой, то наверняка не всей.

— А тарелка откуда?

— А кто знает, что тут было в 44 году? Может быть, тарелкам тут самое место.

Супонька осторожно просунул ствол автомата в щель, расширяя её.

— Американцам в Розуэлле в 47-м повезло, а нацистам — в 44-м тут... Ну, вот так вот жизнь повернулась. Только ведь в любом случае валить отсюда надо. Нашего-то Президента тут точно нет.

— А что, на инопланетян так и не посмотрим? — с неприкрытым любопытством спросил Корявый. В том, что это самая настоящая тарелка он поверил первым.

— А что на них смотреть? -хладнокровно отозвался я. — Уродцы какие-нибудь... Зеленые... И вообще Супонька прав. Президент Кашенго, если он еще жив, где-то в другом месте нашей пули дожидается...

Аккуратно и тихо, пока суматоха снизу не докатилась до поверхности, мы боком-боком выбрались из зала. Поднырнув под колючую проволоку, выползли к сараю, который Маленький безошибочно назвал гаражом.

— Уйдем на колесах...

С транспортом у фашистов оказалось не так хорошо — грузовичок и пара легковушек. Одну из них мы и экспроприировали.

Занырнув в шикарный "Кюбельваген" мы слегка успокоились. Да нацистскую базу мы серьезно разворошили, но ведь нацистов-то не тысячи тут? Наверняка всего лишь какой-то передовой отряд для переговоров с генералами-предателями. Ну, полсотни человек, ну сотня. Вряд ли больше. Им тут сидеть тихо ждать своих подельников из Генерального Штаба, а не за партизанами гоняться.

— Они... Мы с ними как, воевали? — спросил Корявый. — Что-то я не помню, честно говоря...

— Формально — да. Только это участие ограничилось посылкой пары батальонов и патрулированием берегов Сен Колона.

— Вот и допатрулировались.

— Не о том говорим, — оборвал его я. — Выруливай — и вперед!

Уже не стесняясь, Маленький высадил хлипкие ворота, и машина рванула прочь из секретного лагеря.

Я, понадеявшийся на скромность нацистов, серьезно ошибся — не прошло и пяти минут, как у "Кюбельвагена" образовался эскорт. Да какой!

Позади затрещали мотоциклы, а еще через минуту сдвинулась с места тарелка. Рядом с ней внешне неторопливо, но уж никак не медленнее мотоциклов катился огромный, с трехэтажный дом, каменный шар.

— Черт!

Мотоциклы были злом понятным, и бороться с ними мы представляли, как, а вот камень... Неожиданно те, из тарелки, помогли нам. Тарелочникам было все равно: они высоко, их не достать, а враги — вот они, куда-то несутся. Возможно, они и фашистов-то тоже не любили, так что огромный камень накатывался на мотоциклистов сзади. Те, то ли не слышали, то ли не ждали каверзы со стороны своих воздушных союзников, но обманулись. Камень накатился на них, поднялся столб пыли, что-то там ярко полыхнуло и, сквозь поднятый взрывом песок каменюка выкатилась уже в полном одиночестве. Все это словно бы добавило каменному шару сил. Он резко прибавил в скорости и рывком сократил расстояние до машины. То, что мы только что видели, не внушило мне оптимизма.

— Вон из машины!

Повторять не пришлось. Ни у одного из нас не появилась мысль, что тарелочники поступят с нами как-то иначе. Хлопнули дверцы и мы вылетели на дорогу.

— В сторону! К холмам!

Надежда, что вне дороги камень потеряет в скорости, не оправдалась. Мы бежали, но камень настигал нас. Его неторопливая, величавая поступь напоминала не бегуна-спринтера, а неспешно прогуливающегося для своего удовольствия толстяка. Мы рванули влево, но камень вильнул, словно играл с нами, и не дал нам увернуться.

— Вперед!

Супонька бежал последним, оглядывался.

— Паразиты! — с чувством прохрипел он.— Нашли себе игру...

Пока нас спасали быстрые ноги и добродушие обитателей космического аппарата. Очевидно, что ничего не стоит этим ребятам в железной тарелке сделать так, чтоб глыба настигла нас через секунду, но они отчего-то этого не делали.

— Издеваются, гады, — хриплым от напряжения голосом согласился с ним Корявый. — Давай туда... Там поуже... Вдруг застрянет...

Впереди замаячили несколько параллельных скальных гряд. Они лежали, словно пальцы растопыренной ладони, а перед ними стояли две огромных скалы, мощных, словно противотанковые надолбы. Нет... Куда как мощнее...

Мы проскочили между них, а камень, вильнув в сторону, обкатился. Я на бегу радостно оскалился -поберегся каменный мячик, не стал таранить эти надолбы. Значит, силы у них не безграничны! Только радость через секунду испарилась. Не имелось между скал сквозного прохода, а вот тупик — был! Стенки через два десятка метров сходились, образовывая эдакий скальный карман, в который мы заскочили по глупости.

