Невероятные приключения Коли, Мыши и капитана Боскана

Коля, обмерев одновременно от радости и возмущения, только открыл рот.

— Мы когда на ту сторону вышли, мне вдруг кто-то громко так говорит: "Мыша, иди сюда!" Представляешь? Ну, я — скорее в беседку... Интересно же! А там он!

Мыша сунул под нос Коле чучело, бывшее в незапамятные времена куклой. Чудище недружелюбно таращилось на Колю единственным глазом. И еще у него не хватало одной ноги.

Коля невольно попятился и тихо сказал:

— Брось эту пакость и уходим отсюда.

Он вдруг почувствовал себя очень сильным и взрослым. Подхватив чемодан и навесив сумку на упирающегося Мышу, Коля торопливо зашагал к воротам. За спиной раздался скрип, он не выдержал и оглянулся: дверь в корпус начала медленно открываться. Коля зажмурился и бросился прочь. Он знал, что если увидит того, кто открывает дверь, им отсюда уже никогда не выбраться.

За воротами он перевел дух, а Мыша, которому все было нипочем, оглянулся и толкнул его локтем в бок:

— Коля, посмотри, где мы были!

Коля опасливо обернулся. Мыша показывал пальцем на ржавую покосившуюся вывеску над входом, которая гласила: "Пионерский лагерь ВЕСЕЛАЯ СЕМЕЙКА".

— Странно, да? — пробормотал Мыша. — Мы ведь здесь проходили, почему сразу не увидели, что это не наш лагерь, а тот... про который дядька в поезде рассказывал.

Коля не ответил. Он точно помнил: когда они тут проходили, никакой вывески на воротах не было.

К счастью, на остановке они увидели полустертое расписание. Коля глянул на часы:

— Через двадцать минут будет автобус в сторону города, вернемся на вокзал. А там уж придумаем, что делать. Не пропадем, не бойся!

Мыша рассеянно кивнул.

— Коля, а как бы его назвать?

— Кого "его"?

Мыша молча показал ему грязного потрепанного пупса.

Коля нахмурился.

— Я ведь тебе сказал его выбросить. Вдруг он... заразный?

— Жалко же... — вздохнул Мыша. — Лежал там совсем один, позабыт-позаброшен, и так жалобно на меня смотрел. Он хотел, чтобы я его спас.

— Ну я не знаю, как назвать. Можно Ваней, — сдался Коля, которому взгляд пластмассового уродца жалобным совсем не казался, скорее угрожающим.

— А фамилия?

— Иванов.

— Ну ты вообще! Придумай другое.

— А чем тебе Ваня не нравится? Вырастет — будет Иван Иваныч.

— Ему иностранное имя нужно. Красивое.

— Герцог Бэкингем?

— Да ты что, издеваешься? — рассердился Мыша. — Я тебя серьезно спрашиваю! Герцог Бэкингем — это из книжки, а он сам по себе должен быть.

— На тебя не угодишь! — проворчал Коля и задумался. — Хуан Боскан, годится? Имя и фамилия.

Мыша пошевелил губами, запоминая.

— Годится! А это какое имя, французское или английское?

— Испанское. Пусть он будет испанец.

— А у испанцев были мушкетеры?

— Кажется, нет.

— А кто был?

— Ну... пираты были. Мореплаватели всякие, капитаны там.

— Капитан Хуан Боскан!

— Плыл по морю в океан!

— Ой, стихи получаются! — обрадовался Мыша. — Хорошо, что мы сюда приехали. А то бы он так тут и погиб один.

Коля ничего не ответил, потому что прислушивался: в тишине он вдруг различил шум мотора.

— Странно, — пробормотал Коля, посмотрел на часы, потом сверился с расписанием. — Автобусу еще рано.

Из-за поворота показался ярко-красный автомобиль. Он притормозил возле остановки, тут же распахнулись все двери, и из машины высыпалась, как показалось Коле, целая толпа народу. Первой выскочила полная взволнованная женщина в длинной шубе, за ней мальчик в очках — невысокий, но на вид постарше Коли. Потом вышел из-за руля шофер... а за ним еще один шофер — тот, который вел автобус в лагерь.

— Это вы?! — воскликнула женщина, подбегая к Мыше и Коле.

— Наверное, мы, — неуверенно ответил Коля.

