— Мне деваться некуда. Если начнется, семьи надо вывозить вглубь страны. Пешком они далеко не уйдут — немцы или авиацией, или артиллерией достанут. А на машинах у них хоть какой-то шанс появится. Кстати, ведь в лагере и ваши семьи есть. У вас же предусмотрен автотранспорт для эвакуации, вот и направьте его туда дополнительно. Или зачтите выделенный нам.

— Не учи ученого. Транспорт мы тебе дополнительный выделим. Машины, что уходят в лагерь, обеспечим всем необходимым. И даже сверх того дадим. Тебе еще что надо от нас?

— Спасибо. Остальное у нас есть. Если успеете, вы бы с машинами денежные аттестаты и справки на каждого члена семей, что в лагере, отправили. Я думаю, они им пригодятся в случае чего. И от батальона старшего на машины было бы неплохо. Чтобы вашим семьям помог.

— Сделаем. Спасибо тебе лейтенант. Живы будем, рассчитаемся.

— Не на чем, — пожимая на прощание руку комбату, ответил я.

Идя через плац, я думал о только что состоявшемся разговоре. В той истории, что я знал, все автомашины и почти весь личный состав погибли впервые же минуты боя за крепость. Ни одна автомашина не успела выехать из автопарков, расположенных здесь внутри крепости и на берегу Мухавца возле Брегитских ворот. Личный состав погиб сражаясь в своих казармах, а затем в подвалах Арсенала, куда перебрались остатки батальона и члены семей командиров. Если майор Минаков мне действительно поверил и выведет хотя бы часть батальона, то уже это можно считать счастьем.

На этом останавливаться я не собирался. Есть еще мой полк и его отличный командир. Вот к нему я и направлюсь, как только приведу себя в порядок, а то пить хочется до безобразия. Вот, кстати, какое странное дело, вроде бы недавно организм почти не требовал воды, а сейчас все чаще хочется пить. Причем не просто воды, а сладкой. И побольше сахара или меда в стакан. Ну, тут всего пару шагов по плацу мимо клумб с цветами и я у себя в отсеке. А там большая емкость с водой — мне должно хватить. Моим мечтам о воде сразу реализоваться было не суждено.

Сначала я встретил Майорова. Венициан обрадовался нашей встрече. Мы поговорили и обсудили последние новости. А затем он меня зазвал к себе, где вручил мне еще один пакет с резиновыми вкладышами к глушителям. Вот подарок так подарок. Так как уже подходил срок действия старых. Пришлось отдариваться, отдавая из запасов очередной трофейный ВИС. Черт, так и всех запасов не хватит! Человек вон ко мне со всей душой, даже документы на списание обещал передать и заявку на получение новых боеприпасов оформить. А я к нему как жадина. Или я просто скупердяем становлюсь?

Затем в коридоре Арсенала встретил Саню Потапова. Тот сегодня заступал дежурным по части. Помощником у него шел другой Саша — Наганов. Оба отправили свои семьи в лагерь и теперь беспокоились о них. Я его успокоил. Сказав что там все нормально и все здоровы.

Мои парни уже были готовы к походу в баню, ждали только водил. Тут же в казарме крутилось с десяток бойцов из третьего взвода, знакомых мне по совместным тренировкам. Они приехали по своим делам в крепость.

Отозвав в сторону Новикова и Ерофеева, попросил найти знакомых в 84-м полку и составить схему их клуба. Мне нужны были поэтажные планы, пусть даже сделанные от руки, со всеми входами выходами, окнами и проемами. Я дубина про это забыл! Надо было бы обеспокоиться заранее, а не в последний мирный день. Кроме того, надо получить со склада дополнительно патроны и гранаты — всего семь ящиков, пайки на неделю, отремонтировать пробитые нагрудники. Они обещали все сделать и получить. Сдав в пирамиду автомат, я пошел к себе в комнату.

В моем отсеке было тихо и свободно от постояльцев. В коридоре я видел суетящихся и скрипящих новенькими ремнями молодых лейтенантов с чемоданами в руках. Сюда пока никого не подселили и моя кровать была свободна. Но, похоже, комната пустовать будет недолго — все кровати были заправлены свежим постельным бельем. Менять место я не собирался, на нем и расположился. Бачок с водой стоял на месте и я его, считай, ополовинил. Так меня сушняк придавил. Ох, чую, хлебну я горя из-за отсутствия воды.

Баня была на том же месте. Народа в ней было мало, и я с удовольствием оттянулся в парилке и под душем. Словно заново родился.

По дороге в Арсенал, проходя мимо часового-пограничника, у Тереспольского моста я встретил знакомого лейтенанта-погранца с заставы, что была напротив нас. Его семья тоже отдыхала в нашем лагере, там мы с ним и виделись. Поздоровавшись, переговорили и пошли вместе, все равно в одну сторону. Идти было совсем ничего — только мост перейти и под Тереспольской башней пройти. У двухэтажного здания погранзаставы расстались. Дальше каждый пошел своей дорогой. Как фамилия лейтенанта, так и не вспомнил. Где-то читал, что в крепости было около 600 пограничников, из них около двадцати командиров. Правда это или нет, не знаю, но они встречались в цитадели достаточно часто.