— Назад!

Не тут-то было! Глыба уже прикатила так близко, что испытывать Судьбу и скакать перед ней в надежде на добросердечие врагов мы не решились.

С разгону каменная глыбища ударила в скалы и те, вздрогнув, окутались пылью. Показалось, что кто-то неведомый встряхнул их, как человек встряхивает заснеженную ёлку, сбивает с её ветвей снег... Пыль взметнулась, засыпая небо и землю. Раз, еще раз...

Небо над головой сузилось до щели, толщиной с руку. Камень еще немножко поерзал, то ли устраиваясь на новом месте, то ли пытаясь продвинуться дальше, но быстро успокоился.

Супонька на всякий случай навалился плечом, стараясь сдвинуть глыбищу, но та сидела плотно, словно пробка в бутылке. Ни вперед, ни назад...

— Мышеловка?

— Крупноват ты для мыши.

— Так ведь и не засада...

Маленький постучал кулаком по камню. Тот не рассыпался, не исчез во вспышке.

Вот сейчас помощь неведомых друзей оказалась бы кстати — подумал я. Только что-то они не спешили вмешаться. Прошла минута, другая... Почему они не вмешиваются? Я оглянулся, отыскивая то, что могло бы спасти нас, но ничего кроме камней вокруг не нашел. "Нас бросили?" — подумал я.— "Почему? Или все-таки нет? В прошлый-то раз помогли...". Неожиданно я понял, в чем тут дело. Помощи не было только потому, что всем необходимым для того, чтоб спастись, мы уже располагали! Мир злого бога Кецаль-Мапуцли и остался позади, но его подарки остались с нами.

— Это не засада. Это Судьба — сказал я.— Ну-ка отойдите...

Руку обдало холодком. Он родился где-то около локтя и потек к запястью.

— Дальше, дальше... — скомандовал я. — А ты останься...

Взмах руки и холод, словно обретший вес, от запястья скользнул к пальцам и, на мгновение задержавшись там, ледяным копьем вонзился в камень. Глыба охнула, но устояла.

— Корявый.... Давай.

С руки террориста соскочил клубок пламени.

— Еще!

Мы раз за разом били в камень и тот не выдержал. Холод— тепло, холод-тепло... Физика! По гранитной шкуре побежали мелкие трещинки. Гранит кряхтел, трещал и вдруг в один миг осыпался мелкой крошкой, открывая голубое небо.

— Вон они!

Азарт победы оказался заразителен. Если уж камню не поздоровилось, то, что взять с железа, или из чего там эти космические изгои сделали свою тарелку?

Ледяная молния ударила в металлический бок, и спустя мгновение туда же прилип огненный шар.

Супонька вскинул автомат и добавил летунам своего.

Вот этого зеленые человечки никак не ждали. Тарелка сдвинулась с места, и, неуверенно виляя, словно экипаж раздирали самые противоречивые намерения, направилась в сторону базы.

— Добьем!

— Внутри пошуруем!

Только добрым пожеланиям не суждено было сбыться.

Навстречу нам накатывалась новая волна грохота. Лязг этот витал в воздухе давно, только грохот катящегося камня заглушал его. Грохот и лязг приближались, становясь все громче и громче.

— Кецаль-Мапуцля, — пробормотал Маленький. — Не иначе...

Уже догадываясь, но еще не желая верить свой догадке, Супонька ухватил бежавшего впереди Корявого за плечо.

— Танк!

Краденый "кюбельваген" стоял на обратном скате холма, ниже гребня. До его вершины оставалось метров сто, и вот теперь из-за него показалась сперва башня танка, а через секунду выползло все бронированное чудовище целиком. Простая легкобронированная "двоечка", но при нашей бедности бронетехникой и этого нам и этого было более чем достаточно. Теперь уже не до тарелки. Самим бы выжить...

— Назад!

Машина, юлой развернувшись почти на одном месте, полетела прочь от украшенного крестами танка. Танкисты увидели нас и азартно наддали. В скорости танк, конечно, проигрывал легковой машине, но вот по огневой мощности оставлял её далеко позади.

"Бах!"

Фонтан земли взметнулся позади.

"Бах!"

Теперь земля взлетела впереди и сбоку. Лобовое стекло покрылось ветвистыми трещинами, а боковое просто разлетелось мелкими осколками. Строчка пулемёта почти неслышно на этом фоне взбила пыль позади машины. Молодцы танкисты! Ни в чем себе не отказывают!

"Бах!"

Теперь разрыв снова лег впереди.

— Прибьют, наконец!

Сквозь оседающую завесу я заметил, как впереди заклубился уже знакомый по прошлым делам белесый туман. Не подвели неведомые благодетели!

