Волчья Луна (Дама Пик 2)

— Я спросила... — неожиданно покраснела Теа. — Ты ведь теперь и сам можешь сравнить это, — провела она ладонью по своему лицу, — с тем. Вот я тебя и спросила про ту меня. Страшненькая?

— Дура! — по-видимому, Август впервые использовал такое грубое слово в разговоре с Татьяной. Она себе вольности позволяла, он — нет. Но сейчас от возмущения он попросту не нашел других слов.

— Дура! — припечатал Август, выразив в этом слове весь свой гнев. — Что ты несешь?! Страшненькая? А, по-моему, весьма симпатичная девушка. Не кукла, не klusha, — использовал он одно из Таниных "особых" слов. — Я тебя такую, с черными волосами и в очках, люблю ничуть не меньше, чем такую, — указал он на свою собеседницу. — И давай прекратим этот бессмысленный разговор. Ты женщина, которую я люблю. А какая ты, — такая или сякая, — это вторично. Но та ты мне очень понравилась!

Обедали втроем: Август, в силу обстоятельств евший мало и только легкую пищу, Теа и присоединившаяся к ним Аннушка Брянчанинова. Она же и рассказала последние новости. Оказалось, что прошедшей ночью овдовела государыня-императрица. Умер супруг Софьи — принц-консорт российской империи, великий князь Борис Владимиро-Суздальский.

— Он еще с вечера почувствовал себя плохо, — врала на голубом глазу девица Брянчанинова. — К нему и лекарей наилучших позвали, и целительницу Арину из Обители вызвали. Но ему уже ничего не помогло, — промокнула красавица платочком совершенно сухие глаза, — ни эликсиры алхимические, ни камлания придворных шаманов, ни Аринина ворожба. Все равно помер.

— А что же барон ван дер Ховен? — поинтересовался Август, оторвавшись по такому случаю от стерляжьей ухи.

— Так лекарь еще третьего дня в Валгаллу отправился, — как о чем-то совершенно не имеющем отношения к делу, "вспомнила" вдруг Теа. — Споткнулся, упал, закрытый перелом.

— Закрытый перелом? — интрига была ясна, как небо Калабрии в погожий солнечный день.

— Перелом основания черепа, — "печально" вздохнула в ответ поляница-охотница.

— Да, это смертельно, — признал Август, возвращаясь к ухе.

О судьбе княжны Вяземской и ее сына он спрашивать не стал. И так все ясно. Софье пришлось все-таки — хотела она того или нет — устроить кровавую прополку. А это означает беспощадный террор. Только одним будут рубить головы публично — Август представлял себе, что сейчас делается в казематах крепости и во всех дальних и ближних острогах, — а других, как того же барона ван дер Ховена, уберут втихую. Ну не казнить же, в самом деле, отца принцессы-наследницы! Другое дело, осведомлена ли сама Екатерина о причинах скоропостижной смерти своего отца?

"Возможно, что и знает, — обдумав вопрос, решил Август. — Отец или нет, но он хотел лишить ее права на престол! За меньшее убивают, а уж за такое..."

— Похороны завтра, — прервала Анна Захарьевна повисшее над столом молчание. — Императрица не хочет задерживать Елизавету Борисовну в Петербурге. И отпускать экспедицию без принцессы не желает тоже.

— Сроки изменились? — понял Август.

— Да, — подтвердила его догадку Теа. — Нам приказано поторопиться.

— В разумных пределах, — добавила она через мгновение, но смысла сказанного ранее ее уточнение не изменило. Им всем следовало поспешать.

В этом смысле, Софию можно понять. В столице наверняка все еще небезопасно, ведь никто не знает, как глубоко пустил корни заговор и насколько эффективной окажется "прополка".

— Значит, сразу после обеда, едем в Петербург и тотчас начинаем работать — кивнул Август, быстро взглянув на Теа и получив в ответ короткий одобрительный кивок.

