— Было очень хорошо, — коснувшись моей щеки мягкими губами, девушка куницей выскользнула за дверь...
Не прекращая зевать, спускаюсь в холл, который сегодня уж точно напоминает съемочную площадку какой-нибудь "Санта-Барбары" ....
Беркович уже здесь. Погрузив нос в большую фарфоровую кружку, глотает свой любимый кастрированный кофе, от которого с утра толку не больше, чем покойнику от электрофореза. На мое появление не реагирует.
Ольга, упакованная в халат с высоким стоячим воротником, плохо скрывающим от окружающих большой багровый засос, потрясая растрепанной ведьминской прической, орудует ручками кофейной машины, от которой исходит чудесный утренний аромат настоящего кофеина.
Мила с заплаканными глазами сидит напротив моего карманного Джеймса Бонда.
Услышав шаги на лестнице, Ольга разворачивается. В руках две дымящиеся чашки.
— Кофе будешь?
— Доброе всем утро! — говорю машинально. — Давай, не откажусь.
Прикусываю язык, но поздно. Глаза Милы сощуриваются, превращая девчонку в героиню корейских боевиков. Судя по взгляду, которого Ленину с лихвой бы хватило для того чтобы испепелить всю мировую буржуазию, по поводу доброты сегодняшнего утра у нее имеется особое мнение.
Внутренне подбираюсь. Все идет к тому, что мирная картина предрассветного кофепития с секунды на секунду обернется форменным побоищем, после которого любимой и единственной дочери нашего радушного хозяина придется скрывать от окружающих не только многочисленные засосы на шее плечах и прочих ... хм ... участках тела, но и глубокие царапины на лице...
Ревнует! Милка ревнует! От этого умозаключения сон проходит бесповоротно и окончательно, а душа жаждет кофе и новых подвигов.
Проклиная слепоту в сердечных делах и проявленную ночью козлиную несдержанность, стою, не решаясь сойти с последней ступеньки и лихорадочно соображаю, что мне делать — взять у Ольги вожделенную чашку или же, сославшись на что угодно, хоть на расстройство желудка, позорно сбежать от назревающего выяснения отношений.
Но выбор уже сделан. Причем без моего участия. Со стороны внешнего подъезда рычит машина, и в холл с деловитой улыбкой залетает Короленко. Больше всего опасаюсь, что дядя Леша первым делом скажет: "Ну что, зятек?". Но если олигарх и знает о происходившем ночью в его резиденции (этот, да и не знает, ага!), то никак этого не показывает. Хотя, насколько я смыслю в колбасных обрезках, для отца-одиночки личная, а тем более, сексуальная жизнь пусть даже взрослой дочери, не может быть безразлична. Впрочем, времена меняются, меняются и нравы. К моему счастью, не всегда к худшему...
— Все готовы? — прерывает мои философствования Короленко и, не дожидаясь ответа, подает команду в стиле классического старшины. — Заканчивать прием пищи, выходи строиться!
Как ни странно, но примитивная казарменная шутка мгновенно отвлекает от бытовых проблем и перенастраивает на нужный лад.
Перед домом ожидает джип. Не гламурный паркетник, на котором мы сюда приехали из города, а настоящий внедорожник — "Лендровер Дефендер". За спиной у меня угрюмо сопит группа поддержки.
— Птичка собрана, заправлена, снаряжена и ждет на взлетной полосе, — говорит дядя Леша, идя к машине. — Ладно, мальчики-девочки, прощайтесь по-скорому, и поехали. Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!
Оборачиваюсь. Ольга и Мила бок о бок стоят в дверях. Смотрят одинаково хмуро. Рядом мнется Беркович. Хорошенькое я тут оставляю творческое наследие. Надеюсь, что в случае нарастания конфликта на почве недоперераспределенных мужчин, Петрович справится с ситуацией...
— Ну, счастливо всем оставаться, — говорю, уставившись в пол, покрытый затейливой глиняной плиткой. Что еще можно сказать...