— Выберемся! -проорал я в ответ, щурясь, от летевшей сквозь выбитое стекло пыли. -Чтоб мы-то да не выбрались?

Машина влетела в туман и тут же встала, с разбегу уткнувшись в дерево. Скрежет железа, звон стекла, вопли товарищей... От удара радиатор вспух паровым облаком и зашипел. Приборная доска метнулась навстречу, но я уберег себя, успев упереться в неё рукой.

— У-у-у-у... Черт! — взвыл кто-то не успевший среагировать на ситуацию. Я стремительно обернулся. Никакого танка позади не было, как, впрочем, и дороги. За чудесным образом уцелевшим задним стеклом, стояла стена бодро-зеленых кустов. Ни колеи, ни просвета, от просвистевшей сквозь них машины. Ничего.

А вот почитатели двойных восьмерок остались где-то далеко. А может быть когда-то...

Докатились...

— Ушли все-таки, — Маленький, тряся головой, выбирал оттуда стеклянную крошку. — Я не верил...

— Фантастика, — подтвердил Супонька, — не иначе.

Он потрогал ветки, сдернул несколько листьев, даже пожевал их для чего-то. Маленький все крутил головой, отыскивая повод для беспокойства, но повода не находил.

— Фантастика, говорю, — толкнул меня локтем Супонька. — Да нет тут никого.

Я вздрогнул.

— Я это иначе называю.

— Удача? — попробовал догадаться Маленький. Он дергал дверь, пытаясь открыть, но ту заклинило, и он стал колотить по ней прикладом автомата — чего жалеть чужое.

— Нет.

— Чудо?

— Нет.

Дверь с моей стороны открылась легко. Я вылез и, облокотившись о крышу машины, застыл. Оглядевшись вокруг и убедившись в том, что рядом нет ни фашистов, ни пришельцев, ни десантников Президента Кашенго покивал, соглашаясь.

— Чудом это посчитал бы Маркуша. Помните?

Товарищи кивнули, вспомнив набожного товарища по подполью.

— Это помощь...

Супонька пожал плечами.

— Командир, ты чего? Чья?

— Не знаю... Только гадать могу...

Супонька хмыкнул и, сорвав с ветки цветок, протянул мне.

— Погадай, да поделись озарением с товарищами...

Гадать я не стал, а совершенно серьезно ответил:

— Такое впечатление, что за нашей спиной стоит какая-то сила и помогает нам выворачиваться.

Цветок на моей ладони подлетел вверх, раз другой и упал на землю.

— Благодарные потомки? Не верю... Видали мы их... А если ты о том, что сегодня...

— Не только о сегодняшнем. Мало всякого случалось? Ну, вспомните хотя бы выход на пятый этаж отеля, или ту гравитационную аномалию в подвале. Там ведь нам конец был... Реальный конец для всех нас.

— Был бы конец, тогда бы все и закончилось, — не согласился Корявый. — Ты, командир, со счетов везения не сбрасывай, солдатской удачи. Сам ведь, наверное, знаешь — одного в первом же бою ранят, а другой из боя в бой и все целый.

— Это умение. Солдатский опыт — это одно, а вот когда на мину наступаешь, и она не взрывается — это, согласись, совсем другого порядка везение... Впрочем, не о том говорим.

Я взял себя в руки.

Чтобы не произошло и чьи бы интересы за этим не стояли, это не отменяло реальной жизни.

— Быстро осмотреться на местности. Определить где мы и куда идем... Ехать уже не получится...

Я хотел отойти от машины, но явившаяся мысль заставила остановиться. В конце концов, это тоже один из способов определить, где мы и что тут происходит.

Сев в кабину провел ладонью по приборной доске и быстро нашел то, что искал. Радиоприемник...

Музыка, музыка... Спортивный репортаж... Я бросил взгляд на часы. Маленькая стрелка вплотную подобралась к двум часам. Вот, наконец, и новости.

Через четверть часа мы получили ответы на все волнующие вопросы: мы оказалась в своем времени, в Сен-Колоне. Вдобавок этому стало ясно, что недоверие Супоньки к радио оправдано на все 100%.

Президент все-таки оказался жив...

Мало того, диктор бодрым голосом и как-то между делом сообщил слушателям, что продолжается допросы руководства "...так называемого Фронта Освобождения, как известно, планировавшего убийство Президента Кашенго и изменения социального строя в стране..." Минут десять мы слушали бодрую дикторскую трескотню, но видно что-то случилось с аккумулятором. Звук постепенно слабел, слабел, и, наконец, пропал вовсе.

Четверть часа спустя мы выбрались из зарослей и расположились около бежавшего в зарослях ручья. Четыре исхудавших и оборванных человека, вооруженных оружием из чужого времени.