— Я вышибла? Ты до этого, как пушинку меня со стола снимал, а тут от легкого толчка воздух весь вышибла?
— Я не...ожи...дал, — прохрипел тот. Пока это странное чудо в себя приходило, я огляделась. Ага, вон и мой сарафанчик валяется, разодранный. Надо забрать и выкинуть. А прикасаться к нему не хочется. Единственное, что хочется, так залезть в ванную и долго-долго тереться мочалкой, а потом свернуться в клубочек под пледом и рыдать. Очень-очень долго рыдать, чтоб очиститься, смыть с себя эту пакость, эту... Зря вспомнила. Тело охватила судорога, к горлу подкатил ком, зубы начали выбивать чечетку, кожа покрылась мурашками. Кажется, у меня сейчас начнется истерика, причем такая, какой в моей жизни еще не было. Неожиданно в сознание прорвался истеричный хохот Лёнчика. Я ошарашено обернулась. Крылатый сидел на полу, завернувшись в крылья, как в плащ (мне б сейчас такой, тепло и уютно) и дико ржал.
— Ты ч-ч-чего? — Преодолевая зубную дробь, поинтересовалась я.
— И-и-х-х-и-и, я хи, на меня еще ни...хи...когда ТАК женщины их-и не набрасывали-и-и-с-сь, — истерила моя бывшая шизофрения.
— Может ты из этих, как там, ну тех, кто на мужчин набрасываются? — продолжал ржать этот придурок. Да, как он вообще смеет такое говорить? Меня чуть не изнасиловали, а он говорит такое? Придурок! Да как он вообще..., да сейчас..., да я... Видимо до этого идиота, что-то дошло. Глаза сказали все за меня. Ржать он прекратил, одним слитым движением оказался рядом, обнял, закрывая крыльями, погладил по голове и что-то зашептал, на своем — родном. Я не вслушивалась, ловила только некоторые слова, что-то связанное с покровом и благословением. Почему-то на слове благословление, на ум пришло другое слово — ангел. Только если то, что меня сейчас обнимает ангел, то я — негр китайского происхождения! Под описания только крылья подходят, что-то не припомню, чтоб ангелы были клыкастыми, с когтями и зверской щетиной! Но полегчало, кажется, истерика откладывается. Я осторожно отстранилась, поблагодарила кивком, как робот, и потопала к двери, по дороге подбирая сарафан и вынимая из кармашка ключи от квартиры. Итак: основная задача дойти до квартиры, причем так, чтоб никто не видел.
— Надо к лифту, а там бегом до квартиры. Ты сидишь в лифте, с открытыми дверьми, пока не позову, потом быстро в квартиру и желательно так, чтоб тебя никто не заметил.
— Почему? И что такое лифт? — привычным уже тоном юного натуралиста отзывается Лёня.
— Если не хочешь чтоб крылышки оторвали, — бурчу я, выглядывая из подвала. Конечно, маловероятно, что в час ночи в парадной будет куча народу, но суббота ведь, мало ли народу поздно из гостей возвращается? Как я от Уточкиных. Э, нет, Лена, истерику мы отложили, так что не вспоминать!
— А зачем им мои крылья?
— За надом!!! — За что мне все это, а?
— Так может их убрать? — тихо интересуется иномирянин.
— А ты можешь? — Надо же, я еще умею удивляться.
— Если надо. Я же сын... — привычно начал он.
— Тиагра и Рисы. — Дуэтом получилось.
— Ну да, не только Тиагра, но и Рисы, а Риса она бескрылая, — пояснил мне Леня, причем таким тоном, будто я это знать должна! Достал!
Через пару секунд крылья исчезли, словно их и не было, впрочем, как красные глаза и когти, а вместе с ним еще и львиная доля мужского магнетизма. Да нет, он по-прежнему был очень даже ничего, но что-то притягательное пропало. Теперь на меня смотрели обыкновенные, но красивые желто-зеленые глаза. Еще через пару минут мы были в лифте, эти пару минут я объясняла Лёне принцип работы этого чуда инженерной мысли. Проблемы начались, когда двери закрылись, и мы поехали вверх. Бедняга побледнел, а еще через пару секунд я поняла, каково это — быть мягким плюшевым медведем. Пожалуй, столь страстно не сжимал меня ни один парень, им как-то не приходило в голову сжать меня так, чтоб косточки хрустели. Еле отбилась.
