Ведьмина сила

Я пододвинула стул к "темнице" и села. "Гость" сжался в комок и утробно зарычал.

— Брось притворяться и говори, — попросила я спокойно на бесовском. — Кто тебя вызвал? Таким, как ты, нужна кроличья нора и прямой, широкий путь сюда. И призывающий — тот, кто окликнет и откроет дверь.

— С-сила... — прошипел он, сверкнув жёлтыми "зеркалами" глаз.

Уже прозрел, надо же. Поразительная регенерация даже здесь, в ловушке, забирающей большую часть силы...

— Нет, — я качнула головой, — это верно лишь отчасти. Не забывай, я слышу. Здесь ваши сердца, даже во временном теле, подчиняются не вам, а законами мира. И ускоряют ритм — от страха или при попытке солгать. Родной пульс — двадцать, а сейчас — все шестьдесят. Значит, боишься. Говори, кто вызвал. Бесы в мире мёртвых обитают слишком глубоко, чтобы прийти самостоятельно. Даже сюда. Кто?

"Кот" ощерился, оскалил желтые клыки.

— Ладно, — я отодвинулась к стене и запустила руку в открытый сундук. — Не хочешь по-хорошему, будет по-моему.

— Обойдешься, — он осклабился.

— Правда? — я достала плотно закупоренную склянку, внутри которой бушевал крошечный золотой вихрь.

Бес смерил меня ненавидящим взглядом и уставился на зелье. Пульс нечисти подскочил до восьмидесяти.

— Узнаёшь? — я примерилась к пробке. — Мы называем это "сонным царством". Пытать тебя бесполезно, а оставлять здесь опасно: через пару дней нарастишь тело, обретёшь прежнюю силу и взорвешь клетку вместе с домом. И ищи ветра в поле. Поэтому — спать. И первым же почтовым рейсом — к наблюдателям.

— Чтобы потом языку учить таких, как ты? — прошипел он зло. — И без силы на века остаться? Или обратно быть изгнанным без силы?..

— Или честно и внятно ответить на вопросы.

— Всё равно усыпишь!..

— Зато живым останешься, — я достала вторую склянку, с синим вихрем. — И с силой после пробуждения. Что наблюдатели с тобой сделают, не знаю, но если изгонят обратно, то сила будет при тебе, — и посмотрела на него внимательно: — Итак? Вопрос повторить?

— Женщина призвала, — бес уселся на пол примерным "котиком", обвив хвостами передние лапы. — Живёт на западной окраине, дом голубой... был. Теперь страшный. Три этажа. Ведьма она, тёмная.

— По запаху узнаешь? — я встала.

— Да.

Значит, в постель нескоро... И завтра я тоже пока отосплюсь...

— Перерожденного чуешь? В старых кварталах? — я методично перебирала старые вещи — ремни, шарфы, перчатки в пятнах крови.

Соратников и поклонников Ехидны я искала десять лет, и кое-кому удалось ускользнуть, но не... целиком. И здесь мы снова встретимся, но уже в последний раз. Для них. Или для меня. Как повезёт. Или...

— Да. Перерожденный спит много. Слабый, — "кот" настороженно бдел. — К югу ищи, старая пятиэтажка, жёлтые балконы, — и вдруг заискивающе попросил: — А можно, при тебе останусь?.. Помогать буду. Ведь старший теперь в городе. Всех чую.

— Нет. Не доверяю я тебе, друг мой, — я собрала нужные вещи и повернулась к клетке. — Ты не из тех, кто прикроет спину. А из тех, кто пырнет ножом, только отвернись, — и, посмотрев внимательно, добавила: — Но если действительно готов помогать, могу выпускать иногда из спячки. И замолвлю за тебя словечко.

— Или?.. — просипел он выразительно, сделав большие глаза.

— А если никто о тебе не узнает, верну обратно. Кроличья нора в холмах? Скоро там будет столько силы, что и без Круга справлюсь. И без изгнания с клеймом и травмами. Провожу, — я протянула ему шифоновый шарф. — Но хоть одна гадость...

— Не то, — "кот" принюхался к вещи. — Давай другой.

