Одинокий волшебник

Меньше чем через минуту трое парней корчились на полу, слегка постанывая. Морозов оценил обстановку: парни подошли к нему и ударили первыми, он оборонялся. Камера над барной стойкой наверняка зафиксировала происходящее и сам бармен снимал всё на смартфон. Иван вызвал наряд полиции и позвонил следователю:

— Нина, в соседнем баре драка с применением холодного оружия, наряд уже выехал, но надо бы нож официально изъять и запись с видеокамер, телефон бармена, который тоже всё записывал. Я заявление напишу.

— Ты? — удивилась старший следователь Протасова.

— Так на меня напали, я защищался, всё зафиксировано на видео. Так что возбуждай дело и считай раскрытым.

Наряд патрульно-постовой службы прибыл достаточно быстро, а следом за ним вместе подъехали Лаптев и Протасова. Она сообщила полковнику о нападении на Морозова. Нападавшие пришли в себя и прыщавый заявил сразу, что уроет здесь всех, всех закопает и посадит. Папа полковник полиции из областного управления внутренних дел и тут сядут все. Он схватился за телефон, но телефон отобрали сразу же и надели наручники. Угрозы прыщавого зафиксировали на видео.

Лаптев отвел своего опера в сторону, но Морозов опередил его вопрос:

— Беспокоитесь о возможных неувязках с областным управлением? Не волнуйтесь, товарищ полковник, всё будет тик-так — папаша вылетит со службы, а сынок сядет.

— Кто этот сынок, чей он? — спросил Лаптев.

— Не знаю, но об этом позаботится завтра же прокурор области.

— А-а-а... — полковник поводил руками, как бы обозначая связь одного с другим, — понятно, тогда всё в порядке.

За пять лет совместной работы с Морозовым полковник понял, что лучше с ним не спорить по профессиональным вопросам. Он не карьерист, к должностям не рвется и в тонкостях розыскной работы оказывается всегда прав. Имея такого сотрудника, полковник всегда окажется на высоте. А это означает одно — необходимо его поддерживать. Но обязательно где-то и зажимать, чтобы коллектив не считал его любимчиком, хотя он такой и есть на самом деле. Морозов приносил отделу раскрываемость, а это главное в службе.

Протасова просмотрела видеозаписи с камеры видеонаблюдения над баром и запись со смартфона. Они идентичны и вопросов не возникало. Трое молодых людей из хулиганских побуждений решили поразвлечься и избить мужчину в баре, который, якобы, занял их столик. Неоднократно пытались ударить, но не попадали по лицу противника и по телу. Тогда прыщавый вытащил нож и со словами "убью суку" пытался нанести несколько ударов ножом. Только после этого капитан Морозов, обороняясь, выбил нож и нанес парням по одному удару. Парни свалились с ног. Врачи физических повреждений на теле нападающих не обнаружили. Тут всё понятно — статья 30, 105 УК РФ, покушение на убийство.

— Где ты так научился драться, Иван? — спросила Протасова.

— Я разве дрался? — удивился он, — так, щёлкнул по разику и всё. Мультики смотрел, там где эти гоблины постоянно дерутся, вот и научился.

— Мультики он смотрел... Ты в баре успел выпить?

— Нет, взял, но не успел.

— Это хорошо, кровь сдай на алкоголь и самодопросись, я потом подпишу, что тебя допросила. А я пока этими архаровцами займусь. Этот прыщавый сынок полковника Самохина из штаба ГУ МВД по области. Папаша ещё может много крови попить.

— Да-а-а, хотел сегодня пораньше домой уйти, зашел в бар, а тут эти чертовы гавроши на баррикады полезли, — с тоской произнес Морозов.

— Я бы после допросов тоже пивка с удовольствием выпила. Пригласишь?

Иван догадывался, что Нина неровно дышит к нему и никак не мог определиться — заводить интрижку или нет? Он бы уже давно переспал с ней, но боялся, что она любит его, а это уж совсем другой коленкор. Нина ему нравилась, но он не любил её. Всё для секса есть, но возможная любовь мешала. Что потом делать — жениться? Два мента в одной семье... Но дело не в этом, а в любви. Любит ли её он? Он эту штуку, то есть любовь, ещё не познал. Переспать и определиться? Он-то определится, а она?