— Я привык контролировать свой полет, — соизволил пояснить свое поведение уже бескрылый Лёня.
До квартиры мы все же добрались, причем почти не замеченными. Поперхнувшегося дымом, небезызвестного парня, что курил на моем этаже в единственное на пару этажей открывающееся на лестнице окно, я не считаю. Я решила его проигнорировать, ибо стыдно. А после его тихого кашля-шёпота:
— Точно сумасшедшая, — решила и не извиняться, не поймет.
В квартире, кое-как отбилась от града вопросов Лёни обо всем, вроде:
— Холодильник? Морозит?
— Телевизор? — В восхищенном припадке.
— Пылесос?!
Фен я еле вырвала из его загребущих рук.
— Я пошла мыться, в ванну. А ты можешь отправляться куда хочешь. Только желательно подальше от меня.
— Пойду, посплю, — вдруг заявил клыкастый. — Устал. Попробуй, переместится между мирами, тем более в твой. Потом лечебная магия еще... — Сразу как-то успокоившись и растеряв весь энтузиазм, забормотал себе под нос Лёня. — Будить не пытайся, пока резерв не восстановлю — не проснусь. — И улегся... на мой диван! Каюсь, с утра было лень его убирать, вот это чудо и улеглось, предварительно сняв сапоги. Хоть на том спасибо. Мысленно плюнула и пошла оттираться. Как и следовало ожидать, в ванне весь пережитый ужас нахлынул вновь, кожу я почти содрала, глаза — заплакала, но полегчало.
Выйдя из ванны, решила, что надо выпить, а то точно не засну, да и колотило меня изрядно. Как назло никакой выпивки не было. Подумав, решила накапать успокоительного, из коева была лишь валерьянка. Достала стаканчик. Кап. Раз. Кап. Два... На седьмом в дверь позвонили. От неожиданности чуть стакан не выронила. Кто может прийти в три часа ночи и столь настырно названивать? Милиция? Нашли в подвале жмурика? Ха, что-то не верится мне в такую оперативность. Тогда кто? На ум лезли агенты из фильма "Люди в черном", со зверскими лицами интересующиеся, не приютила ли я у себя иномирянина, что является незаконным. Странно. Вроде те только пришельцами занимались. Все-таки не далека я была, когда считала, что Лёня моя шизофрения, все равно с его появлением крыша у меня ехать начала.
Тихо подошла к двери. Заглянула в глазок и... решила что того придурка, что стоит за дверью, я буду убивать с собой жестокостью! Резко распахиваю дверь, и первое, что чувствую — это алкогольное амбре, что несет от моего позднего гостя. Гость, он же Сеня, бывший парень, который "ушел" от меня за то, цитирую, "ты еще не выросла! Столько лет, а ведешь себя как ребенок. Не жизнь, а сплошные розыгрыши!" Я искренне обиделась за 'столько лет', звучит, как будто мне за сорок, а я, между прочим, Сеню на два года младше! Ну, подумаешь, разыграла пару раз, так не фиг на всех особ женского пола пялиться, как гурман на новое блюдо.
Ушел он после того, как оказался в отделении милиции и провел там целых восемь часов, из-за чего его чуть не уволили с работы. А я что, я ничего, всего-то племянника подговорила, кое-что дяде милиционеру сказать, когда мы в парке гуляли, и ненадолго оставить их вдвоем. Кто ж знал, что племянничек у меня такой актер. Так натурально рыдал и испуг показывал, что в том, что его "плохой дядя Сеня" похитить хотел — поверили все. Разубеждать пришлось долго и штраф заплатить, никогда не думала, что у нас в правоохранительных органах такие отзывчивые люди работают, прямо звереют, когда в деле дети замешаны. За что я его так? Не фиг было других дам взглядом провожать, да еще флиртовать с некоторыми, и все это при мне. Когда он вышел из отделения, я встречала его искренней улыбкой и готовыми сорваться извинениями. Не думала я, что моя шутка так затянется. Взъерошенному, грязному, и с нервным тиком Сене мои извинения были не нужны, он хотел только одного — больше меня не видеть. Так и расстались, теперь это чудо стояло передо мной, овеивая меня нежнейшим ароматом перегара.
