Ликирия. Книга первая. Некромантка

Обморок сменился сном уже через полчаса. Я поняла это по размеренно-медленному сердцебиению и выровнявшемуся дыханию. Воспользовавшись короткой передышкой, поднялась к себе. Наспех вымылась в прохладной воде. Переоделась в чистое.

Мирх в это время собирал останки Рифия. Он обрел свою вторую смерть. Его кости собиралась захоронить позже. Пока что зомби сложил их в коробку и отнес на задний двор.

Заглянув на кухню, с тоской посмотрела на остатки ужина. Нам бы вполне хватило позавтракать. Но Париусу, видимо, уже не придется. А мне кусок в горло не лез. Не зная, куда себя деть, занялась уборкой. Перемыла инструменты, почистила грязную одежду, навела порядок в комнатах.

— Ли-ри, — окликнул родной голос. Я вздрогнула. Присев у кушетки, на которой лежал отец, сама не заметила, как задремала.

— Я здесь, — коснулась его руки.

— Лири, у меня мало времени, — каждое слово давалось некроманту с трудом, — ты должна сделать кое-что. Это моя последняя воля.

— Все что угодно! Ты же знаешь.

— Поклянись мне, что доведешь то, о чем попрошу, до конца!

Что мне оставалось, когда он смотрел таким умоляющим взглядом? Я согласилась и даже принесла требуемую клятву.

— Круг передачи силы, — озвучил свою волю некромант.

— Папа! — всхлипнула я, — только не это! Я не стану тебя убивать!

— Ты мне обещала, дочка. Я так решил.

— Но...

— У меня мало времени на споры. Поторопись! Хорошо, что ты догадалась принести меня в лабораторию. Не придется далеко тащить.

— Ты ведь знаешь, что мне придется уйти? Я... так люблю наш дом. Тебя. У меня не хватит духу.

— Ликирия! — грозно прикрикнул Париус и тут же закашлялся. На простыню полетели алые капли.

Отцу становилось хуже с каждой минутой. Глотая слезы, кинулась рисовать на полу Круг передачи силы. Точно такой использовал лич. От осознания этого становилось особенно горько.

Зачем мне его сила? Что она дала Париусу? Ни семьи, ни детей, ни благородной старости. Мое появление в его жизни можно назвать большой удачей. Поклонников темного искусства было днем с огнем сыскать. Учеников у некромантов становилось все меньше. Впрочем, это мне надо молиться Некрону, что Париус Ридлит подобрал меня той ночью. Отец не пытался скрыть от меня то, как и в каком виде, он меня нашел. Я сама не хотела ничего знать о прошлом. Для меня жизнь началась четыре года назад. В этой самой лаборатории. На той же кушетке, где сейчас умирал Париус.

— Готово! — сообщила отцу, как только начертила последний символ.

— Молодец! Я горжусь тобой, моя девочка, — прохрипел отец, — жаль, что я нечасто говорил тебе это. Впрочем... — новый приступ кашля прервал его, — так вот, — продолжил он, — у тебя есть полчаса, чтобы собрать необходимые вещи. Бери только самое необходимое. Скорее! Я чувствую, как слабею.

Собралась я гораздо быстрее, чем полчаса. Чтобы покидать в сумку смену белья, да предметы первой необходимости ушло минут десять. Особую тетрадь, в которую записывала все, чему учил Париус, костяной нож, мел, связку свечей, бечевку и прочие мелочи, необходимые любому некроманту, сложила отдельно. Туда же отправился специальный грязеотталкивающий костюм, неиспользованные ловушки для нечисти и снадобья. Немного подумав, сгребла в холщевые мешочки весь имеющийся запас трав.

Жаль было оставлять многие вещи, которые упрощали рабочие будни. К примеру, топка для сжигания отходов. Или установка для варки зелий с перегонными трубками и выпаривателем. Они громоздкие. В руках не унесешь.

Все это время старательно отгоняла мысли, что буду делать потом, куда пойду. Другой жизни, как в доме Ридлита, не представляла. Городов не любила, слишком там людно. А в деревушках делать нечего. Особенно девице, за спиной которой нет ни отца, ни братьев.

— Ты быстро, — оценил мои старания Париус, — это хорошо. Есть еще кое-что. Принеси шкатулку, что стоит в моей комнате.

