Младший. В тени отца

— И молчал?

— Знаешь, я с чего-то решил, что ты тоже меня узнал, ты же так легко меня стал братом называть?..

Медленно покачал головой: даже мысли не допускал! Какова вероятность на другом конце света встретить и узнать ни разу не виденного двоюродного брата? До недавнего времени я вообще о родне матери знал только то, что они существуют!

— Это сейчас я понимаю, что сглупил, — кивнул Санни, — Стоило все раньше прояснить.

Ну, по сравнению с моей тупизной, его глупость даже на легкое недопонимание не тянула.

— Так ты поэтому со мной возился?

— По этому, по тому, по миллиону других причин! Даже корыстные мотивы присутствовали.

— Корыстные? — моя паранойя подняла голову из того угла, в который я ее загнал.

— Протезы. Трудно было не заметить, как ты ловко с рунами обращаешься, а я знал, что когда-нибудь заработаю на излечение отца, и тогда они ему понадобятся. А что они без настройки? Обычные культяпки, возможно даже хуже, чем стандартные!

— Так протезы действительно существуют? Это не шутка? Не способ меня сюда заманить?

— Епта! — сплюнул Санни и снова выругался, — Епта! Заразился от тебя этим словечком! Мне иногда этих коллег отца прибить хочется! Разводят таинственность на ровном месте! Ладно мы с тобой, нам по молодости капля глупости простительна, да и разъехались, так и не поговорив толком. Но эти старые пни! Есть протезы, есть! И я очень верю, что ты их настроишь!

— Настрою, какой разговор!

— Точно сможешь? — он с силой сжал мое плечо, причиняя боль.

— Пока не попробую — не узнаю. Но опыт есть.

— Спасибо! — еще сильнее вцепился он, пришлось даже отстраниться, — Одевайся тогда, спускайся. Завтрак через полчаса. Или тебе полежать еще нужно? — вдруг встревожился он.

— Нет, все в порядке.

В порядке, в порядке... Ни хрена ни в порядке!!! С силой пнул по стоящему в углу чемодану с бомбой, чтобы с тихим воем запрыгать по комнате на одной ноге — сам же выбирал самый крепкий!

Я сейчас не вспомню дословно разговор неизвестного с Василием Андреевичем, нашим соседом. И вряд ли опознаю ту скотину по голосу — обычный низкий мужской. Ни хрипотцы, ни акцента. Но "я его единственный родственник!" Единственный(!!!), мать его, родственник!!!

Мой дядя, Георгий Михайлович, физически не мог там присутствовать — не с теми травмами, что у него, скакать козликом по ночным улицам Николаевска. Но и его сын Василий-Санни точно так же не мог быть там, потому что Ужас Пустыни к тому времени уже шесть лет кошмарил арабов. И рост благосостояния Солнцевых никак не связан с полученным доступом к моему наследству — я примерно представляю, сколько получил Санни за две последние операции. Несопоставимо с отцовским состоянием, но очень даже кругленькая сумма. И он легко может заработать еще больше в любой горячей точке мира. Где есть песок, разумеется, но почему-то конфликты чаще всего в тех краях и разгораются.

На завтрак шел весь злой, еще и прихрамывая. А трапеза с хозяином ничуть не помогла развеяться — князь Солнцев настолько откровенно до меня снисходил, что все попытки Санни сгладить мгновенно возникшую неприязнь выходили кривыми. В свете демонстрируемого отношения очень легко было снова поверить, что именно этот болезненно худой мужчина организовал убийство моего отца.

— Жду вас в кабинете через полчаса, не опаздывайте! — с этими словами хозяин бросил на стол салфетку и с помощью угрюмого мужика, представленного как Сергей Алексеевич, выехал на своей коляске из столовой, оставив нас с Санни опять вдвоем.

"Вас"! А между прочим, пусть я и не сиятельство, но родной ему племянник!

— Прости! Не такой я видел вашу встречу, — извинился за своего отца Василий, — Была бы мать здесь, она бы его одернула. Но она сейчас с сестрами в столице, предсвадебные хлопоты, вернутся только через неделю.