И на пятую вещь сделал стойку. Я покрутила в руках мятую соломенную шляпку. Любовь Каземировна, среди своих прозванная Химерой. Хитрая, скользкая, прыткая, удирала от меня два раза, и в последний — прямо из-под носа. Тёмный огонь. А бог троицу любит. И я очень хорошо помню, как испуганно бьется её сердце...

— Один пришёл?

— Да, сил ведьме не хватило. Хотела больше, чтобы к прибытию ведьм Круга мы проблемой стали, — пояснил он покладисто. — Не смогла. Но собирается продолжать. Сейчас дома и готовится.

Сил не хватило? Вряд ли. Ехидна не терпела рядом слабаков, а Химера еле-еле вытащила одного беса, травмировав его по дороге, и упустила, не взяв под контроль? Не верю. Ослаблена... или отравлена. Сливают ведьму. Лёгкая добыча.

Следуя интуитивной подсказке, я подсунула под нос нечисти все "улики", но бес предсказуемо не нашёл в городе их владельцев. Кроме одной. Хмуро принюхавшись к перчатке Ехидны, он зло ощерился:

— Проверяешь, ведьма? Твоя!

Провал... Ехидна так меня пометила, что я пахну и ею, и собой, и... Ладно, и это тоже предсказуемо. Я кинула бесу открытый пузырек с синим вихрем.

— Прячься. Понадобишься — выпущу. Поможешь, чем сможешь, — отпущу... домой. Обещаю.

"Кот" глянул нервно и подозрительно, но ретировался. Прутья клетки потухли, потеряв связь с чужой силой. Я заткнула пузырек и спрятала его в походный сундук. Потянулась, прислушалась к тихому биению нужного сердца, взяла сумку и пошла обуваться.

Да, три часа ночи — самое время явиться в гости с дружеским визитом и поговорить о погоде.

Приехав в город прошлой осенью, я неделю целенаправленно бродила по улицам с картой и изучила в жилых кварталах каждый дом. До ведьмы — пять остановок, и по дороге я завернула в круглосуточник за кофе и горячими бутербродами. Надо обязательно добраться до магазина, чтобы не питаться чем попало... Работы предстоит много, а она всегда возбуждает во мне нездоровый аппетит.

Рассеянно жуя бутерброд с сыром, я неспешно шла по пустынным улицам, вдыхала запахи весны и определяла фронт работы. Всего за десять лет охоты в живых осталось двадцать почитателей Ехидны, а наследников ее крови — ни одного. Значит, прячется она где-то среди своих сторонников, вернее в них, ибо телом изувечена и почти мертва.

И у этой же двадцатки — украденные амулеты защиты, тринадцать штук. Наверняка распределенные — яйца в одной корзине не хранят... хотя кто их знает, этих чокнутых. Совести и человеческих чувств им недостаёт, зато ума и изворотливости — на десятерых, и порой такое выдумают, что психически здоровому человеку и в голову не придет. И я могу метаться между одним и другим, теряя время и ничего не находя, а потом приедет последний со всеми "яйцами" в час икс... и я безнадёжно опоздаю.

Мысленно заглянув в походный сундук, я нахмурилась. У меня есть вещи только десяти ускользнувших — тех, кому по разным причинам пришлось светиться. Вторая половина спряталась в глуши — мало ли в России таких мест? — и исчезла с наблюдательских радаров. И если первую половину теперь вычислить легко, то остальных... Я редко выслеживала и вынюхивала, обычно этим занимались наблюдатели рангом ниже и подневольная нечисть. А я приходила в последний момент, чтобы завершить начатое.

Похоже, пора вспомнить молодость и уцелевшие навыки полевой работы, ибо времени — в обрез...

У "страшного" дома я постояла с минуту, усыпляя всех его обитателей, включая намеченную жертву. Первый этаж, квартира слева... и спи сладко, дорогая. Когда десять лет гоняешься за одним человеком, он становится... почти другом. Я допила кофе, выбросила в урну пластиковый стакан и толкнула подъездную дверь. Спи... и встань. Открой дверь, впусти меня... И ничего не трогай, только лишние амулеты сними, будь добра, и оденься, хоть в сорочку... И свет включи.

