Лунная школа

— Странные у вас отношения, — это было единственное, что она сказала об увиденном, и сделала Белька это почти через час после возвращения физической оболочки.

— Поверь, я тоже от них не в восторге, — получилось чуть более резко, чем планировалось.

— По-моему, ты ему очень нравишься, — отметила двоюродная сестра. — И он жутко злится на себя за это. И...

— Я помню, ты его нарисовала, — опять резко.

— Зря ты не веришь, мои рисунки всегда оживают, — огромные серые глаза взирали на меня с укором.

В этом-то и проблема.

Я верила. И очень боялась.

Объясняться не хотелось, так что я поспешно переменила тему. Рассказала о дополнительном занятии с Айзеком, взорвавшихся заклинаниях и... чуть не проболталась про подземные тоннели, но вовремя опомнилась. Клятва. Кулон сверкнул. Понятия не имею, значит ли это хоть что-то, однако рисковать не осмелилась.

Сестренка реагировала предсказуемо. Она жутко разозлилась на Хельму и попыталась обвинить во всем ее. С такой же уверенностью, как это делал Кэйлик! Пришлось разубеждать, но в отличие от него Белька на пирог не повелась, даже пробовать отказалась.

В общем, взаимопонимания в отношении Хельмы мы так и не нашли.

— Глянь на мои рисунки, — попросила Арабель и дала мне несколько листов.

В глаза сразу же бросились непривычно темные краски.

Я восприняла это как возможность переключиться на что-нибудь другое, поэтому сопротивляться не стала и послушно всмотрелась в изображения. И едва не задохнулась от изумления!

Невероятно! Это правда было невероятно. Шокирующе. Совершенно невозможно.

И тем не менее, на рисунках, сделанных Арабель на выходных, были тоннели. Самые настоящие подземные ходы. Больше того, они словно жили собственной жизнью. Стоило расслабиться, позволить себе слиться с нарисованной реальностью, как кожи касалась подземная прохлада, воздух становился затхлым, перед мысленным взором простирался длинный полутемный коридор, а лицо чувствовало касание паутины.

Наваждение схлынуло, я так и не успела рассмотреть, что там, в другом конце коридора.

— Ты очень восприимчива, — отметила Арабель и легонько сжала мое плечо.

— Это плохо? — кожа до сих пор чувствовала легкий холодок.

— Наоборот! Ты сильный лунный маг.

Лично я считала, что никакая лунная магия не сравнится с ее умениями. Если, конечно, сбывающиеся рисунки — это правда. Внутренне я уже знала, что так оно и есть, но принимать эту истину не хотелось. Совсем. Иначе придется обдумывать, почему это Арабель постоянно норовит нарисовать мне Орлгорда.

— Есть какие-нибудь мысли? — я осторожно коснулась пальцем слабо мерцающего изображения.

Ненавижу Кэйлика! Если бы не его глупая клятва, я бы могла все рассказать Бель, а так приходится разводить таинственность и ждать, пока она сама догадается.

С другой стороны, именно ему я обязана тем, что до сих пор не попалась...

Но чувство благодарности в душе я упрямо задавила. Не сейчас.

— Ба сказала бы, что я мечтательница, — борясь со смущением, проговорила Арабель, — но мне нравится думать, что эти тоннели на самом деле есть...

Отлично! Мы на верном пути. Я чувствовала себя предательницей, недоговаривая ей правды, хоть и не по своей воле, и все же согласно кивнула.

— И мне тоже.

— Правда?! — всполошилась художница.

— Ну... я же как-то попала из одной части Блэкдорна в другую... Это уже зацепка.

Она весело хихикнула и убрала рисунки в стол.

— Все время забываю, что ты не всегда была с нами, — призналась двоюродная сестра.

И так приятно стало... Если бы метаморфы не были такими зажатыми в проявлении эмоций, я бы ее обняла. Хотя все равно это сделаю когда-нибудь!