— Не бери в голову, я наслышан об отношении твоего отца к моему. Хотя честно тебе скажу, будь он просто клиентом, развернулся бы и уехал.

— Не уезжай! — дернулся Санни, — Видел я эти поделки нынешних мастеров, ничего общего с Романовскими! А я не хочу, чтобы отец потом всю жизнь хромал или так и был прикован к коляске! Он и так долго был во всем ограничен!

— Не уеду, — подтвердил я ранее данное согласие, — Отношения отцов — это их дело. Пока ты здесь и не превратился в такого же высокомерного зануду, я готов потерпеть.

— В том-то и дело... — замялся брат, — Я сюда рванул посреди дела, в Москве люди ждут, мне сейчас там надо быть. Сутки-двое, чтобы все закончить! — он умоляющим жестом сложил ладони, — Никак не отложить! Пожалуйста! Потерпи характер отца три дня! Он еще и потому такой злой, что я все побросал, сюда примчался. Я быстро вернусь!

— В последний раз, когда ты так сказал, мы расстались на полгода, — от перспективы остаться в доме с нелюбящим меня дядей становилось невесело, — Хорошо бы, чтобы в традицию не вошло.

— Три дня, клянусь! А то я так и не спросил, отличаются ли африканские девушки от азиаток!

— Это я тебе еще не рассказал, как в Австралии побывал!

— Все! Заинтриговал до предела. Спать теперь не буду! Прости, уже надо бежать! Ждут!

Санни хлопнул меня по плечу, привычно взлохматил макушку и умчался прочь. И кто мне теперь подскажет, где кабинет их сиятельства?..

Трое суток я пахал как проклятый, выматывая себя и князя. Работа, как я и думал, оказалась геморройная. Мамин брат все еще оставался "венценосцем", пугая блеклой "короной" над челом, но явно потратил большую часть своего дара на борьбу за выживание. И то количество накопителей, которое запроектировал отец (или мама, потому что в протезах больше прослеживалась ее рука), стало недостаточным, пришлось не только подгонять, но и встраивать дополнительные цепи в уже сформированную схему, что называется, на глазах у заказчика.

Обращаться к его сиятельству "Георгий Михайлович" или того пуще — "дядя" не поворачивался язык — до того он был неприятным желчным типом! Здоровался по утрам, как проклинал, его "спокойной ночи" походило на призыв дьявола в выделенную мне спальню. Сверлил во время работы злым взглядом, ни разу не попытался заговорить на отвлеченную тему. Необычайно тяжелый человек, даже со скидкой на все перенесенные несчастья. Как ни грустно, но, видимо, убийца отца знал, что говорил, когда утверждал, что других родственников у меня нет. Если с Санни я признавал общую кровь, то с его отцом не желал иметь ни капли общей, причем взаимно. Несмотря на общие фамильные черты и похожесть магических венцов, мне проще было поверить, что щедрый на улыбки Василий — подкидыш, и воспитан этим отморозком лишь по прихоти судьбы.

Но были в генерале качества, вызывавшие уважение: за все время он ни разу не пикнул, хотя не все манипуляции у меня выходили безболезненными, ни разу не пожаловался на усталость. По моему приказу вставал и делал шаги ослабленными ногами. Всегда ровно столько, сколько нужно, а я видел, как нелегко ему они даются. Несгибаемый человек.

— Вынужден признать, — выдавил князь из себя при последней примерке, — у вас, господин Романов, талант. Мой сын не зря вас расхваливал.

Возможно, в его устах это и считалось высшей похвалой, но мне его закидоны уже стояли поперек горла. Невольно вырвалось:

— Они вас простили, почему вы простить не можете?

— Да что ты знаешь?! — внезапно психанул он, выйдя из образа надменного аристократа, одним своим присутствием озарявшего мир, — Это из-за него я лишился сестры! Она вышла за этого, за этого... недомага! И родила тебя, еще одного недомага!