— Удачи! — продолжая прятать глаза, бросает Мила.
Не вслушиваясь, что там и кому бормочет Беркович, обхожу машину и, "согласно купленным билетам", устраиваюсь на переднем сидении. Короленко хлопает дверью, и машина несется по дороге, ведущей в глубину леса. Теперь все мысли занимает исключительно предстоящий полет.
В салоне бубнит радио. Диктор вещает об "очередной вспышке напряженности в турецком Курдистане". То ли власти проводили операцию против сепаратистов, то ли курды меж собой разбирались, из сообщения непонятно. В общем "масштабные боевые действия". Интересная у людей жизнь. Впрочем, нас это не касается, тут своих дел по горло. Отключаю мысли от новостей и думаю о насущном ...
Минут через пятнадцать, попрыгав по добротным колдобинам, выбираемся на опушку. Большой луг, пересеченный дорогой, сложенной из аэродромных плит.
— Здесь раньше, при Союзе стояли ПВОшники, их подъездная дорога, — поясняет Петрович. — Я немного привел в порядок. При желании сюда можно и небольшой самолет посадить. Пару раз очень пригодилось...
На краю "взлетной полосы" стоит полностью собранный мотодельтаплан. Теперь, с крыльями и винтом, птичка кажется не такой уж и маленькой, как в гараже.
Натягиваю бронежилет, разгрузку, располагаю в нишах фюзеляжика автомат, боезапас, гранаты, прибор ночного видения. Засовываю в боковой карман коммуникатор. Короленко инструктирует лопоухого "пилота".
— Вот навигатор, он уже запрограммирован на Коломну. Место посадки — поле на краю города. Там в городе есть клуб парапланеристов, так что своим появлением вы никого особо не удивите. Забиты в карту и места, где можно дозаправиться. В багажнике — пустая канистра на десять литров. Официально в пластик бензин отпускать запрещено, но мы, слава богу в России. Управление у птички стандартное...
Пока Алан, забравшись в гондолу, осваивает приборы, Петрович отзывает меня к машине.
— Открывай рюкзак,— он достает из багажника простенький обшарпанный кейс, раскрывает его и хорошо отработанными движениями перекидывает в подставленный проем пачки в банковской упаковке. — На непредвиденные расходы.
Судя по торчащим из-под бандеролей уголкам — доллары.
— Сколько тут?
— Триста, — перехватывает удивленный взгляд и уточняет. Тысяч. Двести — сотками, остальные полтинниками. Мало ли как дела повернутся. Финансы — тоже оружие. И, если тратить не на шлюх и "Блэк Джек", то не самое слабое.
— Но если что, я же с тобой не рассчитаюсь!
— Глупости не болтай. Для холдинга потеря небольшая, к тому же вполне оправданная. Главное — дело сделай. Если вдруг что, не хватит, до пяти миллионов проплачу в течение часа.
Обнимаемся. Крепко, до хруста в спинах.
— Ты тут про Милку позаботься, если что, дядя Леша! У девчонки нет никого. И прости, если что не так...
— Типун тебе на язык. Тут у меня она, сам понимаешь, как у бога за пазухой.
Натянув на голову шлем, устраиваюсь за спиной у Берковича. Короленко крутит винт и отскакивает в сторону. Двигатель фыркает и сразу же начинает мерно гудеть. Работает он почти неслышно. Беркович действительно что-то петрит. Уверенно играет тягами и начинает медленно наращивать обороты. Машина, чуть подскакивая на незаметных глазу бугорках, разбегается и вскоре отрывается от земли. Перед нами до самого горизонта лежит темно-зеленый лесной ковер, над которым поднимается бордово-красное солнце.
* * *
Наша птичка упорно набирает "крейсерскую высоту". Болтаясь в воздухе так, что куда там карусельной кабине, я по ходу процесса искренне радуюсь тому, что так и не выпил кофе. Помалу, беспорядочное дерганье понемногу сменяется плавным покачиванием. То ли Алан и вправду разбирается в этом деле, то ли средство передвижения по своим летным характеристикам и установленной аппаратуре настолько хорошо, что успешно противостоит попыткам бестолкового америкоса нас угробить.
