Пустошь. Нулевой круг

И я решил обратиться к помощи образов. Раз у меня так хорошо получается представлять потоки силы, что иногда я вижу вокруг себя разноцветные картины, которые рисуются даже без моего участия и усилия, то почему бы их не поставить себе на службу? Я решил представить, что рисую перед собой красную, как кольца на теле змеи, печать. Обычную круглую печать, наподобие той, что изображена в книге по истории империи. Только у меня она совсем простая. Без вычурностей, герба и мелких деталей. Просто круг, проведённый толстой линией и по его краю идут надписи 'Ограничение', а в центре жирно горит '3 ступень'.

Это выглядело так. Я представлял, что двумя, тремя движениями рисую перед собой печать и надписи, затем словно приклеивал ее себе на плечо. И приказывал сам себе, что пока на мне печать, то она ограничивает моё проявление силы, но не влияет на настоящее Возвышение. Не с первого раза, не с десятого, но через пару недель у меня всё получилось. Печать рисовалась именно такой, как я её воображал. Послушно перемещалась на плечо. Не исчезала ни в процессе этого действия, ни после касания, ни после того, как я отводил глаза. Теперь, пока на мне была печать, даже вёдра на поливе стали тяжелые и я снова по-настоящему начал обливаться потом.

Был и неожиданный эффект моих тренировок, который заставил меня усомниться в том, что это действительно самовнушение. Я решил оставить печать на себе на длительный срок. Стоило мне утром открыть глаза, как я увидел тлеющую, как угольки, печать, которая будто бы и не исчезала на ночь. Хотя не мог же я во сне её представлять? Это было загадкой, над которой нужно было бы подумать, но больше я подобных проверок себе не позволял. Я опасался, что, несмотря на все усилия в формулировке приказа для печати, я ограничивал таким образом и свое Возвышение. Тем более, если у меня вышло нечто большее, чем внушение. Потому скрывшись с глаз людей, после окончания работ, сразу же её снимал. И с тревогой прислушивался к себе. Для прорыва было еще рано и я это сам понимал, но ничего поделать с собой не мог.

Пусть всего трёх дней проверки мало для того, чтобы полностью меня успокоить, но продолжать и дальше слышать эти рыдания больше нет сил. Может, это я люблю делать себе больно? Иначе я не могу объяснить, зачем я тоже прихожу сюда каждый вечер. 'Хорошо, пусть так! — решил я. Возможно, это моя совесть пытается заставить сделать меня хотя бы одно по-настоящему доброе дело. Сейчас, мне кажется, совсем не время лезть со своими умными советами. — Завтра. Я попробую помочь ей завтра'. Как раз будет ее очередь на прополке и мы увидимся.

— Дира, привет!

— Привет. Чего это ты? — она даже не разогнулась над грядкой. — Обычно не утруждаешь себя приветствиями? Со-с-сед.

— Да, неправда, — я пожал плечами, игнорируя колкость. — Слушай, я тут половину уже полил, хочу спуститься и чуть отдохнуть, умыться, воды там попить. Пошли со мной, я у тебя совета хочу спросить.

— Совета как умываться? — она все же выпрямилась и уставилась на меня своими синими глазищами, точь-в-точь как у отца.

— Попьем. Поговорим, — уговаривал я ее, но не замечал ни капли согласия в глаза. — Чуть отдохнем. Тоже ведь устала?

— Некогда мне, мне еще матери помогать, — девчонка уперла руки в бока, она, кстати, была сегодня не в простом платье тонкой кожи, как можно было ожидать на работах с землей, а в дорогом из тонкой ткани. Не сравнить с моей дерюгой. Чего это она?

— Дира, пожалуйста, пойдем. Правда, нужно поговорить, — стараясь не замечать её соседок по грядкам и их быстрых взглядов, я продолжал настаивать.

— Нет, некогда мне, — как отрезала Дира и снова склонилась над грядкой, выискивая среди мясного корня сорняки.

— Хорошо, — вот упрямая девчонка, выругался я про себя. — Тогда вечером сегодня не убегай на тренировку. Дождись меня, хорошо?

— Хм, посмотрим! — она сверкнула на меня злым взглядом исподлобья. — Хотя! Из-за тебя пропускать занятие? Ещё чего!

