Одинокий волшебник

На улице на мужчину набросились журналисты, показывая на телеэкранах, как больного вкатывают на каталке и как он потом выходит сам, толкая каталку впереди себя. Естественно, задавали вопросы:

— Что с вами делал волшебник? Он произносил заклинания или водил руками над опухолью?

— Ничего не делал, — ответил выздоровевший мужчина, — посмотрел на мою опухоль и сказал: "сдох-тибедох-усох". В животе у меня сразу началось движение, словно кто-то откусывал куски. Потом всё стихло и нет ничего.

Фраза "сдох-тибедох-усох" сразу стала крылатой, её многократно повторяли больные в онкодиспансере, но ничего не происходило. Ни журналисты, ни врачи, ни сами больные ничего не понимали, но факт исцеления оставался налицо.

Подобное происходило ежедневно. Морозов в деньгах не нуждался, а потому пока брал на прием только одного человека, который оплачивал ему два-четыре миллиона рублей в зависимости от сложности процедуры, как считал он сам.

В суде начался процесс по иску гражданки Кошелевой к онкодиспансеру о возмещении затрат на лечение заболевания, полученного в результате некачественного лечения. Сумма иска два миллиона рублей, плюс госпошлина и затраты на адвоката. Первым суд допрашивал лечащего врача. Врача-хирурга высшей категории Слепнева Виктора Яковлевича. Как представитель онкодиспансера, он пояснял:

— Уважаемы суд, больная Кошелева поступила в онкодиспансер месяц назад с диагнозом аденокарцинома малой кривизны желудка в четвертой стадии с метастазами в соседние органы брюшной полости. Больная находилась в неоперабельном состоянии и к ней применялось паллиативное лечение. Это всеобъемлющая, активная помощь больным при заболеваниях, не поддающихся излечению. Ее главные задачи: купирование боли и других симптомов, защита от психологических страданий. Лечение проводилось в связи с разработанной минздравом методикой. Больная находилась в той стадии заболевания, которая лечению не поддаётся. Ни о каком иске даже речи идти не может, — констатировал доктор.

— У истца и адвоката есть вопросы к представителю ответчика? — задал вопрос судья.

— Есть и много, — ответил адвокат.

— Пожалуйста, задавайте вопросы, Юрий Яковлевич

— Благодарю, уважаемый суд. Доктор, вы пояснили суду, что у больной Кошелевой последняя, неоперабельная стадия рака. Это так?

— Да, это так, — ответил врач.

А в самом начале болезни, на первой стадии злокачественной опухоли возможно было излечение? Или это тоже спорный вопрос?

— Нет, совсем не спорный, исцеление было возможно оперативным путем. На первой стадии нет метастазов и опухоль удаляется в полном объеме без последствий возобновления.

— Значит, больную Кошелеву можно было вылечить на первой стадии? — вновь задал вопрос адвокат.

— Конечно, сто процентов. Скажу больше, даже на второй стадии болезнь подлежала лечению. Но не в последней стадии, когда лечение возможно только паллиативное.

— Тогда у меня прямой вопрос к вам, доктор Слепнев: почему вы не вылечили больную Кошелеву?

— Уважаемый суд, я же уже ответил на этот вопрос. На четвертой стадии вылечить больную невозможно.

— Я вас не про четвертую стадию спрашиваю, а про первую. Почему вы не вылечили Кошелеву на первой стадии заболевания? Вы же только что утверждали, что её заболевание лечится не только на первой, но и на второй стадии заболевания.

— А это уже вопрос не ко мне, — доктор усмехнулся, — задавайте его тому, кто её неправильно лечил.

— Значит, вы утверждаете, гражданин Слепнев, что больную Кошелеву неверно лечили на первой и второй стадии заболевания. Это так?

— На первой и второй стадии болезни Кошелеву могли вылечить, — ответил доктор.

— Вы ушли от ответа, доктор, вы только что заявили суду, что больную Кошелеву лечили неправильно на первой и второй стадии болезни. Это так?

