Завершив таким образом выстраивание причинно-следственной цепочки, Пашкин все понял. Он поменялся в лице и закричал в микрофон:
— Джамаль!!! Колчин, всех поставь на уши, но найдите Джамаля!
Захваченная база, и до того напоминавшая растревоженный муравейник, теперь походила на гнездо разъяренных шершней.
Однако террориста на базе не обнаружили. Ни среди мертвых, ни в числе пленных. Экстренный, интенсивный и далеко не конвенционный допрос всех подряд привел к неутешительному выводу — человек, в руках которого находится подготовленная к подрыву двадцатикилотонная бомба, покинул крепость еще вчера и отправился "куда-то на Украину". Большего не знал даже здешний "комендант курдской крепости", который при виде шприца, наполненного глюкозой, завизжал, как ребенок, и начал лихорадочно выдавать такие вещи, что подозревать его во лжи о Джамале было бы просто глупо ...
Собравшись вновь во дворе, отцы-командиры и их помощники коротко обсудили план общих дальнейших действий.
— Ты, Колчин, — сказал Васин. — Бери всех своих и этого Журавлева. Пока мы тут порядок наводим, грузитесь на борт и налегке дуйте прямо в Москву.
— Прямо не получится. Коридор у нас до Моздока, дозаправку придется делать.
— Ну тогда ПВО-шников с собой прихватите. Они свое дело сделали, пущай отдыхают. Нам тут еще работы часа на два. На всякий пожарный отделение тебе дам. Мало ли что — аварийная посадка или еще какой форс-мажор ...
Пока бойцы изыскивали подручный транспорт, чтобы не топать до импровизированного аэродрома пешкарусом, Пашкин, убедившись, что все его электронно-вычислительные трофеи собраны и должным образом упакованы, прохаживался по двору, с интересом рассматривая историческую твердыню. Быстро нагулялся, присел на ступеньки и закурил.
Брезгливо протиснувшись меж сидящими под присмотром двух караульных связанными по рукам и ногам пленными, на середину двора солидно, по-медвежьи переваливаясь на коротких лапах, вышел серый с рыжиной щенок. На нем был светлый ошейник из мягкой хорошо выделанной кожи, на котором поблескивал прямоугольник металлической таблички.
Щенок остановился перед Пашкиным и два раза тявкнул. Тявканье у него оказалось на удивление хриплым и басовитым
— А это что еще за явление? — поднявшись со ступенек, спросил Пашкин.
— Кавказец, — ответил один из штурмовиков. — Вольер засекли биосканером, когда на стену вышли. Зверюги здоровые, как телята. Породные. Видно, кто-то из главарей увлекался. Ухожены — мама не горюй.
— Сколько их там было?
— Взрослых — двое. Кобель и сука. А у нее штук пять щенков. У суки вольер был открыт.
— Убили?
— Без вариантов. Она же ни здрасьте, ни до свидания, молча в горло пошла. А этот бандит, видать, в щель пролез...
Пашкин взял щенка за передние лапы и потянул к себе. Тот заворчал и уперся в землю, словно заупрямившийся осел.
— Кто в собаках разбирается, сколько ему?
— Месяца три.
— Смотри, бирка на ошейнике. Серебряная. И надпись. По-арабски. Ариф. Свирепый стало быть ...
Услышав свое имя, щенок рыкнул, дернулся в сторону и попытался вцепиться Пашкину в руку.
Майор неуклюже взял щенка на руки. Тот зарычал и снова попытался его укусить, но, потерпев неудачу, примирительно заворчал.
— С характером. Наш товарищ! — сказал подошедший Колчин. — Ну ладно, передача ребятам о зверятах закончена. Мужики обнаружили гараж, в нем три джипа, так что грузимся и, как говорится, из Турции с любовью...
— Зверя с собой возьму! — сам себе удивляясь, заявил вдруг Пашкин тоном, не допускающим возражений.