Если они хотели, как можно быстрее покинуть столицу, то и начинать постройку портала следовало, не откладывая. Там — даже если поспешить, — работы на пять-шесть дней, никак не меньше. И это если все пойдет гладко. Но в магии — увы — нет простых путей, особенно если речь идет о "неродном" для Августа и Теа колдовстве. Хорошо хоть все необходимые материалы уже завезены во дворец Новосильцева, да и подвал под левым флигелем приведен в порядок. Во всяком случае, так обстояли дела четыре дня назад.

"Ладно, — решил Август. — Если чего не хватит, Веста наверняка сможет поспособствовать. Она не меньше нашего заинтересована в успехе, а может быть, и больше. Так что за работу!"

Однако планам этим не суждено было сбыться. Во всяком случает, не так скоро, как хотел Август. Едва он приступил к десерту, — кажется, это были итальянские булочки из заварного теста — как у него горлом пошла кровь...

Сначала Августу показалось, что это просто крошки сухой обсыпки попали ему не в то горло. Он поперхнулся, закашлялся, прикрыв рот салфеткой. Потом ему, как будто, полегчало и, вытерев губы, он хотел отложить салфетку, но замер, увидев, что она вся в крови. Это удивило Августа, но не напугало. Он хотел сказать об этом Теа, у которой глаза расширились от ужаса, когда она увидела кровь, но не смог произнести ни слова. Захрипел, ощущая удушье, и почти сразу же потерял сознание. Так что дальнейшие события происходили уже без его участия.

Как поведали ему позже очевидцы происшедшего, — то есть, Теа и Анна, — Августа вырвало кровью, и он отрубился. Дыхание ему вернула охотница, отлично владевшая приемами "неотложной помощи в экстренных ситуациях". Судя по ее замечаниям, Аннушке Брянчаниновой не раз и не два приходилось вытаскивать своих друзей-охотников прямиком с того света. Но "чрезвычайные меры" — это не настоящее целительство, поскольку Аннушка была все-таки бойцом, богатыркой-охотницей, но никак не знахаркой или ведуньей. Поэтому дальнейшие "реанимационные мероприятия", — если и дальше использовать терминологию Татьяны, — проводила уже графиня Консуэнская. Будучи колдуньей, Теа могла много больше, чем девица Брянчанинова, но и она не умела лечить неизвестные ей хвори. Да и известные — не все и не всякий раз. Поэтому Теа смогла лишь несколько облегчить состояние Августа, — что тоже не мало, — и продержать его в мире живых, пока не подоспела помощь в лице волшебницы Весты. Чаровница, — надо отдать ей должное, — примчалась по первому зову. Она долго возилась с Августом, но по мере того, как "пациенту" становилось лучше, впадала во все более очевидную мрачность. Причину столь странной реакции на, казалось бы, вполне "положительную динамику" в состоянии Августа она объяснила сама, но несколько позже и, скорее самому пациенту, чем хлопотавшим над ним женщинам.

— Во-первых, — сказала она, пристально глядя на обессилившего, но все-таки кое-как пришедшего в себя Августа, — было бы, как минимум, разумно, не говоря уже о вежливости, сообщить мне о том, что вы, граф, очнулись.

— Мы собирались... — попробовал Август лепетнуть какое-то жалкое оправдание, но Веста умела быть твердой, не говоря уже о жесткости.

— Во-вторых, — она, словно бы не обратила внимания на его жалкую попытку, продолжая последовательно и неумолимо излагать свою позицию, — вам следовало обсудить вмешательство высших сил, прежде всего, со мной, ибо я единственная из присутствующих хоть что-нибудь в этом понимаю.

— Высших сил? — попробовала вклиниться в разговор Теа.

— Помолчите, милочка! — остановила ее чаровница. — Вы еще не вернули себе и половины знаний, которыми располагали раньше, тем более, если речь идет о делах Круга и Рода. Вы первая должны были сообщить мне о таком невероятном излечении графа, и уж тем более о том, что он наконец пришел в себя.

