Одинокий волшебник

Личный состав встал. Ухов махнул рукой, чтобы сели.

— Докладывай, Морозов, — приказал он.

— Товарищ полковник, извините, — обратился к нему майор Свиридов, — я случайно всё на видео записал, тут всё точно, без домыслов, — он протянул полковнику смартфон.

Ухов просмотрел запись внимательно и стукнул кулаком по столу.

— Значит, добренький я... — и расхохотался. — Так, Ваня, — он посмотрел на Морозова, — всё равно придется тебе отдел принять, пока нового не подыщут. Может быть, потом и согласишься на эту должность. Ты сейчас лучше скажи — чего ты на этого Вертинского наехал, Ваня?

— Я наехал?

— Но не я же. Все тут понимают, что это ты ситуацию тонко спровоцировал, — пояснил полковник.

— Иван Никифорович, товарищ полковник, зачем нам эта бумажная пыль? — спросил Морозов. — Этот штабник даже никогда уголовного дела в руках не держал, а работу угро только по телевизору видел. Его нам навязали, а у нас готовый начальник имеется, только вы к нему присмотреться не успели — это майор Свиридов Яков Борисович. Вполне толковый опер, и руководящая жилка имеется.

— Да-а, Морозов, умеешь ты разговор повернуть в нужное русло, тебе нужное, — подчеркнул Ухов. — Майор Свиридов, — тот встал, — временно принимайте отдел и удачи вам... всем.

— А с этим что, с Вертинским?

— Это уже не твоя забота, майор, командуй, — приказал полковник.

Дежурному он приказал доставить Вертинского к нему в кабинет.

— Что, Андрей Дмитриевич, не успел приступить к службе, как уже накосячил, — усмехнулся Ухов.

— Товарищ полковник, это всё Морозов подстроил, он мне руку вывернул и заявил, что я, якобы, на него напал. Он и коллег своих подговорил, потому что метил на моё место. Это же очевидно, но наша служба безопасности разберется, я в этом уверен.

— Так у тебя с УСБ всё ровно получается? — спросил Ухов.

— Конечно, товарищ полковник, — Вертинский гордо поднял голову, — я им иногда помогаю, и они меня в обиду не дадут.

— Стукачек, значит...

— Ну почему же стукачек, — даже обиделся Вертинский, — я, как порядочный офицер, обязан информировать управление собственной безопасности о неподобающем поведении некоторых сотрудников органов внутренних дел.

— Извини, майор, не стукач ты, а информатор, так будет правильнее.

— Это верно, товарищ полковник.

Ухов смотрел на Вертинского и не понимал: как этот недалекий человечишка смог дослужиться до майора полиции? Так потому и дослужился, что стучал всё время в УСБ, внезапно понял он.

— Скажи, майор, тебя сам начальник УСБ к нам в отдел на должность рекомендовал или его сотрудники?

— Не-е, товарищ полковник, я с сотрудниками не общаюсь, работаю только на полковника Карповича и выполняю его поручения.

— И что он тебе поручил у нас в отделе выяснить? Я понимаю, что это секрет, но я могу реально помочь тебе, майор, — Ухов повел плечом, демонстрируя полковничьи звезды.

Недалекий майор клюнул на этот ход.

— Так он и приказал разработать вашего капитана Морозова: каким образом он все дела раскрывает — наверняка состоит на службе у воров в законе и те ему о преступлениях информацию сливают, а он им о проверках, предстоящих задержаниях и так далее. По-другому и быть не может, иначе откуда у него сто процентная раскрываемость? Ни у кого нет, а у него есть.

— Но зачем ты пытался ударить Морозова?

— Так я хотел спровоцировать конфликт, а потом бы УСБ задержало капитана, и полковник Карпович выбил бы из него всю необходимую информацию.

— Ладно, — со вздохом произнес Ухов, — пока я решаю вопрос по тебе — посидишь в камере.

— Но мне надо позвонить Карповичу, он ждет, а у меня телефон забрали.

— Я сам позвоню, ступай.

