Admissor

Кажется, проблемы с психикой здесь не только у него.

— Хороший был парень, — искренне ответил Джеймс. — Жаль, не умел правильно рисковать.

Взгляд женщины не изменился ни на йоту. Только сфокусировался еще сильнее — так сам Джеймс выглядел на фото, когда старался обдумать большое количество информации.

— Сергей Верхов, иммигрант из России. Убит винтовочным патроном с дистанции в тысяча двести метров, оставил после себя четырех детей.

На прицеле винтовки — чья-то жизнь. Он еще не разобрался — чья, но он разберется, непременно разберется. Это даже интересно — придумывать биографию человеку, которого видишь в первый раз. Абсолютно случайного человека, который случайно жил и точно так же умрет через пару секунд.

Значит, это оказался русский. Забавно. Он почему-то считал его немцем.

— Хорошо, хорошо, убедили. — он улыбнулся. — Так что вы от меня хотите, Доктор? Денег? Покаяния?

Женщина покачала головой.

— Нет. — она задумалась. — Я хочу предложить вам сверхсилы. Это не потребует оплаты в денежном выражении.

Джеймс кивнул. Если на мгновение допустить, что она и правда может дарить суперсилы, то деньги для нее — бумага. И все-таки...

— Почему мне?

— Вы должны были прекратить биологическое существование еще четыре месяца назад. Не смотря на проводимую терапию. Ваша опухоль практически сожрала внутренности, пустив местазы буквально везде — но почему-то вы еще живы. Вероятно, вы сможете пережить процедуру.

Ага. "Вероятно" и сразу же "пережить". Последнее, чего ожидал от своей жизни парень — что однажды он окажется в числе подопытных корпоративных крыс, продающих за пару сотен собственную жопу.

— С вероятностью?

— Тридцать четыре процента.

Не так плохо. Тут его шансы в лучшие времена болталась в районе шестнадцати.

— Вы хотите чтобы я работал на вас? После того, как получу силы?

"Как" — не "если". Так думать почему-то стало не страшно — просто непродуктивно.

— Да.

Джеймс кивнул. Чего еще она могла добиваться?

— А если я решу послать вас после того как получу силы, меня положит ваш ручной терминатор?

— Верно.

Указанный терминатор даже не поморщилась и не стала киношно поправлять направленный на него пистолет в кармане школьной формы. Кажется, за весь разговор она даже не сменила позы. И что у нее за сила, если Доктор уверена что она убьет его, какую бы силу он не получил?

Джеймс покачал головой. Это не важно. Совершенно не важно. Даже если она врет, и все это — развод на деньги, он уже весь ее. С потрохами и ливером. И, вопреки стереотипу, в комнате это понимают абсолютно все.

Впрочем, оставался один вопрос. Нет, не "что она ему прикажет" — как раз на

это ему совершенно плевать.

— Вам не важен мой моральный облик или вы просто уверены, что сможете держать меня под контролем?

Доктор даже не колебалась.

— Оба ответа верны.

Джеймс ухмыльнулся. Он оказался прав. Женщина действительно не понимала, в чем заключается неправильность его поступков, когда зачитывала их. Скорее всего она анализировала их в контексте полезности и вреда, репутационных и финансовых издержек. Его выходки ей интересны только потому, что их будет очень интересно опубликовать в СМИ.

Говоря проще, Доктор — клинический социопат. Да и девочка вряд ли лучше.

— Тогда давайте уже сыворотку. Я весь ваш.

Доктор в последний раз смерила его изучающим взглядом, и открыла серебристый кейс. В нем лежало шесть одинаковых пробирок. Ультрамариновая, с пузырьками воздуха, застывшими в глубине раствора. Иссиня-черная, с фиолетовым осадком. Золотая, больше похожая на расплавленный металл. Стальная, почти не бликующая. Белая, почти неоновая, накапливающая внутри лучи света. Сиреневая, напоминающая йогурт.

В каждом виале были сверхсилы. Всем своим существом он ощущал это — маленький кусочек чистой, неизбывной, непредставимой и неограниченной мощи. Наверное, что-то подобное испытывает человек рядом с активным ядерным реактором, только это в сотни раз сильнее.

Джеймс попытался прислушаться к интуиции, но вскоре понял, насколько это глупо. Интуиция — это подсознательная обработка информации. У его подсознания нет данных, которые можно было бы ему выдать. Он не знал о виалах ничего — и все, что его мозг мог ему выдать, это идиотские ассоциации голубого с морем, розового с лесбиянками, а белого — с церковью.

Поэтому парень просто закрыл глаза, встряхнул рукой, чтобы потерять тактильную память — боль, кстати, куда-то пропала — и вытащил случайный виал, отдав его Доктору. Та, судя по звуку, легко открыла пузырек, и отдала ему — Джеймс все так же не разжимал глаз. Он знал, что если узнает цвет выбранной сыворотки, то никогда не перестанет сомневаться, правильный ли выбор сделал.

Вкуса у жидкости не было. Она больше напоминала газ — так же легко спустилась вниз по пищеводу. Ничего не произошло.