— Это они! — твердо сказал мальчик в очках.

— Нашлась пропажа! — обрадовался водитель автомобиля.

— Нет, я откуда знал? — вздохнул водитель автобуса. — Они говорят: "В лагерь?" Я говорю: "В лагерь!" Они ж не сказали, в какой, а я откуда знаю? Я туда и не езжу, у меня маршрут, все говорят: "Высади, Михалыч, у лагеря", ну я высаживаю. Если б сказали, что им в "Светлячок", так я бы...

— Вы, товарищ, видите, что дети без родителей, могли бы догадаться, что они в "Светлячок"!

— Но я ведь, правда, ну вот ей-богу, я откуда знал? И ведь, главное, они говорят: "В лагерь?" Я и говорю: "В лагерь!"

— А как мы их повезем, Алла Ивановна? — спросил мальчик в очках. — Нам в машину всем не влезть теперь.

— Ой, Паша, подожди, голова кругом! Давайте садитесь сзади втроем. А вы, товарищ, уж сами как-нибудь доберетесь!

— Ну да, ну да, вы поезжайте, я потом. Я ведь не знал, — бубнил шофер, обращаясь теперь к Коле. — Я, главное, сменился уже, и тут они, говорят, мальчики потерялись. А я ведь так и сказал...

Потом они долго ехали, Алла Ивановна все сердилась на шофера автобуса и на машину, которая поломалась на пути к вокзалу и помешала им встретить Колю с Мышей, как было условлено. Колю клонило в сон, и он не слушал, но потом Паша повернулся к нему и сказал:

— Посмотри в окно. Красиво, да?

И тут Коля увидел горы. Сначала как бы каменные насыпи по обеим сторонам дороги, на самых крупных камнях написано "здесь был Вася" и "Саша + Катя". А потом плавный изгиб горизонта, как будто это спина гигантского животного, какого-нибудь Несси.

Коля хотел показать горы Мыше, но Мыша дремал, привалившись к его плечу и крепко прижимая к себе Хуана Боскана.

ГЛАВА III,

в которой "Светлячок" принимает гостей

До настоящего вечера было еще далеко, но снег пошел гуще, и кругом как-то сразу потемнело. К "Светлячку" они подъехали почти в сумерках. Коля подумал, что лагерю подходит это название: сквозь белую круговерть и черные елки ярко горели огоньки — окна корпусов.

Машина остановилась у ворот.

— Дальше пешком, — сказал шофер, — мне не проехать, вон как замело. Снег-то никто почистить не подумал.

— Зачем чистить снег? — удивился сонный Мыша, вылезая из машины. — Он и так чистый.

В одном из домиков хлопнула дверь: на крыльцо вышел худенький темноволосый мальчик в большом, не по размеру, свитере и замахал им руками.

— Идем-идем! — крикнул ему Паша. — Куда ты без шубы? Простудишься!

Мальчик, однако, остался на месте, обхватив плечи руками и приплясывая.

— Миша, Коля, Паша, — Алла Ивановна пересчитала их, как будто боялась, что по пути кто-то ухитрился исчезнуть прямо из машины. — Так, сумка, еще одна, так, моя сумочка... Кто варежку потерял? Мальчики! Я спрашиваю, кто потерял варежку? Синяя с полоской!

— Это, наверное, моя, — сказал шофер.

Мыша зевал и вздрагивал.

— Нам вон туда, — Паша махнул рукой. — Корпус номер два, это наш. А с той стороны номер четыре — в нем тоже свет горит, видите? Там еще два отряда.

— Коля, а мы вместе будем? — вдруг встревожился Мыша, окончательно просыпаясь.

— Вместе, — ответил Паша, хотя спрашивали не его. — У нас всего два корпуса и заняты. Остальные закрыты, они пустые. Народу-то немного. Ну, пошли!

Алла Ивановна оглянулась на корпус номер два, и мальчик, который прыгал на одной ножке на крыльце, юркнул в дом, прежде чем она успела что-нибудь сказать.

— Давайте в корпус, — распорядилась Алла Ивановна, — а я пойду скажу, что все в порядке и все нашлись. Ваша мама звонила уже, волнуется.

