| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Велим задумчиво походил вокруг трех кривых рогулек, покрякал, потом вздохнул:
-Резинки ваши, чай, из юбков вытянули?
-Да!
-Оне на один раз — вытянутся, тут надо друго чевой-та. — Сел, подпер голову рукой и задумался, потом, резво вскочив, ухватил Альку за рукав:
-Айда-ка со мною, удумал я кой-чевось. Деушки, вы тута малых детушек лесных, птенчиков всяких, вона в то место, где нашли земляно масло, подале чуть — посылайтя, пусть тама хоронются и помалкивють, штоба до их не добралися! Я своих пару молодших кикиморков с имя пошлю, оне у меня много чевось умеють, с жужелью-та смала воюють! Ох, Лешай, друг-недруг противнай — все погановку пили да моталися по ...негодным делам, вота и развелася всяка дрянь!
Мелкие детишки, змейки, скакали, бежали, прыгали сами, а девушки переносили птенчиков малых — тут уже ни одна мама птица не кружилася над ними — все понимали — стригои близко. Малых детушек оставили под присмотром симпатичных шустрых кикиморок — у них только волосы были болотного цвета, мордашки очень даже симпатичные.
Забава напоследок сказала:
-Останемся целы — приглашаю вас в княжий терем — гостями дорогими будете!
На полянке кипела работа: Алька с болотником прикручивали какие-то длинные мокрые зеленые ленты на рогатульки.
-Во, так-та станет лучче, оне, ленты-та, живыя, много чевось умеють, согласилися помочь. Только вот обжечь их опасайтеся!
В небе появилась какая-то припоздавшая птица. Забава всмотрелась:
-Нет, не Фелька, кто-то поменьше.
А когда птица подлетела совсем близко — увидели, что это сова.
-Диво како — сова и днем летат? Из чьих станешь, добрый молодец, сказывай? — Велим подскочил к опустившейся на камень птице.
-Совушкин, молодший, лечу маманьку навестить, да увидел сверху — непорядок случился в ваших местах. Эдак и до маманьки доберутся вороги, а она у нас после той битвы и так пострадала, глаза одного лишилася.
-Совушкин? Подруженьки моей стародавней? А чевось за битва-та была?
Узнал, что Совушка давно одноглазая, заохал-запричитывал:
-Ах, подруженька моя, я в своёй обиде и не навестил тебя нисколь ни разу, а оно вона как повернулося всё. Вейка-та фулюган, каков — спас вас тогда, я и не поверил ба. Оне с Лешаком только всяки пакости измышляли, Костян — тот да, сурьёзность имел с малых летов. Одолеем супостатов, сразу жа к подруженьке, виниться пойду. Как думаш, простит ли?
-Простит, она тебя всегда жалеючи вспоминает. Видел я сверху трех стригоев.
Досифея взволновалась:
-Их пять было, Лоня сказал.
-Пять и есть, только два бездвижными кучами лежат, а три живехоньки. Я там, — совушкин совсем понизил свой птичий голос, — углядел — там возле стриги Потапыч лежит, я к нему подлетел-послушал, сердце еле еле, но стучит. Поранетый он, я возле морды медведь-траву положил, учует вот её и полудохлый к ней потянется. Ему ба медку хоть нос помазать, быстрее бы оклемался.
Забава вытянула руку, на которой сидели три пчелы:
-Труженицы наши, вы сами все слышали — помогите Потапычу, вон какое чудище смог заломать, неужто не принесете медку богатырю нашему??
Пчелки согласно зажужжали и резко взлетели.
-Благодарствуем! — отвесили поклоны Забава с Досифеей.
Велим опять похвалил их:
-Каки вы умнючи, истинно так-та, даже сама мала мушка добры слова любит!!
Увидел взбирающуюся на горушку медведицу и поторопился к ней:
-Дормидонтовна, дай-ка я тебя обниму хоть!
Растопырил коротенькие зеленые ручки, а медведица во всю пасть улыбнулась и шлепнулась на брюхо. Маленький Велим потешно смотрелся на огромной медведице, но их радость была такой искренней. Велим обнимал лобастую башку — сколь мог, и приговаривал ласковые слова.
-Совушкин, — спросила Досифея, — где эти чудищи? Далеко ли?