— Так! — мне это все надоело. Как же сложно с девчонками! Десять слов сказал, а уже голова болит! И за локоть потащил её из борозды. — Пошли, поговорим!

— Да ты обалдел!

— Не ори! — оборвал я её. — Шиго только дай повод, вон как косится. Сейчас даст мне в морду из-за тебя. Этого хочешь?

Дира замолчала. Она молчала, пока я стаскивал её по лестнице, ведущей к реке. Молчала, когда я затащил её под самый обрыв. Он слегка изогнут, так что увидеть нас сверху нет никакой возможности. С лестницы, с верхней половины можно, но я раньше увижу если кто пойдет. Но это вряд ли. Сейчас, когда каждые два-три дня льет дождь, полива мало. Все уже сделали свои нормы. Лейла, выполов свой детский кусок, тоже ушла домой. Остался я со своей увеличенной. Справа, где набирают воду, тоже нас не увидеть, а вот снизу по течению или с того берега, есть шанс.

Я провел рукой по плечу, стирая с себя печать. Её влияние было чуть шире, чем изначально рассчитывалось, и не ограничивалось моей силой, даже мир под ней для меня словно терял краски. Принялся внимательно оглядывать руины на том берегу. А Дира всё молчала. Я не обнаружил никого, кроме птиц, кто мог бы нас увидеть и повернулся к ней. Она, поджав губы, смотрела мимо меня на тот берег и молчала.

— Дира, — вздохнул я, — хватит дуться. Я, кажется, тебя никогда ни о чем не просил. Просто поговорить — разве это много?

— Ты у отца уже всё, что можно выпросил, — буркнула Дира кому-то за моей спиной.

— Да сколько можно! — обиделся я. — Сначала Рат, теперь ты! Ты видела? Мы с Ратом нормально общаемся, он уже не говорит таких глупостей. Ты чего начинаешь?

— Не знаю, что вы за дела с ним крутите, а мне до этого дела нет! — Дира и вовсе отвернулась от меня. — Хорошо сейчас Ракот присматривает за всеми охотниками и ты мяса не выпросишь у отца!

— Да что ж ты такая злая? — я был удивлен. Я не первый раз с ней заговариваю и никогда не слышал от нее таких речей. Это Рат любил что-нибудь на эту тему завернуть. Давно, правда. — С чего бы мне у него что-то просить?

— Ты вино просил? — она резко повернулась и ткнула в меня пальцем. — Дорогое дедушкино вино!

— Вино я купил у дяди Ди, — огрызнулся я. — За дорогую траву, которую, кстати, у вас не нашли, а значит где-то лежит в тайнике. Всё честно.

— Да ты его даже дядей называешь, — Дира топнула ногой. — Столько раз он вас кормил, что у тебя совесть проснулась! Я только и слышала по вечерам: 'Сегодня семья Леграда будет сыта'. Попрошайка беспомощная!

— А вот сейчас ты обидела и меня и своего отца! — я действительно разозлился. Что эта дура несет? Если из уст Рата подобные обвинения вызывали улыбку, потому что не чувствовалось в них настоящих чувств парня, который на самом деле всё понимал. Да он сам потом почти извинялся, пусть не напрямую, а этакими намёками. То её слова почему-то вызывали у меня злость. В них слышалась настоящее презрение ко мне. — Я считаю твоего отца частью своей семьи не за то, что он подкармливал нас, а за то, что один оказался человеком и по-настоящему отдавал долг жизни. Не только делясь мясом! А поддерживая нашу семью изо всех сил! Единственный из всех!

— Вот именно! Он сильный! И помогает вам! — принялась вопить Дира, снова начиная тыкать в меня пальцем. — А что сделал ты для своей семьи? Слабосилок! Правильно тебя прихвостни обзывают отбросом!

— Ах вот оно что! — протянул я, успокаиваясь, но уточнил. — Ты злишься потому, что я отброс?

— Нет! — мотнула волосами Дира. — Я злюсь потому, что ты даже не начал развивать меридианы! Твой отец был десятка! Он почти вырвался из этих проклятых песков! Твоя мать восьмерка! Она сильнее всех мужчин в деревне! А ты? Слабак! У тебя был отличный шанс попасть в первый пояс!

