Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— О, Карась — пробасил Копыто, которому явно опостылело мотаться под усиливающимся снегопадом — Все, теперь твоя очередь. Адья, пацаны.
— Молодой, держи подгон — Карась протянул Кольке сверток — Кинь бациллу на кишку.
— А мне? — возмутился Герман.
— Не-не, речь только вот об этом кадете шла. Что мне Свищ сказал — то я и сделал — открестился Карась — Извини, братуха.
— Оставишь — приказал Герман Кольке, который, рыча, вцепился зубами в ароматную теплую шаурму — Или я тебя здесь и прикопаю.
— Сурово у вас — отметил Карась.
— А то — Герман стряхнул с плеч снег — Ладно, это все лирика. Так где искать надо? Ты там что-то сказал, я все верно услышал?
— Верно — кивнул Карась — Когда Свищ уже к вам уехал, мне одна сорока на хвосте весточку принесла, что есть шкет, который что-то видел.
— 'Что-то' — что?
— А не знаю — Карась развел руками — Еще не говорил с ним. Ну, пошли?
— Само собой — Герман ловко вырвал остатки шаурмы из рук Кольки — Дай сюда. И куда в тебя только лезет?
Карась шел впереди, шустро перелезая через какие-то ограждения и время от времени исчезая за разыгравшейся метелью. Уже совсем стемнело, Колька начал опасаться, что они потеряют своего проводника в этом железнодорожном заснеженном чистилище, а после не найдут отсюда выхода.
— Вот здесь — Карась обнаружился у кургузого кирпичного домика с темными окнами — Тут у них лёжка.
Против ожиданий он не стал стучать в дверь, а вдарил своей ногой, обутой в щегольской остроносый сапог со скошенным каблуком в жестянку, лежащую у фундамента дома.
— Маринка, открывай, свои на пороге — гаркнул Карась — Давай шустрее, пока я себе причиндалы не заморозил.
— Чего там морозить-то? — раздалось из-под земли, и жестянка распахнулась, оказавшись дверцей, ведущей в подвал.
Оттуда пахнуло копотью и смрадом немытых тел, Колька непроизвольно поморщился.
— Ну, чего тебе? — наружу высунулась всклокоченная голова, только по голосу в ее обладателе можно было опознать женщину, да еще по имени, которое назвал Карась. Хотя какое там... Одутловатые щеки, узкие щелочки глаз, черные зубы — все это делало существо, представшее перед оперативниками бесполым.
— В твоём гадюшнике шкет есть, отзывается на имя Ржавый. Дерни его сюда, поговорить с ним надо.
— Чего натворил? — ощерилась Маринка — Так я его, стервеца...
— Не базлай — осек ее Карась — Сюда его давай, живо. Или ты думаешь, что я к вам полезу сам?
Колька испытал невероятное облегчение от того, что не надо спускаться вниз, в эту удушающую вонь. И кто знает, что там вообще подхватить можно?
— Щас — пообещала Маринка и скрылась из вида.
— Двадцать первый век — как бы в пространство сказал Герман.
— А чего ты хотел? — усмехнулся Карась — Это только в телевизоре всякие президентские программы действуют да чистеньких детдомовцев показывают, которые всем довольны. Я вот тоже с такого шалмана начинал, только в Харькове, и больше всего боялся, что снова в детдом попаду. И я этих пацанов понимаю — уж лучше здесь, чем под защитой государства. Шансов выжить больше.
Герман промолчал.
Жестянка-дверца снова лязгнула и на поверхность вылез парнишка лет десяти, кутающийся в какое-то драное пальтишко.
— Ты Ржавый? — уточнил Карась.
— Я — хмуро подтвердил пацан и кивнул огненно-рыжей головой — Чего звал?
— Дерзкий — Карась достал пачку сигарет — Люблю таких. Курить будешь?
— Благодарствую — Ржавый помотал головой — Не хочу привыкать, на это дело бабки нужны.
— Правильно мыслишь — одобрил Карась, закуривая — Курить — здоровью вредить. Ладно, малой, вот какая тема есть. Шепнули мне, ты базарил за то, что видел, как одну пацанку на шестой развилке кто-то умыкнул. Вправду видел это, или так, голимый прогон толкнул?