— Предлагаю после занятий наведаться в местную библиотеку, — я наконец дошла до сути.

Идея была встречена с энтузиазмом.

На этом мы закончили с планами и начали приводить себя в порядок. Лекция начнется через каких-то полчаса.

По известным причинам метаморфозы я недолюбливала. Просто после того случая на вступительном испытании мне так ни разу и не удалось изменить облик. В то время как все остальные это умели едва ли не с детства. Кроме полукровок, конечно, но по приказу ректора меня посадили рядом с полноценными метаморфами. Следовательно, и требовали того же, чего и от них. Это вслух не произносилось, но подразумевалось. А я ожиданий не оправдывала.

Молодая преподавательница старалась развлекать студентов в меру возможностей и всегда отводила какую-то часть лекции на то, чтобы дать нам хотя бы одно практическое задание. Выполнение его не являлось обязательным и не оценивалось пока, но когда у всех получалось, а у меня нет, хотелось провалиться. Никто не насмехался и не пытался задеть, но сочувственные взгляды были порой хуже откровенных издевок.

Однако сегодня все произошло иначе.

Марла как обычно прочитала лекцию, а за пятнадцать минут до конца занятия дала дополнительное задание:

— Расслабьтесь, сядьте удобно, можно откинуться на спинку стула... Сегодня не нужно воплощаться в кого-то конкретного. Просто закройте глаза и постарайтесь представить луну. Она большая, круглая и очень яркая. И вы чувствуете ее энергию. Дальше все, как мы умеем: наше тело — пластилин, способный принять любую форму. Не сдерживайтесь, если хочется изменить облик, но и заставлять себя не нужно...

Кажется, она говорила еще что-то о пользе такой медитации для тех, у кого проблемы с изменением формы, то есть конкретно для меня, но я не вслушивалась.

Потому что именно в тот момент моя луна стала просто огромной. Кожу омыло прохладой, я сама толком не поняла, что случилось. Но пробудившийся пока еще незнакомый инстинкт заставил распахнуть глаза... и в одном из зеркал, которые висели в зале матаморфоз по несколько штук на стене, я недоверчиво оглядела свое отражение.

А в ответ на меня точно так же взирала худенькая черноволосая девушка.

Безумной вспышкой меня пронзил страх. Воплощение оказалось незнакомым, но... что, если бы я, забывшись, превратилась в маму, бабушку Клер или того же Крейстона? Спина стала противно влажной.

— Шали, спокойно, — внимание преподавательницы тут же оказалось приковано ко мне. — Дыши ровно. И представляй, как медленно меняются очертания... так... теперь светлеют волосы... и ты вновь становишься собой.

Не скажу, что обратное превращение далось мне легко, но все получилось. Только руки тряслись и голова разболелась.

Внимательные взгляды других студентов были прикованы ко мне, и это настораживало.

Что-то не так?

— Я же говорила, упражнения с энергетикой полезны для раскрытия потенциала, — с довольным видом кивнула леди Марла. — Шали, ты как, нормально?

— Да, спасибо, — было немного нехорошо, но я решила не заострять на этом внимания.

Переживу.

— Вы видели, она перевоплотилась в Милику Орлгорд, — прошипела одна из девчонок своей соседке.

По залу тут же прокатился легкий шепоток.

— Тише, девушки, — шикнула на зачинщиц преподавательница метаморфоз. — Шалисса, наверное, видела ее недавно на картине, вот и вспомнила первым делом...

Уверенности в ее голосе не было, но она старалась помочь. Я поспешно кивнула, подтверждая объяснение. Вряд ли они угомонятся, но официальная версия лишней не будет. Тем более все считают, что я встречаюсь с Орлгордом, а мало ли какие картины висят у него дома? Я провела в этой части города достаточно времени, чтобы убедиться, что метаморфы почти не ходят друг к другу в гости. За исключением родственников или близких друзей, но последние у многоликих случаются редко. Так что большинству здесь присутствующих неоткуда знать, существует ли соответствующая картина.

