Тотчас же появилось и стало расти раздражение. А вместе с ним появилось и другое чувство. Это место начало давить на него, из-за чего шиноби Корня чувствовал себя крайне неуютно. Словно, что-то отталкивало от этого места, гнало прочь. Появилось и не желало исчезать крайне неприятное чувство чужого давящего взгляда.

Что он здесь делает?

В какой-то момент давление стало невыносимым, и Номер, почти не отдавая отчёт своим действиям, молча скользнул назад во тьму ближайшего переулка, успокоив себя решением дождаться неугомонного мальчишку там.

* * *

Что это? Сон... или все же воспоминания. Образы и лица размытые, не удаётся никак разглядеть окружающих и окружение.

Какое-то большое помещение... Аудитория, пришло понимание, откуда-то из глубины. Он среди студентов с медицинской кафедры. Почему медицинской? Сам не может на это ответить. Просто знает это и все.

Что он здесь забыл? Он что будущий врач?

Почему-то уверенность, что именно так и было с ним.

— Джокер! — немного недовольный и даже злой голос соседа справа. — Вот почему тебе всегда везет в карты?.. Ты не Джокер, ты Шулер!

И снова откуда-то из подсознания: ну да, ему всегда везло в азартные игры. С этим не поспоришь.

— Уважаемым студентам не интересно на моей лекции? — гневный голос ректора. Такой же туманный и нечеткий образ, как и студента напротив него. Даже имени не вспомнить.

— Просто, ничего нового вы мне не сообщили на этой лекции. Все это я и так давно знаю! — довольно нагло ответил на это он. Наглый, но правдивый ответ. Тема ему действительно хорошо знакома. Голос у него какой-то звонкий и несколько ломкий, как у подростка.

— Ну, тогда я думаю, вам будет интересно изучить строение армейского общества изнутри...

Эпизод прерывается, но сразу же начинается другой и становиться ясно, что он внял 'совету' муда... мудрого ректора.

Он в армии!

Армейское расположение. Металлические кровати в два ряда и ... снова карты на тумбочке и ещё крайне злой командир батальона, перед которым он стоит навытяжку.

— Товарищ майор, младший сержант...— четко рапортует он.

— Да ты охренел боец! — гневный крик командира, и взгляд от которого по телу бегут мурашки.

Вот ведь досада... А мог услышать собственное имя. И надо было этому козлу заорать так не вовремя...

— Это что такое?..— Командир

— Это карты и они лежат на тумбочке,— снова наглый ответ старшему по званию.

— Я смотрю, ты здесь расслабился боец? — довольно зловеще произнес майор, опасно прищурившись.

— Скучно!.. — и кто его только за язык все тянет постоянно?

— Я развею твою скуку,— с мрачным выражением лица пообещал ему командир. Вот сейчас вновь влепит ему парочку нарядов, как уже бывало. — Поедешь в моей команде на южный курорт, нашей огромной страны...

— А плавки дадут? — но вот опять.

Неудивительно, что он с таким языком сыграл в ящик.

— И плавки тебе дадут... и бронник...— несколько недобрым тоном пообещал ему командир.

И снова смена эпизода. Уже третье.

Бой! Какой-то бетонный блок, служащий им укрытием. Ему и майору. Странно, но сейчас он смог разглядеть его лицо. Серое лицо уставшего человека.

— Уходи сержант!— с трудом шевелятся его губы, и он слышит шепот слов вместе с хрипом. У него прострелена грудь, и слова ему даются нелегко.

— Заткнись командир...— отвечает ему. Голос его уже порядком огрубел и утратил юношескую ломкость. Пулемет в его руках дергается как живой. — Вместе пришли... вместе и уйдем...

— Дурак ты Джокер!..— он замолкает. Не то, что говорить, шевелиться невыносимо больно.

А бой продолжается...

Второй раз его уже за время сна называют Джокером! Это определенно, что-то его, но не имя. А жаль.

Снова смена эпизода. Уже четвёртое... Это даже не эпизод, а целая история в лицах. Он может видеть каждого, кто рядом.

Вокруг горы... Горы со всех сторон.

Он и сам на вершине одной из невысоких возвышенностей. И он не один. Рядом с ним ещё люди. Молодые оборванные и истощенные парни, но все вооруженные и злые.

Их всех зажали на вершине, а за спиной обрыв пропасти, через которой не уйти.

И снова откуда-то из глубины приходит осознания ситуации: Они сбежали из рабства. Двадцать человек. Шестеро пацанов, три девушки и одиннадцать детей. Пацаны, как и он солдаты, которым не повезло попасть в плен. А девушки и дети, были похищены. Если бы не они, им бы удалось уйти. Но бросить женщин и детей, никто даже не предложил из них. И в результате они здесь, а снизу те, от кого они сбежали.

Они уже отбили несколько атак, и ждали следующей. А то, что она последует никто не сомневался. Склон ниже был усыплен телами мертвецов. Это те, кто посчитал, что легко сможет справится с ними.

Просчитались, суки!

Сейчас в строю их осталось только трое. Один из парней погиб. Ещё один тяжело ранен, и долго не протянет и одного раненого он сейчас бинтовал, злясь на то, что все его медицинские знания сейчас бесполезны.