Конвой увел его вниз, а Ухов задумался: как поступить лучше? Предложить уволиться по собственному или всё-таки возбудить уголовное дело? Тогда необходимо ставить в известность Следственный комитет, и они уже станут решать вопрос о возбуждении уголовного дела. Надо посоветоваться с Морозовым, а потом уже принимать решение.

Морозов тоже уже думал об этом и сообщил полковнику свои мысли:

— Мне лично до этого Вертинского дела нет. Выгонят его из органов и будет вполне достаточно. Но тут суть в другом, тут замешано УСБ. Что хочет этот Карпович, какую информацию из меня выбить? О связях с криминалом? Так Карпович не штабник, он опер и понимает, что каждый оперативник общается с криминалом, это его работа. Общаться с криминалом и работать на криминал — это абсолютно разные вещи. Мне необходимо подсобрать информацию, товарищ полковник. В обед я доложу вам свою версию, а пока пусть Вертинский посидит у нас и никому сообщать о нём не нужно.

Морозов сразу же направился в областное УВД и конкретно в коридор, где в кабинетах располагалось УСБ. Пришлось ждать почти час, пока по нему пройдет Карпович. Его электромагнитные волны были сразу же приняты и расшифрованы, и Морозов направился в свой отдел. Он сидел в кабинете и молча в ярости сжимал кулаки. Карпович работал на Алмаза, а тот случайно проговорился ему, что Морозов вернул похищенные денежки. Вот и захотелось Карповичу эти денежки забрать у Морозова. Два с половиной миллиона долларов — это совсем не мало, по сегодняшнему курсу Центробанка получается 183 400 000 рублей. Как забрать? Да очень просто — обыкновенный шантаж о возбуждении уголовного дела. Например, наркотики, но в это вряд ли кто поверит. А вот при досмотре найти пистолет с "мокрухи" — это уже реально. Потом обыска и денежки непременно найдутся. Главное всё сделать технично и грамотно.

Ухова посвящать в подробности он не хотел, да и кого-либо другого тоже. Но подполковника Москвитину Зинаиду Павловну, старшего следователь по особо важным делам СК области, проинформировать частично необходимо. Он позвонил ей:

— Здравствуй, Зинаида Павловна, это Иван Морозов. Как самочувствие, настроение?

— Здравствуй, Ваня, всё нормально, у тебя как?

— Хотелось бы увидеться, сможешь подъехать прямо сейчас?

— Была бы помоложе — согласилась бы даже на ресторан. Но годы не выкинешь из личного багажа. Подъеду, конечно.

Морозов впервые задумался о Москвитиной. Он считал её по-матерински нежной, а она наверняка смотрела на него не как на сына. Сорок пять лет, не замужем, с прекрасной фигуркой и симпатичным личиком отбивалась всегда от докучливых мужиков.

В кабинете Москвитина просмотрела видео.

— Да, здесь чистая 286-я, часть вторая, можно работать. От тебя заявление требуется, Ваня.

— Будет заявление, Зинаида Павловна, не вопрос, но это еще не всё.

Он дал послушать ей другую пленку записи разговора Ухова и Вертинского.

— Пока вы возбуждаете дело на Вертинского и работаете с ним, я поработаю с Карповичем. Возьмете его на передаче "зарплаты" от криминала. Это будет солидное дело, только полной информацией не должен владеть никто, кроме вас, Зинаида Павловна. И нашему Ухову говорить ничего не надо. Скажете, что давно разрабатывали Вертинского и позвонили мне, а тут такой случай. Суд вряд ли арестует Вертинского по 286-ой статье, но домашний арест возможен, а этого мало. Но если суд узнает о планах по Карповичу, то на арест пойдет легко. Впрочем, в этих вопросах вы разбираетесь лучше меня, Зинаида Павловна. Главное — не дать состыковаться Карповичу с Вертинским.

Морозов написал заявление и Москвитина принялась за работу прямо у него в кабинете. Сам же Морозов направился к Алмазу.

— Алмаз, ты очень меня огорчил, ты рассказал Карповичу о том, что я вернул тебе деньги. Теперь он взял меня в разработку, чтобы путем шантажа отжать всю сумму. Я понимаю, что ты случайно проговорился, но как теперь прикажешь мне поступить?