— Недомага?!! Так заставьте свою магию отрастить вам новые ноги, вы же такой крутой маг! Венценосец! Нет?!! — завелся я, — Вся ваша крутейшая магия не может и сотой доли того, что умел он! Того, что уже умею я!

— Щенок, да как ты смеешь?! — и князь с натугой начал формировать какую-то фигню вроде огненного хлыста (кстати, интересный вариант, надо бы поэкспериментировать потом, а то все лезвия, да лезвия!)

По сравнению с ловкостью Санни колдовство его отца шло медленно и со скрипом — то ли давно не практиковался, то ли ослаб. Второй раз за свое нахождение в этом доме свернул полюбившуюся мне цепочку отрицания. Рассыпалась формируемая плеть, протезы из сложного артефакта превратились в обычные ходули. Всего три метра, предел моих возможностей, но в ограниченном пространстве кабинета "обезмаженной" области было достаточно.

— Недомаг, но что вы можете теперь? — с усмешкой спросил побледневшего мужчину, — Моя работа закончена, — сказал, распуская магическую фигу, — Дальше дело за вами. Чем больше будете ходить, тем скорее перестанете замечать. Санни я подожду на станции. Честь имею!

— Что, даже денег не возьмешь? — крикнул он вслед.

Обернулся на выходе:

— Лично с вас содрал бы по максимуму, хотя, скорее всего, вообще не стал бы утруждаться. Но я это сделал для Василия, которому многим обязан. И в память о матери, сделавшей эти артефакты для вас.

— Нади?.. — растерянно переспросил князь.

— Да, это изделие больше ее, чем отца. Поверьте, я в этом разбираюсь и не перепутаю.

Так и подмывало оставить чемодан с бомбой в доме и подорвать, отойдя на безопасное расстояние. Недомаг! Ладно бы сам являлся великим магом, но ведь нет! Я объективно оценивал силу "венценосца", особенно в сравнении с собственной, но вот вопрос: а кто из нас чаще и полноценнее ею пользовался?

Постепенно бешенство, вызванное словами князя, улеглось. Подумаешь, высокомерный аристократический гавнюк! Отец таких великолепно ставил на место, со временем и я научусь, уже начал.

Дорога на станцию шла одна, заблудиться невозможно. Любопытные взгляды изредка встречающихся прохожих провожали мою одинокую фигуру, согнутую под тяжестью двух неудобных чемоданов. Надо было с колесиками покупать! Вообще бомба в чемодане оказалась сродни пресловутому чемодану без ручки — бросить жалко, а таскать неудобно. Зато идея возить бомбу на колесиках меня развеселила, а высланная вдогонку машина с водителем воплотила мечту на практике — меня со всем вежеством, но непреклонно упаковали в салон и довезли до вокзальчика, где я, скинув напряжение последних дней, уютно устроился в буфете, настроившись на долгое ожидание.

— Что ты такое наговорил отцу, что он вдруг признал глупостью свое давнее желание вызвать Петра Исаевича на дуэль? — раздался над ухом голос брата.

— Привет! — обрадовался я, — А ты как тут?

— Как-то вот! — в тон мне ответил Санни.

— Поезд из Москвы только ночью, я тебя раньше трех не ждал, — пояснил я свой корявый вопрос.

— Я на машине, — он со стоном опустился на буфетный стул, — Ненавижу наши дороги! Какая бы ни была подвеска, позвоночник к концу дня в трусы ссыпается!

— Те самые, великокняжеские, с множеством золотых вензелей и завитушечек?

— Великокняжеские только великим князьям полагаются, мои попроще, всего лишь с вручную вышитой монограммой! — преувеличенно скорбно отозвался Санни.

— И как тебя угораздило? В Аравии нормальным парнем был, а теперь сплошное сиятельство?

— С отцом переобщался? — понимающе прищурился бывший наемник, — Он не всегда таким был. Я еще помню, как он сам подшучивал над всеми этими сословными предрассудками.

— Переобщался?.. — я примерил слово к своей ситуации, — Можно и так сказать. Одного раза хватило. И он не по сословию прошелся, а по моей ущербности в плане магии.