— Да успокойся ты! — шикнул я на нее, с опаской косясь наверх. Как бы эти крики не услышали. Хотя, ведь всё что она кричала, только поддержит мой образ.

— Да иди ты к дарсу в нору! Вонючий отброс! Там тебе и место! — она попыталась убежать и пришлось ее схватить за рукав.

— Да, да, — я уже улыбался. — Может когда-нибудь и придется. Но мы еще должны поговорить.

Но Дира не собиралась меня слушать. Она крутанулась вокруг себя, пытаясь вырваться. Рукав дорогой рубахи затрещал, и я перехватил её за плечо, легко удерживая на месте. Разъярённая девчонка вся как-то извернулась и вцепилась зубами мне в руку. И замерла, пытаясь, похоже, отгрызть от меня кусок. Если бы на мне была печать, то это могло и получиться. Еще не прошедшие следы от ведёрных ручек тому подтверждение. Но не с идеальной закалкой седьмой звезды. Без ограничений печати мое тело наполняла энергия из меридианов, придавая ему невероятную прочность. Ошарашенная моим спокойствием Дира ещё сильнее сдавила зубы, а я опять улыбнулся и, подняв ее хрупкое тельце в воздух, медленно потянул её в одну сторону, а свою руку в другую, давая ей время разжать зубы. Иначе, с моей силой можно и покалечить.

— Что это было? — переводя круглые глаза с неповреждённой руки на моё улыбающееся лицо и обратно, дрожащим шёпотом спросила Дира, все ещё не касаясь песка ногами.

— Сначала мои вопросы. — я погрозил ей пальцем, наслаждаясь её состоянием. Как это здорово — не скрывать свои способности! И поставил ее на место под обрыв, с которого она и начала свой побег. — Для чего ты начала практиковать закалку?

— Хочу уехать отсюда. Отцу все равно, ему здесь нравится. Ему ничего в жизни не нужно. Была бы крыша над головой и добытый своими руками кусок мяса, — растерянная девчонка, ошарашенная тем, что только что произошло, принялась честно говорить то, что держала в себе. — Рат как отец. Мать смирилась со своими шкурами и будет с отцом. А я не могу в этих песках. Я хочу в первый пояс. Туда где нет этого палящего солнца. Где сказочные леса. Где много людей. Где платья, как на картинках. Где вкусная еда, а не этот корень, который весь год сажаешь — ешь, сажаешь — ешь. Или грызешь паршивый билтонг. Это отцу пожаренное на костре мясо — счастье, а...

— Довольно, я понял, — прервал я ее монотонный рассказ. — Ты получила наставление, прочитала его?

— Да, с мамой, — немного покраснела девочка.

— И зачем тогда ты ходишь к шайке Виргла?

— Ну, как? — окончательно растерялась от этого простого вопроса Дира. — Тренироваться.

— Тренироваться? — я помотал головой, пытаясь уложить в неё этот простой как камень ответ. — Как часто ты в наставлении вообще видела слово тренироваться? Там его упоминают всего раза два! Зато на каждой странице, через слово говорят — поглощать, развивать, впитывать, направлять! В конце концов, это путь Возвышения! Возвышения! А не тренировки! Зачем тебе ходить на площадь, если в наставлении сказано учиться поглощать энергию, которая открывает путь к величию Небес. А она есть везде! Даже на твоих нелюбимых грядках с корнями!

— Ну, как же? — дрожащим голоском, с подозрительно блестящими глазами снова начала нести чушь Дира. — Сказано тренировать силу поглощения, есть тренировочная площадка, там все занимаются. И я. Занимаюсь. Там.

— Так! — я едва удерживался, чтобы не побиться головой об такой притягательный скальный обрыв, чтобы уложить в ней эти чудесные умозаключения. — Так! Слушай сюда. Это все дарсова чушь!

— Тебе-то почем знать! — вдруг ожила девчонка, словно я задел дорогое для нее. Даже намечающиеся слёзы исчезли. — Сам даже не начал заниматься!

— Да, на твоих тренировках, — я постарался вложить в слова как можно больше яда, — меня не найти. Так тот же Тукто тоже не ходит на площадку. Ему ты тоже скажешь, что он не занимается?

— Ну, — задумалась собеседница. — Занимается. Наверное. Он сильный! Он уже четверка! Понял! А ты даже на экзамене не вышел!