— Правда видел — поежился Ржавый — Только тут вот какое дело — не умыкнули ее. Сама она за тем дядькой с куклой пошла.
— Каким дядькой? — немедленно спросил Герман — Что за дядька?
— Высокий такой — мальчишка засопел — Кучерявый, в шляпе смешной.
— Так кучерявый или в шляпе? — Карась выпустил струйку табачного дыма — Это как?
— Вот так — мальчишка вздохнул — Волосы у него до плеч, черные, как гудрон и шляпа как у цыгана.
— А что за кукла? — вклинился в разговор Колька.
— Смешная, на ниточках. Человечек в колпаке, таком странном, рогатом, и весь в ромбиках.
— Арлекин что ли? — уточнил Герман.
— А я знаю, как его зовут? — фыркнул Ржавый — Она мне про него, про дядьку этого, позавчера рассказала. А её с ним Ксюха познакомила, та, что тоже пропала.
— Была такая, верно, пропала — подтвердил Карась — Она не из этого подвала была.
— Ну да, Ксюха на 'Сортировочной' гужевалась — Ржавый снова поежился — Марюта мне сказала, что дядька сильно добрый, обещал ей куклу такую подарить, если она снова придет.
— Педофил? — предположил Колька — Тогда это не наш профиль, это надо Петровке информацию сливать, да и все.
— Не надо никакой Петровки — нехорошо улыбнулся Карась — Мы с этим кучерявым сами поговорим о жизни и о судьбе. Наш вокзал, наше право.
— Ты дальше рассказывай, парень — попросил Ржавого Герман — Что было после? Ты же с Марютой пошел?
— Ясное дело — Ржавый почесал чумазую щеку — Не верю я, что за так куклы дарят, а дядьки... Они разные бывают.
— И? — настойчиво подтолкнул мальчику Герман.
— Дал он ей куклу — хмуро ответил Ржавый — И когда Марюта ее взяла, она как-то... Как неживая стала. Ну, я не знаю, как объяснить даже... Застыла на месте, кукла эта в руке у нее висит. А этот-то, в шляпе, пальцами щелкнул и пошел, а Марютка за ним.
— И? — Карась выбросил окурок — Что мы из тебя все клещами тянем?
— И все — Ржавый опустил голову.
— Врёшь — Герман взял мальчишку за плечо — Ты же пошел за ними?
— Пошел — под нос буркнул мальчишка — Подумал, что эту дуру выручать надо. Только вот не вышло. Там потом такое было...
— Я сейчас его удавлю! — взорвался Карась.
— Да не ори ты — Герман присел на корточки и указательным пальцем вздернул подбородок Ржавого вверх — Что там было?
— Домина там была огромная — наконец прорвало парня — Деревянная! Разноцветная! С факелами! Прямо на старых путях из ниоткуда взялась. Они на крыльцо поднялись, так дверь открылась сама, сама! Не было за ней никого, я же видел, шагах в десяти был. Этот-то Марюту в дом запихал, повернулся и на меня уставился. И как только заметил, я за старой цистерной спрятался? А он стоит, лыбится и кричит 'Эй, бамбино, иди сюда. Я знаю, что ты здесь. Не надо бояться маэстро Джованни, он любит детей, он играет с ними в театр'
Ржавый снова замолчал.
— И чего? — Карась достал новую сигарету.
— Все — мальчика шмыгнул носом — Припустил я оттуда, как подорванный. А он мне вслед орет — 'Если надумаешь — театр Джованни Малетто ждет тебя'.
— А ты говоришь — педофил — хмыкнул Герман — Нет, Коляня, это наш клиент.
— Хрень какая-то — Карась был настроен скептично — Я шестую развилку знаю — какой там дом деревянный может быть, да еще и на путях?
— Есть многое на свете, друг Карась, о чем и Шекспир не ведал — Герман достал телефон — Стало быть, Ржавый, он тебя в гости звал?
— Звал — мальчишка обвел глазами трех мужчин и завизжал — Я туда больше не пойду! Не пойду!
— А ну цыть, мелкий — процедил Карась — Куда скажут — туда и пойдешь.