Рядом с ним парень со снайперской винтовкой, разглядывающий склон в оптику. Ещё дальше другой парень терзает слабо мощную радиостанцию, в тщетной попытки докричаться до своих.

Вряд ли ему это удастся. По крайне мере ему в это слабо верилось.

— Вот твари...— сквозь зубы цедить снайпер.

— Что там? — подымает на него взгляд.

— Миномёты готовят...— слышит в ответ.

— Сможешь достать? — без особой надежды.

Тот молчит. А потом отрицательно качает головой.

— Камни мешают...

И оба понимают: это хана...

Как там говориться: писец — северный, пушной зверек.

Они молчат, ждут режущий слух, свист мины. А слышат, нарастающий гул. Сначала не понимая, что это, а потом из-за гор выскакивают два хищных силуэта, и они как-то сразу понимают, что на этот раз, писец пришел в гости не к ним. НУРСы разравнивают все, что перед горой. Верх взлетают клочья земли, ошметки тел и так не сделавшие ни единый выстрел, остатки минометов.

Это не вероятно, но их все же услышали те, кто должен был услышать. Впервые в жизни он был рад тому, что ошибся. А на склон уже садиться раздутая закамуфлированная туша транспортного вертолета, и молодые парни в камуфляже спрыгивают с него и бегут к ним.

Силы оставляют его, и он только и может глупо улыбаться им...

Это свои!

* * *

На улице было еще темно. Коноха спала, и её дворы были пустынны. Но это не остановило начинающего шиноби в его стремлении стать сильнее. Забыв даже позавтракать, он пронесся по пустым улицам до окраины: на полигон, где постоянно занимался, и где ему было спокойно, где не было ненавидящих людских взглядов, и где он мог побыть один и не видеть их холодных глаз, и не слышать то, что они о нем говорят. Наруто не понимал, за что его так ненавидят. Что он сделал ни так? Ведь всю жизнь он старался вести себя как остальные дети. Так за что ему эта ненависть? Что он делает неправильно?

Он не понимал этого в приюте. Да и ныне, если честно, тоже. Просто сейчас он уже к этому привык. И порой платил окружающим той же монетой. Но это нормально, в окружение ненависти к себе.

Ты меня ненавидишь? Так получи гнилым яблоком по голове!.. И попробуй теперь поймать...

Или что-то в этом роде. Какое к нему отношение, таков и ответ. И это уже становилось привычкой и обыденным.

Но в этот момент мальчика беспокоило иное. Хоть он и помнил все стойки, движения и удары из сна, но как он ни старался повторить их, у него получалось только жалкое подобие, не имеющее ничего общего с теми чёткими, выверенными действиями. Наруто злился, но упрямо пытался раз за разом воспроизвести элементы так поразившего его боевого стиля.

Перемещение. Уклонение. Блок. Удар.

Все не так... Где же ошибка? Почему у него не получается? Почему его удары и движения лишены той хищной, завораживающей красоты, что была у того парня во сне. А ведь на первый взгляд, ничего сложного. Никак не получались у него те плавные и четкие движения, где нет ничего лишнего.

Мальчик замирает, тяжело дыша, опять и опять вспоминая те движения. Снова пробует повторить, и снова его постигает неудача.

Повторение. Повторение... и ещё раз, ... повторение!

Нет. Не то. Снова не так! Почему же у него не получается?

Что не так? Ведь во сне все было так просто и понятно.

Час за часом, но без видимого успеха. Единственное, чего он добился, так это того, что, спеша на занятие в Академию, еле передвигал ноги. Впервые за эти годы он шел, не замечая направленных на него взглядов. Он был погружен в себя, пытаясь осмыслить свои действия и понять, что именно делал неверно. Ведь в тех движениях боя из сна все казалось таким простым и понятным. Так в чем же ошибка?

* * *

Она заметила его, медленно бредущего по улице, из окна магазинчика, где покупала продукты к сегодняшнему обеду. О чем-то сильно задумавшегося и непривычно тихого.

Наруто Узумаки.

Сын той, которую она считала своей наставницей и подругой. Мальчик, ставший изгоем и чужаком в родной деревне.

Как ей хотелось в этот момент подойти к нему и просто улыбнуться. Сказать пару банальных фраз, да просто дать ему понять, что он не одинок в этом мире. Но нельзя. Она должна сохранять дистанцию. Так было нужно.

— Что-нибудь ещё? — вежливым и учтивым тоном, спросил её продавец, видя, что она не торопится покидать его магазин.

— Нет. Этого достаточно,— не менее вежливая ответная улыбка. — Приятного вам дня!

— Вам того же! Передавайте привет вашему отцу! — обычная вежливость, ничего более.

— Обязательно передам. — обозначенный поклон.

Уже на улице нашла взглядом удаляющегося в сторону академии мальчика, на секунду замерла и пошла прочь.

Пока время ещё не пришло. Но она помнит о своём обещании и сдержит его. А пока ей лучше держаться от него на расстоянии... Так будет лучше для всех.

