Фелина

Она завернулась в одеяло получше и улеглась так, чтобы видеть Ранмару, не напрягая при этом мышцы. Странно и неправильно, только ей было хорошо, и вообще и от этого зрелища. Темный, едва очерченный на фоне окна, силуэт, признак, что она не одна. И что, возможно, одна уже не будет, пусть и не сразу.

Он не спросит, но Фелина, на самом деле, сознательно решилась не просто переспать. Конечно, ничего может и не получиться, дети имели склонность появляться, когда их не ждут, а вот, если требуется срочно и время ограничено, капризничали. Нет, так нет, но решилась она сознательно. Потому что скоро Ранмару улетит с Галатеи, а Фелина останется одна, без его поддержки, даже без иронии, которая нередко помогала взять себя в руки. И стимулы, смысл жизни снова придется придумывать, чтобы не сдаться, а, если будет ребенок, то не сдашься никогда.

Она улыбнулась и тихонько вздохнула. Но любой другой, предложи он подобное, получил бы от нее, как минимум, пощечину, это Ранмару она прощала даже такую наглость и самоуверенность. Потому что и наглость и самоуверенность его были очаровательны и не причиняли ей вреда. Вот эта способность Ранмару полностью контролировать себя, даже если он не совсем понимал, что и зачем делает, нравилась ей едва не больше, чем его внешность.

Фелина хихикнула: как говорил сам Ранмару, забавно. Как он сумел стать таким ответственным и надежным при его внешних данных? Надежным и... она смущенно уткнулась в подушку, нежным. Она долго не могла заставить себя расслабиться, не думать о том, что ей уже не восемнадцать, а единственным тренажером были кухня и сад, но Ранмару так явно ее хотел... Именно ее, вот как-то всю целиком, без разбора лишних складочек и морщинок, и это так... Джайн никогда не отдавал, только брал, напором, узнавал новые способы и проверял их, выбирая те, которые нравились ему, а на ее робкие жалобы отвечал, что она холодная.

И никогда не позволял ласкать себя. Ну не... а именно ласкать, даже когда ей еще этого хотелось, говорил, что это бессмысленное занятие. Фелина протянула руку, коснулась простыни с той стороны, где должен был лечь Ранмару. А она почти поверила, или поверила без "почти", сейчас уже не знала, потому что был Ранмару, отзывчивый на ласку настолько, что Фелина поверила в свою небесполезность в постели. И он не только не сопротивлялся, он просил еще, значит, нравилось ему, ведь так?

Даже если не получится ничего из его шальной идеи, Фелина точно не станет жалеть ни о чем. Она не раз слышала, что, когда мужчина и женщина начинают вместе спать, то дружба, если и была, разрушается, но не верила, что такое может произойти с ней и Ранмару. Точнее, не верила, что Ранмару способен на такую даже не низость, а совсем-совсем что-то странное, ненужное, вредное и бессмысленное. Пусть они больше никогда не увидятся, но их последние дни вместе Ранмару точно не испортит чем-то вроде проснувшегося чувства собственности.

А если получится... Ранмару негромко хмыкнул, словно решив про себя что-то, спрыгнул с подоконника и вернулся в постель. Фелина замерла, стараясь дышать размеренно, но он обнял ее и прижал к себе как-то так, что она поняла, не принял он ее за спящую. Не обманешь его, очень возможно, что и не скроешь, если получится. А надо, видимо, ну зачем ему знать, что где-то есть ребенок, которого он не увидит? Или она не права? Фелина пошевелилась, устраиваясь удобнее, положила голову Ранмару на плечо, уютно, тепло, как-то совсем щемящее трогательно. Нет, скорее всего, не права, и ему тоже будет уютнее и теплее жить в мире, в котором у него кто-то есть, а Фелина не сомневалась, что ребенок Ранмару будет таким же замечательным, как он сам.

И пусть она всего лишь разомлела после чудесной ночи и думает непонятно что, она же имеет право думать это непонятно что, правда? На любом основании, как удовлетворенная женщина или просто как всего лишь женщина. Все, от чего всем хорошо, и само по себе хорошо, сколько бы Джайн в свое время не проповедовал ненужность таких "кошачьих нежностей", недостойных взрослого, солидного и мыслящего человека. Причем, что не только вслух говорить, но и думать такого не надо, не говоря уж о чувствовать. Вот, кого недостойны, у того пусть их и не будет, таких моментов.

