Невезучая или Некроманты жён не выбирают

Народ начал зарабатывать косоглазие, в ужасе косясь на полосатые трикотажные изделия.

— Тебе не холодно? — не выдержал и поинтересовался эльфик, забавно прижав к голове заострённые кончики ушей.

Зелёная туника с завязками на вороте, коричневая жилетка с капюшоном и льняные штаны. Обувь я не рассмотрела. Негусто. Но ему вроде бы комфортно. Подтянувшись, забралась на стол с ногами, села по-турецки и заправила края балахона под себя, чтобы оказаться в тёплом коконе непродуваемой ткани.

— Холодно.

— Тогда почему ты не оденешься?

— Странный вопрос. — Я начала растирать ладони друг о друга. — Этот придурковатый маг притащил меня сюда, не дав переодеться. Моя одежда осталась в храме Смерти, и моя сумка...

— Ты прошла инициацию? — не дослушал меня эльфёныш.

— Нет, я подцепила какую-то гадость в пульсирующем портале и меня повели в храм.

— Бывает, — протянул эльфёныш и тут же поинтересовался: — Удачно?

— В каком смысле? — не поняла я.

— Не присосался? Создания пустоты любят попить из людских магов силы. Нам тоже достаётся, но мы их видим... Хотя ты и так знаешь.

— Нет, не знаю. Я возвращенка. Пробудившаяся. Знаешь о таких?

— Серьезно? — встрепенулся эльфёныш.

— Вполне.

— И как ты? Как тебе у нас?

О-о, как я ждала этого вопроса, прямо жаждала его услышать, а главное, ответить.

— Хреново. Сижу тут мёрзну и жду мага, который, терпеть меня не может и неизвестно что еще придумает, чтобы удовлетворить своё неуёмное любопытство. Группа, с которой я пришла, меня недолюбливает, так как одна чокнутая постоянно на меня наговаривает. Девочка, которой я помогла, оказалась пророчицей и напророчила мне невесть чего, так что я ночью пошла на кладбище и встретила некроманта. И это еще цветочки. В переходе на нас напал огненный дух, ко мне прицепилась какая-то гадость, но не прикрепилась, поэтому страж заподозрил меня в шпионаже и отправил в храм смерти. Я там чуть не умерла. А потом пришёл Элис и притащил меня сюда. Он даже не посмотрел, во что я одета! Совсем! Представляешь?!

Выдохнула. Теперь всё сказала. Даже легче стало. Ненамного, но всё же.

— Соболезную, — неуверенно произнёс эльфик.

— А ты чего такой невесёлый? — обратила я внимание на его кислый вид.

— Я проклят.

— Серьезно?

Эльфик кивнул и рассказал, как неудачно пошалил на официально приёме у Повелительницы светлых эльфов.

Чтобы приём стал чуточку веселее, мальчик подлил в вино некоторым высокородным эльфам экспериментальный настой собственного производства, слегка ослабляющий внутренний контроль. Привыкшие подавлять эмоции до полного их отсутствия, высокородные начали чудить, причём до того оригинально, что трезвый народ только диву давался. Например, один высокородный сорвал с себя одежду и, вообразив себя тритоном, полез купаться в каскадный фонтан. Выловить его смогли только к утру, когда эльф частично протрезвел. Другой признался в любви самой Повелительнице, и сразу экспромтом прочёл трехчасовую оду собственного сочинения. Третий за троном вырастил золотое древо, заявив, что ему всегда казалось, что там чего-то не хватает. Были и другие случаи, но о них эльфик рассказывать не стал и, судя по красным ушкам, случаи эти были не столь невинны. За свою шалость, точнее за их последствия, мальчик и был проклят невезением собственной родительницей в назидание всем, в том числе и его братьям, которые тоже любят пошутить.

— То есть тебе тоже не везет?

— Нет. Не мне. Другим. Если я к кому-нибудь прикоснусь, то у него начнётся полоса невезения.

Я тревожно посмотрела на разделяющее нас расстояние.

— Ты, это, не обижайся, но у меня своих неприятностей хватает.

— Понимаю, — погрустнел эльфик и ушки у него поникли, и таким несчастным он мне показался, что стало его жалко.

