Мы выжили

Действительно, после третьего глотка отпустило, а после выпрошенной у Вовки сигареты стало вообще, просто замечательно... и нога болеть перестала, после спринтерского забега, от телецентра до вокзала. А потом как-то разморило с мороза и мы с Вовкой привалившись друг к другу, так сидя на лавке и заснули... Уже сквозь сон я слышал, или показалось, что в дежурку влетело несколько человек, голос Григорьева, голос Палыча и фраза — "ну пусть спят".

Из сна выплыл так же плавно, как и провалился, лежа на панцирной кровати, накрытый парой вонючих, солдатских одеял (они "Н" и "Г" не перепутали случайно?), в какой-то малюсенькой комнатке. Рядом, на такой же кровати Вовка спит, подложив руку под голову и пустив слюну на рукав. За столом добрый капитан — пограничник.

— И чем ты нас угостил, — я опустил ноги на пол, — и как мы здесь?

— Спирт, — пожал плечами капитан, — а сюда мы с ребятами вас перенесли.

— А Палыч где?

— В отряд с утра уехал, времени-то обед уже.

— Ох ты ж! Володь, хорош дрыхнуть, обед проспим! — пихнул я друга.

— Чего? — с трудом разлепил он глаза, сел и помотал головой.

— Собирайся, пошли в отряд.

— Отвезут, бэтер коменданта тут стоит, вас ждет, приедете, сразу к нему.

— Что так?

— Поощрять наверное вас будет... сначала, а потом иметь, — улыбнулся капитан... часть кровли, что взрывом снесло, упала на КАМАЗ бортовой, хорошо что ГБР там уже не было...

— Ух ё!..

— Ага... ну идите, там мехвод в дежурке спит, пока вы спали и он момент ловит чтоб отдохнуть.

— Может, пожрем сначала? — спросил Вовка, когда мы вылезли из БТР-а у здания комендатуры, — а то желудок сам себя уже переваривает...

— Давай, — согласился я, — да и девчонки, наверное, уже волнуются...

— Я не понял! Вы двое, ко мне в кабинет, живо! — услышал я позади голос Григорьева, когда мы с Вовкой, сделав лицо "тяпкой" шли по коридору, не обращая внимания, что на нас все как-то странно смотрят.

— Блин, наверное КАМАЗ сильно поломался, — пробубнил Вовка.

— Ага, — вздохнул я.

Мы развернулись и пошли к Григорьеву, остановившись перед комендантом.

— В кабинет, — кивнул он на открытую дверь.

Внутри сидел Палыч и что-то писал, рядом с ним какой-то майор... хотя, к какому ведомству он принадлежит, я понял сразу же по его взгляду, которым он молча пригласил нас садится напротив, где на столе на подносе стояла бутылка "из коллекции коменданта", порезанный лимон и несколько рюмок. Наличие этого натюрморта намекало, что четвертовать похоже не собираются, во всяком случае прямо сейчас. Григорьев закрыл дверь, и повернул ключ:

— Бить будут... — тихо сказал Вовка.

— ... ногами, — продолжил я.

Палыч хмыкнул и улыбнулся.

— Вот они майор, полюбуйся, — Григорьев прошел к столу, сел и разлил рюмки, — свалились на нашу голову.

— Так я не пойму товарищ подполковник, вы рады этому или нет.

— Это как посмотреть Коля, Кхм... Николай Иванович... я шесть лет не пил! Шесть лет!

— то есть в том, что ты уже... эм... что вы уже товарищ подполковник вторую бутылку открыли, виноваты они?

— Вот именно!

— Приехали, — развел я руками.

Григорьев поднялся с грохотом отодвинув стул, подошел к нам и посмотрел сначла на меня, потом на Вовку и спросил:

— Вы знаете что вы сделали?

— КАМАЗ поломали? — предположил я.

— Да хрен с ним с КАМАЗом! Вы плиты перекрытия обрушили, тем самым придавив два пулеметных гнезда и точку корректировщика, а еще не дали расстрелять МБД и помогли продержаться первой ГБР до подхода комендантской роты и роты мотострелков, — расплылся в улыбке Григорьев, а потом схватил меня за плечи и начал трясти, — у черти Хабаровские!