Небольшая панель имеется и перед пассажирским креслом. Немного освоившись, начинаю разбираться с приборами. Так, если верить цифрам, то высота у нас девятьсот метров плюс-минус, с поправкой на легкое рысканье, происходящее, не иначе, от дрожи в руках Жужика. Внизу сереет земля. Падать вроде не собираемся, происшествий не происходит. Размеренное движение, относительная безопасность и почти бессонная ночь понемногу делают свое черное дело. Откидываю голову на высокую спинку и отключаюсь.
Снится Ольга. Голая, с растрепанными волосами, она, словно булгаковская Маргарита, летит параллельным курсом, оседлав, правда не щетку, а обыкновеннейшую метлу. Внезапно прямо по курсу появляется Мила. Девчонка выглядит точь-в-точь как героиня японских мангов — в матросском костюмчике в юбочке такой, что лучше бы ее вовсе не было, стоя на облаке, обстреливает ведьму-летунью из дурацкого лазерного автомата. Ольга, уклоняясь от выстрелов, начинает маневрировать. Она толкает бедром гондолу, и наш свинтопрультный аппарат56 раскачивается все сильнее...
Просыпаюсь от того, что машина, идя на снижение, снова начинает понемногу вытряхивать душу. Что, уже на месте? Это сколько же я проспать умудрился? Но посадка промежуточная. Часы показывают десять двадцать семь, а значит, что мы в полете примерно половину расчетного времени. Навигатор подтверждает — мы подлетаем к Козельску, тому самому "злому городу", что прославлен учебниками истории.
То ли по подсказке бортового компьютера, то ли из каких-то собственных соображений, но теперь Жужик держит нашу малую авиацию на высоте не больше ста метров. А я, отключившись от насущных проблем, как личных, так и глобальных, наслаждаюсь разворачивающимися внизу картинами мирной жизни. В стороне от большого коровьего стада девчонка в шортиках и маечке пасет разноцветных коз. Увидев нас — машет приветственно рукой.
Под мерное жужжание двигателя снова погружаюсь в крепкий здоровый сон.
* * *
Посадку на убранное поле мягкой мог назвать исключительно безнадежный оптимист в розовых очках и расфокусированных линзах. То ли в учебнике, по которому Беркович осваивал премудрости пилотирования, не было главы про посадку, то ли по этому элементу он в свое время получил незачет, но рухнули мы на землю подстреленным фазаном. Помяв нос и сломав крыло — против пиндосской тупости не устояли ни кевлар, ни углепластик. Слава животворящему, хоть сами целы остались.
Причина столь небрежной посадки выясняется сразу же после того как мы, откинув фонари, выбираемся из покалеченной "птички".
— Все, больше не могу, Виктор! Мне очень нужно! Иначе я лопну!
Жужик откидывает фонарь и мексиканским тушканом скачет в кустистый островок метрах в пяти от нас. Стеснительный, сучонок ... По всем правилам армейской педагогики, оптимальнее всего было бы дождаться намокания штанов. Чтобы доходчивее понимание пришло, что не надо по утрам, перед дальней дорогой, хлестать кофе такими дозами. Да еще и без кофеина...
Не разделяя предрассудков напарника, орошаю, по водительской традиции, правое заднее колесо и осматриваюсь.
Эк мы удачно-то! В сотне метров проходит малооживленная дорога, возле которой располагается заправка, чей персонал — все три человека и собака — при нашем появлении всем составом вывалили на улицу. Стало быть, транспорт раздобудем.
Пока я разглядываю помятые остатки самолетика и разъясняю горе-пилоту особо тонкие лингвистические нюансы русского и украинского языков, по наши души прибывает местная администрация.
По краю поля, смешно переваливаясь с боку на бок, к нам подбирается заляпанная грязью "Нива" с болтающимся сзади прицепом, на борту которого с трудом различимая надпись "Агрофирма "Луч".