— Никак, — ответил Алмаз, — ты мент и Карпович мент — вот и разбирайтесь между собой сами.

— Никак, так никак, — усмехнулся Морозов, — только не плачься потом, что ответил, не подумав.

Алмаз действительно задумался и проговорил чуточку позже:

— Что ты предлагаешь, Мороз?

— Мороз... а совсем недавно ты называл меня Иван Николаевич. Ну да ладно, Бог он всё помнит...

Морозов повернулся и пошел на выход.

— Ну подожди, Иван Николаевич, подожди. Чего ты взъерепенился сразу? Не специально же я проговорился, похвастаться хотел. Ты же что-то задумал?

— Если бы специально, то я бы и разговаривать не стал — тебя бы уже черви кушали. Но Карповича я посадить должен: никому не позволено на меня бочку катить. Кем из своих бригадиров можешь пожертвовать?

— В смысле? — не понял Алмаз.

— В том смысле, что он передаст, например, двести тысяч рублей Карповичу. Их возьмут в момент передачи и твой бригадир заявит, что Карпович давно работает на него. Ты вообще не в курсе, а бригадир сам сливает тебе информацию, не раскрывая источник, и ты его за это особенно ценишь. Бригадир сядет, конечно, но ты его подогреешь на зоне. Как тебе такой план?

— Умеешь ты, Иван Николаевич, ситуацией владеть, тут ничего не скажешь. К какому сроку бригадира подготовить?

— Когда к тебе за денежками Карпович приезжает?

— Через три дня должен быть. Но не здесь, а в торговом центре "Космический". Там ему всегда денежку отдает Сивый, он и бригадир как раз. Карпович приезжает в торговый центр в обед, якобы что-нибудь купить для себя.

— Ясно, Алмаз, значит через три дня.

— Договорились.

Морозов вернулся в отдел. Москвитина усиленно работала в его кабинете, допрашивая сотрудников уголовного розыска в качестве свидетелей. Последним допросила самого Вертинского и тот ничего скрывать не стал.

Москвитина ещё успевала в суд и последний принял решение о заключении под стражу Вертинского. Майор, в скором времени бывший, минуя ИВС попал в СИЗО с конкретным указанием о запрещении встреч с любыми сотрудниками полиции, особенно УСБ.

Ситуация складывалась замечательно и Морозов прошел к Протасовой. Она, вся в гневе, обрушилась на него, словно девятый вал.

— Тухлятинки захотелось, Морозов, старушка потребовалась или ты уже имеешь всё, что движется? Ты как посмел с этой дурой связаться, ты на кого меня променял, козел? Как ты посмел, Морозов? Вон пошел из моего кабинета, вон, сволочь блудливая, — она бросила ему в лицо ключи от квартиры. — Вещи свои я уже забрала из твоего притона и не смей мне звонить, и даже рта не раскрывай своего поганого. Вон пошел, вон.

Морозов вышел в коридор, ничего не понимая. Такую Протасову он никогда не видел и что случилось — не разумел. Но был уверен, что время расставит все точки над "i".

В отдел вернулась радостная Москвитина и, проходя мимо дежурки, столкнулась с Протасовой.

— Здравствуй, Нина.

Но Протасова отвернулась, ничего не ответив, и проскользнула в дежурку. Москвитина пожала плечами и прошла в кабинет к Морозову.

— Опять эта сучка к Морозову притащилась, не могла за день намиловаться, — с ненавистью произнесла Протасова.

— Вы о чём это, Нина Сергеевна? — спросил недоуменно дежурный.

— Целый день с Морозовым провела и ей мало всё?!

Дежурный, кажется, стал догадываться о чём идет речь, возразил:

— Нет, Нина Сергеевна, вы ошибаетесь. Морозов ещё утром уехал куда-то и нас предупредил, что у него в кабинете будет работать Следственный комитет.

— Так она не с Морозовым была что ли? — всё ещё не верила Протасова.

— Нет, конечно, — ответил дежурный, — следователь допросила всех из отдела уголовного розыска и даже самого полковника Ухова. Потом уехала в суд с нашим конвоем и подозреваемым. Вот, сейчас, видимо из суда вернулась.