Весь жизненный опыт общения с домашними животными у него был ограничен хомяком, которого одноклассник пару раз оставлял на каникулах. В собаках он разбирался примерно так же, как известное харамное животное в халяльных55 цитрусах. Но вот так просто взять и оставить этого забавного в своей щенячьей свирепости зверя он почему-то не мог.
Словно почуяв мысли майора, Ариф довольно ворчнул и небольно тяпнул его за палец.
13. Правильный олигарх
За лобовым стеклом "Порш-Кайена" мелькают деревья. Короленко ведет машину, не оглядываясь по сторонам. Вслед за нами пылит "УАЗ-Патриот" с тонированными стеклами и эмблемой холдинга на дверях. Стекла в "Порше" — пуленепробиваемые. Не такой уж, похоже, тихий район...
Сижу на переднем пассажирском кресле, курю. Сзади, к огромному моему недовольству, трутся плечами еще не пришедшие в себя и не соображающие пока еще что к чему Мила и Алан.
Рядом со мной за рулем — дядя Леша. В прошлом командир отдельной разведроты, однокашник и друг отца, непременный участник семейных торжеств. Затем — Алексей Петрович, подполковник в отставке, руководитель секции рукопашного боя, у которого я несколько лет занимался перед поступлением в Одессу. Выпустившись, узнал, что они с женой уехали куда-то на Брянщину ...
В ответ на просьбу о помощи по телефону он лишь спросил:
— Ты с криминалом связался?
— Нет. Все сложнее...
Больше вопросов дядя Леша не задавал. Приехал один, минут через двадцать. При виде моей "спецгруппы", поднял бровь, но, ничего не комментируя, под взглядами ошалевших хозяев погрузил всех в машину.
Не успеваю как следует насладиться упругой кожей сиденья, которое, по ходу дела, тихонько делает массаж спины и филея, как перед нами, преграждая дорогу, возникает глухой темно-коричневый деревянный забор метра в три высотой, справа и слева исчезающий в глубине леса. Створки массивных ворот, подчиняясь сигналу незримой охраны, разъезжаются в стороны, и мы... продолжаем ехать по лесу, где, кроме отличной асфальтированной дороги, никаких следов человеческого присутствия. Такие именьица в штатах, а особо в Европе, может себе позволить далеко не всякий миллиардер ...
Минуты через три кортеж выскакивает на опушку, где на берегу небольшого живописного озера, даже скорее болотца, стоит массивный трехэтажный дом с большими окнами и скошенной черепичной крышей.
Короленко тормозит напротив застекленной веранды и, не глуша мотор, выскакивает из машины.
— Клюев! — кричит он в сторону "Патриота". — Машины в гараж, сами — в расположение. А ты, гражданин Верещагин, — оборачивается Петрович ко мне, — бери свою молодежь, и для начала — на водные процедуры. Ужин через полчаса. Людмила Васильевна, проводите!
Узнаю дядю Лешу...
На лестницу выплывает дородная женщина лет сорока пяти. Она степенно кивает кивает хозяину, поворачивается к Миле и Берковичу, которые ошалело топчутся у машины, улыбается.
— Дядь Леш, можно я пока что без "водных"? Поговорить бы... — честно говоря, я до конца еще не решил, какую версию выдать старому другу отца. Наплести про то, что я спасаю девчонку от вездесущей квартирной мафии, или же рассказать правду.
Меняются времена, и люди меняются вместе с ними. Кто знает, может, подполковник запаса вместе со своим холдингом с потрохами выкуплен каким-нибудь Евросоюзом, и тут же сдаст меня с Берковичем "куда следует".
Троица скрывается в недрах дома. За открывшейся дверью мелькает оббитый деревом предбанник. Надеюсь, что париться молодежь будет все-таки по отдельности ...
Мы с хозяином проходим в просторный холл с трехэтажным, под самую крышу, потолком, и располагаемся в углу, где рядом с баром стоят массивные кожаные кресла. Петрович плескает себе какого-то, судя по этикетке, очень неплохого коньяку, шинкует вынутый из холодильника лимон.
— Будешь?
