Закон Жизни

Уже решившись, я ещё раз оценивающе оглядел будущего противника. На голову выше и заметно шире в плечах. Загорелая кожа, мускулистые руки. Наверняка, как любой матрос, ловок и вынослив. Принял на грудь, может, даже прилично, но стоит на ногах твёрдо, так, что это вряд ли даст сильное преимущество. Шансы справиться, если полезу в драку в лоб — исчезающе малы. Честно тут не победить. У меня, вероятно, будет возможность нанести только один удар.

Будто специально, рядом со мной на стойке оказалась чья-то кружка, уже пустая, бармен не успел убрать. Массивная, деревянная — прямо то, что доктор прописал. Больше не разумывая и решив полностью отдать себя на волю игриво вертящей хвостом фортуны, а быть может — и каких-то местных божков, отвечающих за войны или мордобой, я схватил кружку за донышко, и, сделав два шага вперёж, ударил по голове насмешнику, при виде моей заинтересованности к собственной персоне и не подумавшему прервать представление.

Риск, конечно, был велик — окружающие могли оскорбиться нечесным приёмом. Но так, хотя бы, был какой-то шанс, в противном случае мне не светило вообще ничего при всех раскладах. А в чудеса я не верил, кажется, очень давно...

Кружка разлетелась вдребезги, оказавшись на поверку не такой уж и прочной. А парень, который по всем моим расчётам должен был упасть после такого удара, замер на месте, удивлённо распахнув глаза и прижав ладонь к разбитому лбу. Не тратя ни секунды драгоценного времени, я принялся самозабвенно дубасить его всеми конечностями, развивая успех.

Главным вопросом оставалось, решатся ли все вступиться за парня и наброситься на меня, или будут просто смотреть. Последнее мне казалось не таким уж невероятным. В конце концов, кто же не любит поглазеть, как другие дерутся? А кумиры у толпы могут и меняться... Но, тем не менее, краем глаза я старался мониторить обстановку.

Вмешиваться никто так и не стал, и я получил возможность сполна реализовать своё преимущество. Горе-скоморох попробовал пару раз неуклюже отмахнуться, но я просто уклонялся от его ударов, и он, видимо, смирившись с невозможностью достать меня, просто закрылся, стоически перенося град моих ударов. Последние, правда, получались далеко не такими сильными, как хотелось бы...

И это очень мне не нравилось, ситуация складывалась патовая. И ждать, пока местная звезда отдышится и, вернув самообладание, задаст мне жару, я не собирался! Опять сильно рискуя — если не получится, меня будет достать проще простого — я сделал подсечку и толкнул юного матросика в грудь. Какие-то мгновения неопределённости... И я понял, что получилось!

Повалив противника на пол, я заскочил ему за спину. Удушающий захват — и всё, фиг он теперь выберется из моих цепких лап!.. Я торжествующе улыбнулся, празднуя победу... Однако не тут-то было. Сильный удар по затылку заставил отлететь в сторорну. Глубоко втянув раздирающий слизистые воздух, состоящий почти целиком из табачного дыма, я как мог быстро встал на четвереньки и оглянулся.

Ко мне шли трое. Все остальные, к счастью, просто сидели и смотрели. Видимо, поквитаться со мной решили друзья юнги. Сам бедолага пытался встать, но интерес ко мне явно растерял напрочь — и я, чёрт возьми, почувствовал удовлетворение. По крайней мере, с одним удалось справиться! Что же по поводу этих троих... Все тоже молодёжь, но заметно крупнее скомороха, и тягаться с этими типами мне, хилому пацану, был уже совсем не вариант.

Вернее, был бы. Но провидение или те же пресловутые местные боги, поместив меня в почти безвыходную ситуацию, похоже, решили всё-таки дать и спасительную соломинку. Когда я оглядывался в поисках путей отступления, заметил прислонённую к одному из столов чью-то трость, достаточно крепкую на вид. Прямо на четвереньках метнувшись к ней, я схватил орудие своего спасения, развернувшись к наступающей троице. Ближайший из противников, который уже почти добрался до меня, тут же получил болезненный удар по голени и с воплем согнулся, схватившись за ногу.