— Но если ты не прикасаешься, проклятье не действует?

— Нет, не действует, — подтвердил эльфик.

— Тогда не страшно.

Эльфик просиял. Ушки тут же вздёрнулись вверх, как две смешные антенны, а глаза засияли.

— Хочешь, я дам тебе свои носки? — предложил эльфик. — Они тёплые.

Я даже поперхнулась от такого щедрого предложения.

— Нет, спасибо. Я ещё надеюсь, что Элис не сбежал.

— Элисавиэль?

— Элиса... кто? — переспросила я.

— Элисавиэль. Тот маг, который тебя сюда привёл.

— Он эльф?

— На одну четверть.

Я представила себе Элиса, посмотрела на эльфёныша и потрясла головой.

— Никогда бы не подумала.

— Мы, эльфы, чувствуем свою кровь. Пусть её и мало.

— Кровь? Да ла-адно. — скорчила я скептическую мину. — А имя ты откуда его знаешь?

Эльфёныш расплылся в широчайшей улыбке, сверкнув изумрудами глаз.

— Когда его отправляли на повторное обучение, его маму вызывали в ректорат. На людях она его тоже Элисом зовёт, но наедине ругает, используя эльфийское имя, причём данное при рождении.

Я не стала уточнять, что эльфёныш делал в ректорате, когда вызывали маму Элиса, вместо этого спросила:

— Что такое повторное обучение? Ты хотел сказать "его отправляли на пересдачу"?

— Нет. В академии Семи Вершин есть правило — если ты провалил экзамен, отправляешься учиться заново.

— То есть? — насторожилась я.

— Если ты проваливаешь экзамен, тебя не выгоняют, а отправляют учиться на первый курс.

— А если ты уже учишься на последнем курсе?

Выражение лица эльфёныша стало столь выразительным, что у меня возник только один вопрос:

— Ты серьёзно?

Эльфик кивнул.

— Во блин, — нервно потёрла я зачесавшийся подбородок.

— Тебе-то что?! — улыбнулся эльфик, перебравшись чуть ближе, но держа дистанцию. — Ты еще даже школу не закончила.

— Но-но, — возмутилась я. — Все одиннадцать классов.

— Это там. — Эльфёныш качнул головой, подразумевая мой мир. — Здесь ты еще целый год в нашей школе учиться будешь.

— Чему? — скуксилась я, припоминая, что о чём-то подобном слышала, когда родители обсуждали с магами, нужна ли мне печать знания языка длительного пользования или достаточно временной. Сошлись на временной, так что через несколько месяцев буду говорить как любая иностранка со знанием языка, но без опыта общения — коряво и односложно. Так что мне либо придётся заплатить за печать, либо усиленно учить язык.

Ответ эльфика подтвердил то, о чём я и сама подозревала, но не была полностью уверена.

— Читать, писать, создавать простейшие силовые плетения, призывать и контролировать овара. Всему, что нужно знать каждому юному магу, но по ускоренной программе.

— Юному, говоришь... — с кривой усмешкой покосилась на него.

— Как маг — да, — не понял сарказма ушастый. — Но ты не расстраивайся, тебя всему научат.

— Я не об этом. Старовата я для школы, не находишь?

— А-а! — сообразил мальчик. — Ты не так поняла. У тебя свой класс будет. Для поздних. Каждый год набирается. Там все взрослые.

— Класс для возвращенцев?

— Не только. Я тоже со своей силой припозднился.

От интересной беседы отвлёк долгий, протяжный стон, полный глубочайшего разочарования, а также нарастающий шум, шедший со стороны правого углового входа, где стояла небольшая очередь.

— Что там происходит? — вытянула я шею, чтобы рассмотреть вывалившуюся из здания толпу девушек и облепившую одного единственного мужчину в красной мантии.

Рассмотрев мужчину, эльфёныш оживился.

— Магистр Керн. Я думал, он еще утром жену выбрал. У него в списке имён тридцать было, неужели ему еще подбросили?

— Подбросили? Это как?

Я настолько увлеклась разглядыванием магистра, что почти свалилась со стола, но что-то меня удержало.