Телефон Германа издал трель, оперативник глянул на экран и усмехнулся —
— На ловца, как говорится — он нажал клавишу — Да, Вика.
Герман прильнул ухом к трубке телефона, время от времени качая головой, Карась же подошел к насупившемуся мальчишке.
— Не трухай, Ржавый, ничего с тобой там плохого не случится, я, Карась, тебе слово даю. Нас трое, у начальников пушки с собой наверняка, да и я... Кхм... Даже без ствола кое-чего стою. Ну, не быкуй, ты ж пацан, а не фуфло.
— Просто дядька этот — Ржавый обреченно вздохнул — Он неправильный. Ненастоящий он, но очень страшный. Голос ласковый вроде, но меня страх до костей пробрал.
— Если говорит — значит дышит. А если дышит — значит его можно заставить прекратить это делать — усмехнулся Карась, достал из кармана горсть карамелек и протянул их Ржавому — На вот грохотулек тебе, на родимый зубок. С ними жизнь повеселее будет.
— Прав малой — Герман закончил разговор и убрал телефон в карман — Радуйся Ржавый, с рефлексами у тебя все в порядке. Смылся ты вовремя и по уму.
— Что Вика сказала? — Колька облизал губы — Узнала она чего?
— Узнала — безмятежно ответил ему Герман — В восемнадцатом веке, когда еще никакого вокзала в помине не было, здесь много чего происходило. В том числе произошло три пожара, при этом погорельцем был один и тот же человек. Это был владелец театра, некий итальянец, имени которого история не сохранила. Но сдается мне, что звали его...
— Джованни Малетто — закончил за Германа Колька — А чего ж он три раза-то горел?
— Не знаю — развел руками Герман — Но вряд ли случайно. Народ в те времена на Москве был миролюбивый и богобоязненный, просто так 'красного петуха' никому не подпускал, стало быть были очень веские на то причины. Например — колдовство.
— Хрень какая-то — Карась сплюнул — Колдовство, восемнадцатый век.
— Пошли к шестой развилке — скомандовал Герман — Там и посмотрим, что да как. Ржавый, ты оденься как-то, зима ведь?
— Так уже — вздохнул Ржавый и завернулся в свое драное пальтишко — Дядьки, может все-таки без меня?
Метель усиливалась, снег слепил Кольку, он время от времени мокрой перчаткой стирал с лица тающие снежинки, и именно поэтому прозевал тот момент, когда из пелены появился старик с узловатой палкой, спросивший у идущего впереди Карася —
— Сынок, не подскажешь, где я?
— Опа — Карась остановился и уставился на деда — Батя, ну ты даешь! Ты здесь откуда?
— Да вот, заплутал немного — ответил ему старик — До людей-то далеко?
Колька с удивлением смотрел на старца — он был одет совсем уж не по сезону, в какую-то дерюгу, к которой подходило древнее слово 'армяк', шапки не было вовсе, а через плечо была перекинута сумка. Вдобавок у деда была длиннющая седая борода.
— До людей? — Карася, привычного ко всему, внешний вид старика, похоже, не смутил — Это тебе вооон туда надо, за тремя цистернами бери левее...
— А что ж вы мальчонку-то в такую погоду с собой таскаете? — внезапно перебил его старик — Ведь простынет.
— Надо, отец — Карась прекратил свои объяснения — Мало ли какие у людей дела?
Старик пожевал губами и неожиданно попросил —
— Давайте-ка я с вами пойду. Так оно понадежней будет.
— Ну, только не хватало — возмутился простотой деда Карась.
— Да ладно тебе — вступился за него Герман — А если старый в сугроб упадет и там господу душу отдаст? На нас грех будет.
— Господу душу? — дед дернулся, как будто засмеяться хотел или заплакать — Это да.
Карась посмотрел на это все, явно хотел возразить, но не стал, плюнул и пошел дальше.
Минут через десять он остановился, подождал остальных и вытянув руку, сказал —
— Вон стрелка, это шестая развилка. Малой, где дом видел?
— В-в-вон там — лязгая зубами то ли от страха, то ли от холода, ответил Ржавый и ткнул пальцем в круговорот снежинок.