Внутри дом был устроен просто: длинный коридор, направо и налево двери. У входа их встретил плакат с призывом стряхивать снег с обуви и вытирать ноги о коврик. Коврик был насквозь мокрый, и Мыша для надежности вытер ноги друг о друга. Почувствовав сзади уверенный шлепок, хотел было возмутиться, но Коля сказал невинным голосом:

— Я с тебя снег стряхиваю, — и кивнул на плакат.

Мыша задержался, как будто бы пропуская старших вперед из вежливости, а на самом деле собираясь подкрасться к Коле со спины и тоже как следует стряхнуть с него снег. Но тут Паша громко позвал: "Диана, ты где?", и Мыша забыл о мести. Интересно, кого это зовут Дианой? Странное имя, как из книжки. У Дюма есть роман "Две Дианы". Мыша однажды взял почитать, так жуткое занудство оказалось, совсем не то, что "Мушкетеры". Но у тамошней Дианы были золотистые локоны и синие глаза, это он запомнил.

Из приоткрытой двери выглянул темноволосый мальчик, стягивая через голову свитер.

— Давайте сюда, — сказал он неожиданно тонким голосом, — тут теплее и никого нет, все на репетиции. Уй, холодрыга!

— Ага, не май месяц, — проворчал Паша, — а ты бы еще в босоножках на мороз выскочила!

Мыша приоткрыл рот и уставился на мальчика, который оказался девочкой, или даже девушкой, по имени Диана. Она пригладила растрепанные свитером коротко стриженые волосы и тоже посмотрела на Мышу, слегка прищурившись. Глаза у нее были цвета сладкого чая с лимоном, в уголках рта ямочки, пальцы тонкие, как у самого Мыши, а в ушах маленькие сережки цветочками. Ничего Дюма не понимал в Дианах. В мушкетерах понимал, а в Дианах — нет.

От размышлений о литературе его отвлек неприветливый голос:

— Явились, не запылились!

Оказывается, Диана ждала их здесь не одна: у окна со скрипом раскачивался на стуле взлохмаченный белобрысый парень, на вид ровесник Коли. Рубашка на нем была удивительного цвета: Коля видел такое только раз в жизни, когда Мыша замочил в тазике для стирки свою белую футболку, Колины черные носки, папины темно-синие штаны и мамин малиновый свитер... вот такого же цвета получилась футболка в результате.

— Ты бы сбегал за чайником, Серый, а? — попросила Диана.

"Какой же он Серый? Серо-буро-малиновый тогда уж!" — неприязненно подумал Коля.

— Ну что, — сказал Паша, разматывая шарф, — давайте разберемся. Это у нас, значит, Николай и Михаил Сергеевичи из Ленинграда.

— У меня путевки, — спохватился Коля, хлопая себя по бокам.

Путевки лежали во внутреннем кармашке, застегнутом на пуговицу, он это помнил. Но папа, когда что-то искал в карманах, всегда хлопал себя по бокам, и Коле это очень нравилось.

— А я вожатый твоего, Коля, отряда, — сказал Паша. — Первая дверь направо от входа, я тебя провожу сейчас.

— А меня? — Мыша мгновенно насупился, заподозрив неладное.

— Ты в другой палате будешь. Ты ведь помладше, и отряд у тебя другой.

Мыша посмотрел на Колю:

— Говорили, что мы вместе...

— Да вы и так вместе, в одном же корпусе, только в соседних комнатах. А в отряды мы записываем по возрасту, понимаешь? Тебе же лучше! У нас малышей совсем мало: выбирай кровать, какую захочешь, и тумбочки занимай хоть две сразу.

Коля виновато посмотрел на Мышу. Мыша отвернулся и стал смотреть на Боскана. Боскан смотрел единственным глазом куда-то вдаль и молчал.

— Он не хочет две тумбочки, — подал голос Серый. — Он хочет домой к мамочке, кушать манную кашку и сидеть на горшке. Он вон в куклы играется, как девчонка.

— Тебя забыли спросить! Не ломай стул, — сказала Диана. — И кстати, я просила тебя сходить за чайником.

— А чего ты распоряжаешься? — Серый не сдвинулся с места, но качаться на стуле перестал. — Ты у сопливых вожатая, вот ими и командуй.

Паша аккуратно сложил путевки, которые держал в руках, сунул их в карман и медленно развернулся в сторону бунтаря.