— Ты мало сейчас в воздухе висела? — ехидно уточнил я, и продолжил таинственным шёпотом, словно страшилку ночью перед костром рассказываю. — Хорошо. Только для тебя и только один раз я открою тебе свою страшную тайну!

— Какую? — Дира удивленно приоткрыла рот и тоже перешла на шёпот.

— К обрыву стань ближе и коснись его рукой, — скомандовал я, оглянулся по сторонам ещё раз и продолжил, опуская руку на песок. — Становись на мою ладонь и держись за обрыв.

Не сводя взгляда с ее круглых глаз, я медленно оторвал ее на своей ладони от песка и поднимал все выше и выше. До уровня пояса, плеча. Хотел было продолжить, но не решился. Этак я буду стоять точно под ней. А она одета в это платье до колена. Потом она может меня попытаться прибить за такое и будет права. Поэтому я легонько толкнул ладонь, подбрасывая её вверх ещё на половину роста. Дира тихонько взвизгнула, скользя руками по чёрному камню обрыва, а затем рухнула вниз, где я её поймал.

— Что это было? — подняла голову Дира, до этого молча сидевшая на песке, завесив глаза длинной чёрной чёлкой. — На какой ты звезде?

— Я? Да я слабосилок. Ты что! Я даже на экзамен не решился выйти. Ты о чём, вообще? — я не удержался и позволил себе небольшую месть.

— Я была не права, — тихо признала Дира, разительно отличаясь от самой себя, кричавшей несколько минут назад. — Твоя тайна действительно страшная.

— Страшная? — я улыбнулся. Что она там напридумывала себе?

— Так меня может подкидывать только отец. Значит у тебя тоже не меньше шестой звезды.

— Почему не меньше? — вскинул я брови.

— Мы как-то уговорили Рикто поиграть с нами. Он не мог нас так бросать. Ему это было заметно труднее. А ты как пушинку, с улыбкой, — привела свои доводы Дира и замолчала.

— Ясно, — я кивнул ее словам, стараясь не выдавать удивления столь умным рассуждениям. — Страшная то почему?

— Я мелкая, но не дура, — снова зло сверкнула на меня синими глазами Дира. — Я слышу и вижу, что происходит в деревне. Тебя и так бьют, а если Виргл узнает, что ты такой сильный, то убьет тебя. Он тебя ненавидит.

— Да, уж, — улыбаться мне расхотелось, всё она правильно понимает и ничего себе не придумала. — Если ты такая умная, что же ты кричала, что я слабосилок? Мне ведь нельзя быть другим.

— Прости, Леград, прости меня! — Дира бросилась ко мне и схватила за руку. — Я злилась, что ты даже не пытаешься бороться с ними, не стараешься вырваться отсюда! Из этих дарсовых песков!

— Хорошо, хорошо. Я понял тебя, — я осторожно попытался освободиться от её хватки, не сделав ей больно. — Ты чего? Отпусти меня.

— Прости меня! — глаза Диры снова начали блестеть, но вот меня она не отпустила, вцепившись словно клещ в джейра.

— Прощаю! Успокойся, — мне только её слез не хватает. Уйти просто разговаривать и вернуться с зарёванной девчонкой? Тут уже ложью с разговором о корнях для супа не обойдёшься.

— Я поняла! Я поняла! Ты позвал меня научить правильно возвыситься! Научи дуру! Не могу я тут жить! — Дира всё не думала отпускать мою руку и уже мой рукав начал трещать, грозя оторваться. На мне хоть и новая джутовая рубаха из толстых грубых нитей, но она старательно порвана во множестве мест, чтобы не давать повода Вирглу. И сейчас вообще расползется на клочки под таким напором.

Я уже не рад был, что связался с нею первой. Нужно было на Тукто потренироваться с объяснениями. Эти ее перепады настроения и захлестывающие эмоции просто сносят меня с намеченного плана разговора. Нет, я замечал, что девчонки сильно от нас отличаются. Но почему-то ориентировался на спокойную и рассудительную маму. А не на вот это! Мы здесь уже минут пятнадцать, наверное. Там Шиго на слюни изойдет из-за моей лени. О чем тут можно столько разговаривать? Нужно быстрее возвращаться.