Сглатываю мигом скопившуюся слюну и, собрав остатки воли, мотаю головой:
— Газировки, разве что. В завязке.
Дядя Леша внимательно смотрит на меня, сжимая бокал.
— До меня слухи докатывали, что тебя из рядов за пьянку попросили? Брехали?
— Было дело. Но давно и неправда.
— Понимаю, — улыбается одними глазами Петрович. — А в наши партизанские края каким ветром занесло?
— Нехорошие люди гонятся. Ты лучше расскажи, дядь Леш, хоть в двух словах, откуда все? А тетя Вера где, на Канарах?
Лицо Петровича темнеет. Когда деревья были большими, а проблемы маленькими, его жена, милая женщина, была душой нашей семейной компании. Хорошо играла на гитаре, пела...
— Вера погибла пятнадцать лет назад.
Короленко скупыми словами рассказывает свою "историю успеха".
Он уволился из украинской армии, отказавшись второй раз в жизни принимать присягу. Первое время работал тренером. Я не знал, что, оказывается, как раз в то время, когда "дядя Леша" обучал меня драться, его выселили из служебной квартиры, срочно понадобившейся свежеиспеченному полковнику Генштаба с запорожскими усами и "свидомой позицией".
Еще через полгода секцию при клубе округа закрыли из-за отсутствия финансирования, и он устроился работать охранником на склад. Зарплаты едва хватило на то, чтобы снимать крохотную гостинку в "пролетарском" районе, где семья офицера, а в особенности симпатичная и яркая жена, сразу же стали белыми воронами. Она возвращалась вечером с автобусной остановки...
Тело с несколькими десятками ножевых ранений обнаружили в близлежащей замусоренной роще на следующее утро. Несмотря на то, что убийцы были известны всему району, милиция объявила дело "глухарем". Тогда Петрович, как он скупо выразился, "решил вопрос своими силами" и, оставшись с семилетней дочерью на руках, уехал в Брянск, где ему предложил возглавить службу безопасности местный банкир.
Банкир оказался мужиком умным и дальновидным. Кризиса ждать не стал. Слил "мелкий" транш в восемь миллионов долларов на свой счет в швейцарском банке и благополучно отбыл в Израиль. Вскоре банк с треском лопнул, мелкие акционеры поразбегались и вокруг осколков былого величия начались обычные акульи хороводы, отбиваться от которых пришлось дядьлешиной службе.
Петрович тогда мало смыслил в коммерческих делах и не стремился к предпринимательству. Но ему не хотелось начинать все с начала, — это занятие для молодых и бессемейных.
— В общем, разрулил, что мог, а себе забрал агрофирму в Новозыбке, — рассказывает он, по-буржуйски смакуя коньяк. — И начал экономику поднимать... Первые годы из прибылей были одни убытки. Весь офис — две комнатки в аварийном здании бывшего собеса. Ездил я тогда на убитой "Ниве" — больше под ней лежал, чем за рулем сидел. Но понемногу стали богатеть, хотя жиром не обрастали. Так до девяносто восьмого и тянулось. А потом — дефолт. Но я-то не спекулянт, а производственник, у меня тогда все деньги были в оборудовании и продукции, а зарплата народу выплачена полностью. В общем — кому война, а кому мать родна. Еще не успели Киндерсюрприза из премьерского кресла вытряхнуть, как наша фирма оказалась одним из немногих в области не-банкротов и вышла на новую орбиту.
На первый заработанный миллион чистой прибыли Короленко по его словам "Дом на Балеарах покупать не стал", а начал активно вкладываться в кадры и современные технологии. Заказал в Штатах у одной из серьезных компаний адаптацию перспективных пород к местным условиям. Через пять лет холдинг производил сорок процентов мяса Нечерноземья.
Вскоре, чтобы не зависеть от переработчиков, купил и переоборудовал самый большой в России Брянский мясокомбинат.
— Теперь три из пяти батонов колбасы, которые продают в Москве — наши. А три года назад, когда нефтяные рубли по госпрограмме пошли на развитие заброшенных земель, наш холдинг вышел за границы района и скоро развернется на всю Брянскую область.