— Да это так, — ответил Слепнев. — Чего вы добиваетесь, адвокат?

— Здесь вопросы задаю я, а вы станете спрашивать, когда вам суд разрешит. Еще раз задаю вопрос: почему вы не вылечили больную Кошелеву на первой и второй стадии заболевания?

— Да сколько же можно попугайничать?! — возмутился Слепнев, — спрашивайте у того, кто лечил её.

— Уважаемый суд, — обратился адвокат, — поскольку представитель ответчика не желает честно отвечать на поставленные вопросы, прошу разрешения представить суду неопровержимые доказательства гнусной лжи гражданина Слепнева. Именно доктор Слепнев являлся первым лечащим врачом больной Кошелевой и именно он лечил её неверно, как он сам соизволил заявить суду. Это оригинал и копии выписки из истории болезни Кошелевой, подписанной лично её лечащим врачом Слепневым В.Я. Поэтому считаю факт неправильного лечения больной Кошелевой установленным, а предъявленный истцом иск обоснованным.

— Что можете пояснить, ответчик? — спросил судья.

— Не знаю, я не помню...

Суд удовлетворил иск истца в полном объеме. У губернатора вновь собрался прежний состав на рабочее совещание.

— Чего мы добились? — задал вопрос губернатор, — того, что онкодиспансер лишили двух миллионов рублей...

Прокурор, "смешивший кур" на прошлом заседании, встал на другую позицию.

— Мы не можем предъявить юридически обоснованных претензий к господину Морозову. Закон несовершенен, но разве это его вина? По большому счету он никого не калечит, а только приносит пользу нашим гражданам. Его этот "сдох-тибедох-усох" как можно признать неправомерным? Полагаю, что министерству здравоохранения необходимо дать определенное время на продуктивное сотрудничество с господином Морозовым. Пусть учатся у него трахтибедохать или что-то другое делают, — он заметил, как присутствующие позажимали рты, — пусть под контроль возьмут и расценки ему установят. Этот вопрос целиком и полностью относится к министерству здравоохранения, вот они и пусть возятся с ним, с этим Морозовым.

— Другие мнения есть? — спросил губернатор, — на том и порешим, — подвел итог он. — Проблему с Морозовым докладывайте мне лично через месяц, товарищ Козырев.

Министр здравоохранения уехал с совещания раздраженным. Силовики отмазались от проблемы с Морозовым и всё повесили на него. В принципе всё правильно, это вопросы минздрава. Но полиция изначально изгадила отношения, а теперь он должен расхлебывать.

Но внутренний голос протестовал: полиция задержала Морозова по просьбе этого долбанного Слепнева. Да, ему и надо поручить расхлебывать кашу.

Вызванный к министру Слепнев догадывался, что речь пойдет о судебном решении и старался подготовиться к этому. На добровольное гашение иска к онкодиспансеру он не пойдет, пусть тогда тоже в суд подают. Работать, конечно, не дадут, но он за этот диспансер и цепляться не станет: хороших хирургов в любой больнице примут на работу.

Он никак не мог вспомнить почему не прооперировал тогда эту Кошелеву? По существу-то суд прав — это он виноват, что болезнь перешла в неизлечимую стадию. Может быть, забыл зафиксировать отказ больной от операции? Теперь что гадать...

Министр принял его с высокомерием, как ему показалось.

— Вам, — министр глянул в бумажку, — Виктор Яковлевич, придется выплатить онкодиспансеру всю сумму иска...

— Не собираюсь этого делать...

— Я пригласил вас, — повысил голос министр, — не для пререканий. Будете вы платить или не будете — это решать станут юристы и суд, если понадобится. Я пригласил вас для другого. С этого дня вы отстранены от своей врачебной деятельности, но на должности пока остаетесь. Поскольку именно вы обратились в полицию с необоснованной просьбой задержать Морозова, то именно вам и поручим налаживать контакт с ним. К уголовной или даже к административной ответственности Морозова привлечь не за что, то пусть работает под нашим патронажем. Постарайтесь выяснить методику его волшебных действий. Объясните, что никто ему мешать не станет, установим расценки работы и так далее.

