Следы в звездной пыли

Мир вновь замер, но на этот раз под воздействием невероятной мощи, буквально сжавшей все в своих объятьях — хозяин этого места соизволил лично посетить нас. Глотку сдавило словно клешами, мир крутанулся вокруг, пока тело не развернуло в сторону невысокого мужчины в белом халате, типичного азиата, с их традиционно неопределенным возрастом — только в данном случае интервал выглядел, как 'между сорока и тысячелетием'. Основатель стоял на воздухе, не касаясь пола удобными мягкими тапочками, но пол все равно шел трещинами прямо под ним.

По одной из легенд, которую я уже не назову неправдоподобной, Основатель так увлекся изучением мира, что в один момент Мир тоже обратил на него внимание, наградив тысячами самых невероятных парадоксов, которые ныне происходят с ним ежечасно. Основатель крайне этому обрадовался и после этого попросту заперся в своей лаборатории, посвятив все свое время науке. Люди должны быть благодарны Миру за это.

Рядом плыло тело Старшего волка — преобразованное обратно в людское, почти голое, в обрывках кое-как прикрывающей ткани. Невидимая сила подтащила нас прямо к ученому, подвесив за глотки на расстоянии метра от него.

— И? — Холодно произнес хозяин этого места, равнодушно разглядывая нас, как образцы под микроскопом.

— Он первый начал, — прохрипел волк, совершая огромную ошибку.

Хрустнула ломаемая шея, сломанной куклой мертвый волк упал на пол.

— Я могу быть полезен, — произнес я правильный ответ.

Основатель внимательно, словно только-только увидел, посмотрел на меня, задержал взгляд на том месте, где хранились три сердца демона и на секунду задумался.

— Будет интересно, — кивнул он своим мыслям и двинулся обратно в свои покои. Меня потащило следом.

Носки ботинок выписывали прихотливые дорожки по мраморному полу, без труда преодолевали бортики-разделители массивных дверей, на манер сейфовых. Я же, как советуют в безвыходных ситуациях, постарался расслабиться и с интересом разглядывал, насколько позволяли подвижные зрачки, обстановку множества комнат, залов, амфитеатров, пустых бассейнов с розоватой жидкостью — всего, что оказалось на пути к некой финишной точке. Мои руки расслабленно свисали вниз — совершенно бестолку цепляться ими за собственную шею, пытаясь разжать невидимые и тактильно неощутимые оковы — так хоть в случае падения подставлю руки. Кажется, щенки и котята прячут коготки и ведут себя смирно, когда их мама цепляется зубами за загривок и несет с собой — именно так и выглядел я, ведомый волей Основателя последний десяток минут. Судя по нашей скорости и обширности площадям помещений, подземный город-лаборатория явно превышал надземную часть. Если, конечно, тут тоже не балуются со сжатием пространства.

Очередной поворот вывел в обширный прямоугольник комнаты, в центре которой сиротливо ютилась некая явно технологическая установка, причем далеко не современная — древние экраны, массивные ящики шкафов управления, стрелки индикаторов за толстым стеклом. Аппаратура вполне годилась в сверстники самому Основателю.

Обстановка походила на сценарий возрождения старого проекта, забытого сотни лет назад, но внезапно всплывшего в памяти гения-родоначальника в результате работы цепочки ассоциаций, порожденной подходящим подопытным. Если бы не одно весомое но, а именно два топчана рядом с массивным устройством, один из которых уже был занят к моему, гхм, приходу. Впрочем, тело было укрыто простыней, так что там вполне мог лежать высушенный временем скелет.

Сила подтолкнула меня ко второму ложу, которое я занял без особого на то сопротивления. У меня все еще оставался резервный план. По крайней мере, мне было легче думать, что он сработает.

— Очень интересно, — пробормотал предок себе под нос, с некоторой любовью огладил плоскости приборов и парой нажатий на тумблеры вдохнул в конструкцию электрическую жизнь.

Замигали индикаторы, ворчливо отозвался механизм сервоприводов и заерзал в режиме самотестирования. На фоне пробуждения механики, практически беззвучно сверху наплыл керамо-пластиковый круг с бесконтактными датчиками, знакомый по редким посещениям больниц. Довольно странное сочетание старого и нового.

Основатель, меж тем, прокашлялся и хорошо поставленным голосом произнес короткую лекцию для единственного слушателя. Или для диктофона?

— Эксперимент Д16-42/3. Используется реконструированная установка переноса сознания. Наблюдаемый объект дополнительно хранит в себе три сущности. Первый — симбиотический демон в состоянии истощения, стабилен, ранг...S-, гармоничная стихия — огонь, кинетика. Второй — демон в состоянии сна, ранг S, гармоническая стихия — жизнь. Переведен системой защиты комплекса в фазу глубокого сна. Г-хм, очень интересно. Пометка — в случае сохранения образца использовать в проекте "Аква Вита". Третий — архидемон в состоянии созерцания, блокирован в момент входа в Лабораторный комплекс, форсировано переведен в состояние глубокого сна. Пометка — исправить изъян в системе безопасности периметра.