Я пулей метнулась в дом, нашла требуемый предмет. Благо, он стоял на одном и том же месте. Конечно, все четыре года меня мучило жгучее любопытство. Что же там? Сколько раз замирала в нерешительности! И столько же раз стыдилась своего желания сделать то, что мне категорически запрещали, и уходила.

— Вот! — протянула шкатулку отцу.

— Открой ее, — в глазах некроманта мелькнула искорка нежности, — ты ведь очень хотела узнать, что там. Пришло время.

Хлюпнув носом, на секунду замерла, поглаживая гладкую поверхность. Затем решительно откинула крышку. Ни золотых украшений, ни жемчугов, которые, как я себе представляла, там прячет некромант, не оказалось. Всего лишь несколько свитков, да кожаный кошель. Еще кольцо темного металла с гравировкой и круглым темно-фиолетовым опалом в центре.

Покрутила колечко в руках. Слишком массивное для моих пальцев. В кошеле обнаружилась приличная сумма в золотых райсах.

Вот ведь, дохлый урр! У него тут целое состояние, а мы иной раз крупы купить не могли! — с возмущением посмотрела на отца, — зачем он, вообще, соглашался на подработку, когда мог безбедно прожить десяток лет?

— Посмотри документы, — посоветовал Париус, внимательно наблюдавший за мной.

В одном свитке было заверенное поверенным свидетельство, в котором Ликирия Ридлит признавалась единственной дочерью и наследницей Париуса Ридлита. По этому документу я сразу повзрослела на целых полгода. Потому что день и месяц рождения отец указал тот, в котором он меня нашел. Во втором было завещание, по которому все имущество после своей смерти некромант завещал мне, своей теперь уже законной дочери.

— Папа?! — в изумлении посмотрела на Париуса.

— Да, девочка. Можешь забрать все мои книги и записи. Ты не только любимая дочь, но и мой единственный и самый лучший ученик. Кому как не тебе могу все это завещать?

— Спасибо! — я невероятно растрогалась. В завещании также указывалось, что по истечении десяти лет я смогу вернуться на эти земли и восстановить дом.

Третьим свитком оказалась рекомендация некому Мерлоку Эппли, в котором Париус просил пристроить свою дочь и ученицу в учебное заведение.

— Но зачем?

— Мир много больше, чем подножие Берканских гор. Ты молода, красива, талантлива. Если не хочешь погрязнуть в домашних заботах и пеленках, выйдя замуж за какого-нибудь работягу, учись! С дипломом марга ты сможешь устроиться, найти работу. В конце концов, сама выберешь, какой жизнью тебе жить. Здесь этого даже я дать тебе не смог бы. Как видишь, письмо написано давно. К осени сам собирался везти тебя в Орту. Ортанская академия — одна из лучших в империи. И огромный плюс: там не такие строгие нравы, как в Беркании или Лидейре и, соответственно, нет тех предрассудков, какими изобилуют земли оборотней и дроу.

— Мне так страшно! — припав к руке отца, прошептала я.

— Я верю в тебя! Ты справишься. Всегда помни, чему я тебя учил. Сохраняй спокойствие и трезвость мышления. Они помогут в любой ситуации, — сказа Париус в утешение, — а теперь, приступим к делу. Прикажи Мирху перенести меня в круг.

Последние распоряжения Париус отдавал четким голосом, каким всегда говорил во время проведения ритуалов. Вот только непривычно было вместо подопытного материала использовать собственного отца. Однако постепенно ко мне пришла уверенность в действиях. Эмоции отключились, оставив холодное любопытство и стремление к знанию. Только в последний миг я дрогнула. На секунду прильнула к телу, чтобы в последний раз ощутить его теплоту. Поцеловала холодеющие губы, в уголках которых пузырилась кровь. После, зажав кинжал обеими руками, вонзила его точно в сердце. Тело выгнулось в агонии и бессильно обмякло.

