Москва-36

'Хорошо сказал'.

-Хотелось бы прояснить, насчёт этого— 'ваш план'...— Орлов заходится долгим надсадным кашлем.

-Это не моя тема,— продолжаю после вынужденной паузы.— но я готов помочь вам ускорить прохождение вашего плана по инстанциям. Ну и понятно, что после его утверждения вверху, вы будете отвечать лишь за то как он выполняется, а не за его содержание.

Орлов удовлетворён такой перспективой, Овсеенко недовольно хмурит брови.

'Да, нелегко переквалифицироваться из революционеров в управдомы, но пусть об этом голова у Орлова болит, коллективная ответственность за результаты работы сейчас в ходу. Хороший, между прочим, стимул для руководителей'.

-Где у вас тут...— поднимаюсь со стула.

-Вниз по лестнице на первый этаж и направо.— Резидент даже не поворачивает голову в мою сторону.

'Согласен, вам есть что обсудить тет-а-тет'.

Неспеша спускаюсь по боковой лестнице в просторное фойе, приподнятое до уровня сияющего хрусталём бального зала тремя мраморными ступеньками. Снизу от входа из-за небольшого столика мне приветливо машет рукой охранник. Больших размеров курительная комната от обилия зеркал на стенах и высокого лепного потолка кажется огромной. Планировка первого этажа напоминает оперный театр, раскошный туалет— не напомнил ничего...

-Я к товарищу Орлову или к товарищу Чаганов,— Нежный голосок с явным американским акцентом принадлежит высокой гибкой девичьей фигурке, стоящей ко мне спиной.— он меня ждёт. Охранник бросает вопросительный взгляд мимо посетительницы наверх, в мою сторону. Я заговорщицки подношу палец к губам и останавливаюсь.

'Моя переводчица! Новую революционную моду, обтягивающий комбинезон 'моно', решительно одобряю'.

-Второй этаж, приёмная Генерального Консула. Оружие есть?— Молодой парень возвращает документы девушке, краснеет и с трудом отводит глаза от её соблазнительных форм.

-Ньет.— Лёгкая как лань переводчица волнительно зашуршала передо мной по лестнице.

В коридоре перед приёмной на минуту останавливаюсь, придирчиво оглядываю себя в соседнюю дверь с зеркальным стеклом, поправляю галстук и солидно захожу в комнату.

-А вот и товарищ Чаганов!— Секретарь Овсеенко уже успел пустить слюни.— Знакомьтесь, Мири Гольдман— ваша...

Девушка быстрым движением достаёт из бокового кармана маленький дамский пистолетик, приставляет его к моей груди и жмёт на спусковой крючок.

В наступившей тишине раздался едва различимый металлический клик, но выстрела нет. Осечка?!

Мы синхронно опускаем глаза, завороженно смотрим на пистолет и оба одновременно понимаем, что он стоит на предохранителе: он клинит затворную раму. Большой палец террористки, как при замедленной съёмке, начинает своё движение вверх к флажку. Я зажат в дверном проёме как в ловушке: не могу уйти ни вправо, ни влево, поэтому использую единственный приём, который у меня неплохо (по мнению Оли) получался, а именно, прямой правой в подбородок. Правда вместо челюсти попадаю сопернице из другой весовой категории прямо в лоб. Послышался то ли лязг зубами, то ли щелчок предохранителя, девушка начинает падать вниз и назад, пистолет пошёл вверх и грянул оглушительный выстрел. Пуля свистит у меня над головой, а сверху сыплется извёстка. Нокаут!

'Нет, похоже всё-таки нокдаун'...

Моя террористка, растянувшись на полу, подаёт явные признаки жизни— пытается подняться, но тут на неё сверху коршуном падает секретарь консула и овладевает её... пистолетом.

-Гет оф ми, ю пиг,— вяло возмущается она, потряхивая головой, но увидев меня невредимого, её лицо искажается злобой.— айл кил ю, санова бич!

'Что-то личное, похоже. Мири Гольдман... Гольдман! А не невеста ли она, часом, или там сестра Сёмы Гольдмана? Прямо семейная династия переводчиков— троцкистов'.

