— Лучше ''Фабер'' — ответил Жмуров. — И если получится, то и плотницкие карандаши для черчения по дереву. Они такие овальные с толстыми черными грифелями.

— Будет всё, но не сразу, — сказал я. — Срок сборов до утра.

— Жаль, — развёл руками инженер. — Я тут уже прижился. И кормят вкусно.

— Но — согласись, я не для курортной жизни тебя нанимал?

— Всё понимаю, командир. Но жаль, — пожал плечами Жмуров.

Рабочие весть о переезде встретили более радостно. Надоел им этот вагон четвёртого класса. Только и спросили:

— Когда на охоту поедем? По мишеням мы уже отстрелялись.

— И как? — спросил я, расстегивая куртку. Натопил дневальный вагон знатно.

— На удивление отдача небольшая. И винтовка точная. Только почему пули тупые? — спросил третий белорус, Ваня Юшко из деревни Юшки, как припомнилось мне из анкетного опроса.

— Не успела Австро-Венгрия к первой мировой войне перейти на остроконечную пулю,— отвечаю. — Но для охоты пуля оживальной формы даже лучше. Нет избыточного пробивного действия, зато останавливающее многим лучше. Главное, зверя бить по месту.

— Там в палатке жить будем? — спросил Колбас.

— Нет. В вагончике-балке, — ответил я. — Как раз четыре спальных места. На всех вас и на инженера. Пару керосиновых ламп с собой не забудьте. Как и сам керосин. Для готовки еды там есть керогаз и кастрюля со сковородкой. Ну, и на печке готовить можно, хотя теплеть будет скоро уже стремительно.

Ночь провел с Василисой.

Как верная ''декабристка'' жена только спросила — когда ей собираться вслед за мной?

— Когда родишь, — ответил я. — Не в чистом же поле тебе рожать? А я тебя навещать буду. Часто. Отстроюсь на месте — переедешь.

Лаской любую женщину успокоить можно.

На следующее утро ''патрик'' вывез всех строителей в Крым через Москву моего ''осевого времени'' — так быстрее получается. Ну, как Москву? Через дачный тракт на Можайке, где когда-то подобрал Тарабрина. Там пустыннее, да и разрыв между ''осевым временем'' строителей и временем их перемещения был больше пяти лет, так, что всё прошло штатно.

Тарабрин сидел в проёме двери вагончика с моим ''манлихером'' в руках. Только и спросил:

— Чего ты так долго?

После обеда, который сготовил нам Тарабрин из добытых им лично зайцев и моего запаса морковки, картошки и сметаны. Тут зайцев просто прорва бегает. Непуганые совсем. Так вот, после обеда состоялся первый саммит ''в верхах'' на месте будущей стройки. С инженером в присутствии Тарабрина.

Рабочих не привлекали — они себе быт устраивали.

Требовал я от инженера скользящий график поставок и губызакатывательного станка. Лично для него.

— Масса поставок ограничена. Определитесь с приоритетами, — завершил я свою речь.

Инженер несколько припух. Явно он надеялся на большее.

— Сколько тебе человек нужно сразу, — вступил в дискуссию Тарабрин. — Учти, все они без какой-либо квалификации.

— Но траву-то они скосить на площадке смогут?

— Будет трава — будут косить, — ответил Тарабрин. — А сейчас косить нечего. Это прошлогодние перезимовавшие трупики, а не трава.

— Но, она же — по колено! — взревел инженер.

— Ну, скосим эту — на выброс, — гнул свою линию Тарабрин. — Так скоро новая вырастет, вот ее то и нужно будет косить — коняшкам на корм. Тогда всё тут остановится, пока покос. А это лишняя работа, получается — дважды косить одну и ту же площадь. Косить-то будут вручную. А площадь здесь немаленькая. Такого покоса — на целую станицу, хватит.