Ошеломленная Протасова выскочила из дежурки и заперлась у себя в кабинете. Что она натворила, как могла подозревать своего любимого? Могла бы элементарно спросить...

Вечером она позвонила в квартиру Морозова, сожалея о том, что отдала ключи. Главное, конечно, сожалела о своём неподобающем поведении. Он открыл дверь на цепочке.

— Я пришла извиниться, Ваня, не пустишь?

— Считай, что извинения приняты, — и он захлопнул дверь.

Ноги у Протасовой подкосились, и она осела прямо на пол лестничной клетки. Смахнув слезы, через некоторое время пошла потихоньку к родительскому дому. Вот так и случаются расставания из-за ничего. Как это из-за ничего? А ушат оскорблений, вылитый на голову — это ничего?

Через три дня полковника Карповича взяли на получении денег с поличным. И бригадир Сивый не стал отрицать, что Карпович давно сотрудничал именно с ним, сообщая о всех намечающихся операциях в борьбе с криминалом.

Морозов и Москвитина решили отметить это событие.

— Гульнуть в кабинете на сей момент было бы по-бомжовски, скорее всего, поэтому приглашаю в ресторан, Зинаида Павловна.

Она улыбнулась как-то грустно уголком рта и ответила:

— Была бы Зина — пошла бы с тобой в ресторан, Ваня. Поедем ко мне домой и помолчи лучше. Напьемся и никто не станет смеяться, потому как не увидят ничего.

Дискуссию о том, что она ещё ничего, ей заводить не хотелось. Морозов тоже промолчал и не стал хвалить женщину. Да, подругой он её назвать не мог, коллегой тоже: работали в разных ведомствах, хоть и по одной теме. Она благодарно посмотрела на него, и он протянул руку. Москвитина взяла кавалера под руку, и они двинулись.

— Наверное, надо что-то купить, — предложил он.

— Закуска найдется, я пью Мартини, а для тебя есть коньяк или водка. Ты что предпочитаешь?

— Чаще пиво с вяленой рыбкой, но сегодня выпью что-нибудь покрепче. Разберемся по ходу пьесы, — ответил Иван.

Парочка комфортно сидела за столом и беседовала, как вдруг по телевизору, который шел так, для фона, зазвучала музыка оркестра Поля Мориа. Сейчас она звучала редко, не как в конце двадцатого века. И Иван пригласил даму на танец.

Что уж там произошло, но он ощущал гибкость партнерши, и его мальчик непроизвольно начал расти. Она почувствовала его и не отстранилась.

Утром, лёжа в постели, она заговорила первой:

— Ты извини, Ваня, но мне хочется предельной ясности в отношениях. Для серьёзных я старовата, но мы можем общаться с тобой временами. Ты можешь приходить ко мне в любое время — я всегда одна, у меня никого нет и я, кроме тебя, никого не хочу. Ты можешь считать себя свободным, я ревновать не стану. Возьмешь ключ от квартиры?

— Нет, — сразу же ответил Иван, — но приходить буду, ты мне нравишься, Зина.

Он стал ласкать её тело и вошёл в него...

* * *

Утром на планерке новый начальник уголовного розыска майор Свиридов раздавал "подарки". Кому куда пойти и каким делом заняться. Майору позвонили из дежурки...

— У нас убийство, кого возьмешь с собой, Иван?

— Пусть Белоусов поедет. Ты не возражаешь, Дима?

— Нет, конечно, — обрадовался лейтенант, он всегда мечтал поучиться у известного оперативника.

— Вот и ладушки, пошли, Дима.

Оперативники подъехали на лужайку к речке. Труп лежал у воды, раскинув руки в стороны, ноги вместе и никакой одежды, кроме ажурных красных чулок.

— Что скажешь, Зоя? — спросил Иван, — как всегда всё после вскрытия?

— Кое что предварительно скажу сейчас, у вас же всегда недержание, — подковырнула она. — Скорее всего шею ей свернули профессионально не здесь и где-то часиков в двенадцать ночи, то есть одиннадцать часов назад. Видимых следов изнасилования нет. Пока всё.