— Лена, я решил тебя простить, — выдал Сеня, старательно держась за косяк. Ага, всю жизнь мечтала, прямо сегодня его только и не хватало, хотя, будь это любимый человек, наверно, его появлению я должна была бы дико обрадоваться. Не обрадовалась, развернулась и ушла на кухню, где там моя валерьянка? Значит так: восемь, девять...
— Лена! Я все понял! Ты просто ревнива до безумия! — Десять, одиннадцать... А сколько надо вообще? Черт! Ладно, много не мало.
— Я готов тебя простить, но я решил, что тебе надо полечиться. — Ого, а Сенька то в чем-то прав, определенно надо лечиться, а то совсем как-то плохо себя чувствую. Двенадцать...
— Я отведу тебя к доктору Балтарскому, — продолжал вещать Сеня, кажется уже из гостиной, надеюсь, дверь то он закрыл, а то еще гости меня точно не обрадуют. Пятнадцать, шестнадцать, наверно хватит. Фу, гадость какая. Но, кажется, мало. Раз, два, три, четыре....
— Он прекрасный психотерапевт. — Нет, к еще одному мозгоправу не сунусь, а то, боюсь, что после того как меня выслушают, то точно запрут в палате номер шесть. Семь, восемь....
— Я уверен, мы сможем... А-а-а?! — Что-то перестала мне нравиться первая буква алфавита. Что-то нехорошее после "а-а-а" случается. Задавив панику в зародыше, а может это валерьянка подействовала, не выпуская стакан и пузырек, двинулась вглубь квартиры. Надеюсь, это не Ленчик Сеню покусал?
Нет, никто никого не покусал, просто Сеня узрел на моем диване Лёнчика в очень живописной позе. Голова покоится на правой руке, лицом вверх, черные волосы на подушке, тонкие и изящные черта лица, загорелая кожа, рельефный живот, ну прямо секс-модель на фотосессии, правда спящая, но не суть. Выглядел Лёня очень эффектно.
— Ты?! — Раненным зверем взвыл Сеня. — Как ты могла?! Я к тебе, а ты?! — С этими словами он рванул к двери, попутно толкая меня, из стакана брызнула валерьянка, на мой любимый сиреневый халат, шелковый. Дверь за Сеней закрылась со страшным грохотом, я молча смотрела на дверь, источая запах валерьянки и нежно сжимая пузырек. Первый раз Сеню видела таким грозным. Даже страшно... Зря о страшном заговорила...
— Мррр? — раздалось со всем рядом. Подумаешь кошка, да? Да, то да, только у меня в доме кошек точно нет!!! Тем более что-то очень громкое 'мррр', для домашней кошечки! Медленно повернула голову. "А-А-А-А-А-А-А!!!!!" — не вырвалось из моего горла, может валерьянка застряла? А нет, я же просто не дышу! Передо мной стоял здоровый зверь, похожий на пантеру и тигра одновременно, а окраска вообще атас: расписной, белое на черном, а главное такие узоры, рябят и переливаются. Зверь был с горящими красными глазками, с крыльями такого же бело — черного окраса, но больше всего меня "убили" клыки, саблезубый тигр нервно курит в сторонке, сантиметров двадцать пять точно.
— МРРР? — пробасило это чудовище, нежно ластясь ко мне, еще через секунду меня повалили на пол. Точнее киска всего лишь поставила лапки мне на плечики, только тушу за сто кило, мне удержать явно было не по силам, вот и упала. Еще через пару секунд я осталась без халата, котяра, поуркивая, словно двигатель спортивной машины, сосала мой халат, как соску. После того как я рухнула на коврик, начала дышать, зайдясь в приступе кашля. МАМА! Опять не заорала, вдруг киске звуки громкие не нравятся? Что-то мне ее расстраивать не хочется. Тем временем киска начала проявлять интерес к моей руке! Сейчас меня сожрут! Кошмар! Язык скользнул по кисти.