— Склады, — гнул своё Жмуров. — Первое — для большой кухни. Второе — для меня. Третье — и для вас он не лишний будет. Хотя бы из 20 футовых морских контейнеров на бетонных блоках вместо фундаментов. И отдельное жильё для поваров — хоть из бытовки строительной. Мы так всегда делали поначалу на освоении нового прииска, когда я в золотодобывающей артели ''Печора'' работал. Остальные рабочие пока весна-лето и в палатках жить смогут.

И повернулся к Тарабрину.

— Предупредите своих крестьян, что работать будем весь световой день. Лодырей я держать тут не буду. Просто перестану их кормить. Кто не работает — тот не ест. И мне всё равно как вы с ними об оплате договариваетесь. Это по разнорабочим. С артелью каменщиков у меня будет отдельный разговор. Но это, как видно будет еще не скоро.

— Ты, мил человек, — улыбнулся Тарабрин, — для начала всё колючей проволокой огороди.

— Не вижу проволоки, — нахмурился Жмуров.

— Проволока будет, — ответил я за Тарабрина. — Просто заранее ее завозить зимой в чистое поле — это отдать на съедение ржавчине. Пока вы тут нивелировку проводить будете — я проволоку завезу. Мужики подойдут — помогут вам колья вбивать и проволоку на них натягивать.

— Ну, это проще всего, — ответил инженер. — Проволоку можно натянуть и раньше нивелировки. Но склад для инструмента нужен обязательно, иначе потом мы его хрен найдём в этой траве.

— Вот и давай мне приоритетный список: что в начале, а что потом. — Настаивал я.

— Да всё надо сразу и ещё вчера, — взвился инженер.

— Я предупреждал, что работать ты будешь в жопе мира.

На наши крики подошли рабочие.

Колбас тут же влез в разговор.

— Бытовки можно купить и в разобранном виде. Тут мы их сами соберём. Главное, чертежи чтобы выдали вместе с набором. И лучше брать в Беларуси, а то в вашей Москве цены просто конские.

— Пиши адрес, — сказал я.

— Это под Логойском. Недалеко от Минска, — ответил Ян, карябая буквы в моём блокноте. — Натуральное дерево и никакой химии. Крыша железная. Окна стеклянные. А морские контейнеры дёшево продают таможенники в Минске — им их девать некуда.

Подождали пока инженер определиться с приоритетами своих желаний, сели в ''патрик'' с Тарабриным. Напоследок он предупредил квартирьеров.

— С оружием не расставайтесь. Бывает и леопарды тут шарятся. А о диких людях я вам уже говорил.

И оставили обалдевших мужиков на месте.

Да, инженеру я презентовал в утешение свой помповый ''ремингтон'' с запасом патронов. А у рабочих уже были винтовки. И куча патронов для них в кузове ''монстры''.

Патроны нам продали чехи уже в готовых пачках, что для нас было весьма удобно.

В Минск и Логойск сначала прошвырнулся в своем ''осевом времени'' — на разведку. На ''патрике''. Искал удобные места для перехода, укрытые от посторонних глаз, но достаточно просторные. Потому как собирался я вернуться в эти места уже на КамАЗе. Пришлось совершить автомобильный вояж в Белоруссию и обратно. Но нашел. Кто ищет — тот всегда найдёт. Особенно, если знает что именно надо искать.

Потом все переходы совершал только через ''Неандерталь''. Так быстрее выходило, чем в своём ''осевом времени'' по трассе часами пылить.

В Белоруссию 1996 года катил уже на своей старенькой ''Джетте''. Сразу к Логойску на адрес, который мне дал Ян Колбас. Там удалось быстро договориться с местными ''чурошниками''. Если платишь долларами, то, как клиент хочет, так и сделают. Выходило даже дешевле, как если бы предварительно менять свободно конвертируемую валюту на местные ''зайчики''. Удивительно, что ''обуть'' меня там даже и не пытались. Честно работали.

Даже не бытовки у них я взял, а хозблоки 4х6 метров. В них же моим людям не только переодеться — жить в них надо. В разобранном виде в кузов КамАЗа помещалось две штуки. А с ''воровайкой'' было очень удобно грузить.