Не медля ни секунды и еле-еле в последний момент увернувшись от почти задевшего ухо кулака, я метнулся в сторону. Сейчас могли спасти только скорость, расстояние — благодаря трости я мог бить издалека, так, чтобы меня было не достать — и, конечно же, психологический эффект. У меня получалось довольно ловко уйти ещё от нескольких направленных на себя ударов, увернуться от не самых гостеприимных объятий одного из противников, и я, наконец перехватив инициативу, сам перешёл в атаку, принявшись лупить своих врагов почём зря — спасибо деревенским и той школе, которую я благодаря ним прошёл. Силу не сдерживал, бил со всей дури, так, что деревяшка в руках жалобно гудела. Метил по возможности в самые больные места, так, чтобы сразу выводить из строя.

Всё это продолжалось какое-то время, а потом как-то так получилось, что вот я уже стою один, тщетно пытаясь надышаться терпким вонючим дымом, и на меня больше никто не нападает. Побитые, опасливо косясь, пятились, кто хромая, кто придерживая больную руку. Синяки на лицах, капающая кровь...

Поняв, что вышел победителем из этой небольшой и совершенно дурацкой потасовки, я невольно опять осклабился: хорошо поработал! Победно и с вызовом стал оглядывать остальных присутствующих, мол, кто ещё желает?.. Я был почти уверен, что никто не примет вызов. Дурацкая деревяшка в руке внезапно дала в руки некую власть, возможность хоть как-то противостоять этим людям. Конечно, пока никто не опомнится, решив приголубить меня табуреткой или даже скамьёй, не очнётся хозин трости, или кто-нибудь не предложит навалиться на "сухопутную крысу" всем скопом. Но посетители "Хромого пони", кажется, были слишком удивлены — или слишком азартны для этого.

И какое-то время я действительно считал себя победителем. Пока не встретился взглядом с одним низеньким мужичком — даже, пожалуй, карликом. Он был чем-то одновременно похож и не похож на гномов, которые тоже казались просто уменьшенными копиями взрослых людей. Но если моих оставшихся где-то позади спутников выделяли мощные мышцы и ширина плеч, то этот персонаж казался усохшим раза в два или полтора человеком, худощавым и даже хилым, как ребёнок. И он бы мог показаться смешным и безобидным, если бы не блестевшие холодной сталью глаза, близко посаженные, как у хищника, пристально изучающие меня. Впечатление усиливало жестокое неприятное лицо, всё изрезанное шрамами и суровыми морщинами, и отсутствие растительности на голове. Причём, морщины выглядели не старческими, совсем нет. Скорее, они казались теми же шрамами, просто оставленными не на плоти, а гораздо глубже — в душе.

Этот тип, очень не понравившийся мне по всем параметрам, плавно скользнул навстречу, ртутью перетекая из одной позы в другую. Остановившись в двух шагах и криво усмехнувшись, он поднял руку с зажатой в ней палкой.

— Может, попробуешь со мной теперь? — мерзкий скрипучий голос резанул уши ржавой ножовка, попавшей на гвоздь.

Прикрыв глаза на мгновение, я вновь попробовал успокоится. Новый противник казался опаснее всех предыдущих, вместе взятых. Лихорадочные попытки придумать выход не находили никаких вариантов, и, если често, я уже чувствовал, что проиграл. Но вызов брошен, пути назад нет. И я пожал плечами, пытаясь казаться спокойным и равнодушным.

Мы закружились между столов, в клубах табачного дыма. Я подавил желание броситься в самоубийственную атаку, пытаясь использовать хотя бы призрачное преимуществоот первого удара. Нет, карлик явно провоцировал на это, и доставлять ему удовольствие я не собирался.

— Ну, что же ты?.. — мой противник не выдержал, и его скрипучий голос опять заставил невольно скривиться. — Боишься, что ли? Сосунок...

Я опять пожал плечами, не опуская трость, которую держал наизготовку. На меня такие дешёвые приёмы не действуют. И именно в этот момент он атаковал.