В Арсенале заметно прибавилось командиров. Из разговоров я понял, что они вернулись из под Жабинки, где проходили командно-штабные учения "Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды". На воскресенье были назначены новые учения: усиленной стрелковой роте предстояло обороняться против наступающего батальона. Там же готовили смотр новой техники и большинство командиров полка должны были к восьми утра прибыть туда.

Мои бойцы тоже накупались, все получили и теперь блаженствовали в казарме. Нагрудники заварили, часть боеприпасов разложили по ранцам. Вызовов из Конторы не было и можно продолжать отдыхать. До встречи у Самуила Абрамовича еще оставался небольшой запас времени. И была возможность попытаться решить еще одну проблему.

Переодевшись в парадку, я пошел к командиру полка. Опять пришлось ждать под дверями его кабинета — Дмитрий Иванович встречался с прибывшими из училищ молодыми командирами. Ждать долго не пришлось. Вскоре двери кабинета выпустили около десятка лейтенантов во главе с помначштаба.

В кабинете у командира присутствовал и комиссар полка. Схема разговора была примерно такая же, что и в автобате. Дела, лагерь, личный состав и проблемы. На все пришлось давать подробный и точный ответ. Это не у соседей, где можно было отделаться общими фразами. Тут были заинтересованные лица, требовавшие именно конкретики. Выслушав меня, комиссар нас покинул.

— Я правильно понял, ты что-то хотел еще мне сказать?

— Да, — ответил я. И рассказал о возможном нападении ночью немцев.

Полковник Матвеев вдумчиво выслушал меня и не стал отсылать меня к врачам или вызывать караул. Единственное, о чем он меня спросил, так это откуда сведения. И какова их достоверность. Я рассказал о захваченных диверсантах, показал свою карту. Внимательно ее, рассмотрев и сверив какие-то данные у себя, командир вернул ее мне. Что— то советовать и предлагать командиру я не стал. Кто я, а кто он? И так хорошо, что он меня выслушал.

— Вот что, Владимир Николаевич. О том, что ты мне рассказал, постарайся больше никому не говорить. Могут не понять и обвинить черт знает в чем. Тебя ведь никто не уполномочивал мне все эти сведения доводить? Спасибо, что нашел возможность мне об этом сообщить, рискуя своим положением и репутацией. Ты поступил правильно. Я подумаю, что можно сделать в этой ситуации. Ты здесь надолго?

— Нам дали возможность сегодня отдохнуть. И приказали находиться тут до вызова в Управление.

— Тогда возможно сегодня еще увидимся. Кстати, ты в курсе, что на тебя направили представление о награждении за уничтожение банды диверсантов? — и, видя мое удивление, продолжил. — Тогда разреши тебя первым с этим поздравить. Документы ушли еще несколько дней назад. Так что скоро надо будет ждать решения. А сейчас иди, отдыхай.

Подставил я командира, что не говори. Вот так вечером пришел к нему в кабинет и озадачил, загнав в угол своей информацией. В отсеке меня ждала суматоха заселения. Полковая молодежь потрошила свои чемоданы, подшивала чистые воротнички, начищала сапоги, собираясь в город на танцы. И ни кого не было оружия. Не получили и не озаботились его получением. Молодежь, что тут скажешь. Одни танцульки и бабы на уме....

Мешать я им не стал. Засунув револьвер в карман галифе, захватил с собой глушители, пару пачек патронов и вышел из отсека.

В дежурке была суета пересменки и оба Александра были заняты. Тем не менее, мне уделили толику времени, записав мой маршрут на сегодняшний вечер. Заодно поделились информацией, что комиссара, начштаба и комбатов ищет командир. Неужели подействовала моя информация?

С выходом из крепости пришлось задержаться — через Северные ворота в крепость входила пропыленная и уставшая батальонная колонна пехоты со средствами усиления.

_____________________________

Из разговора, состоявшегося между полковником Матвеевым, батальонным комиссаром Аношкиным и начальником штаба полка капитаном Руссаком вечером 21 июня 1941 года.:

— Вот такие товарищи командиры сведения принес мне наш лейтенант, — закончил свой рассказ о беседе с Седовым командир полка. — Я хочу услышать, что вы обо всем этом думаете. И как нам поступить.

— Душевное состояние лейтенанта рассматривать будем? Врача приглашать? Я лично считаю, что не стоит, — сказал комиссар. — Я не верю в его сдвиг. Не тот он человек. За эти две недели, что здесь, он не дал повода усомниться в своей умственной деятельности и правдивости. Личный состав и командиры о нем отзываются хорошо. Участвовал в боях, показал себя грамотным и волевым командиром. Лейтенант озвучил и конкретизировал то, что и так уже у всех на устах. Особенно после 17-го июня. И то к чему мы готовились все это время. Разве не так?