— Мррр... — удовлетворенно протарахтела киса, чуть ли не в экстазе. Так стоп. Есть нас не хотят. Уже бы съели, а так только руку лижет. И чего там такого нашел? Пузырек. Валерьянка!!!!! Беглый взгляд на диван. Так и есть. Ну откуда у меня в квартире здоровенный кошак, с крылышками?
— Л-л-лёня?! — Ноль внимания. Аккуратно выпустила пузырек (еле пальцы разжала!); покатившись, тот исторг из себя заветный эликсир. Кошак тут же обо мне забыл. Ринулся вылизывать капли с пола, вскоре вообще присосался к бутылочке! Алкаш! Нет, не алкаш, Наркоман!
Тихо и медленно, по-пластунски, вон из комнаты, пока эта скотина не заметила. Только мне сегодня оборотня не хватало. Слава господу, кошаку было не до меня, из комнаты раздавалось урчание дико довольного хищника. Как я оказалась в ванной за запертой дверью и со сковородкой в обнимку — я не знаю. Халат было жаль, его мне друзья из Китая привезли, настоящий шелковый, но еще больше было жаль себя, хорошо в ванне еще один халат висел, теплый, а то бы замерзла в этом царстве плитки и кафеля! Страшно до обморока. Только терять сознание нельзя — вдруг ворвется, сомневаюсь, что его эта дверка удержит, такая туша снесет и не заметит. Сомнительно, что его и моя сковородка остановит, но я буду драться до последнего! Как бы пафосно это не звучало. А за халатик он мне еще ответит!
Проснулась я от стонов с кухни. Черт! Когда уснула-то. Вроде не собиралась, хотя человек все же не железный. Стон повторился, затем, что-то пробормотали не по-русски. Как хватило смелости дверь открыть — не спрашивайте, захода с восьмого наверно. Лёнчик лежал на полу кухни. Держась за голову и стоная. Как не странно был он человеком, правда, прикрыт он был только остатками моего халатика. Злость проснулась сразу, отпихнув страх куда-то на задворки сознания. Правда, этот гад умудрился увернуться от сковородки, мало того отобрал ее у меня.
— За что? — просипел он, кривясь от головной боли.
— За котяру в гостиной и за халат! — зашипела я, хватая разделочную доску. Ничего, вокруг кухонного инвентаря много, хоть чем-нибудь я этого гада достану!
— Не надо! — прохрипел тот, пытаясь отползти от грозной меня. — Какой халат?! Ничего не помню. Как я здесь оказался? Почему у меня голова как будто взрывается? Никогда такого не было, — чуть ли не хныкал оборотень.
Моей улыбки мог бы позавидовать и сам Иуда.
— У тебя — похмелье, — злорадно отозвалась я, повременив с ударом.
— Не возможно! Сыновья Тиагра и Рисы не пьянеют и не страдают похмельем. Это не возможно для нашего рода! — возмутился тот.
— Ну-ну, голова болит? Во рту сухо? Мутит? — на все тот кивал, чуть-чуть наклоняя голову, словно боясь, что та отвалится.
— А халат при чем? — вякнул этот хмырь. При этих словах глаза, словно белой пленкой закрыло. Вспомнилось все. Весь вчерашний день. Кошак. И конечной каплей был мой шелковый халатик. С меня за вчера два раза одежду сдирали. А тапочки, тапочки мне тоже никто не вернет. Хрясь! Попала не по голове, но по плечу. Отчего Лёня взвыл дурным голосом, подпрыгивая и оказываясь на кухонном столе. Голый. Халат остался на полу.
— За то, что ты его почти съел. Придурок. Валерьянки надо было меньше пить, — сказала я, кидая ему полотенце. — Прикройся. — Настороженно косясь на меня, он все же обернулся полотенцем.
— А голова болеть долго будет? У меня похмелья никогда не было, — жалобно прозвучало. На меня смотрели желто-зеленые глаза, такие грустные, но примирившиеся со своей судьбой.
— У меня ощущение, что рассол на тебя не подействует. А валерьянку я тебе давать боюсь. Вдруг опять в котяру перекинешься.
— Я был акту?! — переспросил Лёня, с выпученными глазами. Ага, так я ему и сказала.
— Это кто-то похожий на здоровую кошку черно — белой расцветки и крыльями? — уточнила я. Кивок, мне был ответом.