— Я не знаю, Нина, — честно ответил он, — просто боюсь.

Она посмотрела на него с таким изумлением, что ему стало не по себе. А потом её глаза стали мокрыми...

— Я не знаю, Нина, вдруг ты полюбишь, а я нет. И что делать потом?

— Что делать? — она отвернулась. — Иди кровь сдавай и допрашивайся.

Протасова задумалась. Лучший опер и человек лучший. Другой бы просто поимел и ни о чем не заботился. Может быть, даже женился, но как жить без любви? Говорят, что многие её так и не познают, эту любовь, считая привязанности за глубокие чувства. И что делать? Да ничего не делать. Хочешь спать с ним — спи и не выколупывайся. Детей не рожай раньше времени и всё будет о-кей. Она занялась работой.

Допросила всех троих задержанных и ничего нового для себя не познала. Двое признавали всё и валили организацию хулиганства и покушение на убийство на прыщавого, то есть на Вадика, сына полковника Самохина. Подвыпившим ребятам стало скучно, и Вадик предложил друзьям размяться — отлупить одного из посетителей пивного бара. А сам Вадик, Владислав Иннокентьевич Самохин, показания давать отказался. Однако заявил, что скоро приедет его отец и всех тут посадит, а этому говнюку из бара, имелся ввиду Морозов, он всё равно кишки выпустит. Что и было зафиксировано в протоколе и на видеозаписи.

Таких идиотов Протасова ещё не встречала. Сам себе наматывал срок и отца подставлял по полной программе. Но, видимо, уверенность в безнаказанности имела под собой почву — задерживался полицией и из мелких правонарушений выбирался чистым не раз, благодаря папочке.

Вернулся Морозов от врачей со справкой, что алкоголь в крови не обнаружен. Протокол собственного допроса тоже уже напечатал. Протасова прочитала.

— Да, всё правильно, — и подписала его, глянув на часы. — Поздно уже, пора домой. Так ты приглашаешь на пиво?

— Пойдем, — просто ответил он.

Он понимал, что Нина обдумала его слова и приняла решение. Почему он должен отказываться от женщины, которая ему нравится? Все точки над "i" расставлены.

Никто не обратил внимания, что утром в здание райотдела полиции Протасова и Морозов вошли вместе. Мало ли какие совпадения бывают — автобусы подошли разом, из домов вышли в одно время, да мало ли что ещё. Вывод пока делать рано.

Иван сразу же прошел к своему начальнику Лаптеву, чтобы тот выделил ему из дежурки автомобиль по делу прокурорского сынка. Необходимо более детально переговорить с прокурором и домработницей.

Полковник встретил его довольным и сразу вручил ключи.

— Владей, за тобой закреплена машина. Новенький Ренаульт Логан.

— Благодарю, товарищ полковник, не шик машина, но на колесах, — с улыбкой ответил капитан. — Тогда я сразу делом займусь.

— Конкретно? — решил уточнить полковник.

— Прокурор наверняка дома сегодня, Юрий Карлович, вчера я не стал подробно расспрашивать его о мотивах убийства, да и он сам просил дать ему время прийти в себя. С домработницей необходимо более подробно побеседовать. Тут по Самохину младшему Протасова сама разберется.

— Значит, ты ещё не знаешь ничего, — вздохнул Лаптев.

— Чего не знаю? — переспросил Морозов.

— Чего, чего... — с отчаянием махнул рукой полковник, — с утра пораньше до начала рабочего дня папаша его припёрся и построил тут всех в дежурке, орал так, что стены дрожали. Как же — целый полковник из управления в форме и в регалиях заявился. У них там, видимо, в штабе ордена ведрами выдают по дешёвке. Короче, сержант наш выпустил этого прыщавого из камеры.

— Ёпрст! — только и сказал Морозов, — надо что-то делать и быстро, уголовное дело возбуждено и просто так на тормозах не спустить. Папаша быстро сообразит, что к чему — пять минуть на сборы и в аэропорт, за границу сынка отправит. С омоновцами Протасову в аэропорт направляйте, пусть задерживают сынка и папашу, обоих сюда в клетку. Дело по полковнику Самохину мы не сможем вести, не наша подследственность — Следственного комитета. Да и раздувать этот инцидент ни к чему. Прокурор области пойдет мне навстречу — к вечеру Самохин будет уволен из органов в связи с отсутствием доверия и станет помалкивать, чтобы реально не сесть.

Лаптев долго смотрел на Морозова, потом произнес:

— Вот так вот — пришел опер из района и уволил полковника из управления...

Капитан понимал смысл сказанного гораздо в большем объеме произнесенной фразы. Ответил:

— Не первый год вы меня знаете, Юрий Карлович, я в руководство не стремлюсь и ордена не покупаю, как некоторые из штаба. Я работу работаю и это не листочки из папки в папку. Прокурор это понимает... Начальник ГУ МВД области ему не откажет. Всем выгодно...

— Проехали, Иван, действуй, время уходит, — приказал Лаптев.

* * *

Капитан Морозов сразу не поехал в прокурорский дом, нечего там делать без определенной информации, считал он, необходимо заехать к судмедэксперту Ломакиной. Заключение наверняка не готово, но предварительно она кое-что сказать сможет.

— Здравствуй, Зоя, — поприветствовал он её в прозекторской, — что можешь сказать по прокурорскому сыночку?

— Привет, Иван. С утреца уже не терпится, — усмехнулась она, — но ты же знаешь...

— Знаю я, Зоенька, всё знаю, а заключение у тебя официально из главка заберут или СК — не уровень районного опера.

— Да ладно, все же знают, что ты лучший и в главке в том числе. Но предварительно скажу, что никто не усыплял этого сыночка, экспресс-анализ не показал снотворных, седативных или транквилизаторов, как я раньше считала, а адреналин в крови зашкаливает. На щеках, губах и запястьях обнаружены следы скотча. Кроме того, установлено, что ему в начале раздавили яйца, а потом уже всё отрезали наживую. Ни на какие мысли тебя это не наталкивает, Иван?

— Наталкивает, — ответил он, — но мысли к материалам дела уже другие подшивать станут.

— Тогда тебе это всё зачем?

— Чтобы законно сохранить справедливость.

— Мудрёно говоришь, Иван, но я поняла. Такие, как ты, давно вымерли. При Советах ещё были, а теперь их нет.

— Как это нет, а я? — возразил Морозов.

— Ты единственный, Ваня! Назови хотя бы второго?

— Ладно, пойду я...

— Вот-вот, иди, Ваня, иди, верши законно справедливость, ты сможешь, — со вздохом произнесла Ломакина.

Морозов знал, что теперь делать и сразу направился к прокурорскому дому. Сразу зашел к домработнице и понял, что она упаковывает вещи. Впрочем, какие там у неё вещи — халатик лишний с резиновыми перчатками.

— Здравствуйте, Дарья Кирилловна, собираетесь увольняться? — сразу задал вопрос капитан.

— Здравствуйте, — ответила она недовольно, — расчет уже получила, не могу здесь оставаться более: вся эта кровища перед глазами стоит. Хозяин меня понял.

— Ясно, — кивнул головой Морозов, — наверное, это правильно. Мы с вами предварительно переговорили, но вас ещё станут допрашивать официально в Следственном комитете.

— Зачем? Артура убили ночью, а меня здесь не было, — возразила Тюменцева, — мне сказать нечего.

— Вопросы вам станут задавать разные, Дарья Кирилловна, в частности про дочку вашу.

— Дочка-то здесь при чём, при чём дочка? — сразу же разволновалась Тюменцева.

— Я заговорил о вашей дочери, чтобы помочь вам, Дарья Кирилловна. На следствии вы можете себя непроизвольно выдать.

— Выдать, — заволновалась она ещё больше, — чего выдать? Я ничего не знаю.