Не успел бы рефери досчитать до десяти, как из узкой щели, приоткрывшейся двери в кабинет, высунулось дуло нагана.

-Всё-всё, товарищ Орлов, опасности нет. Опусти наган.

Резидент отбирает пистолет у, продолжающего схватку с преступницей,, предложил раскрасневшегося секретаря, вдвоем они заламывают ей руки за спину и рывком поднимают её на ноги.

'Как-то быстро они меня вычислили, за сутки'...

Хотя вчера, когда мы с Орловым заходили к Гарсиа Оливеру, начальнику Каталонской милиции, за пропуском для меня, тот сделал из этого настоящее шоу. Принял нас в богато обставленном кабинете, в коврах и статуях, предложил коньяку, гаванскую сигару, а затем красивый, смуглый, со шрамом на лице и огромным парабеллумом за поясом, выйдя в огромную приёмную, разразился ярким и страстным получасовым монологом, обращённым к случайным посетителям, в течение которого несколько раз показывал на меня рукой и говорил 'Чаганов', а также 'Киров' почти без акцента.

'Из Москвы, конечно, навести тоже можно было, но сильно труднее из-за нехватки времени на подготовку'.

-Кольт— карманный, девятьсот восьмого года.— Орлов демонстрирует народу, сбежавшемуся на выстрел, маленький пистолетик надписью на рукоятке— 'Кольт' и кивает охраннику завести нападавшую в кабинет.

'Ну да, это всё объясняет'...

-Мирьям Гольдман, ополченка из колонны ПОУМ.— Резидент внимательно рассматривает лежащую перед ним картонную книжицу, вдруг делает зверское лицо и кричит— Да я тебя, троцкистскую подстилку, живьём здесь в подвале закопаю. Кто тебя сюда послал?

-Никто меня послал,— огрызается Мири и ощупывает шишку на лбу.— девочки сказали, что ты ищешь переводчицу в советскую миссию.

Мы втроём сидим на стульях перед, съёжившейся на кожаном диванчике, девушкой.

-Что ты врёшь?— Взрывается резидент, вскакивая со стула.

Едва успеваю схватить его за плечо.

-Да какая из неё переводчица?— Орлов, не в состоянии сдерживаться, бьёт ногой по дивану.— Она же ни по-испански, ни по-французски не понимает.

'А ты откуда знаешь? Сам кастинг проводил в логове троцкистов'?

Овсеенко чутко улавливает сомнение, отразившееся на моём лице.

-Выведи её в приёмную,— раздражённо говорит он своему секретарю, подпирающему дверной косяк.— и чтобы ни один волос с неё не упал...

-... 'живьём закопаю',— консул довольно похоже пародирует неистребимый местечковый выговор Орлова.— да через пару часов здесь у входа будет стоять колонна поумовцев. А вечером все барселонские газеты со слов её подруг будут рассказывать, что советский дипломат изнасиловал и убил ополченку. Ты мне что тут международный скандал и вооружённое восстание устроить хочешь?

-А что ты предлагаешь?— Как-то неуверенно огрызается резидент, ища поддержки у меня.— Извиниться и отпустить её что ли?

-Зачем извиняться,— лихорадочно прикидываю в голове варианты.— я думаю, что, во-первых, нужно срочно ехать к Гарсиа Оливеру, если уж передавать задержанную, то ему. Человек он принципиальный, надавить на него не удастся. И, во-вторых, ещё до встречи с Оливером, переговорить с Нином (лидер ПОУМ) на предмет совместной работы в правительстве, ему деваться некуда, как никак, это его партия оказалась замешаной в попытке убить советского Генерального Консула.

Двое моих собеседников замерли с мечтательными улыбками.

-А что если ещё и спровоцировать анархистов на захват оружия в порту?— Приходит в себя Орлов.— У меня есть под рукой надёжная группа.

-Звоню, нет... еду к Нину.— Не слушает его Овсеенко.

-А я пока покараулю нашу золотую рыбку.— Каламбур приходится по душе моим сообщникам.

* * *

-Поверь мне, Мири, к смерти твоего брата я не имею никакого отношения,— Стараюсь говорить как можно убедительней.— наоборот, это он преследовал меня.

