Фелина

— А теперь доказывай, какая ты у меня хозяйка. Что на плите?

— Ты бы застегнул брюки, — тихо напомнила она, расправляя фартук так, чтобы не было видно оторванной пуговицы.

— А чего ты в дом-то кого попало водишь? Тебе на что денег не хватает? Дом проплачен, огород ломится. Шмоток захотелось новых? — Джайн засмеялся, довольный шуткой.

Ответ ему не был нужен, он сам все понимал, он дураком не был. Дураки не наживают сами состояния, не удерживают их среди своры голодных хищников, не подставляют других так, что и следов не найти. Или было не найти.

Фелина перелила в миску суп, поставила перед Джайном. Он принюхался, довольно кивнул, притянул ее на колени, звонко чмокнул в щеку.

— Все же, молодец я у тебя. Какую жену отхватил. Гордись моим вкусом. Так чего за парень?

— Парень как парень. Хотел на рудники устроиться подмастерьем, но, то ли не взяли, то ли передумал. Я с ним немного разговариваю, он больше в комнате сидит, пишет что-то.

— Раз пишет, то и нечего ему на рудниках делать, — отрезал Джайн. — А то сегодня о себе пишет, а завтра на меня начнет, — он снова захохотал. — Ты чего не спрашиваешь, зачем я приехал?

— А есть, что спрашивать? Это же твой дом.

— Все правильно, но я обещал до конца сезона не показываться. Или предпочла забыть? Предпочла-а, по глазам вижу. Ну, не бойся. Я уже все забыл. Женскую глупость долго помнить — себя не уважать. Только я ненадолго. Дело у меня тут, а вечерним я обратно. То есть, уйду я сейчас. Но ты не говори, что уходил, не позорь мужа. Скажут, не видел бабу столько, а сбежал.

— Хорошо, скажу, что отлеживался ты день, в родной постели.

— И в родной жене, — смеясь и прихлебывая суп, закивал Джайн, — Соображаешь, хвалю. А что о рудниках говорят? Никаких лишних сплетен?

— Да какие-то постоянно есть. То алмаз найдут с голову размером, то проверка приедет, ей его и отдадут, — Фелина позволила себе усмехнуться. — Вы же не любите болтать, что у вас происходит.

— И правильно не любим. У нас там деньги, нечего языками перед всеми подряд трясти. Но, если что интересное, ты звони, номера знаешь. Бывает, изнутри не видно, а снаружи кто растреплет.

— Конечно, Джайн. Чаю тебе налить?

— Нет, не буду. И пойду уже. Супа такого в конце сезона еще наваришь, хорошо получился.

Джайн кинул тарелку в раковину, подхватил Фелину за талию, поднял и поцеловал в подбородок.

— Ну, пока, Фелли. Вечером зайду за сумкой, попрощаемся, как следует. Хотел бы подольше побыть, а не могу. Ты не скучай. То есть, ты скучай, но в меру.

Он улыбнулся почти как десять лет назад, чмокнул в угол рта и испортил все сильным хлопком по ягодицам. Фелина закрыла за ним дверь, затолкала сумку под лестницу, просмотрела содержимое и пошла наверх. К Джайну она не чувствовала ничего, давно уже, совсем ничего, настолько, что в телесной боли не было обиды или злости на него. Жаль, от Ранмару не скроешь, ей даже замазать засосы нечем. Но, может быть, он из недомолвок Джайна что полезное почерпнет. А что ее саму осудит — пусть, всех и всю жизнь обманывать не получится. Хоть под тридцать лет это поняла, может, не поздно окажется.

В короткой исповеди Фелины Ранмару нового не услышал. Только последние слова зацепили.

— Не от моей — это от вашей или без разницы, главное, чтобы не я?

— Чтобы не вы. Не спрашивайте о причинах, я сама их не знаю. Может, вам его убить проще, чем сейчас по лестнице подняться, но не надо. Давайте я вам лучше расскажу, что от него узнала. Совсем чуть-чуть, может, бесполезное, но вы это сами определите, хорошо?

Ранмару кивнул. Молча выслушал, пару раз переспросил, сказал спасибо. Сразу сложно было понять, полезное или нет. Действительно, почти ничего. Дарк боится, что информация просочилась в город. Боится, что узнают, зачем он сюда приехал. Доверяет жене. Или считает ее бессловесной тварью. Хотел бы Ранмару сказать, что безосновательно. Только не ему судить Фелину.

— Если я все же уберу Джайна, что тогда?

— Мне будет не по себе, — смиренно призналась она, не поднимая глаз. — Вам все равно, наверное, но вы... вы поступите как Джайн. Тоже отмахнетесь от моих желаний. А больше ничего, само собой.

— А как от них не отмахиваться, если они — последнее, с чем считаетесь вы сами?! — сорвался Ранмару. — Можно жить иллюзией. Можно бояться перемен. Можно даже спать с тем, кто вызывает отвращение, потому что жизнь и перспективы дороже. Но где вы видите жизнь? Какие тут перспективы? Вы умрете в этой дыре, защищая ваши принципы, от которых вам самой один лишь вред. Вы сами себя слышите? Вы мечтаете, чтобы ваш муж сдох, но не хотите, чтобы я разрушил вашу новую выдумку. Обо мне на сей раз. Фелина, я не знаю, что вы обо мне думаете, каким видите, но я живой. Я думаю и действую независимо от ваших мыслей. И, демоны, я не Дарк. Да, его смерть была бы мне в радость. Теперь — да, — Ранмару развернулся к окну и замолчал. Запал прошел, опалив личное.

— Почему теперь? — вопрос был задан почти шепотом.

— Насилие.

— Вы ненавидите его?

— Я его не прощаю.

— Это разные вещи?

— Для меня очень.

— Жизнь и перспективы, — повторила Фелина, почти по слогам, пробуя на вкус каждый звук. — Как заманчиво звучит.

— И немногое, что чего-то стоит.

— Ну, тут вы неправы. Есть еще семья, близкие люди, отношения между ними.

— Это ваш идеал, ради которого вы потратили зря десять лет жизни.

— Значит, он точно чего-то стоит. Для меня, конечно, а кому еще должен быть ценным мой идеал?

Ранмару усмехнулся. Логично.

— Фелина, вы уверены, что ваши... пожелания мужу не нервное расстройство, помутнение рассудка, что-то еще подобное?

— Пойдемте наверх, — помолчав, попросила она. — И не забудьте ваш пакет.

Ранмару покосился на сверток, через плечо глянул на Фелину, вздохнул и признался:

— Не мой. Это вам.

— Что? — Фелина удивленно оглянулась, словно в поисках иного адресата, потом разорвала упаковку, на свет рассмотрела бежево-голубое плетение нитей. — Мне? Но почему?

— Захотелось. Не знал, понравится ли.

Она долго смотрела на него, потом аккуратно сложила шаль, положила на табурет, упала на колени и зарыдала. Ранмару остолбенел, не представляя, что ему делать с женской истерикой. Он и причины-то не понял. Но вот так, посреди кухни, Фелину не оставишь.

Он присел рядом, попробовал отвести ладони от ее лица, но Фелина вдруг обхватила его за шею, прижалась и заплакала еще отчаяннее. Ранмару застыл уже с ней, неловко поглаживая теплый затылок и жалобно глядя на холодильник.

Тот лишь тихонько гудел, поэтому Ранмару вздохнул, подхватил Фелину на руки и понес в свою комнату. Опустил на кровать, сунул в руки платок и пошел обратно, за водой. К возвращению она не успокоилась, но всхлипывала реже и даже вытирала глаза. Стакан взяла, обеими руками поднесла к губам, несколько раз ударилась зубами о край, пока удалось глотнуть.

Ранмару сидел рядом, прикидывая, куда этичнее смотреть и что можно спросить. Конечно, шаль — предлог, но сам факт внимания оказался настолько шокирующим?

— Я такая дура, — прошептала она, откидываясь на подушку. — Такая дура, просите меня, Ранмару. За все простите, и за разговор этот дурацкий. Это все лишь мои проблемы, я сама их себе создала, я сама буду с ними бороться. Мне действительно все равно, что будет с Джайном, но все, что я вам нагородила, было такой глупостью. Нет, это не помутнение рассудка, это что-то гораздо худшее, потому что я слишком хорошо понимаю, чего хотела. Это десять лет копилось, но вы правы, я сама виновата, что терпела, за это нельзя наказывать Джайна. Забудьте мои слова, если получится, хорошо?

Ранмару не знал, что ответить. Вертелось и "хорошо, если получится" и "он виноват не меньше и в худшем", и "а слезы всегда так прочищают женщинам мозги?". Он слышал, что так бывает. Много лет копится и прорывается истерикой. У Фелины довольно безобидной, а могло вылиться во что-то худшее. Включая реальное убийство, и хорошо, если Дарка.

— А за подарок спасибо, — продолжила она, не дождавшись ответа. — Очень трогательно. И красиво тоже.

— Вы на самом деле думаете, что наша разница в возрасте столь фатальна?

— О чем вы? — она отставила стакан и нахмурилась. Общая зареванность ее, кажется, не беспокоила. Да и не портила, если честно.

— Вы говорите сейчас, как умудренная опытом дама с несмышленым подростком. Только, Фелина, ваши слезы ничего не отменили. Гарантирую, бок опять разнылся. Все, что случилось за последние дни, было в реальности. И дело иметь придется именно с этим. К сожалению или к счастью, Дарк перестал быть только вашей проблемой. А я не откладываю решения на десять лет.

Фелина не сразу и поняла, о чем он говорит. Слишком много всего произошло для одного короткого дня, и тот едва за полдень перевалил. И сложнее всего по непонятной совершенно причине оказалось пережить контраст между Джайном и едва не смущенными словами Ранмару "Это вам". Как такое могло случиться, что она, всегда старавшаяся беречь хоть видимость покоя и счастья, оказалась в грязи по кончики волос, а Ранмару, убийца и неизвестно кто еще, вытащил ее на свет? И зачем ему это вдруг понадобилось? От нее же никакого проку, только и может, что молчать. Только этому и научилась после того, как изумленный ее строптивостью Джайн, начал пускать в ход кулаки.

— Давайте мы с вами договоримся, — продолжил Ранмару, — Я забираю вас отсюда, помогаю вам устроиться на новом месте, гарантирую, что Дарк вас там не найдет, а вы находите силы продержаться еще совсем немного. До прояснения ситуации на рудниках и роли вашего мужа во всей этой истории.

— Как забираете? — Фелина вежливо улыбнулась шутке.

— Буквально. Как я понял, другой возможности окончательно избавиться от Дарка нет. Даже его смерть полностью не поможет, если вы останетесь здесь. Значит, нужно уехать. Вы побоялись сделать это сама, я вам помогу. Даю слово.

— Почему? Вы же сами сказали, что я все заслужила.

— Я сказал, что вы тоже виноваты.

— Опять разные вещи?

— Еще бы.

— Пусть так, но я виновата и я несу наказание, зачем...

— Знаете, по законам Союза десять лет считаются вполне приличным сроком. А если выискивать в кодексе вину, схожую с вашей, так вам еще за внучек досталось.

Он когда-нибудь прекратит над ней смеяться? Фелина гордо выпрямилась, но вспомнила, как выглядит, и тут же снова втянула голову в плечи.

— Но вам это зачем? — упрямо повторила она.

Совершеннейшая дикость, но привычная безжалостность Джайна казалась куда более естественной, чем это пугающее милосердие. Но об этом она подумает потом, когда останется одна, ей много о чем надо будет подумать, за эти часы столько всего встало с ног на голову. Потому что и привычная безжалостность Джайна стала вдруг вдвойне отвратительной на фоне странного и ничем неоправданного милосердия Ранмару.

— Мне? — Ранмару криво усмехнулся и задумчиво уставился в приоткрытое окно. Яблок там уже не было.

— Жизнь и возможности? — вдруг вспомнила Фелина и выпалила раньше, чем прикусила язык.

Ранмару не разозлился и не обиделся, только уголок рта снова дернулся в усмешке.

— Да. За них нередко приходится платить, но порой замечаешь, что проценты у этого кредита растут независимо от размера долга.

— И вы хотите мне помочь, потому что я не могу сама? А вы смогли?

— Мне помочь было некому. Пришлось суметь. Поэтому, прекращайте гадать, что и зачем я задумал. В отношении вас — ничего сверх сказанного. Вы согласны с моим предложением?

А? Фелина снова сбилась с мысли, никак не выстраивалось ровным рядом все, что должно было, не получалось увидеть и осмыслить каждую деталь. А речь-то шла о ее собственной жизни, но, может быть, лучше тогда сейчас согласиться, а подумать потом? Наоборот она пробовала уже, вот и пользуется результатом.

— Согласна, — она спустила ноги с кровати и поднялась на ноги, — Я не мешаю и помогаю вам в том, на что вы сочтете меня способной. А вы берете мою трусость на себя.

— Договорились, — он даже спорить не стал, ехидный мальчишка. — А сейчас выпейте, пожалуйста, успокоительного. Чего-нибудь из ваших травок, чтобы и сработало и не усыпило.

— Думаете, мне нужно? — Фелина удивленно посмотрела на него, потом в зеркало. Хотя, туда бы точно не следовало, причем совершенно.

— Уверен. А вам еще мужа провожать вечером. И пока, желательно, не в лучший мир.

— Вы меня сколько будете еще этим попрекать? Отчаяние довело, а, когда отплакалась, решила, что так дела не делаются.

— Да нет, почему? Делаются и неплохо. Только не в вашем мире, Фелина. А этот мир настолько не ваш, что даже не пытайтесь стать в нем своей. Вас не сломал муж-ублюдок, а это — сломает.

— Наверное, — Фелина рассеянно покусала губу и скривилась от боли, — А вы поэтому сказали, что я о вас что-то придумала? Потому что сочла частью своего мира и не захотела, чтобы вы трогали Джайна?

— В том числе. И можно вопрос?

— Да, разумеется.

— Как вы себя чувствуете?

Фелина покраснела. Обсуждать такое с мужчиной, с мужчиной, который тебе нравится и не считает тебя проституткой, продавшей себя за сытую жизнь, только потому, что... он из другого мира...

— Фелина?

— Да?

— Насилие унижает лишь насильника, даже если в Инаире принято считать иначе. Все остальное — это уже социум и воспитанный им страх позора. Беспомощность, страх, боль — они ужасны, но не унизительны. Запомните, хорошо? А то причесываться начнете ощупью.

Подумать днем почти не удалось. Ранмару старался не оставлять Фелину, развлекал разговорами, байками, половину которых придумывал на ходу, половину слышал от инструкторов еще в академии. Она спрашивала, что он собирается делать, но Ранмару отшучивался. Уедет Дарк, Фелина заснет, тогда он решит, как будет лучше. Утром скинет свои фантазии МакГрафту, а дальше будет видно.

По просьбе Фелины, он обтряс плодовые деревья, перетаскал в погреб корзины и баки с фруктами, починил проводку в кладовке и кран в ванной. Фелина держалась, охотно принимала его бесконечную болтовню, только изредка он замечал ее остановившийся взгляд. Словно она вспоминала, что ничего еще не закончилось. Или это и вовсе сон.

Страшнее всего для самого Ранмару было понимать, что утреннее общение с мужем не стало для Фелины ударом. Наоборот, она проговорилась, что сегодня он был в хорошем настроении. Был бы в плохом, то следов на ее теле никто бы не увидел. И они были бы сильнее. А так — доказательство любви, не больше, скрывать нечего.

Главное, чтобы до босса не дошло, почему Ранмару прицепился именно к Дарку. Аргументов "за" было достаточно, только МакГрафт неплохо осведомлен о "благородстве" Ранмару. И подозревал в нем куда чаще, чем сам Ранмару вообще вспоминал об этом своем качестве. На всякий случай, видимо. Превентивно, чтобы вовремя направить энергию перспективного подчиненного в нужное русло.

И, при этом, босс анализировал и запоминал каждый такой его "приступ" и кто, каким образом и когда может его вызвать. Не надо было ему мстить за Терри. Точнее, не надо было открыто заявлять, почему он согласен на задание. Но жалеть о прошлом — портить настоящее. А в нем сейчас немало и других забот.