Ринувшийся на свободу дух, заметался по пентаграмме. В прозрачных очертаниях еще угадывались родные черты. Это самый тяжелый момент: убить душу, пока она не ушла в Серую долину. Изысканное лакомство для высшей нежити, вроде лича, и запрещенное в среде маргов действие. Но только так я могла получить силу и одновременно стать законной наследницей Ридлита. Моя аура должна слиться с чужой, навсегда изменив свой рисунок. А отпечаток кровавого ритуала, грозящего остаться ярким пятном, всегда можно списать на вмешательство самого Париуса, когда он спасал мне жизнь.

Ножом, испачканным в крови некроманта, вырезала на запястьях и груди необходимые знаки. Еще один — на виске, сделала с особой тщательностью, используя для этого маленькое зеркальце. Осталось только заклинание.

— Эре аньос велларда охт!

После моих слов душа, метавшаяся рядом, пронзительно завизжала на особой, слышимой только некромантами и нежитью частоте. Из ушей и носа полилось что-то теплое. Голова раскололась от боли, когда темный сгусток призрака разорвало на мелкие кусочки, а высвободившаяся при этом энергия, опрокинув меня навзничь, проникла в тело.

Собственный крик я не слышала. Чувствовала только, как горят легкие, выворачивает суставы и закипает кровь. Магия выжигала во мне каналы, которые у маргов развивались с самого рождения. Переделывала организм под себя, совершенствовала, меняла. Самое ужасное, что все это время я вынуждена была терпеть боль, и находится в сознании. Страшный ритуал требовал своей платы. За отнятую у другого марга жизнь. За обретение новых способностей. Мне нужно было выдержать все — от начала и до конца.

ГЛАВА 3.

Сегодня наступил пятый день моего добровольного заточения. Специально не считала, но уррова память делала это независимо от моего желания. Забытая богами и не найденная людьми пещера на северном склоне Берканских гор была ничтожно мала. Всего три лиеса в длину и два в ширину. Жесткая лежанка, сооруженная из сухих веток, очаг — вот и все, что в ней было. Еще два узла с вещами, которые собрала еще перед ритуалом.

Никто не сказал, какую цену нужно заплатить за обретение силы. Не предупредил, что после физических страданий наступит испытание иного рода. К этому я точно не была готова. Если боль пережить смогла, то вернувшиеся воспоминания — нет.

Магия "излечила" мой разум, напомнив, кем я была в прошлой жизни. Кто были мои родители. Как меня звали. Я вспомнила своего брата, которого любила больше жизни, друзей. Но и то, как они отдали меня чудовищу, я тоже вспомнила. И то, как он издевался надо мной, и то, как потом убил. И даже свое путешествие в Серую долину видела так же отчетливо, как едва тлеющие в полумраке пещеры угли.

Париус Ридлит совершил невозможное: вернул меня к жизни. Мало того, затормозил обращение в оборотня. Кровь берка оставила глубокий след, ведущий к необратимым последствиям. Смерть прервала запустившийся процесс. Если бы я тогда выжила, превратилась в одну из безумных тварей, которых боятся люди, изгоняют из кланов оборотни и держат за скотину дроу.

Ту ночь действительно можно назвать моим рождением. Сиана Эмбри, дочь трактирщика, умерла. Вместо нее родилась полуволчица Ликирия Ридлит. Звериная натура во мне проявлялась с завидным постоянством. А вот, к какой расе отнести вторую половину, не знала.

Полноценным волком мне никогда не стать. Законы стаи, в которых женщинам отводилась роль самки, удовлетворяющей потребности самцов, не прельщали. Никто не заставит подчиниться им.

Но и человеком быть не могла. У меня не осталось ничего общего с наивной девочкой, хлопочущей на кухне и ворующей в соседнем саду зеленые яблоки. Новая я предпочитала общество мертвецов и тишину кладбищенских погостов. Я научилась читать и писать. Знала десятки способов, как лучше убить нежить. Мой желудок не скручивало от запаха разложившегося покойника. И я не закатывала истерик при виде крови. Лучшими друзьями стали книги. А любопытство просыпалось, когда предстояла веселая охота на нежить или выпадала возможность провести новый ритуал над мертвецами.

Однако чтобы принять новую себя, предстояло отпустить прошлое. Оно преследовало все эти дни. И боль, накрывшая еще во время ритуала, не оставляла и сейчас.