— Думаю, к утру будут поблизости. Я подремлю, а в вечеру слетаю, погляжу.
-А к маманьке?
-Так надо спервоначалу с бедою справиться, маманька меня не сумеет простить, ежли я не подмогну!
Глава 12.
Как волновался Костян, ожидая улетевших осмотреться Ферапонта с Фелькой. Если первые два дня браслет Забавушки ощущался привычным теплом, то сейчас он стал нагреваться, и мрачнел Костян все больше, а тут еще Леший, стародавний приятель Вэйра совсем не откликался на его зов.
-Что-то случилося, — авторитетно заявил Васька, — такова просто не могет быть — Лешай, да не появись?
А потом вступили в какой-то странный лес — вроде все как всегда, а что-то не так. Первым удивился Петяня:
-Чево-то птичков не слыхать? В энто время у их кто кого перепоет-пересвистит быват.
-Точно — лес как чужой, беда какая-то, только вот какая! — задумался Вэйка.
-Вота, што Леший, што моя стара дурища — два лаптя парны, чисто брат с сестрою! И у ей, и у ево бардак, запустили хозяйствы, — Васька горестно качал головою. — И ни муравьишки дажа не видать!
Немного пройдя дальше, увидели большой развороченный муравейник.
-Чево энто Потапыч так-то с муравьишками? — удивился Васька. — Оне навроде с медведицею и не баловалися таким?
А подойдя совсем близко, обошел вокруг и выдал:
-Не, робяты, энто не Потапыч, тута ктось утоптал, и глянь, Костян,как выпил хто — одне шкурки ихи вона кучею навалены! Энто кака-то зараза завелася, где жа Ферапонт, може, чево и углядели оттеда, с небушка. Петянь, Даньша, идитя сюды, во серединку, мало ли чево! Я малость наперед побегну, глядитя сторожко!
-Самое обидное, Вэй, не могу настроиться точно на Забаву, что-то мешает, а выскочить намного дальше, чем нужно — резону нет, одни ведь там с этим идиотом, будет висеть гаденыш у меня на воротах! -переживал Костян.
-Согласен, за Марьюшку испепелю любого на месте!
Васька споро обернулся..
-Робяты, тама бяяда, кака-то сволочня непотребство твОрит. Птицы, хорюшки, мышки мелкия — все неживыя, нету никакова следа, а навроде как из их жись выпили.
-Что?! — вскинулся Костий. — Ну-ка пошли!
-Петянь, кууда?
-Дак с тобою, али я тебе не пригожуся?
-Пока побудь здесь, я быстро.
-Дядь Вейк, чево тама, какая гадина так-то сделала? — пристал Петянька к дракону.
-Сдается мне, Кощеевич, вляпалися мы по самые... э-э-э... уши. Где-то я такое уже слыхал — дай вспомнить!
Вэйр задумался, да так глубоко, что не увидел встревоженного Костяна и не среагировал на его слова, пока тот не потряс его за руку...
-А? — вскинулся дракон. — Ты, Костян, забыл, как я могу на такое подкрадывание ответить?
-Да не подкрадывался я, в ухо вон пришлось орать!
-Что? — Вэйр увидел нахмуренное лицо друга.
-Плохо, очень плохо — похоже, как их, вспоминай, ты практику тогда лихую получил.
-Ты думаешь... — озадачился Вэй, -...что это... те самые?
-Да, очень похоже!
-Вот ведь пасскудины! Ну, Костян, ох и разомнемся мы, мало я этих, как Вась скажешь-то?
-Падлов! — кратко ответил всегда говорливый, а сейчас какой-то пришибленнай кот.
-Вась, мы кой чего могём, не горюй!
-Да за себя штоля боюся? За мальцов вона, их у меня сколь теперя? Вот и стану энтих падлов... — кот выгнул спину и засверкал враз ставшими злющими глазами.
-Уха, дядечка, я тебя таким вота и не видывал? — изумился Петянька.
-Костян, чево с имя станем делать? Куды мальцов?
-Кто и малец, а кто и... — каким-то не своим, замораживающим голосом сказал Даньша. — Не надо бы мне открываться, навроде рано, да как в стороне можно стоять-то? Ты, Баюныч, мне за роднова стал, а тама Забавушка-разумница и Досифея, обе нас добром привечают! Я много чево могу, как разозлюся!
