Глава первая
На второй день, в понедельник вечером, когда уже стемнело, мы добрались до корчмы под Киевом, в которой мне уже давно хотелось побывать. Еще когда Иван, на круге, про поход с Загулей рассказывал, запомнилась мне та корчма, потом девки, которых мы у черкасских казаков отбили, про корчму под Киевом в своих рассказах упоминали. Обсуждая с казаками, что делать с корчмарем, решили пока присмотреться, а на обратной дороге решить его судьбу, в зависимости от того, как он себя поведет с Иваном. У таких людей память профессиональная, о том, что полтора месяца назад Иван у него жил, и с кем приехал в компании, корчмарь обязан вспомнить. А раз вспомнит, то в разговоре с ним Иван попробует затронуть эту тему, мол, пока девками не интересуемся, но вот весной, очень даже может быть. И какую ты нам помощь корчмарь оказать сможешь. А там посмотрим, что нам скажут. Вторая тема для разговора была про нанимателей. Близилось время зимних кампаний, обычно в корчмах и постоялых дворах, интересующийся народ искал концы и выходы на казаков как потенциальных наемников.
Иван с Сулимом скептически отнеслись к высказанным идеям, постоялых дворов под Киевом хватает. Иван вдруг уточнил, что воз они у этого корчмаря наняли, а бочки пустые у другого, уже ближе к Киеву, а у которого он так и не вспомнит, поскольку в ту корчму и не заходил, а сразу в Киев поехал по своим делам. Такая понятная по началу ситуация запутывалась, и распутывать ее было некогда.
Рассиживаться в Киеве времени не было, за вторник нужно было найти обоз, к которому пристать. Как рассказывали Иван и Сулим, большинство купеческих обозов отправляются с Киева в Чернигов рано утром в понедельник, так чтоб в четверг добраться, и в пятницу с утра уже место на базаре занять. Но и в другие дни купцы выезжают, не у всех же получается в понедельник выехать. Дел было много, как справиться со всеми, я себе не представлял. Мне нужно было, кроме этого, найти достаточно информированного человека, чтоб в беседе с ним проверить исторические факты и понять политическую ситуацию. Насколько я помнил, именно в 1390 г. отношения между Ягайло и Витовтом обострились вплоть до вооруженной борьбы, к которой тот в следующем году привлек Орден, и начал наступление на севере, что вынудило Ягайло вступить в переговоры, и в 1392 г. отдать Витовту титул Великого князя литовского.
Кроме этого нужно было начинать несколько информационных компаний. Первую, я условно назвал "Героический образ казака, народного мстителя". Тут особо напрягаться не надо. Нужно подкинуть ребятам, которые зарабатывают музыкой на ярмарке, пару благодарных тем, а дальше машина сама пойдет. То, что эти темы будут пользоваться популярностью, сомнения не вызывало, проверено историей. Лет через двести в этой местности все будут петь только о казаках. Первым делом сочинить с музыкантом пару песен о героической борьбе казаков с татарскими ордами, как говориться, задать тему, а дальше дело само пойдет. Главное вовремя новые идеи и сочинения подбрасывать.
Вторая компания более деликатная, назовем ее "Дискредитация образа католического священника". Тут, никаких песен, анекдоты и смешные истории в стиле Декамерона, как священники соблазняют жен и дочерей у наивных прихожан, и ужасные истории двух типов. Первые, с примесью правды, типа совращение детей священниками, гаремы рабынь у папы и епископов, и другие жизненные истории. Вторые, свободный полет фантазии, чем страшнее, тем лучше, поклонение дьяволу, жертвоприношение, сатанинские мессы, и другие сюжеты аналогичного содержания.
После принятия Кревской унии, бояре которые принимали католичество, становились, неподсудны своему князю, их должен был судить лишь кастелянский суд, кроме того, за ними навечно закреплялись данные им в кормление земли и освобождались от всех местных налогов. Фактически, с одной стороны, это было направлено на разрушение принципов вассальной присяги своему князю и ослаблению роли местных князей, с другой, прямая вербовка всей элиты общества в католицизм, ну а с народом, как говорится, потом справимся. И единственное что можно было противопоставить этому процессу, построенному на принципах шкурной выгоды, это общественное мнение не только не приемлющее новой религии, но и имеющее факты и истории потешаться над ней. А смех это большая сила. Вот поэтому и хотел я заняться формированием этого мнения и снабжением его нужными историями в меру своих скромных сил и возможностей.
Ну и третья, самая главная, "Жизненные истории о процветании и счастливой доле беженцев в казацкую землю". Полусказочные истории о смелых беженцах от засилья католиков и панщины, и их карьере на новых землях. Тут история моей семьи и парочку других, того же Степана, реальных людей с реальной биографией, которую можно проверить, будет изложена практически без изменений, а истории некоторых других реальных людей слегка приукрашены. Поскольку народ любит сказки, и счастливый конец в истории с положительным героем, думаю, купцы легко занесут эти истории в нужные мне области, и начнут выспрашивать о персонажах. А поскольку найти концы будет нетрудно, то найдутся свидетели и очевидцы, и невыдуманные истории найдут своего благодарного слушателя. После длительной пропагандистской компании, останется создать транспортную цепочку по эвакуации переселенцев, выкупить или открыть постоялые дворы в нужных точках. Православные священники нижнего звена часто демонстрировали силу духа и стойкость, которая и не снилась иерархам православной церкви, с безразличием взирающим на агрессию католической церкви, проводимую самыми гнусными методами. Заинтересовать их рекрутированием добровольцев в православное казацкое войско, а потом и самих рекрутировать на новые земли.