Предыдущий опыт переноса проведен два часа назад. Испытуемый объект — старший оборотень, самка. Эксперимент проведен успешно, посему повторную калибровку оборудования проводить не вижу смысла.

"— А, так значит, телу под простыней всего два часа. — Лениво пронеслась мысль и тут же сменилась озарением. — Стоп, волчица?!"

Рука протянулась к краешку простыни и осторожно потянула на себя.

Это была она, ошибки быть не могло. Прекрасное лицо, уже успевшее побледнеть.

— Сволочь, это моя волчица! — Ярость сбрасывает оковы, мир перед глазами приобретает алые краски, предвещая скорое полное преобразование.

Тут же словно бетонная плита падает на грудь, сковывая всякие действия, лишая всех способностей. Трещат ломаемые ребра, неспособные вобрать даже глоток воздуха, плывут круги перед глазами, но я не чувствую боли. В голове бьется только одна мысль — опоздал! Опоздал всего на два часа!

— Концепция эксперимента — проверка переноса внедренных субъектов вместе с носителем и последующий анализ данных. — Продолжает бубнить основатель. — Ассистенты — отсутствуют. Мир — на два деления правее предыдущего эксперимента. Начинаем процесс переноса.

Нет, нет, нет, как на два деления?! В душе поднимается волна паники.

— Старик, заклинаю, отправь меня к ней, — одними губами, из последних сил произношу я, пытаясь найти своими глазами его.

Основатель молча отворачивается спиной, я же могу лишь тихо рычать от лютой ненависти на собственную беспомощность. Предок оборачивается только перед тем, как нажать крупную красную кнопку с надписью "старт".

— Зачем? — запоздалый вопрос на мою просьбу.

Я понимаю, что ответить надо сразу — каждая секунда промедления может оказаться последней, но к своему удивлению, не могу сформулировать причину. Я знаю, что мне нужно к ней, инстинкты хищника воют внутри, требуя дать второй шанс и настигнуть воровку. Но вместе с этим есть что-то еще, что мешает ответить односложно. Что-то во мне противится мысли просто свернуть ей шею, но согласно на погоню, чтобы заглянуть ей в глаза и...дальше все теряется в такой буре эмоций, что я просто раскрываю рот, как рыба, не в силах промолвить и слова.

— Забавно, но она тоже просила отправить тебя за собой. — Его глаза смеются, а на устах вполне человеческая, добрая улыбка. — Знала, что ты придешь. И тоже не могла ответить 'почему'. Будь по сему, я же не зверь какой.

Один из переключателей возвращается обратно на два деления. Красная кнопка вжимается до упора. Вспышка. Темнота.

Конец первой части.

Часть два. Особенности взросления демонов S класса.

Глава 1

Каждый шаг закованного в металл сапога отдается гулким эхом в длинных безликих коридорах, выкрашенных в желтый и белый. По правую руку стена с десятками распахнутых дверей, по левую — закрытые решетками окна с видом на Средний город. Правда, половину обзора закрывает забор Заведения, а то, что остается, недостойно внимания — глухие стены новостроек, хозяева которых не горят желанием видеть в окно внутренний двор Николаевского приюта для одаренных детей.

— Отбой, — эхом разносится по коридорам. В этом секторе повторять лишний раз не нужно — мелочь до двенадцати лет управляема и послушна. Конечно, где-то не спят, играют на комме, закрывшись одеялом, переписываются, смотрят видео, слушают музыку, но делают это тихо и не мешая остальным. Потому и открыты двери — смотрящие тут же пресекут любое нарушение порядка. Само собой, тут не бывает драк и выяснений отношений.

Таков порядок, заведённый здесь четыре года назад — на следующий год, как в стены Заведения попал нескладный, худощавый паренек, не желавший откликаться на собственное имя, предпочитая зваться короткой кличкой Акс.

Я привычно опираюсь на импровизированную клюку — обрезок тонкой, легкой, но очень прочной трубы с прорезиненным основанием и специально выточенной ручкой — и двигаюсь дальше.

Левая нога отдает искоркой боли при каждом шаге — сломана в нескольких местах в тот самый первый год. Многим не понравились перемены, пришедшие рука об руку со мной. Больше двух месяцев в стенах Заведения шла война один против всех, щедро поставляя клиентов для капсул регенератора медицинской секции. На третий месяц стороны пришли к соглашению, а в первое воскресенье четвертого месяца меня почти убили — за время мира один из них раздобыл тазер. Ни одной целой кости, выбитый глаз, рассечения, повреждения внутренних органов. Меня завернули в пластиковый мешок и бросили в наспех вырытую яму, так и не добив. Впрочем, с такими повреждениями люди не живут.

Но я никогда и не был человеком. В понедельник следующей недели виновники нападения бесследно исчезли. Правда, их особо никто и не искал, и тем более никто не стал проводить анализ пепла в одной из подземных технических секций — я был в ярости и впервые за годы пребывания в новом мире использовал силу демона. Вернее, выдрал ее из спящего сосредоточия — мой демон по-прежнему спал, и это чуть не стоило мне жизни.

Война окончилась, подарив мир и спокойствие младшей секции Заведения и десяток неправильно сросшихся костей герою-одиночке.