— Нда... — выдавил брат, — Это у него пунктик, своего рода идея фикс. Надеюсь, ты не из-за него сидел тут с таким одиноким печальным видом, словно взвалил на плечи всю жестокую несправедливость равнодушного мирозданья?

— Что?! — рассмеялся я, — Ты сам-то понял, что наворотил? Или вас там в ваших высоких княжеских теремах учат изъясняться столь изысканно и витиевато, что простым смертным не угнаться за полетом аристократической мысли?

— Один-один! — довольно хихикнул Санни, — Нос-то чего повесил?

— Потерял цель в жизни.

— А-а-а! — с ироничным уважением протянул он, — Достойный повод задуматься и загрустить. Слушай, я так и не спросил, а с чего ты меня мертвым посчитал? Я вроде повода не давал?

Повинуясь даже не щелчку пальцев, а всего лишь взгляду брата, буфетчица сноровисто уставила занятый нами стол немудреными закусками, споро заменив и мою заветренную снедь. Хорошо быть хозяином здешних мест — появившиеся волшебным образом тарелки были щедро усыпаны свежайшими ломтиками ветчины и пармезана, тогда как поданный мне ранее бутерброд выглядел почти ровесником здания — то есть находился примерно посередине между кулинарией и археологией. Вроде и не хотел есть, но удержаться от кусочка с вновь прибывшей тарелки не смог.

— Знаешь, в тот момент все таким логичным выглядело... — ответил я, дожевав, — Но у меня с логикой последнее время очень сложные отношения, теперь даже в дважды-два-четыре сомневаюсь.

— И все-таки? Нет, если не хочешь, не отвечай! — отступился он, — Мне просто любопытно.

Оглянулся по сторонам: в буфете мы сидели вдвоем, только что мельтешившая дородная буфетчица скрылась где-то в недрах своего хозяйства. Тайна — тайной, но Санни можно! Осторожно подбирая слова, вывалил на брата отцовские откровения и свои мысли на этот счет.

— Да... — к концу моей речи Санни выглядел устало-задумчивым и долго молчал, прежде чем отреагировать, — Каша у тебя в голове... даже не знаю, что сказать...

— Скажи как есть.

— Так и придется. Начну с того, что в свете наших с тобой споров о разумности-неразумности магии и потоков, теория Бейшко еще как-то уместно смотрелась бы в рамках моей концепции. Но никак не в твоей! Если считаешь магию бездушной энергией, то будь добр, иди до конца. Или — или!

Звучало логично, но...

— Второе: очень банальное утверждение, но даже великие могут ошибаться.

Отчаянно замотал головой — не мой отец! Но Санни остался при своих:

— В качестве примера приведу один факт: Эрик Бейшко был завзятым кокаинистом и зарезан в притоне, куда регулярно наведывался за своей дурью. Зарезан другим наркоманом! — и после небольшой паузы саркастически добавил, — Типичное заказное политическое убийство! И еще неизвестно, чем он там расширял сознание своим адептам и последователям!

— Спорно.

— Спорно, когда нет свидетельств, а в его биографии не один человек покопался!

— Спорно, что этот факт отменяет его теорию.

— Доберемся до теории! Заметь, я не берусь утверждать, что теория неверна в целом, хотя я в нее не верил раньше и не поверю сейчас. Я даже не стану приводить тебе кучу разоблачающих трудов, сам с ними не знаком, но наверняка их полно. Я только книгу, написанную сыном Бейшко, в свое время осилил, все мои знания почерпнуты оттуда. Но я сейчас в твоей личной логике вижу две огромные дыры!

— Какие же?

— После случая с той девочкой.. как ее?.. Машей? — дождавшись моего кивка, Санни продолжил, — Твой дар вырос с пятнадцати до двадцати пяти, то есть, как ты утверждаешь, примерно в полтора раза. Так? — я опять кивнул, — А после посмертного благословления отца — до пятидесяти, когда начала нарастать вуаль, то есть в два. Все пока правильно?