А затем Джеймс узнал, что такое настоящая боль.

Глава 1

Ему редко снились сны.

Джеймс в очередной раз перевернулся с бока на бок, вздохнул и сел в кровати. Странный сон неохотно покидал разум, оставляя после себя только тянущую пустоту и память об усеянной звездами пустыне.

Темная комната была холодной, как ледник. По серой стене скользили капельки влаги, откуда-то доносился запах свежей плесени. Окон не было, а на голову давили километры и километры песка, железобетона и монолитного горного массива. Убежище было сделано на совесть.

Парень встал, тихо вздохнув. Подпрыгнул — резко, жестко, почти вбивая пятки в залитый бетоном пол. Наслаждаясь ровным, здоровым напряжением в мышцах. Руки, ноги, тело, даже шея — каждая мышца двигалась именно настолько, насколько это требовалось. Так, как это было нужно. Никаких лишних жестов, перенапрягающихся мышц или подрагивающих пальцев.

Усмехнувшись, Джеймс подпргынул, приземлившись на руки. Две, одна, четыре пальца, три — его не покачивало. Сальто на месте, стойка на вытянутых руках — и снова на паре пальцах. Равновесие не терялось, центр тяжести будто прилип к нужной точке. Он мог бы так простоять пару часов.

Слух, зрение, обоняние — Доктор не обманула, все вернулось в почти забытую норму.

Новые способности будоражили. Они потрескивали на грани понимания, манили, умоляли их использовать.

Джеймс был почти рад. Все не просто вернулось в норму — стало гораздо лучше, чем раньше. Рак прошел. Его тело не разваливалось на куски, легкие больше не вылетали изо рта вместе с кровью во время кашля. Ему больше никогда не придется почувствовать химию. Эту гребаную кислоту, льющуяся по венам.

Все было лучше, чем раньше.

Вот только раньше не было того страшного, изматывающего чувства, что бередило его разум. Джеймс прикрыл глаза и снова увидел земную тропосферу и застывшее в ней существо, похожее на смесь червя и кита. Ощутил, как тлеет странная, невозможная жизнь внутри рассыпающейся на куски твари.

Ощутил, и понял ее намерение.

Существо смотрело на миллиарды людей под ней не как на жертв. Не как на добычу. Жертва может убить охотника, у добычи могут вырасти зубы... оно смотрело на людей как на ресурс. Так, как они сами смотрят на нефть, газ или леса. Их изобретательность, их стремление к конфликту — для существа это было просто топливом. Ресурсом, который нужно добыть, переработать и отправиться дальше.

Джеймс впервые в жизни почувствовал себя ресурсом, и ему это не понравилось.

В переборку, заменяющую дверь, постучали. Не слабо, не сильно — аккуратно, прикладывая именно такое усилие, которое необходимо. Не слышно ни шагов, ни нетерпеливого переминания с ноги на ногу — только тихое дыхание. Он уже знал, кого увидит. Знал, что это единственная преграда, отделяющая его от свободы.

И начал двигаться еще до того, как в проем между дернувшейся переборкой и стеной ворвалась первая пуля.

Мир рассыпался на осколки. Нет, не осколки — карты. Одинаковые карты, которые змеятся в руках опытного шулера. Тянутся, прыгают из ленты в ленту. Поток белых прямоугольников почти бесконечен и в какой-то момент он понимает, что до невозможности грубо жульничает: карты из разных колод.

Боль. Яркая, жесткая, единственной вспышкой прокатывающаяся по позвоночнику. Он отпрыгнул влево — и получил пулю куда-то под лопатку. Он отпрыгнул вправо, и бой с его надсмоторщицей продолжился. Одна застывшая секунда растянулась на тысячу, в открывшуюся на считаные сантиметры переборку просунулся ствол маленького, почти игрушечного револьвера.

Черная вспышка: в какой-то из нескончаемых комнат он оказался не таким удачливым.

'Так вот как это — умереть? Чернота и все?'

Его волокло сквозь целую серию черных вспышек. Он купался в боли, с него срывало ту самую рубашку, в которой он родился. Мир трещал, надрываясь от чудовищного напряжения, а он все тянул и тянул на себя бесконечную карточную череду — череду невероятных вероятностей.

И — вот оно.

Укрывшийся за перевернутой койкой Джеймс недоумевающе вертел головой. Шесть громких щелчков эхом отдались в голове, грохотом пронесясь по комнате. Он удивленно смотрел на изорваную пулями мебель и покрытые дырами и выщербинами стены: он ведь уклонился в самый-самый распоследний момент. Джеймс смог, а значит — ему нужна именно эта карта. Его единственная выигрышная комбинация. Комбинация, которая подарит ему свободу.

Револьвер щелкнул, выплевывая седьмую пулю.

Койка перегородила путь влево. Спереди смотрело дуло пистолета. Справа была стена. Переместиться... чернота. Подпрыгнуть, вскочить, оттолкнуться от стены... черные вспышки. Одна за другой, безостановочным потоком.