— Вы считаете, товарищ министр, что Морозов станет со мной общаться по поводу своих волшебных действий, как вы выразились, — усмехнулся Слепнев, — обычный шарлатан и никаких волшебных действий.

— Шарлатанство и обман — это понятия философские, в уголовном или административном кодексах их нет, также, как и незаконного врачевания. Есть незаконное осуществление медицинской деятельности. Морозов не оперирует и таблеток не дает, он утверждает, что волшебник. А это не наказуемо, потому как волшебников тоже нет. Минздрав дает вам шанс, Виктор Яковлевич, на реабилитацию. Наладите взаимоотношения с Морозовым — останетесь на своей должности. Не наладите — отдадим под суд и лишим лицензии. Сможете работать где-нибудь грузчиком или дворником.

— Не надо меня пугать, товарищ министр, я не из пугливых, — резко ответил Слепнев.

— Я вам не товарищ и пугать не собираюсь. Возбудить уголовное дело в отношении вас вообще не вопрос. Один суд удовлетворил иск, а второй накажет именно вас. Нет, вас не посадят, будет большой штраф или условный срок, а мы вас лицензии лишим. Даже медсестрой работать не сможете. Свободен, Слепнев: или Морозов с нами, или вы остаетесь без профессии.

Слепнев осознал, что в отношении него могут действительно возбудить уголовное дело. Он не помнил и не понимал, как мог ошибиться в лечении больной Кошелевой. Но врачебную ошибку станут рассматривать как некачественную медицинскую услугу, приведшую к тяжкому вреду здоровью пациента. Он ознакомился со статьёй 238, ч.2, п. "в" и даже испугался: могут впаять до шести лет. Если минздрав будет не на его стороне, то о лицензии речи не пойдет: он реально сядет. Позвонил этому полицейскому придурку из ОБЭП Нефедову на свою голову...

Слепнев в течение нескольких дней пытался прорваться в офис к Морозову, но безрезультатно. Удалось достать номер телефона, но его собственный оказался там в черном списке. Сама судьба, видимо, мешала ему. Но он не сложил руки, а продолжал бороться. Пришлось проследить на секретарем Морозова и ворваться на "плечах", образно говоря, в её квартиру.

— Я вызываю полицию, — угрожающе произнесла Элеонора.

— Да подождите вы вызывать, подождите, — в отчаянии произнес Слепнев, — я не могу попасть на прием к Морозову, но надеюсь, что хотя бы вы передадите ему мои слова. Я доктор Слепнев Виктор Яковлевич и представляю сейчас минздрав области. От имени министра здравоохранения предлагаю господину Морозову сотрудничество и поддержку.

— Господин Морозов к министерству здравоохранения не имеет никакого отношения и прошу покинуть мой дом немедленно, пока вас не посадили за незаконное проникновение на территорию частной собственности.

— Но вы передайте мои слова...

— Вон отсюда, вон! — закричала Элеонора, — пока я вас в перчик не превратила!

Она достала газовый баллончик и испуганный Слепнев выскочил за дверь. Вскоре успокоился и сообразил, что его слова передадут Морозову. Как он на них отреагирует — это уже другой вопрос. Скорее всего никак, но что еще он может сделать?

Слепнев продолжал следить за офисом Морозова и наблюдал, что после десяти утра к нему ежедневно привозят по одному больному. Толпящихся и страждущих много, но принимает он всегда одного. Почему? Тратит все силы на единственное волшебное деяние в сутки? Волшебник? Какой он нахрен волшебник? Волшебников не существует вообще, а вот экстрасенсы есть. И он, видимо, очень сильный экстрасенс, если может рассасывать опухоли. На это очень много сил необходимо. Скорее всего именно так, решил Слепнев, вряд ли ему не нужны деньги. Даже за один прием он зарабатывал неплохо.