-Эхх, а я получаюся никудыка? — загорился Петянька.
-Как жа, а меч-от кладенец нашто с собою таскаю? Знать, будешь с им биться, нужда в ём, сам виш, случилася немалая, и не здря тебя, чай, обучали всяки мастера? От я тута... — кот полез в свою котомку, начал чего-то перебирать.
-Дядечка, какой такой кладенец в твоёй-то котомке? Игрушечнай?
Кот, что-то бормоча, только отмахнулся от Петяньки, как от назойливой мухи.
-Вота! — наконец-то ухватился за что-то в котомке Васька и вытащил меч в простых, заржавелых ножнах.
-От, дёржи!!
-Энто чево? Меч-кладенец, он в сказах сказывают, как жаро-птицево перо — весь горит, и чехол у ево весь в каменьях-самоцветах?
-Бери, отрок ево и не сказывай не нужны слова, он меч-от живой, не дай хто... — кот сплюнул, -осерчат!
Петянька боязливо протянул руки, мало ли, он как-то и не взял на веру дядечкины слова, но заопасался. Взглянул на отца — тот серьезно кивнул:
-Бери, если он тебя примет — быть тебе великим воем!
И Петянька проникся, осторожно, думая, што меч такой же ржавой, как и ножны, собрался с натугою вытянуть ево — ан нет, — меч легко выскользнул, и ахнул Петянька.
-Мамочки, энто же... энто... — и рухнул на колени, теперь уже восторженно взирая на сверкающее в лучах солнца, серо-стальное, без единого пятнышка, лезвие.
-Прости меня, волшебнай меч-кладенец, што я засумлевался в тебе. Я всяко стану беречь тебя, ежли ты меня воспримеш!
-Петянь, ему надо твоей кровушки отведать — должон друга в тебе признать! — авторитетно заявил кот. -Порежь чудок палец! Пару капель и хватит! Да осторожнея, он вострай!
И капнул Петянька своей кровушки, и замерли все, ожидаючи — как-то среагироват на отрока привередливый меч.
Знавал Васька, сколь прынцев и богатырской силушки мужьёв на ево зарилися. Ан нет, не по ндраву пришлися ему — взял и притворился никчемною железякою и провалялся столь годов у Яги во хламе всяком.
Поначалу ничево и не случилося, Петянька разостроенно вздохнул:
-Не пондравился я!
А по лезвию возьми и пройди рябь сильна, как вона водица перед бурею.
-Што энто? — удивленно воскликнул Петянька, а потом завопил: — ПринЯл, принЯл, тепло руке стало!
А с ножнов ржавь и обсыпалась, да только каменьев никаких и не было, хорошаи ножны, потемнея лезвия-то!
Как скакал и орал Петянька от радости-то:
-А-а-а, значит, я гожуся!! Мечинька ты мой красивай, я стану тебя беречь!! Фелька явится, а у меня така радость!!
-Во-во, учися как следоват с им обращаться, а то Фельке когти вмиг подрежеш! — ворчал довольнай Васька, не здря забрал и таскал в котомке волшебнай меч-то.
Он сильно сомневался тогда, што энто кладенец и есть — вид был некрасивой у ево, да Ягуся клялася всеми чертями, што энто именно он. Сперла она ево тогда у Ивашки-царевича подменила, враз наколдовала ржавь и бросила на видно место. Ивашка-то наведывался за им, да где тама! Сначала сварилися с ею, всяки непотребны слова орали друг на друга, потом он во хламе рылся. Извозюкался, обчихался, а она и подсуетись — баньку истопила, намылси он, и поднеси Яга от всех болестей -знамениту настойку — тьфу, погановку. Ну и пели два дня всяки похабствены песни. Ивашке ковер самолет самай целай и подарила Ягуся. Жалко што ли, когда их ищё три штуки гниють?
Кот встрепенулся:
-Опять про старо вспомнил, не до ёе теперя!
А Петяня уже и рубаху скидовать с себя готов — меч протереть.
-Стой, торопыга! Имеется у меня тряпица бархату заморскова, мал кусь-от, на чево сурьезноне не хватат! Вандочке на бант — цветом не вышел — темнай, вота и сгодилси, на-ко.
Уж как старался Петянька — оглаживал да вытирал меч-от.