Я не понимала, для чего мне сохранили жизнь. Не питала никаких иллюзий по поводу возвращения в отчий дом. Уверена, они бы стали сторониться меня. И все потому, что никогда не изжили бы чувства вины. Слишком часто наблюдала, как преображались безутешные родственники, когда поднятый Париусом покойник выбалтывал сокровенные тайны.

А сама? Прощу ли когда-нибудь? Не знаю. Горькая обида и боль навсегда отучили доверять людям. Если уж предали самые близкие, не стоит ожидать хорошего от посторонних. Исключением стал лишь мой второй отец. Ему верила безоговорочно и полюбила всем сердцем.

Его смерть стала настоящим ударом. Сильный, уверенный, всезнающий, недостижимый. Но и его дни оборвались так же, как и у большинства некромантов.

Неужели меня тоже ждет подобный финал? Париус закончил Ортанскую академию, долгие годы практиковал, самостоятельно развивал свой дар. И что? Лишь мое появление и невероятная удача помогли справиться с личем. Иначе на пограничных землях появилось бы страшное зло. Возможно, столичные марги нашли бы способ расправиться с ним. Но сколько невинных погибло бы за это время?

Как бы ни были некроманты близки к смерти, более всего они ценили жизнь. Поэтому проводили долгие ночи в экспериментах. Поэтому в любую погоду тащились на кладбище, чтобы упокоить расшалившуюся нежить. Поэтому рисковали собой, вытаскивая несчастных из Серой долины. А вот тех маргов, что находили исключительное удовольствие в мучениях жертвы или без зазрения совести клали на алтарь младенцев, по праву называли черными некромантами. Именно они создали всем остальным коллегам по цеху дурную репутацию. Оттого и сторонились мастеров Смерти простые люди, заставляя селиться как можно дальше от их жилищ. Уничтожали, сжигая в собственных домах. Или отворачивались, когда маргу нужна была помощь.

Получив посмертный дар Париуса, я невольно ступила на скользкий путь, который рано или поздно сведет в могилу. И у меня просто не осталось выбора, как научиться управлять новой силой. А для этого следовало поступить в академию. Тяга к знаниям, проснувшаяся в то утро, когда некромант вернул меня к жизни, только усилилась. Но и страхов стало больше.

Как справиться с тем, что придется долго жить в замкнутом пространстве академии? Слишком большое количество живых существ на каждые лиес площади. А как справиться с пробивающейся наружу животной натурой? Ридлит учил контролю. Регулярно заряжал блокирующий амулет. Помогал сбрасывать напряжение, заставляя тренироваться до изнеможения или учить нудный древнеальвадийский. Но рано или поздно зверь вырвется на свободу. Кто поможет обуздать его? Кто подскажет, как сохранить разум и не поддаться бешенству, что затаилось в моей крови?

Я могла бы уйти высоко в горы и жить отшельницей. Благо, холодов не боялась, а полученных от учителя знаний и опыта вполне хватило, чтобы никого не опасаться. Но одиночество только подстегнуло бы помешательство. Примеров этому великое множество. Вот и получалось, что кроме академии, идти-то мне некуда.

Ранним утром шестого дня отправилась в путь. Собираться долго не пришлось. Всего лишь умылась в горном ручье, да напилась травяного чаю, который заварила из листиков горной мяты и вездесущей ромашки. В котомку сложила смену белья, незаменимый в дороге котелок, да пару засоленных тушек цедарок, что прихватила с собой еще из дома. Поразмыслив, не стала надевать юбку. Просторные штаны с рубахой вполне скрывали фигуру. А волосы заплела на эльфийский манер, собрав у висков и перехватив кожаными ремешками. На лицо еще с вечера нанесла особую смесь, которая осветляла кожу. От частого пребывания на свежем воздухе она обветрилась и загорела. Худоба и цвет волос делали меня похожей на эльфа. Нечистокровного, конечно. У тех и уши другой формы, и глаза сплошь голубые да зеленые. С моими, цвета жженой корицы, не сравнить. А вот для полукровки в самый раз. Этим же можно объяснить и тот факт, что путешествую в одиночку. Париус не раз рассказывал, как несладко приходилось таким вот простакам, решившим сбежать из дома. Благо эльфы отличались особой мстительностью к тем, кто причинил вред их детям. Никто в здравом уме не решится напасть на эльфийское дитя.