Почти весь день Морозов проводит в своем волшебном офисе. Интересно, чем он там занимается, если принимает только одного больного? К концу дня выходит секретарша, а потом и он направляется к своей машине.

А что, если сделать физическое замечание Морозову? Пришедшая мысль не давала покоя Слепневу. Полежит в больнице, подлечится и проблема сама собой отпадет. Отпадет ли? Но попробовать же можно. Другой вопрос — где исполнителей взять и сколько платить им придется?

Долгое время он не находил себе места, но вдруг вспомнил, что успешно вылечил одну старушку, а её сынок, по виду явный бандит, обещал помощь в случае надобности. Долго искал, поднял историю болезни и нашел нужный номер телефона. Позвонил и договорился о встрече вечером в ресторане.

Курчавый, служивший бригадиром у Алмаза, представился просто Владимиром.

— Виктор, — ответил Слепнев.

— Я помню, Виктор Яковлевич, докторов не принято называть по именам.

— Как чувствует себя ваша мама? — спросил Слепнев.

— Прекрасно, — ответил с ехидцей Курчавый, — она умерла. Но умерла спокойно, без болей, благодаря вами проведенной операции.

Слепнев не понял: то ли его хвалили, то ли ругали? А Курчавый продолжил:

— Вам потребовалась помощь, доктор?

— Даже не знаю, что вам ответить, — стушевался он.

— Говорите, как есть.

— Очень мешает один человек...

— Я не убийца, — почти мгновенно ответил Курчавый.

— Владимир, убивать никого нет необходимости, — пояснил Слепнев.

— Хотите отправить на больничный лист?

— Вот это было бы неплохо, — ответил Слепнев.

— Разговор лучше продолжить в сауне, — предложил Курчавый, — выпьем, поедим, отдохнем и расслабимся. Уверен, что договоримся. Едем?

Слепнев пожал плечами и согласно кивнул головой.

Автомобиль остановился около какого-то подвальчика. Несколько ступенек вниз и Слепнев уже в шикарной сауне. Он даже представить себе не мог, что в подвальном помещении можно организовать подобный уют.

В раздевалке Слепнев накинул простынь на голое тело по примеру Курчавого и прошел в соседнее помещение, где уже был накрыт стол. Впереди площадка с шестом, вокруг которого крутились несколько девушек, а чуть сбоку горка и бассейн. В бассейн можно нырнуть или скатиться с горки, на которую заходят по лестнице

— Девочки здесь не только танцуют, но и выполняют любое желание, — пояснил Курчавый. — Выпьем по сто грамм, поговорим, потом парилка и бассейн с девчонками. Вы не против, Виктор Яковлевич?

— Нет, Володя, я не против.

Выпили, закусили и Курчавый решил уточнить детали.

— Что сделать с клиентом? Руки вырвать, морду просто разбить?..

— Полагаю, что сломанные руки и парочки ребер будет вполне достаточно, — ответил Слепнев.

Гулял он по полной программе почти до утра: водка, парилка, бассейн, девочки... Утром отправился домой на такси, но около подъездной двери его встретили парни с битами. Сломанные руки, ребра — всё, как заказывал. Жена услышала крики и выскочила на улицу. В кармане обнаружила фотографии мужа с голыми девицами. Даже скорую вызывать не стала...

Курчавый доложил Алмазу:

— Всё исполнено на высшем уровне. Что просил, то и получил. В больнице констатировали алкогольное опьянение, и он уже уволен по статье. Жена обнаружила фотографии, а дальше её дело. На фото наших девочек не опознают, они вовремя отворачивали личико.

— Добро, Курчавый, — похвалил Алмаз.

— Да я бы эту суку докторскую вообще бы убил: мама умерла после операции через три месяца. Настоящие врачи сказали, что если бы не оперировать, то пожила бы ещё годика два-три. Но всё равно благодарствую, Алмаз.