Понять, что произошло, я просто не успел. Какое-то размытое движение, свист рассекаемого воздуха, боль во лбу, кружащиеся перед глазами звёздочки, дезориентация... Я попробовал ударить в ответ, но попал в пустоту. И в следующий момент ощутил, как палка противника позорно врезается в моё тело ниже спины.

Скрипя зубами, резко развернулся, весь гнев вкладывая в сокрушающий всё и вся удар. Но карлик опять ушёл от него, как показалось, вообще не напрягаясь. Нырнув молниеносной размытой тенью сбоку, он вновь огрел меня по заднице, и второй удар, усугубив последствия первого, принёс просто адскую боль.

Взвыв, я вновь попробовал крутануться, но сильнейший удар по ногам повалил на пол. Я откатился в сторону, сам попытался сбить наземь оказавшегося тут как тут врага, но тот пинком выбил трость из моей руки и прыгнул на спину, заставив со всей силы удариться лицом о грязные половые доски.

— Ну вот и всё, наглец наказан! — скрипучий голос у самого уха вызывал желание оглохнуть навсегда, лишь бы никогда больше его не слышать. — В следующий раз будешь драться честно... И ты ещё легко отделался. Чего стрясти бы с тебя за такой бесценный урок, а, человек?..

— Ничего. Слезай, Малыш, у меня к тебе дело вообще-то...

* * *

Как же, блин, всё болело! Особенно то место, где коняается спина и начинаются ноги. Знакомство с Малышом превзошло все возможные ожидания и грозило запомниться надолго.

— Ты присаживайся-то, чего стоишь? Как вы, люди, говорите — в ногах правды нет... — ещё и табурет мне пододвигает, скотина!

Я только скривился, проигнорировав предмет мебели, блестящую поверхность которого, судя по всему, до полученного в итоге идеально гладкого состояния долгие годы полировали чужие задницы. Облокотившись на залитый чем-то стол, я посмотрел прямо на этого маленького... Не человека.

Зрелище, способное заменить собой слабительное. С головы будто стянули скальп, и оставленная рана только-только зажила, а на безобразное, изрезанное и исполосованное рваными полосами шрамов лицо, под близко посаженными блеклыми глазами, натянута не менее безобразная улыбка. Так может улыбаться жаба, готовая поделиться всеми бородавками мира. Или... Гоблин. Да, мне кажется, этот персонаж не может быть никем иным.

— Не думал, что гномы будут иметь дело с гоблином.

— Что? Кем ты меня сейчас обозвал?!

— Гоблином.

— В штанах у тебя гоблин! Мало я тебе надавал, надо было до полусмерти забить, вообще, — чужие руки на затрещавшем от приложенного усилия вороте, злобное шипение и летящая в лицо слюна стали наградой за "верную" догадку. — Запоминай, человече: я полурослик. Чистокровный. И если будешь сравнивать меня со всякой швалью, я не посмотрю, что ты друг огненнобородых.

— Хм. Что-то думал, полурослики несколько... Иные, — я остаюсь спокойным. Всё самое плохое, что могло между нами произойти, уже случилось. Сейчас, хочешь не хочешь, надо налаживать контакт, ведь наверняка ещё придётся вести дела с этим типом. Так что пусть видит, хотя бы, что я его не боюсь.

— В штанах у тебя, человек, иные!.. — ответы Малыша не поражают разнообразием. — Ты вот скажи. Я тебе предупреждал? Предупреждал. А ты что? Специально хочешь вывести старого больного полурослика из себя? Тебе мало показалось?..

Пожимаю плечами.

— Ну, во-первых, в штанах у меня всё в полном порядке, там ни гоблинов, ни тех, ни этих. А во-вторых, если хочешь, чтобы я всё-таки надрал тебе задницу — это легко, можем повторить!