Иногда я поражаюсь жестокости этого мира, иногда восхищаюсь ею. По местным законам, травмы, не угрожающие жизни, не являются преступлением. По местным законам, никто не станет расследовать смерть, если нет тела или свидетельских показаний. Погибшие соперники были причислены к сбежавшим, мои же травмы подлечили без лишних вопросов — увы, только косметически. Я бы мог сломать себе ноги самостоятельно и срастить их заново, но не хотел еще раз попадать на глаза аналитической системе здравоохранения нашей милой страны. Уже попал один раз, на свою беду.

Через год я перешел в старшую секцию — для детей от тринадцати до шестнадцати, а правило "не трогать мелких" осталось. Новую войну устраивать не было смысла — мир старших не стремился навязать свою волю сильным, слабые же были поделены и находились под защитой слаженных групп. Меня никто не трогал, не лез на мою территорию и в мои дела, а наводить всеобщую справедливость никогда не входило в круг моих интересов.

Собственно, первая война была начата только из-за желания группы старших использовать бесплатный детский труд на полную катушку. Я был против — меня попытались нагнуть, чтобы не выглядеть слабыми в глазах других старших. Естественно, истинные мотивы останутся при мне — меня вполне устраивает лестная и благородная интерпретация событий с точки зрения общества, а так же выгодна признательность тех, кого я защитил одновременно вместе с собой.

Удивительно, что в Заведении хоть кто-то еще способен испытывать признательность и быть благодарным. В момент моего прихода, это место было похоже на загоны мелкотни у оборотней — все грызутся друг с другом, сбиваются в стаи, подчиняют слабых, доминируют и унижают младших по возрасту и силе. Все, что сделал я — невольно защитил младшую секцию. В старшей все осталось по-прежнему. Не следует обманываться приставке "для одаренных детей" в названии, она означает лишь индекс социального и интеллектуального развития, а не объем знаний или желание учиться. Естественно, тут что-то преподают, и даже можно получить аттестат полного образования — только на занятия почти никто не ходит, как из учителей, так и из учеников. Большинство довольствуется чипом о среднем уровне знаний, который получают еще в двенадцать, предпочитая тратить свое время на знакомство с гранями теневой жизни. Как итог — в шестнадцать лет Заведение покидают умные волчата в людском обличии. По статистике — будущая криминальная элита. Одаренность можно использовать по-разному.

Я с досадой цокнул, заметив граффити в лестничном пролете — вот и граница верхнего сектора. Там, дальше по лестнице, уже не побродишь, раздумывая на пространные темы прошлого настоящего и будущего. Слишком много желающих на добротный комм, закрепленный к моей левой руке, слишком много бесстрашных — под дурью или алкоголем. Я замер, привалившись к стене. Скоро предстоит делать важный шаг в это мире. Осталось два месяца до шестнадцати лет — того самого возраста, когда добрая и отзывчивая администрация направляет сервис-робота, чтобы выкинуть воспитанника за ворота, прямо в объятия такого же доброго мира.

А я ведь так и не нашел ее. Даже не знаю ее старое имя, не говоря уже о новом. Не знаю, как она выглядит. Но уже знаю, как буду искать — за последний год план вполне сложился. Раньше было как-то не до него... и не до нее.

Моя история в этом мире началась весьма приятно. Я проснулся в теплой кровати, укрытый легким и очень приятным одеялом из какой-то синтетики. Вокруг была красивая комната с высокими потолками, украшенная рисунками и игрушками — явно детская. За окном — чудесные виды Верхнего города, с его садами и фонтанами, место жизни интеллектуальной элиты и власти. Это вам не плотная застройка среднего города и не бедные фавеллы Нижнего с комнатами-клетушками — на территории в десятки акров размещался максимум один особняк, подчеркивая исключительную значимость и важность для города проживаемой семьи. И все эти зеленые кварталы находились прямо в центре многомиллионного города, на искусственном возвышении, вызывая зависть у большинства и стремление лезть вверх у волевых людей. Говорят, даже кто-то доползает до вершины. Мне же повезло просто родиться.

Прошлый обитатель чуть полноватого детского тела явно был счастлив — он одарил меня образами своей юности, знанием лиц родителей — папы Ромы и мамы Юли — и с любопытством устроился в уголке сознания. Ему было лень бороться, а мне он не мешал — потому в добавок к двум сосредоточиям спящих демонов и моему личному демону добавилось сознание малыша Виктора.

Да, демоны перенеслись вместе со мной — спящие, как и прежде. Кроме того, вместе с личностью — перенеслась моя суть. Регенерация принялась немедленно оздоровлять тело малыша, черпая силы в избыточных жировых складках, частых обедах, щедрых полдниках и вкусных ужинах. Не проснулись некоторые родовые таланты, вроде тайных путей и частичного преобразования, эмпатия была крайне слаба — но они и должны пробуждаться у моего вида к двадцати годам, а эмпатия так вообще штука крайне капризная, так что я радовался своим способностям, заимствуя эмоции у хозяина тела, со всей его непосредственностью, даже не представляя, в какую беду они меня приведут.