— Осторожнее, — попросил эльфик, и зеленая лиана, обвившая мою талию, испарилась.

— Спасибо.

Мальчик забавно подёргал ушами.

— Тебя тоже ведь на распределение привели?

— Да, — кивнула я. — И ключевое здесь слово — привели. Расскажи, что такого с этими списками и почему у магистра столько кандидаток?

— Списки? — пожал плечами эльфик, задумался, и вдруг заговорил тоном преподавателя с многолетним стажем: — Списки у всех разные. Сразу предупреждаю, выбирать позволено только очень сильным магам, так что пытаться отстаивать своё право на свободу выбора, как вы, возвращенцы, любите делать, бессмысленно — это официально узаконено. По крайней мере, у людей. Говоря о слабых магах, выбор у них практически никакой. Сами по себе они никого не выбирают — выбирают их. Видишь ту очередь? В ней только слабые маги. Они пришли сюда, чтобы вписать своё имя в один из списков более сильных магов.

— Как магистр Керн?

— Нет. Магистр Керн очень сильный маг, поэтому он приходил утром и помимо собственного списка получил еще два: один от родовитых семей, другой с магами средней руки.

— Но ты сказал, что ему еще кого-то подкинули.

— Иногда комиссия решает, что сильнейшим стоит попытать счастье со слабыми и создает дополнительные списки с подходящими, по их мнению, перспективными кандидатками. Маг может отказать всем, но встретиться и сказать им об этом лично он обязан.

Судя по тому, как девушки, окружившие магистра со всех сторон, начали издавать те же тоскливо-воющие звуки, которые привлекли наше с эльфом внимание, отказы следовали один за другим.

— Печально, — пожалела я девчонок, на их лицах читалось, как жестоко были разбиты их хрупкие надежды. — По ходу, у них не было ни единого шанса.

Эльфик закатил глаза.

— Ерунда. Погорюют годик-другой, и снова пойдут занимать очередь.

— А если он женится? В смысле, не по договору, а так. Встретит ту самую, с которой сможет жить, тогда что?

— Тогда всё. Разводов у магов нет.

Закончив объясняться с последней претенденткой в возможные жёны, маг накинул капюшон и спешно покинул двор. Девочки проводили его высокую широкоплечую фигуру долгим тоскливым взглядом.

— И всё-таки мне их жалко.

— Нечего их жалеть, — поморщился эльфик. — У тебя у самой ситуация плачевная.

— В каком смысле?

— Элисавиэль. Ты чем-то его обидела?

Я удивленно посмотрела на ушастого соседа.

— Как ты догадался?

Мальчик подался вперед и, сделав ладонь рупором, загадочным полушёпотом сказал:

— Мы все очень и очень обидчивы.

— Мы? — приподняла я брови. — В смысле, эльфы?

— Да, — кивнул эльфик, и чтобы не завалиться вперед, уперся рукой в стол. — Что ты ему сделала?

Запихнув руки в рукава, потёрла озябшие предплечья и нехотя призналась:

— Накопитель сломала.

Ушки у эльфика забавно растопырились, лицо вытянулось, и он изумленно выдохнул:

— Как?!

— Обычно, — пожала я плечами, продолжая окукливаться, втягивая голову в плечи, чтобы спрятать шею в вороте балахона. — Он у него на запястье висел. Я, когда ему сумочкой по рукам била, задела, и накопитель упал на асфальт. Вроде бы треснул. Хотя я не уверена, но нормально он больше не работает.

— Дешёвка, — презрительно скривился эльфик. — Накопители так просто не ломаются.

— Ну, этот сломался, и теперь Элис на меня злится.

Эльфик подобрался совсем близко, отчего я непроизвольно отклонилась назад, мальчик намёк понял и отполз подальше. Обижать мне его не хотелось, но его проклятье... Ну, вы поняли. О чём-то вспомнив, эльфёныш нахмурился и пополз обратно. Я занервничала. Оказавшись на рассеянии вытянутой руки, сдвинув брови, эльфёныш тихо сквозь зубы сказал:

— Я тебе не говорил, — сверкнул он глазами, и на периферии зрения вокруг нас что-то замерцало: — Купи накопитель. Элисавиэль тебя никогда не попросит, но ты все равно купи. Он будет тебе должен.