Триллионы альтернатив. Бесчисленные варианты и вероятности. Бесконечная череда карт.

Черных — все до единой.

Револьвер не щелкнул.

Девочка, вошедшая в комнату, убрала оружие обратно в карман. Средиземноморские черты лицы были все так же безупречно свободны от эмоций. Будто она и не стреляла в него всего секунду назад. Будто она не убила его мгновением раньше.

— Доктор хочет вас видеть.

Не приказ, не просьба — исключительно информативное сообщение. Она просто передала ему то, что просила передать Доктор. Кажется, она даже не ожидала ответа — или потому, что уже его знала, или ей просто было безразлично. Скорее первое.

— Тебя.

Джеймс выбрался из-за железной койки, в очередной раз порадовавшись начавшим работать рукам. Его одежда — если больничные тряпки можно назвать одеждой — перепачкались в пыли.

'Нужно поменять комнату.'

— Один вопрос.

Лицо девочки не изменилось, но он все равно понял — ему разрешили спросить.

— Какая у тебя сила?

Скорее всего итальянка задумалась, смерив его взглядом. Затем, немного помедлив, ответила.

— Я побеждаю. Всегда.

Он кивнул. Что тут еще сделать? Ее сила только что играючи покрыла его. Впрочем...

Она не могла сделать так.

Чашка треснула с громким звоном, окатив его ступню горячим чаем. Железный стол скрипнул, но выдержал. Темнокожая женщина аккуратно вздернула левую бровь. Девочка, разумеется, приземлилась в полуметре от него — там, где заканчивался стол, и избежала конфуза. Он в этом даже не сомневался. Ее сила играючи предсказала триллионы исходов их битвы. После такого просчитать точку выхода из портала — просто детская игра.

'Вот уж точно — всегда побеждает.'

Он взял с полки другую кружку, наполнив ее горячим чаем. Ложка, размешивая сахар, не ходила ходуном, как обычно — напротив, даже не касалась стенок чашки. Пальцы выписывали тонкой стальной пластинкой узоры любой сложности, и Джеймсу захотелось попробовать сыграть на пианино, как в детстве. Он не сомневался, что результат его удивит.

— Даже не спросишь, какую силу я вытащил?

Женщина фыркнула.

— Ребекка первым делом спросила, когда ее отпустят домой.

Доктор с явным удовольствием сделала глоток. По серой клетушке разлился яркий запах очень дорого кофе. В тарелке перед женщиной лежала простая яишница — похоже, готовила она не слишком хорошо.

Впрочем, он готовить не умел совершенно.

— Ребекка?

— Александрия. Новичок, как и ты. Скоро познакомитесь.

Джеймс кивнул. Значит, встретится с другими сверхлюдьми... что-то в этом было. Он сам не совсем понимал, что, но под ложечкой слегка засосало. Парень улыбнулся.

Старое, до-больничное, почти забытое чувство — сладкая, наполненная радостным предвкушением адреналиновая ломка окрасила серую комнату в яркие цвета.

— Осторожно. — оборвала поток его мыслей женщина. — Я не потерплю склок среди своих.

Голос женщины не изменился, но это ничего не значило. Повышать громкость, понижать, кричать, шептать, играть интонацией... все это ей не нужно. Ее угроза — это череда темных карт, в которые обращается будущее.

Ее угроза — это девочка с пистолетом, на какое-то мгновение опустившая кружку.

Джеймс откинулся на спинку стула, демонстративно поднимая над головой руки. Ребячество, но что поделать.

— Сдаюсь, сдаюсь. Буду пай мальчиком. — он покачал головой. Страшно все равно не было. — Где мы, кстати?

Доктор усмехнулась.

— Знаменитый город Свердь... льевск. — попыталась произнести она, и не смогла. — Убежище на случай атомной бомбордировки. Для крупных чинов.

Джеймс не стал даже пытаться.

— И русские нас пустили?

Доктор иронично посмотрела на него.

— А их кто-то спрашивал?

Парню осталось только понимающе ухмыльнуться в ответ.

Повисла тишина. У него наконец появилась возможность рассмотреть Доктора. Она оказалась куда моложе, чем он думал — ей было двадцать пять, может быть двадцать семь семь. Доктор не было красивой — пожалуй, даже симпатичной назвать ее можно было только с серьезной натяжкой. Она была обычной. А еще ей было совершенно плевать на свою внешность.

Черные волосы были небрежно обрезаны у висков, похоже, исключительно ради удобства. Ногти коротко подстрижены, в ушах нет украшений, а халат, хоть и чистый, лишен любых изысков.

— Так чего ты от меня все-таки хочешь? — порвал тишину он. — Если деньги, то моя компания в твоем распоряжнии.

Доктор прищурилась.

— Твоя? Насколько мне известно, Беркшир Групс принадлежит твоему отцу.

Джеймс растерянно посмотрел на нее, и осторожно ответил:

— Это... не сложно исправить. — он знал, как организована охрана, как выглядит распорядок дня, и где удобнее всего засесть с винтовкой. — Дня три, если очень срочно.