За дверью что-то звякнуло, щелкнул шпингалет, и я приглашенным гостем вошла в квартиру. Чисто, уютно и знакомо пахнет зельями. Одна комната с разобранным диваном, старым сервантом и открытым настежь окном. Я внимательно посмотрела на замороченную ведьму, соляным столбом стоявшую в коридоре. Поговорим?..

Повинуясь моему жесту, спящая ведьма лунатиком прошла в комнату и села на диван. Лет — давно за сотню, а выглядит едва ли на тридцать. Короткие чёрные кудри, узкое восточное лицо с тонкими чертами, а глаза голубые, славянские. И любовь к собственной внешности всегда её подводила — она пренебрегала мороками, не находя себе идеального и достойного.

Я пододвинула стул, села и сжала кулак, ощущая в ладони спокойную пульсацию сердца. Пока — спокойную.

— Доброй ночи, Любовь Каземировна, — поздоровалась вежливо.

Ведьма открыла глаза и замерла. Взор стал мутным — и обреченным. Да, удираешь, ускользаешь, веришь, что избежишь наказания, живешь этой верой, а потом приходит ночь и... я. И вера — вдребезги. И бежать некуда, и пальцем не шевельнуть...

— Давайте сразу расставим точки над "ё", — предложила я миролюбиво. — Убивать вас нельзя — начальник живой хочет, а пытать... Зачем пытки? Два умных человека всегда смогут найти общий язык и договориться. Разве что...

Она дернулась, резко запрокинула голову и захрипела, когда я вырвала ей разом два зуба. С обезболивающим, конечно. И с пломбами-ядом.

— Исключим глупости, — я улыбнулась, — не то моё начальство рассердится.

— Всё равно... не могу, — Химера с трудом ворочала распухшим языком, глядя из-под растрепавшихся кудрей. — Не скажу... не могу, знаешь... же.

Я задумчиво посмотрела на висящие в воздухе зубы, подманила один к себе и принюхалась. Кровь пахла очень знакомо.

— Вы уже отравлены, Любовь Каземировна. Жить хотите? Тогда ломайте барьер молчания. Вы — Верховная, он вам по силам, не прибедняйтесь. Не Ехидне же обещали молчать, а друг другу поклялись — уцелевшим. Всего лишь. Но не забывайте, — я пошевелила пальцами, — ваше сердце — в моих руках.

— Лжешь... — она дёрнулась, сморщилась.

— Непроходящая усталость, нехватка сил для вызова бесов, потеря концентрации и себя в пространстве, полное отсутствие сопротивляемости моему воздействию, — я перечислила признаки и пожала плечами: — Я удивительно легко вас, дважды ускользающую, скрутила, верно? "Гадюка", если не ошибаюсь. Прозрачный и безвкусный яд с отсроченным действием.

Ведьма шумно выдохнула, задержала дыхание и заискрила. Я не сводила с неё глаз и считала про себя. Раз, два... Она вспыхнула тёмным пламенем и обмякла, но я быстро вернула ее в чувство.

— Мне нечего сказать тебе, палач, — Химера устало съежилась, враз постарев лет на двадцать. В чёрных волосах сверкнула седина. — Я не знаю, кто приедет следующим и кто уже в городе. И не знаю, у кого защитники, — глянула с кривой усмешкой. — Мы и прежде друг другу не доверяли, а когда одна известная ведьма при поддержке наставницы-палача упрямо пошла по следу...

— За что вас слили? — я проигнорировала провокацию.

— Не хотела, — она пожала плечами. — Устала. Всю жизнь загнанным зверем... Обещанные знания того не стоят. Я давно поняла, что не доживу до них. После первой же встречи с тобой поняла. Но у нас отпускают только на тот свет. Мне нечего тебе сказать.

Пульс подскочил на десять ударов.

— Неправда, — я прищурилась. — Точное число группы?

— Восемнадцать, — ответила сквозь зубы. — Теперь — восемнадцать. Ещё одного, вроде меня, вчера скормили наблюдателям.

А начальник не сказал, зараза...

— Имена. И прозвища.

Ведьма послушно перечислила.

— Главный кто?

— Сфинкс.

— Когда появится следующий? — я смотрела на неё в упор, шевеля пальцами и считая пульс. — Когда?

— Уже здесь, — выдохнула ведьма обреченно. — Должен был приехать этим вечером.