— Если! Я! Еще! Раз!

При каждом слове он делал шаг вперед. Комната была небольшая, и Паша грозно навис над Серым, едва добравшись до середины фразы.

— Да я вообще молчу, — Серый не стал дожидаться окончания, встал и побрел к дверям.

— Куда? — гаркнул Паша.

— Так за чайником же... — растерялся Серый.

— Попроси прощения у Дианы!

— Да ладно, — отмахнулась Диана. — Пусть лучше чайник принесет, все польза в хозяйстве.

— А ты... вы... тоже вожатая? — спросил Мыша.

— Да, мы с Пашей вдвоем на этом корпусе. Он у старшего отряда, а я у младшего.

— Младший — это куда меня записали, да?

— Ну да. У нас хорошие ребята, зря ты, Миш, отказываешься.

— Я не отказываюсь. Только я Мыша, а не Миша. Ну, меня так все зовут... кто со мной дружит.

Кровати у окна, разумеется, были уже заняты: на них громоздились чьи-то вещи. Мыша огляделся в поисках свободного места. Комната была большая, и ее обитателям не удалось полностью освоить отведенное им пространство, хотя они явно очень старались. Но их рисунки смотрелись на пустых стенах сиротливо, штаны и рубашки, вольготно раскинувшиеся на кроватях, а кое-где и на полу, так и не смогли захватить все горизонтальные поверхности. Пахло елкой — на двух тумбочках стояли в банках пушистые еловые ветки, серебристый дождик на них вздрагивал при каждом шаге. На полу был расстелен плакат, углы придавлены ножницами и баночками краски. На плакате — почти законченная надпись "Поздравяем с Новым годм!" и карандашный скелет будущей елки.

Скрипнула дверь: в комнату заглянул Коля.

— Ну как ты тут? Свободно у вас! А у нас только одна кровать осталась пустая.

— У нас у окна уже заняты, — вздохнул Мыша. — Ты говорил, это лучшее место.

— Это оно летом лучшее. А сейчас там дует, спать будет холодно. Вот кровать хорошая, у стенки. Садись сюда, я сейчас.

Мыша поставил сумку на тумбочку, послушно сел на краешек матраса и вдруг услышал глухой стук в стене у изголовья.

— Коля! — обрадовался Мыша и постучал в ответ.

— Здорово, да? — сказал Коля, появляясь в дверях. — У меня там кровать стоит тоже у стены, могу тебе отстукивать тайные сигналы.

— Ура! Ты мне тогда стучи два раза, если хочешь сказать... ну, что-нибудь сказать. И три раза, если...

— Если сказать мне нечего, — засмеялся Коля. — Давай так: два удара — это значит "Как у тебя дела?", три удара — "У меня все хорошо!", а четыре удара — "Есть дело, надо поговорить". Запомнишь?

— Запомню!

Мыша повеселел и стал перекладывать вещи из сумки в тумбочку. Боскана он посадил поближе к стене, чтобы не свалился с пружинного матраса.

— Ладно, я пойду пока, — сказал Коля. — Заходи потом, посмотришь, как у нас.

Хлопнула дверь, в коридоре раздался дробный топот и гвалт, а затем сразу голос Дианы:

— Куда! Ноги кто вытирать будет?

Судя по звукам, большая часть заснеженных ног послушно развернулась к придверному коврику, но кое-кому удалось прорваться. В дверях вдруг появились сразу два мальчика, одного роста, в одинаковых шубах и шапках.

— Я первый!

— Нет, я! Пусти!

— Не пущу! Сначала я!

Они пихались локтями и пыхтели, отталкивая друг друга, пока не заметили Мышу. Забыв о соревновании, одинаковые мальчики дружно уставились на него. Глаза у них были одинаково голубые, носы и щеки — одинаково розовые, но у одного на подбородке белел кусочек пластыря.

— Ты новенький! — сказал тот, который с пластырем.

— Это ты потерялся? — с уважением спросил второй.

Вслед за близнецами вошел еще один мальчик, сам коротенький, но зато в очень длинном красном шарфе.

— Ты новенький! — заявил он. — Это ты потерялся!

Мыша не успел ответить. В комнату, запнувшись о порог, шагнул четвертый мальчик, почти совсем круглый в своей шубе, и уставился на Мышу.