— И? — Карась посмотрел на Германа, признавая за ним право руководить.
— Иди туда — Герман взял Ржавого за подбородок и поднял его лицо вверх, чтобы видеть глаза мальчишки — Ничего не бойся, мы рядом.
— Скверно-то как! — старик стукнул посохом по снегу — Стало быть, снова началось? А я-то прямо как почуял намедни.
— Дед, а ты кто? — Карась повернулся к старику, но ответа не получил, он уже шустро семенил по снегу за мальчишкой, который пошел вперед.
— Держимся шагах в десяти — негромко сказал Герман — Вон, по бокам от рельса кусты, по ним пошуршим. И без моей команды — даже не дышать.
Фигурка мальчика шла в снежную тьму, усилившийся ветер обвивал ее поземкой. Старик же и вовсе сгинул в этом мареве, как не было его.
Колька, пригнувшись, брел по кустам, прищурившись и давая себе зарок купить кепку с козырьком вместо вязаной шапочки.
Тем не менее, вспыхнувшие факелы он увидел сразу, как и его спутники. Яркий свет озарил пути, послышалась даже некая музыка, неживая, похожая на ту, что играли шарманки в старых фильмах. Услышал он и голос, громкий, веселый, живой.
— Бамбини, ты пришел! А я уж начал было думать, что твоя маленькая подружка останется без своего кавалера, а это так неправильно. У каждой девушки должен быть кавалер.
— Где Марюта? — ломко спросил Ржавый. Судя по голосу, мальчишка был на грани истерики.
— Она теперь моя актриса — немного пафосно ответил мужчина. Колька приподнял голову и увидел его. Он был совсем рядом с ним, шагах в десяти. Один прыжок, заломить руку и... Но без команды — нельзя
В самом деле, итальянец был кудряв и длинноволос, ярко-красные губы выделялись на полноватом лице. Глаза, круглые, чуть навыкате, лучились смехом. В руке у него была кукла, пестрый арлекин в забавном раздвоенном колпаке.
— Ты молодец, что пришел. Моя труппа почти вся в сборе, не хватало только одного актера — продолжил итальянец. Он поднял арлекина вверх и потряс им перед лицом Ржавого — Что, Джузеппе, нам подходит этот мальчик?
Все так же улыбаясь, Малетто поднес арлекина к уху и казалось, что начал слушать то, что тот ему говорил.
— Приготовьтесь — прошуршал голос Германа.
— Мммм, как интересно — Малетто повертел головой — Мальчик, так ты пришел не один? Сеньоры, выходите сюда, мой театр всегда рад зрителям.
Герман первым вышел на освещенную площадку перед домом, в руке его поблескивал знакомый уже Кольке серебряный нож. За ним, треща ветками, двинулись и остальные.
— Сеньор Малетто, не так ли? — вежливо осведомился Герман — Насколько я понял, вы удерживаете в своем доме детей, причем против их воли. Не соблаговолите ли вы их отпустить?
— Детей? — итальянец наигранно развел руки в стороны — Каких детей? В моем доме нет никаких детей. В нем живу только я. Впрочем, в нем еще проживают актеры моего театра, но по отношению к куклам это слово звучит не слишком верно.
Малетто три раза хлопнул в ладоши и из открытой двери дома послышались тихие, как будто детские, шаги. Чуть позже из нее стали выходить куклы, с ниточками на руках и ногах, одетые в пестрые костюмы и словно сошедшие со страниц книг по истории Комедия дель Арте — Бригелла, Уберто, Грациано, Коломбина...
— Марюта? — неверяще прошептал Ржавый, глядя на куклу, изображавшую служанку — Карась, вон же Марюта!
— Теперь уже нет — согнулся в полупоклоне Малетто — Это Фьяметта.
— На перо падлу надо ставить — Карась тряхнул рукой, со щелчком выкидывая узкое лезвие ножа, другой он отодвинул застывшего Ржавого себе за спину — Ну что, псина, айда к блатному?
— Идиото — даже как-то с жалостью посмотрел на него итальянец — Ну почему все сразу хотят меня убить, и никто не хочет посмотреть перед этим мой гениальный спектакль?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |