Ну и как мне теперь быть? Кажется, вчера мы с Леной слегка перестарались. Я с тоской смотрела на болтающиеся на руке Лёни розовые, мохнатые наручники. Не знала, что Лена такими пользуется. Интересно, зачем они ей? Неужели они с Ники практикуют и такие забавы. Как много нового о друзьях узнаешь, однако. Что же вчера случилось? Почему я в таком балахоне? Вроде в халате была. Когда переоделась? Это нечто точно не на мой рост, даже у модели под два метра это счастье должно по полу тащиться. Жуть.
Лёня продолжал постанывать, держась за голову. Перевела взгляд на изголовье кровати. Если когда-то, а точнее пару минут назад, она была украшена двумя милыми резными столбиками, то теперь она сиротливо щеголяла одним левым, ибо от правого остался огрызок. — Подождать не мог. Я бы тебя отстегнула, — потом вспомнила, как эта скотина меня убить хотела, пожалуй, поторопилась я с такого рода признаниями.
— Не смогла бы, — отозвался Лёня из-под собственной руки.
— ?! — слов нет. — Скорее, не захотела бы, — пробубнила я себе под нос, подтаскивая к себе ноги и обнимая себя любимую за колени.
— Нет, не смогла бы, даже если бы и захотела. — Лёня, пытаясь встать.
— Это еще почему? — он меня совсем за идиотку считает?
— Ключей нет, — вот так новость.
— А где они? — неужели он меня вчера настолько из себя вывел, что я ключи в унитаз спустила?
— На твое предложение меня к кровати пристегнуть этими наручниками, твоя подруга предупредила, что ключи от них утеряны!!! — заорал Лёня. Мама, роди меня обратно! Неужели сия безумная идея исходила от меня? Все, больше не пью. Вообще. А то даже боязно, что я смогу в следующий раз под пьяную лавочку сделать? А если... если уже того... сделала?
— Уважаемый Илёнтерэнерион, а я больше ничего этакого не делала? — сама не знаю, кто больше офигел от того, что я его по имени назвала, он или я. Вот что чувство вины и страха делают.
— Чего? — все еще под впечатлением переспросил Лёня. Я, кажется, покраснела, ну не спрашивать же напрямую: "Прости, Рэн, а я тебя не изнасиловала случаем?" Ну да, тем более раз такой случай подвернулся. Нет, я за собой раньше таких наклонностей не замечала, но я ведь раньше и мужиков к кровати не пристегивала, тем более Лёня еще как назло такой красавчик. Кто знает, что выдало мое подсознание, в то время как мое сознание было слишком пьяно?
— А что я, собственно, вообще вчера делала? — потупив глазки, интересуюсь.
— О, Великий Катар! Неужели тебе, наконец, стало стыдно, за все те прегрешения, что ты творила? — что-то начало мне не нравиться. Это он о чем? Что за прегрешения? Неужели я все же грязно к нему приставала? Кошмар! Пойду и удавлюсь на ближайшем суку.
— А я творила? — неужели этот писк мой?
— ДА! Вы вдвоем! — как, еще и с Леной? Любовь втроем? Ладно, ладно, Леночка, спокойно, не ты ли говорила, что в жизни надо многое успеть испытать? Вот, первые опыты на лицо...
— Что двое? — зарываюсь я в собственные колени. Что-то слушать дальше желания нет. От того, что услышала итак страшно.
— Ну... — замялся кошак. ЗАМЯЛСЯ! Жуть, что было-то. Люди верните память! — Издевались, — выдал Лёня тоном обиженного ребенка.
— Как? — что он тянет-то? Мне уже и так страшно, дальше просто некуда. Вот сейчас сердце остановиться!
— Маслом натирали. Дрянью всякой лицо мазали, тюбики в руки пихали, а еще свет в глаза... — стал перечислять Лёня. Я сидела ни жива, ни мертва. И это все?! И из-за этого он такой злой? Его слегка подгримировали и светом подсветили? И за это меня собирались отправить на тот свет? Да я сама сейчас эту скотину убивать буду. Причем с особой жестокостью!!!
— Потом велели расслабиться, ты постоянно тыкала стопку с валерьянкой. Постоянные вспышки, потом ты полезла ко мне в кровать... — так, а с этого места поподробнее, неужели все же... — но тут Лена говорит, что тебя надо переодеть, потом ты вываливаешься в этом, гм... одеянии... опять вспышки, свет. Лена все время кричит, чтоб голову то в одну, то в другую сторону повернул, потом ты лезешь ко мне на руки... — Ужас. Кошмар. И это все еще и на пленке заснято?! А-а-а! Срочно удалить! Где там Лена с фотоаппаратом? Сейчас будем избавляться от улик, пока этой порнухи еще никто не увидел! Вот и Лена, как, однако, я быстро научилась ползать в этой парандже. А вот и вожделенный фотоаппарат... Да что такое?! Господи, да к этой ведьме лучше не лезть, пока она не проснулась, а то она же царапается, как будто жизнь защищает, а не фотоаппарат, хотя сомневаюсь, что когда она проснется, она мне его отдаст.
— Потом опять вспышки, — продолжал бубнить Лёня. — Я устал и заснул, что было дальше — не помню. — Нет, вы это слышали?! Я тут вся извелась, думая, что что-то страшное таки совершила, за что меня прибить готовы, а он, видите ли, заснул и не помнит что было?! Я точно прибью этого кошака.
— Тогда за что?! За что ты хотел меня придушить?! — где-то тут рядом ваза должна быть, жалко конечно... вазу, но уж точно не Лёню!
— Как за что?! И ты еще спрашиваешь? А кто меня пристигнул к кровати, пока я спал? Или это нормально, по-твоему? Для сына Тиагры и Рисы это все равно, что быть в ловушке, что равносильно смерти! — проорал Леня.
— Тебе не кажется, что это пафосом отдает. Или дешевой мелодрамой, или еще черти чем, но уж точно не ответ на попытку убийства! — ага вот и ваза. В полет ее.
Лёня ловко уворачивается.
— Идиотка! Я только проснулся! Рука затекла, я пытаюсь ее подвинуть и понимаю, что не могу! Открываю глаза, а я привязан!!! — вопит кошак уворачиваясь от какой-то статуэтки.
— Это тоже не повод бросаться меня душить!
— У меня инстинкт! Во мне проснулся акту!
— Ах, он все же проснулся! Лучше бы тебе вообще не просыпаться, — попала, правда подушкой, поэтому никакого эффекта, кроме как еще больше разозлить Лёню не получила.
— Скажи спасибо, что я в полете осознал что происходит! — ой, кажется, на меня сейчас опять прыгать будут.
— Ах, осознал? А раз осознал, то что ты тут делал? — тыкаю я себе в грудь.
— Видом наслаждался! — гаркнул он уже в полете, через пару секунд мы лежали на ковре, причём я была полностью обездвижена, даже мизинцем пошевелить не могу.
— Не слишком ли близко! Можно было и без контакта видом наслаждаться! А ты туда мордой влез, — вопила я. Лёня страдальчески поморщился.
— Да заткнешься ты или нет! У меня голова от твоего визга раскалывается!
— Ага! Пить меньше надо! Валерьяноман! — злорадно отозвалась я.
— А кто в этом виноват! Кто мне постоянно ее подливал! — глаза у Лёни бешенные и совершенно больные. Но так ему и надо, почему только я должна стрессы каждый день переживать, пусть тоже помучается!
— Так и не пил бы!
— Замолкни! — чувство самосохранения у меня сегодня барахлит, что-то больно храбрая. Наверно хмель не выветрился.
— А вот и не замолкну! А-а-а-а!!! — получи, и пусть мне самой плохо от собственного визга, но этому гаду все равно хуже будет. Лёня зарычал.
— Лучше замолчи, а то хуже будет, — ага, так ты меня и заткнул. Я слишком зла, мне слишком плохо и... страшно, чтоб замолчать.
— А-а-а-а-а....а-а....ум!!! — меня таки заткнули, правда не ожидала от Лёни такой банальности как поцелуй. Не мог что-нибудь пооригинальнее придумать? А то, как в бульварном романе получается. Даже не интересно, да и потом, он же меня просто физически и морально не переваривает! Хотя, все же, что-то в этом есть... И все бы прекрасно, я почти растаяла и растворилась, целуется эта скотина классно, но есть одно НО, огромное НО — вкус и запах ВАЛЕРЬЯНКИ! Все, я полностью спокойна, непробиваема как танк. Но как же мне не нравится вкус валерьянки, кто бы знал!
— О, а вы уже проснулись? — раздается сонный голос Лены. Лёня тут же отстраняется, отпуская мою тушку на свободу, я столь же проворно отползаю прочь, друг на друга мы смотреть не можем, потому выбираем объектом своего внимания Ленку. Лена нервно вздрагивает от нашего дружного, сосредоточенного исключительно на ней, взгляда.
— Э-э-э.... Я не вкусная, — нервно хихикает она. — Но не волнуйтесь, поесть приготовлю, в благодарность за помощь! — при слове поесть, не мне одной становится плохо, но в туалет я таки успеваю первой, правда подол одеяния пришлось накрутить на руку и то по полу тащилось. В уборной пришло озарение, что Ленка пила меньше, да еще именно она и фотографировала, а значит — помнит все, что случилось вчера! Еще через пару минут приступила к допросу с пристрастием. Любопытное Лёнино ухо вскоре тоже появилось на кухне. Так же как и я, он зеленел от запаха еды, что с энтузиазмом начала готовить Лена, но поиск истины был важнее.
— А что такого было вчера? Вы, ребята, мне сильно помогли! Теперь я точно заткну за пояс этого себялюбивого негодяя! — мечтательно протянула Лена.
— А как... мы тебе помогли?
— Что значит как? Твой Лёня — это нечто, мечта! — услышав, как его назвали, Лёня страдальчески закатил глаза, но мужественно промолчал, для него это практически подвиг.
— Его зовут — РЭН! — рявкнула я. После такого заявления они оба уставились на меня изумленно. Сама не знаю, чего это я так страстно за него вступилась? Неужели мне не нравится, когда посторонние люди его Лёней называют?
— Рэн? — изумилась Лена. — Но ведь ты его постоянно Лёней называла, — она перевела заинтересованный взгляд на Лёню.
— О, да! Это моя прерогатива его из себя выводить, а зовут его действительно Рэном.
— Так вы иностранец! — воскликнула Лена, отчего мы с Лёней вновь дружно поморщились. Вот я изумляюсь, хоть и пила она меньше, но, все же, пила, неужели у нее совсем голова не болит? Счастливая.
— А откуда если не секрет? — Лёня не успел даже рта раскрыть.
— Из Австралии он! Приехал в наш город изучать культуру и быт нашего народа. У него предки русскими были. Лен, ты не отвлекайся и рассказывай, что вчера-то было? — а так и не скажешь, что иностранец. Мешки под глазами, глаза больные, нервная дрожь в руках. На нашего, слегка перепившего, смахивает. Правда, наши люди, обычно, не валерьянкой до такой степени напиваются. Да и наручник, тот самый, мохнато — розовый, вносил некую экзотичность. Ну и видок, однако.
— А я так и подумала, что вы не из наших! Разве же у нас таких теперь найдешь? Все настоящие мужчины перевились. Вы же понимаете, что помимо симпатичной мордашки мне нужен был типаж, типаж настоящего мужчины. Мужчины-искусителя, мужественного, страстного, притягательного, — все больше распалялась Лена. — У него должно было быть что-то от хищника, — это она точно по адресу обратилась, у Лёни точно было много от хищника, Лена даже не догадывается насколько. Еще большая удача, что вчера, после такого количества выпитой валерьянки, он опять в кошака не превратился! Вот бы Лена удивилась, а может быть и обрадовалась, кто ее знает, мою сумасшедшую подружку? Она всю жизнь такие коленца выбрасывает, какие от нее совсем не ждешь!
— И вот тут, словно в ответ на мои мольбы, появились вы, Рэн! — так, что-то ее совсем понесло. — Потрясающее лицо (а про тело я вообще молчу), исключительный пронизывающий взгляд, а эта грация хищника! — продолжала восхищаться Лена, что-то мне ее ударить захотелось. Напомнить ей о женихе, что ли? А то не нравится мне направление ее мыслей.
— Ты не бойся, его невеста его тоже оценила, — не будем упоминать, что после того как оценила, удрала с лучшим другом! Главное указать этой мадам, что Лёня практически женат. Хотя чего это я так нервничаю?
— О, Боже! Ленка! Поздравляю! А я и не знала! — так, я что-то пропустила? Она вообще, о чем сейчас? Что-то голова совсем отказывается работать.
— Так сосредоточилась на своей беде! Но безумно за вас рада! — мы с Лёней дружно, непонимающе уставились на нее. Лёня даже носом повел, он бы еще ухом пошевелил! Что за дурацкие кошачьи привычки?
— А когда свадьба? — я определенно что-то не догоняю.
— Когда невесту уломают, — пробубнила я. Счастливый визг Ленки разнесся по кухне, отчего я зажала уши, а Лёня схватился за голову. Ленка стиснула меня в своих объятьях.
— Так соглашайся уже! Где ты еще такого найдешь? — и уже к Лёне. — Вы не волнуйтесь, Рэн, она по-первости всегда упрямится, характер у нее такой! Не переживайте, хотите, я ее уговорю? — пожалуй, сейчас нас с Лёней можно было смело фотографировать! В номинации "самые большие выпученные глаза" мы бы однозначно взяли первое место.
— Не-не-надо у-у-го-варивать, — просипел Лёня, отчего Ленкины глаза загорелись еще большим восхищением. Переведя этот самый восхищенный взгляд с Лёни на меня, она торжественно возвестила.
— Ну, я же говорю! Настоящий мужчина, — судя по всему, подмигивание адресовано мне, хотя глаза и скошены на Лёню.
— Лена! Цени! Вот он как тебя уважает. Правильно, подталкивать к столь ответственному шагу — никак нельзя. Это должно быть исключительно ваше обоюдное решение. Создания новых ячеек общества — большая ответственность. Вот я, например, считаю, что прежде чем выскакивать замуж, надо пожить вместе, дабы выявить, возможно ли ваше существование вместе. А то ведь как бывает? Вроде любовь до гроба, а с первой бытовой проблемой столкнутся и все! Разошлись! — ха, да я уже и так знаю, что Лёня со мной в принципе ужиться не может, либо орем друг на друга, аки торгаши на рынке, либо деремся, либо пьем, либо в истории вляпываемся, да-да, именно вляпываемся, а еще он меня то съесть порывается, то придушить. Не знаешь ты, Лена, что фактически на смерть подругу толкаешь! Хотя, что это я? Я замуж за Лёню не собираюсь, хотя уже и живу с этом существом то в своей черепной коробке, то теперь в своей бетоно-кирпичной коробке! Вот, еще какие-то магические уроды на мою жилплощадь наметились. Не жизнь — сказка, причем ужастиком отдающая.
— Лена! Лен! — попыталась я остановить подругу. Да как ее сейчас остановить? Она, пока не выскажется, другим и слово вставить не даст.
— Вот мы, например, с Ники постоянно ругаемся! Я все еще надеюсь его перевоспитать. Хотя, я пришла к выводу, что если вам трудно ужиться вместе, но при этом чувства довольно сильны... — вдохновенно разглагольствовала Лена, успевая жарить яичницу. Скажу честно, от этой режущей глаз желтизны, мне становилось как-то не слишком хорошо. Судя по тому, как вечно голодный кошак старательно отводил глаза от сковородки, то не мне одной. — ... то нужно иметь место, для стратегического отступления! Переждать, успокоиться, а то бытовуха может угробить все ваши хрупкие, зарождающиеся чувства, — и почему при слове бытовуха, у меня перед глазами встает сцена, где злой муж вооружен ножом, а жена сковородкой и глаза такие... маньячные, "убью" — говорящие? Что-то не привлекает меня такая семейная жизнь. — Вот поэтому я думаю, что надо каждому иметь свою квартиру! Тогда, в случае чего, можно уехать, остыть. Вот у вас, Рэн, собственное жилье есть? — Лёня страдальчески взглянул на Ленку, но честно ответил.
— Да, у меня есть... э-э-э, дом, — ага, только не будем уточнять, где он есть. Вот уж точно остынет, пока доберется — это даже не в Австралии, за океаном, а много-много дальше! Кудыкина гора покажется ближе, чем домик Лёни.