— Я... — попробовала оправдаться Теа, но куда там. Веста не даром являлась главой Круга, воли и авторитета ей было не занимать. Приближенная императрицы и принцесс она могла себе позволить говорить свысока даже с аристократами.

— Кто вас спас, Август? — Прозвучало холодно и жестко. — Кто к вам приходил? Богиня или ее посланец?

— Э... — Август не то, чтобы собирался скрытничать по такому поводу, но в спальне помимо Теа и Весты присутствовала и Аннушка Брянчанинова.

— Можете не таиться, граф! — разрешила его сомнения Веста. — Боярышня Брянчаниова — мое доверенное лицо. Так что можете говорить при ней.

— Ну, раз можно, значит можно...

— Не сомневайтесь! — еще раз напомнила Веста о своей власти. — Итак?

— Ко мне приходила матриарх "темной линии" северных рысей.

— Она назвалась?

— Да, — подтвердил Август. — Сказала, что ее зовут Теодора из Арконы, и что Теа приходится ей внучкой в пятьдесят седьмом колене...

Глава 11. По дороге в Триполье

1. Имение графа Новосильцева Слобода, четвертое января 1764 года

Перешли удачно. Август сумел бросить переход на тысячу сто двадцать три километра, и удерживал портал открытым почти четыре минуты. Практически "рекордный бросок", как выразилась Татьяна. Августу ее похвала была чрезвычайно приятна, но он и сам понимал, что сделал даже больше, чем предполагал заранее. Мало того, что "положил" переход ровно туда, куда хотел, так еще и пропустил через него не только членов экспедиции, но и три дюжины гайдуков охраны и слуг, включая камеристку Теа Маленькую Клод и двух своих верных слуг, Катарину и Огюста.

Уходили ночью, как и планировалось, из подвала во дворце графа Новосильцева, и через считанные мгновения — члены экспедиции шли сразу за пятью гайдуками графа Василия, — оказались во дворе имения Слобода. Здесь тоже была ночь, и стоял, как говорят русские, трескучий мороз. Двор был припорошен снегом, но небо над головой оказалось чистым: черный бархат, расцвеченный бриллиантами чуть мерцающих звезд. Положа руку на сердце, очень красиво, но Августу было не до этой красоты. Бросив короткий взгляд вверх, да и то лишь после того, как убедился, что они не попали "из огня да в полымя", он сразу же принялся за дело. Пока граф Василий раздавал приказания слугам, а гайдуки под командой девицы Брянчаниновой разбегались окрест, создавая периметр "на первый случай", Август, Теа и принцесса Елизавета проверяли окрестности с помощью своих магических техник.

К счастью, ни засады, ни случайной встречи с врагом не произошло, и вскоре, проследив, чтобы слуги перенесли в дом все принесенные с собой из Петербурга тюки и сундуки, члены экспедиции ушли с мороза в тепло просторного дома, являвшегося центром обширной усадьбы. Со слов управляющего было уже известно, что в округе все спокойно, но охрану все-таки выставили, благо и кроме гайдуков было кого послать в дозор. В имении хватало крепких молодых парней, по-видимому неплохо владевших простым, но оттого не менее опасным оружием — топорами да вилами, и все они были местными уроженцами, то есть отлично знали окрестности и людей, населяющих ближние деревни и хутора. В общем, чужих не пропустят, да и своим, — если что, — спуску не дадут.

Слуга помог Августу освободиться от потрясающе теплой шубы из меха белого медведя, которую подарил ему граф Василий, и от оленьих пимов, но уж шапку из меха полярного волка он снял сам. И шевровые сапоги на низком каблуке, приготовленные для него верным Огюстом, натянул на ноги тоже сам. Наступали времена, когда отсутствие под рукой слуг может стать обыденным делом, как это не раз случалось с ним на войне. Поэтому настраиваться следовало именно на такие обстоятельства, когда одеваться по необходимости придется самостоятельно, а возможно и кашеварить, и, вообще, делать все подряд.