Но не все коту масленица. При поездке к белорусским таможенникам у меня ''Джетта'' сломалась. В Минске. Окончательно сломалась. Собирался уже бросить свою верную старушку на произвол судьбы, но, мир не без добрых людей, подсказали, как найти хорошего автослесаря.

И вылилось всё в аферу. Купил я в автосалоне белорусской столицы новенькую ''Джетту'' того же цвета и той же модели, что и старенькая. А мастер местный просто перебил мне номера мотора и кузова со старой машины, которую я ему и оставил на разборку. Доплатил естественно. Вот так вот, вместо двадцатипятилетнего ''Фольксвагена'' теперь у меня новенький, но точно такой же ''дас ауто'', как прописано по документам моего ''осевого времени''. Даже того же года выпуска.

На этом радости кончились, и началась страда проводника. Понеслось всё по кочками, только успевай возить туда-сюда и обратно. И платить, платить, платить... Вот что бы я делал, если бы банк не взял? У меня даже свинины нет на продажу брежневским людям.

После бытовок и морских контейнеров, таскал колючку от квази-интендантов. Сначала спирали Бруно для ограды малого лагеря. Потом проволоку в бухтах и к ней колья из толстого железного уголка. Проволоки требовалось много. Ею и будущие пахотные поля собирались огородить от потравы дикими копытными. На Тамани обычно такую изгородь ладили из длинного тонкомерного бревна. Этого хватало. Дикие стада любою ограду обходят.

Но время, время... Это у них там в ''Неандертали'' время текло обычным порядком, а у меня, учитывая мои возвраты в Крым ''через час от отправления'', выходило одновременно с ними проживать времени раз в пять большее. Но мне не страшно — я же долгожитель по определению. Хотя уставал страшно. Иной раз боязливо стало на трассу выезжать.

Последний дневной рейс подгадывал к поезду — на выгрузку чего-нибудь из зимой заготовленных запасов в теплушках. Ужинал и ночевал у жены, чему та была только рада. А то скоро живот на нос полезет, и ночные радости кончатся аж до родов. А то и дольше.

Приезжаю как-то к себе в Крым, а степь черна до горизонта.

— Что случилось? — спрашиваю первого попавшегося мужика.

— Пал пустили по степи, барин, — кланяется тот.

— Как вы только лес не сожгли? — удивляюсь.

— Так мы, прежде чем траву зажигать, канавки у леса прокопали, — и лыбится довольно так, показывая мне свой щербатый рот.

Пока я трудился снабженцем, тут, сложа руки, не сидели. Лагерь строителей приобретал некую стройность палаточного лагеря римского легиона. Но еду готовили на кострах в больших чугунных котлах.

— Почему полевые кухни и хлебопечку не задействовали? — спрашиваю инженера, едва ввалившись в его полевой кабинет.

— А кто на них работать будет? У меня таких умельцев нет, — отвечает он, не вставая из-за стола. — А на кострах народ сам себя великолепно кормит.

Осталось только хлопнуть себя по лбу и вспомнить о законрактованых зимой детдомовцах из Подмосковья. О них-то я успел позабыть за хлопотами.

— Будут повара, — сел на табуретку. — Чаем угостишь? И вообще, отчитывайся, как тут дела идут. И где ''монстра''? Я тут только прицепы вижу.

— Всё, что было в кузове и прицепах — на складах. А трактор твой на рубке просеки работает. Бревна оттаскивает. Пни корчует. Кстати, народ нахвалиться не может на шведские топоры и пилы, что ты притащил откуда-то. Просит в конце сезона оставить им их в оплату за труд.

— Управляет ''Шкодой'' кто?

Плевать мне на топоры и пилы, когда сложный агрегат не пойми у кого в руках.

— Ваня Юшко. Он и в своей деревне был трактористом. А обучил его Тарабрин. Так что всё в порядке. Не бойся за свою антикварную технику, Ваня у нас аккуратист. Керосин с бензином сам мешает в нужных пропорциях, никому не доверяет. И маслом все, что надо шприцует регулярно.

И разворачивает на столе план местности, показывая мне, где пройдёт просека, а где дорога к ней от конезавода.