— Эх, нам бы так, в Украине, — не выдерживаю я. — С нашими-то эталонными черноземами.
— А кто мешает? Только жулье от управления страной оторвите, а то присосались, как пиявки... Ваши нынешние — кто? "Бизнесмены" — лавочники, торгаши, посредники, — словом, вирус. Вирус своих мозгов не имеет, ничего не производит, в питательной среде активно размножается, корежа здоровый организм, а когда все сожрет вокруг себя, быстро загибается. Так что, мой вам совет — ждите кризиса да готовьте вакцину... А это все, — завершает рассказ Петрович, кивнув на дом, — как-то само собой. Начал быт улучшать, одно за другое. Да и, в сущности, такие копейки...
Похоже, что дяде Леше можно рассказать абсолютно все... Ну что же, поедим и приступим.
Ужинаем за просторным столом, на выходящей к озеру веранде.
Моя команда, умытая и причесанная, уже немного пришла в себя. По выражениям морд можно сделать вывод, что мылись все же раздельно.
Беркович сразу же ввел в ступор повара, в ответ на вопрос, что он будет заказывать, традиционно поинтересовавшись, можно ли гамбургер и картофель-фри. Очень расстроился, получив отрицательный ответ, но узнав, что в этом доме (о, счастье) имеется кофе без кофеина, успокоился, и начал хлебать аппетитнейший суп-харчо так, что за ушами трещало. Мила ведет себя не в пример сдержаннее.
В разгар дружеского обеда на площадку между верандой и озером, вдруг, словно чертик из табакерки, выскакивает приземистая двухдверная машина со стремительной угловатостью обводов, в которой безошибочно узнается "Ламборджини-Дьябло".
Лицо Петровича озаряется улыбкой.
— А вот и Ольга! Ты ее, наверное, еще совсем маленькой помнишь...
Дверца машины хитрым вывертом поднимается наверх, из нее вылезает и быстро идет в нашу сторону девица лет двадцати. Да, уж, Алексею было чем гордиться! Простая футболочка и драные джинсы от какого-нибудь Версачи, в сочетании со стройными ногами, узкими бедрами и грудью не меньше третьего размера и в Москве бы, наверное, не остались незамеченными. А уж в здешней глуши...
За столом воцаряется тишина. Мила щурится, внимательно разглядывая небрежный наряд, будто поймав гостью в прицел, а Беркович почему-то густо краснеет. Ну все, потеряла Милка кавалера...
— На каникулы приехала, — не скрывая гордости, добавляет Петрович.
— Где учится, в Штатах или в Англии?
— Еще чего не хватало! — делано обижается Короленко. — В МГУ на историческом. Диплом пишет по Чингисхану...
Ольга подходит к столу и, не обращая на нас внимания, клюет Алексея в щеку.
— Была у одноклассников, в клуб поехали. Выступал там один известный бард. Хорошо пел, я его в Москве пару раз слушала. Только народ тут... Племянник твоего главы райадминистрации просто проходу не давал. Жених...
Понятно... Столичная штучка на вынужденном отдыхе у богатенького папочки, который души в ней не чает.
— Есть будешь?
— Неа. Накормили в городе. Разве что чаю попью.
— Тогда знакомься, это Витя Верещагин. По Киеву ты его помнить должна.
Ольга поворачивается, скользит взглядом, безразлично пожимает плечами. Когда я закончил школу и уехал в Одессу, ей и было-то года три.
— А это его друзья. В городе встретились случайно. Виктор по делам мимо проезжал.
Теперь во взгляде девушки загорается интерес. Но вяленький-вяленький. Похоже, мы далеко не первые однокашники, соседи и дальние родственники, которые побывали в гостях у папы-миллионера...
— Ладно, я в душ с дороги!
— Давай, — кивает Короленко. Ольга убегает. Беркович не отрываясь смотрит на аккуратную попку, обтянутую джинсами. Мила, так же не отрываясь, на самого Берковича...