— Мы вообще-то Приморские...

— Да какая разница! Рюмки берем, — кивнул он на поднос, потом вытянулся, приняв официальный вид, — от лица командования объединенных гарнизонов объявляю вам благодарность!

Палыч и особист тоже встали с рюмками в руках, а Григорьев как будто чего-то ждал...

— Служу постапокалептической России! — гаркнул вдруг Вовка.

— Ну вот как с ними, а? — спросил у майора Григорьев, — ладно, спасибо вам мужики.

Мы выпили, Григорьев сразу наполнил рюмки и сказал:

— Садитесь, товарищ майор вам расскажет, о том, как вы помогли уничтожить последнюю крупную группу НОАК.

— И на сколько эта группировка была крупной, полтора миллиарда поместилось на последнем этаже телецентра?

— Порядка трехсот человек, — ответил майор, — и зря вы язвите, именно эта группировка последний месяц доставила больше всего хлопот, они были хорошо вооружены и экипированы, и мало того, шесть стволов 120-мм минометов были готовы открыть огонь по команде корректировщика, они ждали, когда основные наши силы втянуться на площадь, и готовили они эту засаду тщательно и не менее чем две недели, только начинать планировали не завтра... а подкачала дисциплина — несколько человек скажем так ушли в самоход, элементарно хотели есть, и напоролись на патруль внутреннего периметра, ну а дальше вы знаете, только вот я не пойму, что вы там взорвали?

— Эм... да там у них баул был на крыше, провода, мины какие-то, не понимаю я в этом, — ответил я, — ну мы когда гранатометчика и остальных уничтожили, я БК к гранатомету расстрелял ну и решили уходить, а внизу да, кто-то копошился, вот мы и решили подстраховаться — две гранаты этим баулом придавили на люке. Китайцы видно полезли, ну и бабах...

— Хороший бабах, согласен, — кивнул Григорьев

— Жаль только... что из гранатомета не попал нихрена.

— Зато шуму наделал и заставил на себя отвлечься... здание филармонии только жалко.

— Я его тоже разрушил?

— Нет, — улыбнулся майор, — это уже наши мотострелки со "Шмелями" постарались, в том районе сейчас еще две ГБР работают, зачищают... по последнему докладу, вместе с двухсотыми, трехсотыми и пленными уже двести восемьдесят насчитали.

— Хм... то есть получается, что не зайди мы в этот телецентр по предложению Пал Палыча погреться, все могло быть очень плохо?

— Получается так, во всяком случае, центр города мы бы потеряли, потеряли бы большинство мобильных сил, техники... много что потеряли бы потом, со временем...

— Да уж чуть было не было, как говориться, — закончив писать, сказал Пал Палыч.

— В общем так, от нарядов освобождаетесь на неделю, отдыхайте, а там как решите, — сказал Григорьев, — и вот еще что, соберетесь ехать когда, не стесняйтесь, просите... в рамках разумного, что нужно... ну там топливо, провизия, боеприпасами можем поделиться. Да и группу в сопровождение можем обеспечить.

Григорьев разлил наверное дорогой виски по рюмкам:

— Ну, за вас, путешественники!

— Мы "снегоходы"! — со смешной физиономией заявил Вовка.

— Тогда за снегоходов!

— Мы бы это, поесть уже пошли бы, товарищ полковник, — сказал я, чувствуя, как действует алкоголь на голодный желудок.

— Конечно, можете идти.

Сдав, как выяснилось, нихрена не работающие радиостанции, потом оружие, пошли к себе.

— Не понял, — подергал Вовка запертую дверь.

— Что ты там не понял? — раздался из-за двери голос Натальи.

— Так, открывай...

— Ага! Два раза! Вот идите туда, где вы там геройствовали, камикадзе хреновы!

Я опустился по стене на пол и начал смеяться:

— Какая прелесть... Вов, прикинь, это первая в твоей жизни семейная сцена.

— Это кто там ржет? — снова крикнула Наталья из-за двери, — Смешно тебе? А нам вот нихрена не смешно!

— Наташ, ну хватит уже?