— Зачем просека понадобилась так далеко? — удивляюсь я.

— Выход к броду. Иначе камень, что зимой нарубили на наш берег не вывезти. Так, что основной народ сейчас на просеке трудится. И на том берегу также пару километров просеки прорубить придется.

— А леопарды? — озвучил я свои главные страхи за людей.

— Кто за копытными от пала на юг ушел, а кого и постреляли в лесу. Сосипатор со своими псарями сейчас у нас за охотничью команду выступает. А от самой просеки твоя ''монстра'' всё зверьё своим рыком распугала. Даже вездесущих зайцев и тех нет. Сосипатор с того берега реки дроф в товарных количествах привозит людям на прокорм.

— А Ваня Шишкин где?

— Ваня пока при лошадях на Тамани. Обещал нам пару меринов прислать, как понадобиться конная тяга. А у нас как видишь, еще не весь периметр огорожен. Ну, этим занят твой приказчик от кормового приказа. Ему там работать самому, вот и старается.

Настроение моё слегка улучшилось.

— Сеять ему будет что-то по этой весне?

— Говорил, что семенной материал на овёс и ячмень у него есть. Я для этого один контейнер ему отдал. Вьюками через лес завозили с этих местных плоскодонок от реки. Удивляюсь я, как еще никто не потонул в проливе на таком убожестве?

— Для людей, что-то сеять будут тут?

— Пока нет. Огород только разбили. Но ''тильки для сэбэ'' как ты любишь говорить. Но пока без помидор — рассадой никто не озаботился. Тарабрин обещал, что сурожью в зерне нас на зиму обеспечит.

— Чем?

— Сурожью. Смесью ржи и пшеницы. Серый хлеб из нее пекут.

— А молоть чем будем? Мельницу моя жена только на тот год ставить будет.

— А ты, командир, в дореволюцию скатайся на своей монстре и там помели, — улыбается ехидно.

— Ладно. Проехали. Ты где мехдвор располагать придумал? Где технику и механизмы зимой хранить? Под открытым небом?

Сосипатор вошел в отведенный мне уже собранный хозблок, бросил у двери какой-то мешок, поставил рядом винтовку, снял папаху и тщетно искал глазами в красном углу икону, на которую надо перекреститься. Моё упущение. Нельзя так резко ломать религиозным людям шаблоны. Не забыть, прикупить домашних икон, когда снова с Тарабриным в ''дореволюцию'' поеду.

Одет Сосипатор был парадно — в черной черкеске с серебряными газырями. На кавказском тонком ремешке с серебряным набором висел богатый кинжал. Только кобура большого револьвера была рыжей.

— Будь здоров, псарь, — приветствовал я его, — Проходи, садись. Выпьешь с дороги?

— Отчего не выпить, барин, коли поднесете, — отозвался мой главный охотник.

Но приглашение садиться мне пришлось повторить.

Сел степенно. Неторопливо и вальяжно выпил, налитую мной стопку ''Гжелки''. Закусил маринованным огурчиком от ''дяди Вани''.

Мотаясь по временам, я попутно себя не забываю в привычных маленьких радостях.

Закурили.

Сосипатор начал отчитываться.

— Поблизости лютого зверя леопарда мы вроде повыбили, но учтите, Дмитрий Дмитриевич, что они снова придут. Уж больно тут им раздолье для охоты. Как вернутся в ближний лес косули и олени, вслед за ними жди леопардов.

— И что? Совсем их уничтожить не получается, если невозможно от нас отогнать? На Тамани же их нет, — выдвинул я резон.

— На Тамани они ушли дальше в горы. Леопард с дерева прыгает на жертву сверху, а тарабринские поселенцы деревья повырубили. А на тех, что остались удобные для лёжки нижние ветки срубили. Да и дичи для такой большой кошки стало не хватать. А домашнюю скотину охраняют. А вот на реке Лабе их еще много. И как старики бают: два поколения на то ушло, чтобы тот леопард стал человека опасаться. А тут они непуганые никем. Цари Природы, как говорит господин инженер.