Он подошел к зеркалу, и, отстранив камердинера, ринувшегося было помогать, поправил бриллиантовую заколку на шейном платке, одернул обшлага теплого шерстяного кафтана и, оставшись доволен увиденным, пошел вслед за ожидавшим его графом Новосильцевым наверх — в гостиную, в которой договорились встретиться члены экспедиции. Здесь уже во всю хлопотали жившие в имении слуги. В комнатах было холодно, но хотя бы не затхло и не сыро. Как рассказывал граф, он заранее распорядился, чтобы помещения дома проветривали и протапливали хотя бы раз в неделю. Однако лютые морозы, стоявшие на дворе уже месяц с лишним, легко выстуживали комнаты, едва в них переставали топить печи. Поэтому сейчас, разведя огонь в камине и в большой изразцовой печи, слуги спешили принести в гостиную как можно больше зажженных свечей, вино и легкие закуски.

От обеда путешественники отказались. Были сыты, да и поди дождись этот обед, если его не то, что не начали еще готовить, но и продукты необходимые для этого не принесли, не говоря уже о том, чтобы зарезать кур, гусей или барашка. Не ждали их этой ночью, и хорошо, что так. Свои не ждали, значит, и враги об их появлении узнают не сразу. Но, с другой стороны, и разойтись по спальням, не смотря на глухую ночь, члены экспедиции не могли тоже. Комнаты следовало для начала протопить, а кровати застелить свежим бельем. Все это не в один момент делается, поэтому и собрались в гостиной: выпить, пока суд да дело, вина, чтобы хоть немного согреться — а то все уже начали жалеть, что столь поспешно сняли с себя шубы и теплую обувь, — перекусить и переговорить накоротке, окончательно определившись с планами на завтрашний день. Но тут, как оказалось, и обсуждать было нечего. Управляющему нужны были сутки — и это на самый крайний случай — чтобы приготовить в дорогу сани, лошадей и необходимые припасы. Так что решили провести следующий день в праздности, тем более, что все предыдущие дни члены экспедиции были крайне заняты ее подготовкой, а едва оправившийся от ран Август строил вместе с вымотанной до последней возможности — нервы и недосыпание — Теа свой "грандиозный" переход.

— Пошлем в Триполье гонца, — на правах хозяина подытожил краткое обсуждение граф Василий, — а сами предадимся безделью, сибаритству и эпикурейству. К утру и кухня заработает в полную силу, и баню протопят...

Про русские бани Август знал не понаслышке. Еще по дороге в Петербург пришлось попробовать, да и в столице, несмотря на то, что во дворце Новосильцева имелась медная ванна — и не одна, — пару раз Августу довелось посетить и "банные чертоги". Впечатление они произвели на него самое благоприятное, а в имении Слобода, по словам хозяина, баня была и вовсе выдающаяся. Во всяком случае, Татьяна, услышав некоторые "технические подробности", — которые, впрочем, ни о чем Августу не говорили, — пришла в восторг и заявила, что завтра же они с Августом должны "эту баньку опробовать". Принцесса Елизавета и девица Брянчанинова ее тотчас поддержали, и тут выяснилось, что, если следовать русской народной традиции, — а не следовать ей, никто, вроде бы, не собирался, — мыться члены экспедиции могут пойти вместе, "если конечно господа заморские гости не побрезгуют, а то вот немцы и поляки отчего-то стесняются..."

Август что-то такое слышал про это "русское извращение", но поскольку Теа была не против, а предложение исходило не от кого-нибудь вообще, а от принцессы, являвшейся второй в очереди в порядке наследования русского престола, он согласился. Хотя, видят боги, решение далось ему отнюдь не просто. Лично он был совсем не против увидеть нагими Елизавету и Анну, но его смущало то, что и граф Василий в этом случае увидит голой его Теа. Однако делать нечего, придется перетерпеть.