Замок щелкнул, в дверях показалась Наталья с красными от слез глазами.

— Дураки! Что вы туда полезли? — сказала она, повисла на Вовке и заревела.

— Ну все... все обошлось же, — успокаивал ее Вовка.

— А если бы не обошлось? — шмыгала носом Наталья.

— Ну обошлось же, — сказал я.

— Обошлось, — передразнила меня она, покривлявшись, — чего расселся? Иди Маню успокаивай... с ночи, как грохот боя начался, лежит и в потолок пялится... на завтрак не ходила...

Поднялся и прошел в комнату. Маша лежала, что называется пластом и да, смотрела в потолок, своими бездонными глазами полными слез. Я присел на пол рядом с матрасом...

— Маш... идем, поедим? Что-то так есть охота, а?

Маша повернула голову.

— Ты меня с собой бери на свои дежурства, потому что если тебя убьют, то что я буду делать? У меня никого же не осталось, — она резко поднялась, села на колени и наотмашь влепила мне пощечину, потом вторую, — понимаешь? Никого! Никого! А если и ты сгинешь?

На третьем замахе я поймал ее руку за тонкое запястье, больно блин, она замахнулась другой, поймал вторую и прижал ее тонкое, невесомее тело к себе.

— Все... успокойся, я не сгину, обещаю.

Маша обмякла, прижалась ко мне и глубоко с дрожью выдохнула.

— Ну вот, как и говорил тот капитан — и поощрили и люлей выписали, — сказал Вовка, — ну что, может, уже пойдем да пожрем, а?

— Идем? — спросил я Машу.

— Угу, — закивала она, шмыгнув носом, — правда, что-то есть хочется.

Девчонки ушли в санузел, как сказал Вовка — умывать размазанные сопли, а я подошел к небольшому зеркалу у двери.

— Да, а ручка-то тяжелая у Мани, — сказал я, глядя на наливающийся "румянец".

— Вот, так что зарплату, чтоб не пропивал! И все в дом, все в дом, — гоготнул Вовка.

— 38 —

На обед пришли припозднившись, когда уже никого в столовой не было.

— Валентина, ты у ж извини, не могли раньше.

— Все знаем, — ответила она, — мало людей на обеде было, все или на зачистке у реки задействованы или на работах на ЖД. Все горячее, недавно подогревали, садитесь за стол. Сегодня суп с говядиной, рагу с говядиной... Австралийской правда.

— Откуда?

— Вчера два вагона-рефрижератора раскопали на запасных путях, а там мясо.

Есть выражение — за ушами трещит, вот примерно такой "хруст" и стоял над нашим столом.

— Фантастика, — нахваливала Наталья суп, наяривая ложкой.

— Точно, — согласился Вовка, — сколько уже жидкого не ели нормально.

— Надо будет в дорогу мяса выпросить у Григорьева, — сказал я отставив пустую тарелку, и пододвинув к себе другую, с рагу, — сказал же чтоб не стеснялись, вот и не постесняемся... в пленку какую замотать и все.

— Угу... вариант, — кивнул Вовка.

— Не помешаю? — мы не заметили, как в столовую зашел Пал Палыч, так были увлечены чревоугодием.

— Конечно, присаживайтесь, — немного подвинулась Маша.

— О, а что такое? Эти два раздолбая обижают? — чуть наклонился Палыч и посмотрел на Машу и Наталью, — вы девчата мне жалуйтесь, я их быстро научу Родину любить.

— Что вы нет, — еще больше покраснела Маша и опустила глаза, — мы... мы просто волновались.

— Ну дочка, сейчас такие времена, что для волнений поводов очень много, — сказал Палыч, расставляя перед собой тарелки.

— Это они с вами собираются за какой-то там техникой? — спросила Наталья.

— А что, собираются? — улыбнулся Палыч.

— Да они с поисковиками полдня голову ломали как да что. Одних мы их больше не отпустим, и точка!

— Сказала, как отрезала, — хмыкнул Палыч, — ну, посмотрим, пара лишних глаз не помешает в любом случае.

— Вот, — сказала Наталья и показала нам язык, — а Маша, так вообще, снайпер!