На Галичине, Волыни, землях достаточно недавно подмятых Польшей наступление на веру и права крестьян в самом разгаре. Но люди еще помнят старину, и знают, какие порядки пока в Литовском и Московском княжествах, поэтому если предложить альтернативу и реальные транспортные каналы, народ должен потянуться к новой и счастливой жизни.
Конечно, люди знают поговорку "Там хорошо, где нас нет", но она никого никогда не останавливала. На такие предостережения искатели приключений не реагируют, народ осторожный останется, а самые смелые пойдут. Если от них придут положительные новости, то и остальным захочется. С другой стороны, земли на Галичине, Волыни уже давно густозаселенные, и избытка земли там нет. Так что молодым, энергичным прямая дорога искать места попривольней.
В этом году — рекламная кампания, а на следующий год придется плотно путешествовать по приграничным с Польшей землям, и создавать транспортные каналы. Наши бояре с польскими на ножах, им на унии пока наплевать, так что никто не будет помогать ляхам искать беженцев. При правильной организации много денег это мероприятие не потянет, а людей заселять казацкие земли прибудет изрядно, заодно и разведка минимальная появится.
Обдумывая свои ближайшие действия, слушал вполуха разговор Ивана с хмурым корчмарем, и понял, это не наш клиент. С виду и по повадкам, отставной княжеский дружинник, который открыл корчму после выхода на пенсию.
— Девок, казак, себе сам ищи, я в таких делах не советчик. Если тебе на одну ночь жениться, подскажу в Киеве двор постоялый, там тебе помогут хотелку успокоить, коль терпеть невмочь. Чтоб охочих в поход искали, того пока не слыхал. Приехали ляхи к князю нашему, о чем толкуют, того не ведаю. Где в Киеве стоят, могу подсказать, потолкуете с кем-нибудь из их охраны, может подскажут чего. А пока вот отведайте, что жонка разогрела, и не серчайте, мы сегодня гостей не ждали. Спать тоже тут будете на лавках, в хатах не топлено нигде, вам же лучше. С вечерей, пятнадцать медяков с вас возьму, хоть с вами целый табун коней пришел, не грех и двадцать взять.
— Если с ляхами у нас завтра разговор выйдет, то две серебрушки от нас получишь, в обиде не будешь.
— Так я и так не в обиде, нож к горлу не суете, уже добре, ха, ха, ха.
— А что и такое бывало?
— А ты казак, открой корчму, если на тебе раз в месяц с ножом не полезут, я рядом открою, видно ты место на дороге в рай нашел, ха, ха, ха.
— Ты наверно дядьку, сам их подуськиваешь, скучно видать тебе жить, без меча в руках и пики доброй, — вставил и я своих пять копеек.
— Ишь, глазастый какой, скучно мне..., намахался, слава Богу, за двоих, одного не пойму, как живой остался. Вои, не чета мне, спят давно, а я вот, топчу пока рясу... А ты чего две сабли за спину нацепил, неужто с двух рук биться можешь? Тебе еще пять лет со щитом упражняться надо, пока вторую саблю в руки брать.
— Ты, дядьку, о чем не ведаешь, по себе не суди. С двух рук биться, либо сразу учат, либо не учат совсем. Переучивать того, кто со щитом годы простоял, никто не возьмется.
— Языком ты горазд махать, спору нет, а может мне старику, покажешь, как руками машешь?
— Выбачай, дядьку, не сейчас. Дорога дальняя, а даже палкой покалечиться можно. Вот будем назад ехать, тогда помашем с тобой палками, готовь монеты. Я без монет не бьюсь.
— Ха, посмотрим, кто из нас без монет останется. Но осторожный ты больно, казачок, так что и на казака не похож. Ну да ладно, лучину сами потушите, спите спокойно.
Оставив меня размышлять над мучительным вопросом, похож он на того, кому Господь рекомендовал много раз прощать, или может, нужно было в ухо дать за такие слова, старый солдат ушел наверх по скрипучей лестнице. Решив, что быстрее засну, если отвечу, что похож, успокоенный, улегся на свою лавку.
На следующий день, оставив коней и поклажу в корчме, мы дружной пятеркой, пешим строем отправились в Киев. Как объяснили опытные товарищи, пеший на воротах не платит, а поскольку торга сегодня доброго на базаре нет, то и смысла монетами разбрасываться тоже нет. На воротах недовольные охранники начали зубоскалить над нашей экономностью, тем более, что Иван вырядил нас всех, для солидности, в полный доспех, и мы были похожи на терминаторов. Как обычно, больше всех досталось мне, а поскольку грубить охранникам на воротах чревато, то приходилось отшучиваться, и брать на "а слабо". В результате, договорившись, что после пересменки, готов принять кулачный бой с каждым из них по очереди, мы наконец-то попали за крепостную стену. Там Иван и Сулим, рассудив здраво, что со мной не на роботу наниматься надо ехать, а объявлять войну Польше, решительно отправили меня с Дмитром на базар, договариваться с подходящим купцом, а сами с Давидом пошли искать постоялый двор с приезжими поляками.