— Не стану тянуть кота за хвост, Дарья Кирилловна, я знаю всё. Знаю, что Артур наказан за изнасилование вашей дочери и в правоохранительных органах вы бы справедливости не добились. Конечно, сынок прокурора области, кто же его посадит, — усмехнулся Морозов. — А потому хочу дать вам несколько советов. Не упоминайте на допросе свою дочь. Если спросят конкретно, тогда отвечайте. С Артуром она знакома не была и не встречалась, а вот с самим прокурором редко, но иногда виделась мельком, когда заходила к вам. И не волнуйтесь, волнение вас выдаёт. Косвенно, но выдаёт.

Более ничего Морозов говорить не стал и не требовал никаких признаний. Что делать, если система так выстроена, что правды иногда не добиться? Разве бы пошла Тюменцева убивать, если бы знала, что изнасилование дочери будет расследовано по закону?

Морозов прошел в домашний кабинет к прокурору.

— Разрешите, Яков Петрович?

— Проходи, капитан, присаживайся, — он указал рукой на кресло, — я наводил о тебе справки и мне сказали, что ты лучший сыщик в городе. Докладывай, что удалось установить? Или ты ко мне с вопросами?

— Всё удалось установить, Яков Петрович, и мотив, и убийцу. Разрешите доложить по порядку?

— Суток не прошло, а ты уже всё раскрыл! Не зря о тебе говорили, что ты лучший сыщик. Докладывай.

— Извините, Яков Петрович, ничего личного, но придется говорить о малоприятных вещах.

— Сына убили, чего же тут может быть приятного, капитан, говори.

— Ваш сын жестоко изнасиловал одну девушку...

— Есть доказательства? — сразу же спросил прокурор.

— Да, есть сперма, он даже не предохранялся, но официально делу не дали ход. Вернее, уголовное дело даже не возбуждали. Но об этом чуточку позже. Артур наказан за это изнасилование и оскопили его в полном сознании, как утверждают эксперты. Я предлагаю забрать у меня это дело и назначить на оперативное сопровождение сотрудников областного управления. Вы сами сказали, что наводили обо мне справки и у меня нет нераскрытых дел. Это факт! В Следственном комитете при оперативном сопровождении областного угро дело не раскроют и вам это выгодно. Сына не вернуть, Яков Петрович, но зачем же портить своё имя?

— А вы потом станете меня шантажировать?

— Нет, но у меня тоже есть своя выгода — не сядет человек, наказавший Артура. Если он сядет, то вас опозорят на всю Россию — папаша сынка-насильника. И повод позвонить начальнику ГУ МВД области имеется, чтобы оперативное сопровождение передали в областной аппарат. Я вчера решил вечером расслабиться немного, пива выпить и зашел в бар, где на меня напали трое молодых парней. Напали из хулиганских побуждений, не зная, что я сотрудник полиции, так, для развлечений, а в пылу драки попытались убить. Всё зафиксировано на видео, несколько десятков свидетелей, изъят нож с отпечатками, преступники задержаны, возбуждено уголовное дело по статьям 30 и 105 УК РФ. Один из нападавших оказался сынком полковника Самохина из штаба главка. Папаша сегодня утром силой освободил из клетки сынка и сейчас пытается отправить его за границу. Папашу с сыном, конечно, задержат в аэропорту, но не хотелось бы резонансной огласки. Посадят или не посадят полковника Самохина — это ещё вопрос, но вот журналисты тему раздуют и наверняка свяжут её с вами и со мной.

— Это почему ещё? — удивленно спросил Милованов.

— Журналисты видели меня здесь и посчитают, что вы давите на меня через областное МВД. Это же писаки, Яков Петрович, от них чего угодно ожидать можно. Пусть генерал уволит по-тихому полковника Самохина и на этом всё, а его сынок отсидит своё, сколько суд даст.

— Значит, ты знаешь, капитан, кто убил моего сына, — словно для себя говорил прокурор, — и не желаешь его наказания. Мой сын преступник, но и этот тоже преступник! Мой наказан, а этот нет. Где же справедливость тогда?