Занятия по лунной магии и магии искусств пролетели как-то незаметно. Я понемногу приходила в себя, слушала, кое-что записывала и даже пыталась вникнуть. Но свершений для одной ночи было достаточно, так что особо не усердствовала.

Шла вторая моя неделя в Лунной школе, и я уже готова была признаться себе, что мне нравиться находиться здесь. Возможно, даже хочется освоить способности метаморфа и магию лунного света. Но чувство долга, смешанное с упрямством, требовало найти путь домой, и приходилось все время напоминать себе, что это не мое место, привыкать нельзя и привязываться тоже.

На прошлой неделе это еще работало, сейчас — уже нет.

В конце своего занятия Айзек выбрал момент и тихонько поздравил меня с успехами в перевоплощениях. Прозвучало настолько двусмысленно, даже угрожающе, что я поежилась. Может, в этом и был смысл моей "стажировки"? Что, если Крейстон хочет заиметь ручного метаморфа?

Но спустя несколько часов отдыха это не имело значения. Я выспалась, влезла в летнее белоснежное платье с несколькими вышитыми на нем розочками и отправилась с отцом бродить по городу.

Норстон только вернулся с задания, отметился у Орлгордов и сразу в школу, забрал нас с Хельмой и повел гулять. То есть сначала задарил подарками, а потом уже куда-то повел. Воспитаннице досталась стопка книг по ведьминской магии и новое ярко-красное платье. Визгу было! Она опять повисла на Норстоне и поцеловала его в щеку. Меня это немного напрягало, но я старалась не показывать вида.

Подарки, привезенные метаморфом для меня, были дороже и разнообразнее. Впрочем, там были не только подарки. Он наконец принес удостоверение личности местного образца с печатью Орлгордов, так что Шалисса Вайрис теперь официально существовала. Следом мне выдали личное устройство связи, такое же, как у Арабель, только зарегистрированное на меня. Функции в нем были примерно те же, что в привычном мо-буке: звонки, сообщения, подключение к сети, видео, музыка, хранение информации и куча всяких полезных мелочей. Благодарность моя не знала предела. А пока мужчина объяснял, как пользоваться основными опциями, я вдруг подумала, что можно попробовать попросить Дриана усовершенствовать и это устройство. Вдруг получится? Тогда у меня будет связь с другой половиной города, а Айзек ни за что не догадается. И повода изъять не найдет.

Еще были наряды, косметика, духи, украшения, тетради с забавными медвежатами и ежедневник в комплект к ним, дорогая ручка, способная писать под диктовку, и большой плюшевый медведь. Множество самых разных принадлежностей для рисования, которые он привез Арабель. Когда же появился электронный каталог с машинами, я глухо охнула, а Хельма прошила меня полным ревности взглядом.

— Она встречается с Кэйликом Орлгордом, — не упустила случая наябедничать вредная девица. — Об этом вся школа жужжит.

— Ничего подобного! — тут же взвилась я.

— Ничего? — хмыкнула Хельма и прищурилась. — И поэтому ты так смутилась?

Мы одарили друг друга одинаково недружелюбными взглядами.

— Шалисса! — Норстон не кричал, но в его голосе было столько укора, что я невольно почувствовала себя виноватой. — Просил же.

Вот как ему объяснить?

Выход виделся только один: сказать правду.

— Между нами ничего нет. Вообще.

— Хельма лжет? — просто вопрос, без единого оттенка эмоций.

— Да! То есть, нет... — я сама запуталась. — Понимаешь, тут такое дело...

Говорить при ней не хотелось, но не просить же ее уйти. Для этого я еще не достаточно дочь Норстона. А он отступать не собирался, все буравил меня требовательным взглядом.

— Я его проявила, — шевельнула губами, без всякой уверенности, что с них сорвался хоть единый звук. — Это получилось случайно! Я даже не поняла ничего...