А Костян возгордился, не словами, а по взгляду понял Васька, што ево непутний не так давно недоросль, теперя стал вона каков и нужон!
Петянька как-то сразу повзрослел, откуда что и взялось — знать, меч так повлиял, а когда с нерадостными вестями вернулись золотуны, совсем посуровел.
-Стригои это, точно, — говорил отец-золотун, — доводилось мне с ними схлестнуться по молодости, но тогда были два и поменьше, этих — три и покрупнее будут!
-Знать, матеры приперлися! Вейка, ты про их чево знаш-то? — всунулся кот.
-Погодь, Вась, — Феропонт приостановил кота, — доскажу вот! Идут не вместе, но неподалеку — в одну сторону. Зверушки всякие от них убегают, как я понял — припоздавшие, а эти их догоняют... Жутка картина — ежли догнали, лежат тушки цельные, но неживые. Я поначалу вознегодовал на Лешака-то, потом вот и прояснилось кой-чево. Видать, схватилися Лешак со своими набольшими с ними. Наткнулись мы на Потапыча, вернее, увидели сверху — два стригоя, дохлые — Потапыч намертво одного зажимает. Второго, похоже, Лонька упокоил — заместо тела, где грудь, яма — такой удар только Лоня и может нанести.
-Вот и понятно — ввязался Лешак в драку, а силов не хватило, знать, думал — один-два приперлися, а их пятеро, оголодавших — ни одну кроху не пропустили! Бяяда! А Потапыч-то неживой?
-Потапыч едва дышит... медведь-траву кто-то хоробрый притащил, да пчелки малые украдче мед ему на нос приносют.
-Он у нас могутный, выдюжит, а Лешака с Лонькой нигде и не увидели. Знать живы пока, так-то валялися бы уже где-то.
-Можеть, их куды в бурелом скинули? — расстроенный Васька сник.
-Вась, Лешака можно скинуть, а Лоньку как запрячешь? Эка махина!
-Вот ведь и гадости мне сколь разов подстраивал вместе с Ягою Лешай-то, а душа заходится жалосливо, а уж Лоня-богатырь... эххма, жись кака! Повернулася задищем неведома зверя из тех заморских стран, забыл, как прозыватся, Костян — ответствуй?
-Слон, Вась.
-Ну мы с сыном знатно потрепали одново — увлекся гад, малого барсучишку ловить, ну а Фелька — и налети в горячности на эту шушваль. Тот барсучишку и брось — как жа, тут большая птица — много силы прибавится. Ухватить пытается — Фелька не дается, а я... у меня вмиг все в глазах потемнело -единственного сына из загубленной семьи кака-то стервятина... ну и глаз ему один зараз клювом, а там и когти в ход пошли, вот и порвали знатно, да повезло — два других далече убрели, успели в небо взлететь и барсучишку подале отнесть.
-Феля? — встревоженно подскочил Петяня. — И ты молчишь? А ежли у тебя крылышко како порането? Ну-ка! Он осторожно положил свой меч и полез к Фельке, тот недовольно клекотнул, да Петянька, ставший с недавних пор внимательным к мелочам, не обращая внимания на ворчание своего наипервейшего друга, полез осматривать его крылья.
-Вота! Па... — запнулся было отрок.
-Да все свои, говори уже! — махнул рукой Вейка.
-Пап, у ево тута рана, кровь запеклася, надоть промыть — не ровен час — от той шушели кака зараза попала!
Васька опять полез в свою котомку, вытащил на свет бутылек с какой-то сизо-мутной жидкостью:
-Пригодилася в кои веки на пользу!
Вейка захохотал на весь лес:
-Вася, сколь время хранишь ее, милушку нашу?
-Милушка, как жа, погановка и есть погановка! Фель, ты энто, потерпи, жгуча она, но после ее никака зараза не прилипат!
Петяня, морщась от запаха 'лекарства', осторожно полил неглубокие раны на крыльях — Фелька шипел чисто змея, но терпел.
-После такова лечения, Фель, тебе ужо ништо не страшно, вот увидиш!
Феля подлез к своему ненаглядному Петяньке, тот обнял ево, и птиц уснул.
-Чисто мамка с дитем! — полюбовался на них кот. — Ежли пощитать, так оно и случилося, парнишко с им, почитай, с рожденья неразлучнай.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