— Надо же! — удивился Палыч, — и сколько на счету снайпера врагов?

— Четыре банки из-под краски, — с серьезным лицом ответил Вовка, не отвлекаясь от тарелки.

— А ты даже не попал ни разу по этим банкам, — вступилась за Машу Наталья.

— Далеко, я дальше ста метров не стрелок.

— Вот и не придуривайся!

— Это они всегда так? — спросил меня Палыч.

— Ага, милые бранятся — только тешатся, — ответил я.

— Я все думаю, — нахмурил брови Палыч и стал серьезным, — как два "Витязя" перегонять-то?

— А куда кстати их перегнать можно если что?

— Можно к блокпосту на "лидере", ребята там знакомые у меня, думаю, не будут против приглядеть за техникой, но это второй вопрос, перегонять-то как?

— Ну, у нас снегоходы есть. Оставить к примеру Наталью со снегоходом на блокпосту, перегонишь одну машину, пересядешь на снегоход и обратно. Он быстрый, маневренный, Наталья уже наловчилась на нем ездить... ну это если оба "Витязя" удастся завести.

— Заведем, за это не волнуйся, главное чтобы в процессе нам не мешали.

— Вот про это и поговорим с поисковиками и все спланируем.

— Ну добре, где найти меня знаете. Приятного аппетита, пойду отдыхать, ноги гудят просто.

— Спасибо, — ответили мы почти хором, а Палыч составил пустую посуду на поднос и вышел из-за стола.

После обеда я пошел на экзекуцию в санчасть, где Марта и еще две женщины носились как заведенные среди легко раненных, лежащих и в палатах и в коридоре прямо на полу. В вручив мне перевязочный материал, и несколько пузырьков выпроводила со словами:

— Думаю справитесь уже сами, видите что у нас тут твориться? Хорошо, что тяжелых хоть в "областную" вывезли. Так справитесь?

— Справлюсь.

— Вот и хорошо.

Побрел обратно в комендатуру.

— Андрей, — окликнул меня кто-то басом.

Я повернулся и увидел, как меня догоняет Василий, из группы поисковиков... автомат, разгрузка, грязный маскхалат, лицо уставшее...

— Уф... — остановился он около меня, наклонившись и уперевшись ладонями в колени, — только из-за речки, со вчерашнего вечера там на пузе ползал, вокруг этой рембазы.

— А Михаил?

— Так в рейде же они, завтра только к утру будут. Мы же, как от вас тогда вышли, он меня и послал "осмотреться" там.

— И?

— Нормально, если крюк небольшой сделать, и с востока зайти, то по-тихому можно подойти, а там уже думать надо, как временную оборону выстроить, пока с этой техникой возится будут.

— Ясно... ты отдыхать шел бы, а завтра, когда группа вернется приходите к нам, будем уже мозги напрягать.

— Не, я сначала пожрать...

— В столовке, кстати, и первое и второе... все из говядины.

— Да ты что!

— Ага.

— Ну ладно, побегу, — Вася развернулся и действительно побежал, эдаким гризли в маскхалате... Вот "машина" блин, он наверное и веса-то своего не чувствует, а его в нем килограмм сто двадцать, не меньше.

А на перевязке мои друзья надо мной издевались...

— Фу, да тут ранка-то, — язвила Наталья, когда я сидел на столе без штанов поставив раненую ногу на стул.

— Надо ногу побрить! — с умным видом заявил Вовка, держа фонарь и стоя позади сидящей на стуле Маши, которая промывала рану, — мне, когда аппендицит резали, все хозяйство обрили... чудаки, где хозяйство и где аппендицит?

— Держи нормально фонарь, — сказала Маша, — и щедро замазав рану левомиколью, что вручила мне Марата, забинтовала ногу.

— Ну что доктор, долго еще эта дырка зарастать будет? — спросил я, натягивая штаны.

— Эм... — смешно нахмурила тонкие брови Маша, — думаю, еще недели две — три, при условии, что перевязываться с мазью надо все-таки два раза в сутки.

— Схожу тогда, выпрошу еще этой вонючей мази.

— Ты еще это... — немного покраснела Наталья, что я думал с ней вообще не может происходить, — спроси у этой...