Наверное, эта мысль была злой, но она всю жизнь жила с оглядкой на чужое мнение, фырканье и представления о том, как правильно, и что получила, кроме нервного расстройства? Лучше пусть ее осуждают, а она будет жить счастливо, чем все будут ею довольны, а она будет пить лекарства.

— Спи, — прошептал Ранмару, — Не думай ни о чем. Все правильно.

— И для тебя?

— Для меня в первую очередь. Спи, а то продолжим.

Фелина засмеялась и придвинулась ближе. Нашел, чем напугать.

Не желая обижать Фелину, смеялся Ранмару только про себя. Тем более, что над собой. Он исхитрился совершить самую глобальную глупость в своей жизни и, как раз благодаря ей, сделать Фелину заоблачно счастливой. Он лишь надеялся, что ее энтузиазм не вызван только желанием иметь ребенка. Пусть в том числе, но не только. Самолюбие или нет, но как-то что-то... поэтому и смеялся.

Переехала Фелина на следующий же день, но ему оставаться в отеле запретила. Тихо, но решительно. С мотивацией, что, пока он на Галатее, она хочет видеть его рядом. Не в постели, а рядом, если он понимает, о чем она. Он понимал и был согласен. Тем более, что и от секса она не отказывалась. Наверстывала десять лет супружеских будней. Ранмару радовался, что ему двадцать, а не шестьдесят. Иначе, любые нанотехнологии были бы бессильны.

Но этого Фелине он тоже не говорил. Ей хорошо, это главное. Видимо, даже мысль, что скоро могут понадобиться все ее силы, придавала Фелине уверенности в себе. На самом деле так приятно, когда ты кому-то нужен еще и как защитник? Ранмару попытался примерить это ощущение на себя и ничего не понял. Ему нравилось заботиться о Фелине, но она вообще нравилась ему. И продолжала бы нравиться, даже если бы не пришлось решать за нее проблему с Дарком.

Или Фелина, несмотря на теплые к ней чувства, всего лишь не тот человек? А, может, такая жажда всегда и во всем поддерживать, опекать, чувствовать себя от этого сильнее, возможна только с детьми? Ну, отцовских инстинктов Ранмару у себя даже не стал искать. И этого он, разумеется, тоже не сказал Фелине. Хотя, тут, он был уверен, она и не обольщалась. Но и донора в Ранмару не видела. Все было как-то по-другому. Дружеское общение, чудесный секс и... дружеская же услуга, как-то так. Смейся не смейся, в голове не укладывалось.

И не уложилось, даже когда по ненормально сияющим глазам Фелины он понял, что-то случилось. Секунд через десять даже сообразил, что именно. Он знал, заметил случайно, что в аптеке она покупает не только тесты, но и какие-то средства для усиления фертильности. Механизм их действия Ранмару представлял слабо, вообще с беременностью, родами и младенцами сталкивался только в рамках общих курсов в Академии, однако подействовало. Наверное же, именно лекарства помогли, а не страстное стремление Фелины родить? Такая версия еще как-то вписывалась в его картину мира.

Но он молчал, а Фелина смотрела на него, растерянная, смущенная и счастливая. Смотрела не как на любовника, а как на все ту же мохнатую змею. Только самую прекрасную змею во вселенной.

— Не верю, — наконец призналась она, ощупью добравшись до стула. Обняла спинку, уронила голову на руки и тихо засмеялась, — Ран, я не верю. Чудес не бывает.

— Не проверял. Но где чудо? Это же Дарк не мог иметь детей, а не ты.

— Не возвращай меня на землю, — она сильно помотала головой. — Для меня это чудо. Невозможное. Именно для меня невозможное. Ран?

Она посмотрела умоляюще. Ранмару усмехнулся, подхватил ее на руки, отступил к креслу и уселся, с ней на коленях. Фелина зарылась лицом ему в шею, вздыхала, терлась носом, всхлипывала. Он гладил ее по волосам и бездумно рассматривал потолок.

— Он будет похож на тебя.

— Он? Тесты определяют пол на таком сроке?

— Нет. Но все равно он.

— А! — Ранмару понимающе кивнул. Нет, в эти дебри он точно не полезет.

— Унаследует все недостатки, — она отстранилась, лукаво глядя на него.