Мы сидим друг против друга на креслах в комнате отдыха Овсеенко.

-Ты украл деньги и овиноватил моего брата.— Начинает снова заводиться моя подопечная, сжимая кулачки.

-Деньги были краденые— я вернул их владельцу. Твоего брата подставили плохие парни, а затем убили.

'Я доступно выражаюсь'?

-Я тебе не верю.— Поджимая под себя ноги.

'По седьмому кругу пошли, а вроде не блондинка'.

-И тебя натравливают на меня те же люди, что убили твоего брата.— Закидываю удочку наугад.

'Дёрнулась'?

-Скажи кто он и я докажу тебе, что я не виноват.— Корректирую формулировку.

Прячет глаза.

-Я уверен, кто-то направляет тебя. Откуда ты узнала, что я в городе? Что сейчас консульстве?

-Я... не знала...— Начинает всхлипывать.— Что будет со мной?

-Ничего не будет, отпустят тебя.— С трудом подавляю досаду.— Так что будь осторожна, как бы и с тобой он ни поступил как с братом.

-Ты его совсем не знаешь!— Кричит, глотая слёзы, Мири.

-Алексей Сергеевич!— Любопытная физиономия секретаря появляется в двери.— Вас к телефону.

-Посиди здесь с ней.

-Чаганов,— к Орлову снова вернулся приподнято-хамоватый настрой.— сейчас ко входу подъедет грузовик с бойцами, старший— (в трубке слышится чей-то голос) Эрик Блэр. Передашь ему девку. В здание пустишь его одного... ладно, я сам дам указания начальнику охраны. Бывай.

Бросил трубку...

'Эрик Блэр, так звали Джорджа Оруэлла. А что может быть, как раз в это время был в Испании'.

Спешу обратно к задержанной, похоже обошлось без мордобоя, впрочем и удобных для этого предметов в комнате для отдыха не наблюдается.

-Подъедет грузовик с бойцами ко входу— дашь знать.— Копирую командный голос Орлова, от которого секретарь консула втягивает голову в плечи и растворяется за дверью.

-Где ваша колонна квартирует?— Начинаю светский разговор.

-Почему тебе интересно?— Отвечает Мири вопросом на вопрос и подозрительно прищуривается.

-Просто любопытно знать сколько времени у нас есть на разговор.— Откидываюсь в кресле и принимаю беспечный вид.

-Это зависит не от расстояния,— отбивает шарик девушка, переходя на английский.— а от того сколько дел будет по дороге у нашего водителя Хуана.

Я фыркаю, Мири улыбается, показывая два ряда белых ровных зубов.

-В Ленинских казармах, бывших кавлерийских,— охотно продолжает она.— правда нашей женской секции досталось место в конюшне. Лошади все на фронте, так что мы с подругой спим в стойле с вывеской Клотильда.

'Хм, хорошее агентурное имя'.

-Да, у вас талант рассказчицы,— поощряю девушку на русском языке.— чему, интересно, вас учат в казармах, я имею ввиду военное дело?

-Кроме идиотской шагистики— ничему,— сокрушается Мири.— винтовки только у караульных...

Смотрю на горящее возмущением юное лицо моей собеседницы и думаю: сколько же ей лет? Восемнадцать— девятнадцать? Сбежала из дома, делать революцию. Сообразительная, смелая...

-... если бы не Мартин,— звенит её голосок.— который научил стрелять меня из...

Девушка осекается и со злобой смотрит на меня.

-Даром мне нужен этот твой Мартин— трус и провокатор,— спешу перехватить инициативу в разговоре.— он...

-Ты его не знаешь!— Послышались истеричные нотки.

-Я знаю, что он послал тебя на верную смерть, а его самого, наверняка, и след уже простыл,— не ведусь на её крик и монотонно цежу слово за словом.— а сделал он всё это, чтобы столкнуть в городе и во всей Испании коммунистов, анархистов и вас поумовцев. Ну и кто он тогда, если не фашистский провокатор?

'Молчит, уже не плохо'.

-Если надумаешь стать настоящей диверсанткой или новой Мата Хари, дай объявление в 'Публисидад', что хочешь купить дамский браунинг и укажи номер телефона, заканчивающийся на 6-5-4. Тебя найдут.