Поскольку Киев того времени, уже был не столицей могучего государства, а пограничным городом, выглядел он соответственно, напоминая провинциальный городок с пятью-шестью тысячами населения, у которого на базарную площадь выходят практически все дороги. По сравнению со своим расцветом, о котором напоминали руины укреплений построенных при Ярославе Мудром, лишь правильными геометрическими размерами отличающиеся от обычных земляных холмов, город значительно ужался в размерах. Жизнь городка сосредоточилась вокруг Лавры на Печерах, и на Подоле, среди многочисленных ремесленников и купцов. Одноэтажные деревянные постройки, бедность, и первые следы восстановления — как-то новый земляной вал и частокол, сооруженный уже при Владимире Ольгердовиче, нынешнем удельном князе, наглядно демонстрировали, что еще тридцати лет не прошло, как Киев был освобожден от ордынского гнета. На Андреевскую гору нам идти было нечего, да и нарваться на неприятности можно, так что княжий гостинец нам обозреть не удалось.
Попав на базарную площадь, первым делом, я потащил Дмитра к скучающему бандуристу, которого никто не слушал, по причине практического отсутствия на рынке покупателей. Живописав бандуристу, жизненный подвиг Керима, и убедив его с помощью монет, что наша с ним задача рассказать об этом потомкам, взялись сочинять думу. Поскольку моя голова была полна всевозможных поэтических заготовок типа, "то не темна хмара насувает, то татарская Орда налетает", "то не ясен долу похылывся, то молодой казак зажурывся", поэтическую часть думы я доверил Богдану, объяснив ему принципы поэтического творчества и привел в пример пару песен про казаков которые я приблизительно помнил. Богдан с радостью занялся новым для себя делом, и легко выдал почти готовый текст за каких-то пятнадцать минут. Малыш обещал стать выдающимся сочинителем, слова складывались у него в рифмованные строки очень просто и естественно, тем более что народ к рифмам был не капризен, и с удовольствием слушал под музыку и белые стихи. Музыка в те времена разнообразием не блистала, так что в скором времени мы с Дмитром проводили контрольные слушанья нового хита.
Я позволил себе только слегка изменить концовку, придав ей более жизнеутверждающий характер. В конце песни главный герой, казак Кирим Вырвыноги, наступив на одну ногу своего кровника, вторую потянул в сторону, попытавшись, в такой способ, разделить его на две равные половины. Эта попытка окончилась неудачей, а в руках у казака осталась оторванная нога супостата. Несмотря на то, что лирический герой не смог добиться симметрии в финальном рисунке песни, я понял, что это произведение найдет благодарного слушателя, и наш творческий труд будет по достоинству оценен.
Увлекши за собой потрясенного Дмитра, оказавшегося рядом с таинством творения, на неподготовленных людей это всегда действует оглушающе, и громкие крики участников процесса тут совершенно ни при чем. Глушит совсем другое, например, когда кто-то в порыве творчества, размахивая руками, заедет неподготовленному зрителю локтем в нос, как это получилось у меня с Дмитром. Окрыленный первой удачей на ниве творческого труда, я смело направился к купцам, расспрашивая, не собираются ли они в Чернигов. Отрицательный ответ меня нисколько не смущал, и я тут же принимался рассказывать им одну из заготовленных баек. Если купец в своих маршрутах посещает Волынь и Галичину, значит шла байка про кого-то из нашего села, как пример удачливых переселенцев в казацкие земли, с убедительной просьбой передать привет родственникам или знакомым при очередном посещении этих мест. Если нет, то в зависимости от характера купца, выдавал ему, либо смешную и пикантную историю про католического священника, либо угрюмую и страшную. Попутно, мы нашли пару обозов отправляющихся с утра в Чернигов, и поинтересовавшись условиями найма, шли дальше. Условия у всех были одинаковы, выработанные годами. За этот переход платилось по две серебрушки на брата, плюс харчи за счет нанимателя. Но мне был интересен сам процесс.
Увлекшись творческим трудом, начал задумываться, а не сосредоточиться ли мне целиком на идеологической работе, раз это у меня так хорошо получается, но жизнь в очередной раз подтвердила, что любое ноу-хау без силового сопровождения, не более чем пустое место. Любую деятельность, даже такую безобидную, как рассказ анекдотов, нужно защищать и доказывать свое право этим заниматься.
Какой-то новоявленный пан, из бывших бояр, переметнувшийся в католичество, шел по базару со своими двумя гайдуками. Привлеченный громким смехом и моим звучным голосом, начал прислушиваться к рассказу, а потом решил вступиться за честь своей новой веры и ее священнослужителей.