— Не все, — Ранмару убрал рыжий завиток с ее щеки. Вот в этом он был уверен. Столько времени, денег и нервов угробил, чтобы убедиться. Не то, чтобы когда-то хотел детей. Но не хотеть и обрекать потомство, пусть и гипотетическое, на те же развлечения, все-таки разные вещи.

— Но лучшие — точно.

— Ты не влюбилась? — на всякий случай уточнил он. Со слишком большим удовольствием Фелина сейчас на него смотрела.

— Вряд ли, — она подумала немного и замотала головой, — Ты же никогда не будешь моим, Ран. Зачем мне лишние бесплодные мечты? Ты очень дорог мне, и это вряд ли изменится, но...

Она виновато улыбнулась и снова спряталась у него на плече.

— Чудеса все же бывают, — шепнул Ранмару ей на ухо, — Ты точно чудо. Но Фелина, это я дурак, а ты точно уверена, что справишься?

— Ты не дурак, Ранмару. Для тебя всего лишь дети загадочнее всемирных заговоров. Так бывает, но, если когда-нибудь захочется это изменить, то... этот ребенок всегда будет нашим.

— Ты не станешь скрывать, кто его отец? — а вот это был шок. Не из-за внезапно возникших обязательств, из-за недоумения, что... что... Нет, определения не находились.

— Это было бы несправедливо по отношению к вам обоим.

Он так и не нашелся с ответом. Фелина не стала ничего от него ждать, закончила разговор сама, поцелуем. Приглашающим поцелуем. И, кроме страсти, в ее поведении появилось нечто странное, словно ей действительно было важно, что именно Ранмару отец... Так, а эти мысли он отложит на потом.

Прямых рейсов до Хассалеха с Галатеи не было. Ранмару прикинул и решил лететь через Прайм и Лугано. Если он собирается помогать Фелине и дальше, то лучше все подготовить заранее. Пока он может передавать деньги через Грея, а счет пусть "отлежится" и о нем забудут. Фелина настаивала, что она все сможет сама, если не сразу, то после рождения ребенка, но Ранмару не слушал. Сможет — прекрасно, он станет гордиться ею еще больше, но не нужно ей, так точно нужно ему. Прошла уже неделя, а он так и не сумел прочувствовать, но четко понял, что должен теперь думать не только о себе. Хотя бы на случай, если Фелина права и когда-нибудь он захочет что-то изменить.

И если сумеет.

Забавно. Они с Фелиной разные настолько, что семьи бы у них не вышло, даже если бы он вдруг захотел. А вместе хорошо. Но последние дни перед отлетом Фелина стала пропадать на курсах повышения квалификации, а он сидел у Грея или сочинял боссу фантастические истории о своем отпуске. И очарование совместных прогулок и ночей начало отходить на второй план. Он мог так отдыхать, но жить не сможет.

— Не лишай ее шанса встретить нормального мужчину, не привязывай к себе, — советовал Грей за восьмой кружкой пива. Ранмару не пьянел, Грей — да, но соображал, очевидно, лучше. — То, что пока она не влюблена, еще не значит, что с ней такого не случится. У меня даже Эрика с тебя уже глаз не сводит, а ты издеваешься над живой женщиной.

— Я не издеваюсь, я улетаю, — мрачно отвечал Ранмару, борясь с желанием признаться, что не просто над живой, а над беременной.

— Я тебя еще вижу, — возражал Грей, доливая им обоим. — Ты билеты взял?

— Да, на тридцать пятое.

— Тогда согласен увидеть и завтра. Но не больше.

— Я не собираюсь оставаться, — повторял Ранмару, не понимая, почему Грей не верит. У каждого своя жизнь, а, если сама Фелина не считает их затею ошибкой, то почему должен считать он?

Его рейс был в то же время, что и курсы Фелины. Совпадение было не случайным, Ранмару не хотел долгих проводов. Они попрощались еще вечером, молча, во время прогулки. Судя по счастливому лицу Фелины, получилось очень романтично и совершенно правильно. И закончилось все тем, что она заснула на его плече. Сразу, как они вернулись домой.

А уже в каюте, заказав обед, Ранмару написал Фелине письмо на домашний комм. Почему-то ему казалось, что ей понравится. Когда оно ушло, планшет пискнул, принимая входящую почту. Два письма, от МакГрафта и Тарра, его юриста. Ранмару усмехнулся. Все, отпуск закончился.