Следящего за мальчиком шиноби из АНБУ КОРНЯ она тоже приметила, хоть тот и старался оставаться незамеченным. Надо признать, профессионал своего дела. Не будь в её прошлом... Хотя зачем сейчас вспоминать о прошлом. Кому от этого легче...

Вот только, обычно мальчика не сопровождают по улицам города шиноби из АНБУ.

С чего бы вдруг?

* * *

Его перехватили в переулки, недалеко от Академии. Среди троих мальчишек он увидел одного из тех, кого он от пинал прошедшим вечером.

— Вот ты и попался,— зло произнес битый им.

— Ага... попался,— кивнул Наруто, прижимаясь к стене и сжимая кулаки. Против троих у него ни одного шанса. И это он ясно осознает. Но отступать он не собирается. Да и настроение сейчас крайне паршивое. Хочется самому сорваться на них. — Какие смелые! — насмешливо, стараясь ещё больше их разозлить и унизить.

Если ему удастся перевести эту драку в разряд один на один... то, кто знает, может быть у него и будет шанс. Но те не ведутся, молча и зло обступая его.

Первым в него летит камень, но он легко от него уклоняется. К такому он уже давно привык.

Вот ещё один замахивается на него и от пинка отлетает в сторону.

— Пройти мешаешь, — хмуро говорит пнувший. Вот только Наруто не рад его видеть, и тем более получать от него помощь.

/b>Саске Учиха!

Его одноклассник и главный раздражитель.

— Мне не нужна твоя помощь,— хмуро говорит Наруто.

Фирменно-равнодушный взгляд и презрительное выражения лица. Словно говорившее ему: много чести тебе помогать.

Яростное желание бросится на него с кулаками.

— Эй! — в переулок заглядывает какой-то прохожий и грозно кричит. — А ну, что вы здесь делаете?

Троица пацанов сразу срывается и бежит. Только битый им, на последок оглядывается и зло цедит:

— Мы ещё встретимся!

Учиха уходит, даже не смотрит в его сторону. И снова Наруто чувствует, как его охватывает чувство злости. Так хочется кулаком убрать это высокомерное выражение с его лица.

Но уже на пороге в Академию, он успокоился и вновь впал в задумчивое состояние, в котором пребывал после утренней тренировки.

* * *

Сегодня Наруто вёл себя как-то странно. Был непривычно тих и задумчив. Если бы не его рыжий комбинезон, можно было подумать, что его здесь вообще нет. Не пытался сорвать урок или как-нибудь иначе привлечь к себе внимание, как это часто бывало. Просто сидел и чему-то хмурился, полностью уйдя в себя. Подобное поведение, так не характерное для Наруто, сильно беспокоило Ируку. Ладно бы он придумывал новую шалость. Это понятно и уже привычно. К подобным его выходкам все уже давно привыкли. Но такое поведение... даже немного пугало.

Задумал очередную шалость?

Но выражения лица мальчика говорило совершенно о другом. Что-то его довольно сильно беспокоило. Да и это несвойственная ему серьезность.

Уж не случилось ли чего-нибудь такого? — попытался вспомнить, не случилось ли сегодня в деревне чего-нибудь из ряда вон выходящее. Да вроде бы, все как обычно.

— Наруто! — повысил голос Ирука. Но тот, словно не замечая его, продолжил сидеть, задумчиво уставившись на стену. Это ещё больше обеспокоило учителя.

— Наруто!.. Ты меня вообще слушаешь? Наруто... — ему пришлось повысить голос, почти крикнуть.

Мальчик вздрогнул, посмотрел на него, и неожиданно для всех растерянно выдал:

— Нет.

На секунду даже повергнув в шок своим ответом учителя.

Дружный смех одноклассников, и полнейшее равнодушие и растерянность на лице юного Узумаки. Это и настораживало. Похоже, мальчика действительно что-то очень сильно беспокоит. Единственный, кто из одноклассников обратил на неадекватное поведение Наруто, был сосед справа, Шикамару. Но он только скользнул взглядом по однокласснику и ничего не сказал. Только слегка нахмурился каким-то своим мыслям, сохраняя непроницаемое выражение лица пополам со скукой. И это не была игра. Ему действительно было скучно.

Вообще говоря, Шикамару был мальчиком себе на уме. Показная лень снаружи и цепкий ум внутри. Полная копия своего отца. Гений под маской лентяя. Вот только вытянуть наружу из-под маски гения, увы, для него непосильная задача.

Ирука, пожалуй, был единственным, кто заметил взгляд, которым Нару наградил своего соседа. Но даже он, в тот момент, ни придал этому большого значения.

Взгляд задумчивый, крайне пристальный и немного встревоженный. Трудно было поверить в то, что он мог действительно беспокоиться о своем одноклассники.

— Ну, хорошо, — несколько растерялся Ирука, не зная, как реагировать на поведение Наруто. Как педагог он был ещё откровенно слаб. — Все же, я бы попросил тебя быть внимательней на уроках,— неожиданно предложил Умино. — Если тебя что беспокоит, скажи мне.

— Да, Ирука-сенсей... Простите меня, — раскаяние во взгляде. — Я постараюсь.