— Все так, но что нам делать конкретно? Как я понял, информацией Седов поделился без разрешения сотрудников НКГБ. Именно поэтому я и не стал приглашать сюда Горячих. Командование армии и корпуса доводить до нас информацию не спешит. Хотя известно, что штаб корпуса собирается переезжать на новое место. Косвенно это подтверждает информацию Седова. Ты сегодня присутствовал при встрече с командующим армии, что-нибудь слышал от него? Вот и я тоже. А то, что немцы готовятся и так видно, не нужно даже на наблюдательный пункт в Тереспольской башне лазить.

— Без разрешения командования мы ничего не сможем сделать, — вставил свои пять копеек начштаба.

— Так уж и ничего?— усомнился комиссар.

— Нет, конечно, кое-что можно. Например, вернуть всех командиров, прибывших сегодня в Брест, в свои подразделения. Мы и до этого кое что сделали, выведя большинство подразделений в летние лагеря и укрепрайон. Хотя в расположении остается еще куча народа — отпускники, приписной состав, больные, тыловики, ремонтники, врачи и ветеринары — всего человек пятьсот. В большинстве своем они не вооружены и оружие за ними не закреплено. Кроме того, здесь несколько батарей ПТО и полковушек, пятая и разведывательная роты. Пятая, как дежурное подразделение — от нее караул. У этих с оружием все нормально. Если сейчас поднимем полк по тревоге, то до полуночи успеем вывести всех и все.

— По плану прикрытия в случае провокации мы должны выставить батальон для обороны крепости, — напомнил Руссак. — Если считать всех тех, кто сейчас здесь есть, то выходит как раз численность батальона.

— Это в случае провокации, а если война? — спросил комиссар.

— То батальон выставляет 84-й полк. Мы же выходим в район сосредоточения со всеми своими силами и средствами.

— А как определить когда провокация, а когда война в плане не прописано?

— Нет.

— И как тогда быть? У немцев спрашивать что ли? Война это или провокация на границе?

— Вот как ударят по нам с той стороны, так и узнаешь. А тут еще этот приказ с требованием не поддаваться на провокации! — вместо начштаба ответил командир. — Я вот что предлагаю. Сейчас мы с тобой комиссар поедем в дивизию и попытаемся получить письменное разрешение на подьем ночью полка по тревоге. Ты, Виталий Павлович, в наше отсутствие проведешь оповещение всего командного состава находящегося на отдыхе в городе о сборе здесь не позднее 20 часов. Всех прибывающих вооружай табельным оружием и отправляй в свои подразделения. Это касается и прибывших лейтенантов. Да и бойцов линейных рот отправить из казармы назад. Нечего им здесь прохлаждаться, пусть в ротах осваиваются. Далее надо будет связаться с комбатами и довести до них требование быть в готовности отразить возможную провокацию со стороны немцев. Если они будут здесь, то разрешаю довести сведения о войне, а не провокации.

— Шум будет большой, если информация не подтвердится. Сразу будет заметны наши махинации. Завтра ведь физкультурный парад и соревнования на стадионе. Должен быть большой детский концерт в парке имени Первого мая. На областной смотр везут лучшие коллективы. Почти шесть тысяч детей приедут вечером в Брест. И мы активно участвовать должны во всех мероприятиях.

— Ну, что ж. Ничего страшного в этом не вижу. Скажем что мы просто провели тренировку по боевой готовности. Можешь, участников соревнований оставить здесь. Но я бы этого не хотел. Подготовиться могут и в батальонах, а утром приедут сюда и примут участие, где надо. И еще, выдавать лейтенанта, как источник информации, я не собираюсь и вас прошу о том же. Не скрою, что он мне нравится, как честный и грамотный командир, не побоявшийся наказания за разглашение сведений.

— Хорошо, что мы семьи вывезли из крепости. А то была бы головная боль с ними.

— Это верно. Виталий, пока не забыл, надо будет обеспечить семьи денежными аттестатами и справками. Я надеюсь, ты оставил Нестору инструкции что делать?

— Да. Еще вчера.

— А говоришь, ничего не можем. Можем, да еще как! Надо будет отправить еще артиллеристов к Жабинке.

— А как же наши соседи? Ведь их тоже предупредить надо? Не по партийному это будет, если мы своих выведем, а остальные тут под огнем останутся.

— Я думаю можно сделать некоторый слив информации в другие части, но только после нашего с тобой разговора с комдивом. Я по телефону предупредил, что мы с тобой подъедем к нему, так что собирайся. Поедем. Виталий, ты все понял?

— Да. Еще один вопрос. Что будем делать с документами? Оставлять здесь или приготовить их к эвакуации и уничтожению?

— Считаю нужным все лишнее в печь, остальное вывезти к Жабинке вместе с артиллеристами.

_____________________________

Ф. Гудериан, "Воспоминания солдата" (с. 208):

"... Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками. Работы по укреплению берега едва ли хоть сколько-нибудь продвинулись вперед за последние недели. Перспективы сохранения момента внезапности были настолько велики, что возник вопрос, стоит ли при таких обстоятельствах проводить артиллерийскую подготовку в течение часа, как это предусматривалось приказом...".