— Вот это да... — шокированно выдохнула Хельма.

То, что сказал Норстон, было еще более эмоционально и совершенно не подходило, чтобы повторить хотя бы в мыслях. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

— Прошу прощения, девушки, — и уже лично мне: — Шали...

— Но мои способности не исчезли и даже не уменьшились!

Заодно, раз уж начала откровенничать, хотела рассказать про Айзека и их с Крейстоном туманные планы на мою ценную персону, но... стоило подумать об этом, плечо пронзила такая боль, что я чуть не заорала в голос. Проклятые интриганы! Похоже, они подстраховались.

В итоге машину так и не выбрали. Сначала Норстон переживал за меня, потом мне же влетало, следом было предупреждение Хельме, чтобы об услышанном никому, если хочет и впредь оставаться частью семьи Вайрис. А она хотела, очень хотела, так что сразу едва ли не поклялась молчать.

Доверия к этой девчонке у меня не было, но и крупных проблем от нее почему-то не ждала. Да, ожидала, что она будет соперничать со мной за внимание отца и ревновать, но вряд ли что-то большее. И пусть Кэйлик и Арабель думают, что хотят!

Гулять с нами по городу Хельма не пошла. Ей еще надо было заскочить к бабушке Адарине, домашние дела даже в будние дни были на ней, и следила за их выполнением Адарина строго.

Мы проводили ее и отправились бродить по пустынным улицам. Было жарко и негде даже воды купить. В остальном же день прошел замечательно: много новых для меня мест, еще больше разговоров, под конец я осмелела, перестала стесняться и даже назвала его разок папой. Метаморф был на седьмом небе от счастья.

— Она счастлива? — осторожно спросил он, когда мы, находившись до боли в ногах, уселись на траву в парке.

У метаморфов тоже были карусели, но днем в их части Блэкдорна ничего не работало.

— Мама? — я вздрогнула.

— Да, Элли.

Он безмятежно уставился в небо, так сразу и не поймешь, чувствует что-то или просто так спросил.

— Очень, — вынуждена была признать я. — Но Крейстон редкостный... Ну, ты понял.

Тихий смех разнесся по пустынному парку, и прохладная ладонь потрепала меня по волосам.

— Я наслышан о нем, — удивил меня родитель. — По работе пересекались. Пару раз даже лично, еще когда он не осел в своей элитной школе.

— Правда, он гадкий? — совершенно по-детски спросила я и не забыла надуть губки.

Метаморф опять рассмеялся, обнял меня за плечи и притянул к себе.

— У него такая работа, Шалисса, — мягко сказал отец. — И то, что произошло с тобой, ее часть. Не исключено, что в будущем проявители попытаются использовать тебя. Во всяком случае, если бы ситуация была обратной, Орлгорды именно так и поступили бы. Поэтому тебе нужно учиться. Чтобы в случае чего ты могла себя защитить.

Его слова стали для меня шоком. Получается, мной пожертвовали ради блага дневной половины Блэкдорна, и отец считает, что это в порядке вещей?! С другой стороны, он ждет нападения от Крейстона и готов... Это внушает надежду. Интересно, а про Айзека знает?

— Такое оправдать нельзя, — в носу щипало от подступивших слез, и я попыталась спрятать лицо на плече у отца. Он обнял меня еще крепче.

— Просто ты еще юная и чистая, — тихо сказал он. — И я сделаю все, чтобы ты такой осталась как можно дольше. Но должен сказать, что на своей работе я делаю вещи не менее отвратительные, чем Крейстон.

Вскинув голову, я негодующе сверкнула на него глазами.

— Ни за что не поверю!

— И не надо, — серьезно кивнул мужчина. — Он ее не обижает?

— Нет, — пришлось это признать.

— И не обидит, иначе прибью. Никакие скарабеи не спасут, — сказано это было бесстрастно, но сомнений и на минуту не возникло. Все так и будет.