Собеседник смотрит на меня пару мгновений, будто не веря услышанному, а потом неожиданно откидывается назад и заливается хохотом, так, что на нас начинают оглядываться другие посетители "Пони". Отсмеявшись, Малыш хлопает меня по плечу:

— Знаешь что, человек? Ты мне даже начинаешь немного нравится... — внезапно, до боли впившись в мою руку своими пальцами, он притягивает меня ближе к себе и шипит на самое ухо: — Так и быть, признаюсь. Один раз ты чуть не достал меня. Не многие могут похвастать подобным... Но ты не зазнавайся! Если понадобится, отделаю так, что родная мама не узнает, не напрягаясь.

Опять пожимаю плечами, не желая развивать тему.

— У меня тут монетка завалялась. Может, опрокинем, за знакомство-то? — верчу зажатый между пальцами серебряный — каким только чудом не потерял в свалке!

Малыш ухмыляется ещё шире, сходство с жабой становится ну совсем сильным, а в его глазах загораются задорные бесовские огоньки.

— Человек, а ты знаешь, что надо старому больному полурослику, хе-хе! Хорошая драка, так, чтобы кровь вскипела, и алкоголь. Даже баб не нужно. Эй, Томми! — голос Малыша опять заглушает всё вокруг, и бармен с клочковатой бородой, тот самый, который до того презрительно игнорировал меня, подбегает к нам на удивление быстро и замирает рядом, подобострастно заглядывая Малышу в глаза. — Вот, молодой человек угощает. Мне, как всегда, рома.

Бородач вопросительно поворачивается ко мне.

— Пиво есть?

— О, да вы знаете толк, молодой человек! В наших краях пиво варят только в "Пони". Есть тёмное, есть светлое, есть кровавое!

— Конечно, кровавое!..

И... Пошло-поехало. На серебряный, оказывается, можно погулять неплохо. Вывалились из "Пони" мы уже в сумерках. Малыш во всю глотку горланил какие-то песни, на выходе попытался завязать ссору с какими-то матросами, но те поспешно ретировались. Мы направились к снимаемой гномами и их странным сообщником лачуге, где предстояло провести как минимум ночь. На все мои вопросы относительно возможности незаметно провести Валерию в город и скрыть от глаз стражи, полурослик отвечал просто и односложно: "завтра". И мне ничего не оставалось, кроме как смириться и отложить решение этого изрядно волнующего вопроса на ближайшее будущее, как ни беспокойно было на душе...

* * *

Тёмной ночью я иду домой. Холодный ветер, темнота и ни души на улице. Дорогу заступают ребята в спортивном, с наглыми физиономиями и откровенно смеющимися глазами.

— Эй, парень. Закурить есть? — самый здоровый и широкоплечий, главарь, делает шаг навстречу.

— Не курю.

— А телефон позвонить?

— Не звоню.

Повисает недолгая тишина, видимо, обдумывает следующий вопрос.

— Короче, не сбивай, умник. Я тебя спрашиваю сейчас — "а если найдём"? Ты после этого сильно-сильно пугаешься, и всё-всё-всё нам отдаёшь.

— Хорошо. А что найдём?

— Не, ты ничего искать не будешь. Это мы найдём. Мобилку! Айфончик там, новенький...

— А-а-а! Слушайте, так айфон-то, как ни странно, у меня один завалялся... — протягиваю пакет. У меня его берут из рук, заглядывают внутрь, достают коробку.

— И правда ведь, он, родимый! Айон-айфонище! — коробку открывают, достают, смотрят. — Нулёвый!

— Ну так, это. Только купил же. Подарок...

— Подарок? — главарь окидывает меня взглядом, и что-то в нём мне не нравится. — Своей, что ли?

— Ну так да. Годовщина у нас, все дела... Так что, давайте пакет обратно, да и пойду я.

Опять повисает молчание.

— Чего? Слушай, Тоха, что у вас всех физиономии такие, будто лимон сожрали?

— Да, понимаешь... Об этом и хотели с тобой, перетереть-то. Пошли вон, присядем, в ногах правды нет, — кивок "главаря", которого, как выяснилось, зовут "Тоха", указывает на детскую площадку. Конечно же, это самое лучшее место для серьёзного разговора в тёмный полночный час.