— "Должен был"... — кивнула я задумчиво. — Стало быть, мужчина, — и резко сжала трепещущее сердце: — Кто?

— Я слышала... вроде Циклоп, — выдавила она через силу и постарела ещё лет на десять, красивое молодое лицо прорезала сеть глубоких морщин.

— Хорошо же вы "не знаете", Любовь Каземировна, — я улыбнулась и встала. — У кого защитники? — и сжала ее сердце. Ведьма нервно задрожала и захлебнулась криком. — У кого? — и расслабила ладонь, шевельнула пальцами, успокаивая бешеный ритм. — Что вы ещё слышали... вроде?

Химера молчала, только взгляд помутнел до тёмной синевы.

— У кого? — повторила я резко. — И хватит давить на жалость. Я не верю ни единому вашему слову про "устала". Напомнить, скольких вы убили, гоняясь за знаниями для Ехидны? Вас, как дважды засвеченную, просто сделали... предвестником, — сжимая в левом кулаке сердце, правой рукой я невесомо погладила ведьму по голове. — Говорят, мозг — лучший кинотеатр. А яд — отличный галлюциноген. Посмотрим ваше прошлое? Особенно то, где...

— Не надо... — она съёжилась и пробормотала: — Прозвища. Не мы выбирали. Нам их дали. Кому-то — для антуража, а кому-то... — и слабо кивнула в сторону окна.

Я посмотрела в окно. За "страшным" домом начинались пустые кварталы так называемой "Зоны" и вересковые холмы. Которые, кстати...

— ...по названиям здешних холмов? — поняла я и села на стул.

Вот как... А мы-то с Павлом Сергеевичем спорили из-за этого до хрипоты, выдвигая версии одну хуже другой...

— Не факт, что защитники у них, — сипло добавила Химера. — Привезти могут и другие. Необходимо собрать двенадцать символов в круг в холмах, на месте старого капища, чтобы получить ключ к общему хранилищу и взять под контроль силу. И тогда посвященным откроются древние знания стародавних — так говорила Ехидна.

Сглотнула, сморщилась и хрипло договорила:

— И она украла их, чтобы ведьмы Круга не воспользовались, если мы опоздаем. Чтобы наверняка завладеть. Привезти могут и другие. Контейнеры. Но вот в холмы за знаниями пойдут лишь избранные. Я не лгала, палач. Мне ничего не светило, я хотела порвать с этим... И такой подходящий момент сбежать ото всех... был. Спустила бы бесов и...

Я не ответила, молча глядя в окно. Жаль, она не целитель... Жаль. Переворошила бы её память, собрала биометрику всех участников — и дело в шляпе. Внешность обманчива, а вот сердце и кровь не врут. Опознала бы под любой личиной... но никто, кроме нас, не обращает внимания на то, как различаются в организмах кровотоки и бьются сердца. Циклоп, значит... Мы встречались однажды, но так давно...

— Яд, — тихо напомнила ведьма и заерзала. — Вычистишь?

— Увы, — я обернулась. — Могу только замедлить обменные процессы и его действие. Я не целитель. Вы уснёте и очнетесь в наблюдательском изоляторе. Там вас и почистят, и вылечат... Только будьте готовы к сотрудничеству.

Она хмыкнула и неприлично сплюнула. Кровью.

Я посмотрела на нее внимательно:

— У вас ведь есть дети. Три дочки. Легко найти, дети — наши следы.

Химера побледнела.

— Сотрудничайте, — повторила я с нажимом. — Не упрямьтесь и не набивайте себе цену. Мы не изверги. А я детей не убиваю. Их найдут и пристроят к делу. А сохранят ли вам жизнь, зависит только от вас. А теперь... спите.

Ведьма растянулась на диване, а я достала планшет и написала начальнику: "Посылка. Светлая, 85-34. Химера. Первично допрошена. Отравлена "Гадюкой". В анабиозе. Забирайте".

Наблюдательская "почта" работает шустро и бесперебойно, и, не успею я уйти, как явится "курьер".

"И мы одного взяли, — поделился "новостью" начальник. — Недавно привезли. Тоже отравленный "Гадюкой". Сейчас допрашиваем. Где отчёт?"