С улицы послышался надсадный вой неисправного двигателя.

* * *

-Он тебя бил?— Скрипучий прокурорский голос поумовского парламентёра, очень подходил к его выражению лица, за внешней суровостью скрывающее если не презрение, то, по крайней мере, осуждение окружающей действительности. С интересом разглядываю его умное лицо с близко посаженными глазами, длинным носом и ефрейторскими складками на щеках.

Надеть ему на голову вместо республиканской пилотки пробковый шлем, а в руку дать стек и вот перед вами— сотрудник Опиумного Департамента колониальной администрации Индии следит за погрузкой наркотика в Китай.

'Сынок, однако, превзошёл папашу: этот будет отравлять опиумом своих пасквилей людей по всему миру даже после своей смерти'.

-Упала неудачно...— сквозь зубы буркнула Мири.

Оруэлл с сомнением смотрит на начавшую отливать фиолетовым шишку на её лбу.

-Верните оружие.— Его презрение к миру сконцентрировалось сейчас на мне.

-Оставим у себя для страховки,— пародирую британский акцент собеседника.— чтобы не возникло новых трактовок этого инцидента: оружие с отпечатками пальцев вашей ополченки станет хорошим аргументом для милиции.

Оруэлл отворачивается криво усмехается, разглядывая отметину от пули над дверью, и решает не возражать.

-Салюд, камарадос!

'В его устах даже обычное здесь приветствие звучит как издевательство. Попросить, что ли, Орлова заняться этим субъектом? Хотя сомнительно чтобы он имел отношение к этому делу. Так и убивать его не обязательно. Я думаю было бы неплохо пригласить начинающего писателя-антифашиста в Советский Союз, организовать встречи в Союзе писателей, дать денег и заказать книгу с условным названием 'Скотский хутор' о нравах английских парламентариев. Думаю справился бы'.

-Салюд!— Отвечаю я и незаметно для писателя подмигиваю Мири.

'Хороша чертовка, не думаю что Троцкий устоит перед её очевидными достоинствами, когда придёт время искать нового секретаря взамен, например, умершему. Эйтингон сейчас в Испании и скоро начнёт искать агентов для охоты на Троцкого'.

Прата, аэродром вблизи Барселоны,

16 ноября 1936 года, 11:00.

-Надо обождать ещё пару часов, пилот уже выезжает из Барселоны.— Переводит Лиза Кольцова слова упитанного капитана, адъютанта полковника Сандино, каталонского начальника авиации и по совместительству военного министра.

Мы, советские специалисты и советники, стоим под навесом небольшого, но изящного павильона, устав от трехчасового сидения на широких плюшевых диванах. Внутри довольно тесно, снуют лётчики, техники, улетающие и встречающие. На столах карты, фотоаппараты и оружие, несколько служащих предлагают всем желающим кофе и напитки. Напротив двери начальника находится стойка бара, где на высоких табуретах сидят пилоты и механики и пьют вино.

Петров и Базаров устроились на нашем ящике и широко открытыми глазами смотрят на окружающих, время от времени толкая друг друга в бок: они впервые увидели заграничную жизнь. Орлов уже час как не выходит из кабинета военного министра, откуда иногда доносится звон бокалов и стук столовых приборов. Лиза, танкисты и Голованов летят в Мадрид на Дугласе, мы втроём— в Валенсию. Рокоссовский и инженеры оставлены по согласованию с руководством в Барселоне.

Огромный грузовой Юнкерс с черной свастикой на вертикальном стабилизаторе и надписью 'Люфтганза' на фезюляже коснулся земли и, после небольшой пробежки, остановился напротив нас. Не дожидаясь полной остановки винтов, открывается дверца, из которой выпадает лестница. К ней уже бегут крепкие парни в чёрных комбинезонах, придерживая руками пилотки, отделившись от молчаливой группы, всё время державшейся в павильоне особняком. Послышались отрывистые лающие команды на немецком и из самолёта, с трудом проходя сквозь узкую дверь, поползли нескончаемым потоком зелёные, тяжёлые на вид, ящики.