— Где купить? Я же без понятия.

— У артефактора. В городе их много. Выбери самого именитого.

— Я города не знаю.

— Спроси куратора.

— Я не знаю, кто мой куратор.

— Тогда спроси у опекуна.

— У меня здесь никого нет.

Эльф раздраженно закатил глаза.

— Тогда мужа спроси.

— Стоп! — опомнилась я. — Мне же очередь занимать надо! Блин, где носит этого Элиса?!

После моих восклицаний эльфёныш повёл себя странно, он сдвинулся назад, согнул ноги в коленях и снял ботинки с острыми носами, затем снял носки и положил их на стол прямо передо мной.

— Это мне? — удивлённо захлопала я глазами.

— Они чистые, — кивнул эльфик.

— Но...

— У тебя губы побелели. Так нельзя.

Надо же, какой джентльмен. На секунду возникло желание отказаться. Не из-за того, что вид у носок несколько непотребный — кто бы ни вязал их, он наверняка делал это в первый раз — а из-за возникшего чувства неловкости. Мы ведь, по сути, незнакомы.

— С-спасибо, — неуверенно поблагодарила я.

— Не отказывайся, — серьезно заговорил эльфик. — Я не могу тебя согреть, а ты, как я вижу, совсем замерзаешь.

— И как ты без носок?

— Нормально, — отмахнулся он. — У меня их целая куча.

Я помялась, но надела носки. Класс! Такие тёплые! Я посмотрела на редеющую очередь и тяжело вздохнула. Заметив это, эльфёныш надел ботинки и спрыгнул со стола.

— Сиди. Я схожу. Как тебя зовут?

— Аня.

— Твоё полное имя.

— Шмелёва Анна Александровна.

Эльфёныш нахмурился.

— А настоящее имя?

Я чуток обиделась и ворчливо пробормотала:

— Это и есть настоящее.

Эльфик удивился, но не сдался.

— Как твоих родителей звали?

Не стала делать вид, что не понимаю, и честно ответила:

— Я не знаю.

— Плохо, — покачал он головой. — Тогда тем более тебе туда нельзя.

— Почему?

— Подсунут какого-нибудь из слабых, у которого ни дома, ни дохода, и будешь ты с ним целый год в общежитии жить.

Меня перекосило. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Это что получается, если бы я к этому эльфёнышу не подсела, меня как "безымянную" отдали бы первому подвернувшемуся слабаку? Для этого нас с Земли забирают? — чтобы мы слабакам доставались?! Ничего себе! Хорошо устроились. Слов нет — одни междометия.

— Я пойду и кого-нибудь тебе выберу.

— Как? — приподняла я брови. — Ты же сам сказал...

— Самой не обязательно. Скажу, что ты моя знакомая. Из слабых. Ты к кому хочешь?

— Я не знаю, — вспомнила магистра Керна и, взвесив за и против, попросила: — К кому-нибудь, кто копаться не будет. Конкурс я точно не пройду. Предложить мне нечего.

— Хорошо. Я быстро.

* * *

— Вписывай быстрей, пока Элисавиель не вернулся, — сунул мне листок в руки вернувшийся эльфик. Вернулся быстро, я даже заскучать не успела.

— Куда вписывать? — занервничала я, теребя бланк-заявку, которая норовила свернуться в трубочку как свиток.

— После заявки, где полосочки, — вытащил из кармана черный карандаш и передал его мне. — Нет, не здесь, выше. Там участники комиссии подписываются.

— Их трое?

— Какая тебе разница?

— Ну, а вдруг... — пожала я плечами. — Что писать?

Эльфик обреченно закатил глаза.

— Имя. Свое имя.

— На каком языке?

— На любом, бланк исправит.

Я попыталась быстро прочесть текст, но что-то с ним было не так. Я неплохо читала на анталите на Земле, мама и папа худо-бедно меня ему научили, но этот текст издевался надо мной. Закорючистые буквы никак не хотели складываться в слова, а если складывались, то бегло переведенные словосочетания вызвали острое чувство неправильности. На одном таком я конкретно подвисла.