Сидящий за рулем белобрысый крепыш с обветренным лицом оказался местным директором, который, проезжая мимо по своим колхозным делам, решил поинтересоваться, что за Руст осчастливил посадкой вверенные ему земли.
— А что, председатель,— спрашиваю я, удовлетворив просьбу о куреве, — нас до города подкинешь?
— Запросто, — отвечает тот, прикуривая от предложенной зажигалки. — Делов-то.
Через полчаса разобранная птичка (не бросать же на поле целое состояние) принайтовлена к прицепу, а мы трясемся в тесной машине, на каждом ухабе ударяясь в твердый потолок и с ностальгией вспоминая воздушную болтанку...
Минут через сорок добираемся до центра Коломны. Тихий русский городок, замерший меж прошлым и позапрошлым веком. Малоухоженные, но чистые улочки. Домики времен Александра Освободителя чередуются с микрорайонами брежневской застройки. Церквей на родине дедушки русской космонавтики — немеряно. Видимо, с их куполов свои ракеты и срисовывал Константин Эдуардович Циолковский...
От ракет мои мысли плавно дрейфуют к бомбе. Какого, спрашивается, хрена, курды-чечены ее тащили в эту патриархальную тишь? Это нам и предстоит узнать в самое ближайшее время.
Щедро рассчитавшись с аграрием, договариваюсь об ответственном хранении нашего воздушно — транспортного средства, после чего связываюсь с дядей Лешей.
Бывший мой наставник уверен и деловит.
— На месте? Ну слава богу... Мой человек уже в банк смотался, карточку засветил. Деньги, правда, по ней не выдали, заблокирована. Ребята мои из ЧОПа проинструктированы, ждем гостей ...
Умолчав о воздушно-транспортном происшествии, чтобы раньше времени не расстраивать хорошего человека, уточняю адреса вероятного местонахождения груза, которые нам пробили дядьлешины сыскари, и отключаюсь.
По населению Коломна в три раза больше Прилук, так что здесь, хоть бетонная ферма и вещь приметная, придется нам попотеть. В общем, нас ожидает кропотливая следственная работа, которую необходимо завершить до конца дня. Поскольку ночью найти что-либо вряд ли удастся, супостаты получат почти сутки форы, и гребаная бомба уйдет на вовсе уж неописуемое расстояние... Мы близки к цели, потому транспорт и грамотное прикрытие имеют решающее значение. Над этим следует покумекать в первую очередь...
На любую территорию проникнуть сложности не составит. Но вот объяснять всем встречным поперечным, что мы ищем заказанные в Брянске мостовые фермы — равносильно тому, что встать в полный рост на нейтральной полосе в разгар боевых действий и поочередно выкрикивать то "Большевицкие свиньи!" то "Гитлер капут!" Я же, блин, ни хрена не самоубийца. Хоть и похож временами.
— Что делать, Уиктор? — сбившись на свой мерзкий американский акцент, интересуется Беркович. Отвлек меня от раздумий, вражина, потому отвечаю резко:
— Работать, майне либих пиндосина, работать!
— Я не пиндосина! — пытается было подискутировать с вышестоящим начальством Алан, но, сообразив, что я в таком состоянии, что возможно сейчас его побью, и — по заветам классиков — вероятнее всего, ногами, тут же затыкается. Ну и правильно. В тишине у меня голова лучше работает.
Тупо гляжу на доску городских объявлений, когда, наконец, снисходит идея. Плодотворной и дебютной ее, конечно, не назовешь, но легенда будет, так сказать, железобетонная ...
— Значит так, Бонд, Джеймс Бонд, он же Пух, Винни Пух, поступаем следующим образом, — выдаю через пару минут напряженных размышлений. — Будем объезжать все объекты по списку. По мере отработки список будет, конечно, же дополнятся — базы, склады, заводы автопредприятия, прочая мутотень ...
— А на чем мы поедем, у нас ведь нет машины? — спрашивает мой рациональный шпион.
