Конструктивный подход

Выпили.

— Ты хоть объясни, за что ты с ним так?

— Нет, это ты объясни, откуда ты вообще с ним знаком оказался?

— Ну... случайно вышло. И нефиг на меня пялиться, не спал я с ним.

— Точно?

— Хочешь, на детекторе лжи подтвержу.

— Пока не хочу. Но с какой стати он вообще с тобой откровенничать начал?

— А с какой стати ты в очередной раз его за дверь выставил?

— Я выставил? Да он сам ушел!

— Если бы ты не тупил, не ушел бы.

— Что?! Да, что ты понимаешь?!

— Например, то, почему ты отказался с моим шефом контракт подписывать. Вы с Витом поругались, так? А тут Ромский, похожий на твоего любовника если и не как две капли воды, то весьма-весьма. Ты и взбеленился.

— Да, блядь, взбеленишься, тут! — прорычал Евстрахов, но на душе стало противно.

Он и сам знал, что в тот раз повел себя весьма непрофессионально. Но кто сказал, что все бизнесмены расчетливые и отмороженные суки, какими принято их считать. Да, он поддался порывам, смешал личное и работу. А ведь сделка обещала приличные барыши. Но он решил в тот день, что, видно, не судьба. И забил. Правда, уже позже. Когда вернулся в пустую квартиру, осознал, что Вита в очередной раз сбежал, что завтра-послезавтра за ним придется посылать ребят из охраны, чтобы нашли и привели назад. Но сказанного в офисе в порыве злости на любовника было уже не вернуть. А жить прошлым у Владимира всегда плохо получалось, он предпочитал всегда думать только настоящим и изредка загадывать на будущее, но не так далеко, чтобы можно было ошибиться в прогнозах. Например, свою личную жизнь он никогда бы на несколько шагов вперед просчитывать не стал.

— Вот тогда я с твоим Витом и познакомился. Пошел в бар напиться с горя, а там он...

— И что? — Евстрахов насторожился. Мизансцена изначально ему не понравилась. Бар. Двое подвыпивших парней, один из которых стопроцентный гей, другой — пока непонятно, но, судя по тому, что пришел уговаривать его помириться с первым, тоже весьма далек от натурала.

— Ничего. Принял его за своего шефа и приставать начал.

— И ты мне об этом так спокойно говоришь? — понизив голос до угрожающего шипения, уточнил Владимир холодно.

— А чего стесняться? Того, что у меня от собственного шефа так крышу снесло, что я вчера увольняться собирался, чтобы больше не видеть его смазливой рожи?

— Ну, не так уж он у тебя смазлив, — растерявшись, на автомате пробормотал мужчина и осекся. — Постой, так ты уволился?

— Хм?

— Просто подумал, что такого специалиста, как ты, еще поискать.

— Хочешь предложить переметнуться к тебе?

— Почему сразу переметнуться? Просто вовремя подумать об открывающихся перспективах.

— Не пойдет. Вир мое заявление не подписал, — произнес Анатолий ровно. И Владимир, уловив в его тоне нечто странное, прищурился, похоже, иногда бывает совсем не лишним послушать откровения почти незнакомого человека, даже если взамен вынужден частично открыться и сам.

— Вир? Странно как-то звучит. Он у тебя разве не Виктор?

— Виктор?

— Обычно Витьков до Виков сокращают.

— Ну, а я вот до Вира сократил, — хмыкнув, пожал плечами Толь и снова разлил по стаканам коньяк. — Тебя хоть что так взбесило, что ты мне в морду хотел дать?

— То, что эта сука меня с тобой обсуждает, — рыкнул Владимир, вспомнив начало их беседы.

— Дурак.

— Сейчас в глаз дам, — хмуро пообещал Евстрахов, но даже не дернулся. Злость осталась, но бешенство ушло.

— Вот у тебя до него бабы были? — проигнорировав его тон и обещание, поинтересовался Крачкевич.

— Ну, были. У меня даже сынишка есть, с бывшей моей живет.

— Во-о-от! — протянул на это Толь, откинувшись на стул. — И ты с друзьями баб своих обсуждал?

— Обсуждал. Но я, заметь, не баба.

— Он тоже. И что с того? Один хрен.

— Э, нет, как раз хрена-то два.

— Не передергивай. Суть-то ты уловил.

— Ни хрена я не уловил. Меня просто бесит, что он...

— Меня в шефе тоже много чего бесит.

— Да ты что? — притворно удивился Владимир, плюнул на все, устало протер лицо ладонью, подпер щеку кулаком, с тоской посмотрел на как-то незаметно опустевший стакан с коньяком. Забрал у гостя бутылку, разлил. Поднял рюмку к лицу, прижал к щеке, уставился в стол, задумавшись. А потом вдруг спросил:

— И как он уговорил тебя остаться?

— Согласился переехать ко мне и зад подставить.

— Охуеть, — емко высказался после паузы Евстрахов. В голове, уже слегка шумящей от коньяка на голодный желудок, услышанное укладывалось плохо.

— Не то слово, — опрокинув в себя очередную порцию спиртного, бросил Крачкевич. — И знаешь почему?

— Неа.

— Ему батя фирму на растерзание отдал с условием. Если за год не спустит все в трубу, отпустит сыночка на все четыре стороны, если же нет, все, баста.

— В смысле?

— Женушка, папой выбранная, выводок детишек опять-таки в количестве указанном папочкой и т.д., и т.п., короче.

— И он из-за этого, что ли, с тобой? — не поверил Владимир, уставившись на неожиданного собутыльника во все глаза.

— Не знаю, — в голосе Анатолия, тоже не такого уж и трезвого, прорезалась горечь.

— Да, дела, — взъерошив пятерней волосы на затылке, протянул Евстрахов. — А я думал, что только у нас с Виталиком полная жопа.

— О нет. У вас-то как раз жопа, а у нас полный пиздец, — поддержал его пьяно ухмыляющийся Толь, и они снова разлили янтарную жидкость по рюмкам.

В бутылке оставалось уже всего-то на пару глотков, когда в заднем кармане его брюк затрезвонил мобильный. С трудом попадая по нужным клавишам, Крачкевич все же ответил.

— Слушаю, — под тоскливым взглядом Евстрахова, пьяно буркнул он.

— А мне тут Вита стриптиз танцует, — пьяненько и неузнаваемо хихикнула трубка.

— Вир? — после секундной заминки с сомнением протянул Толь.

— Ага... ик! И здорово же у него получается...

— Вы там пьете, что ли?

— Немножко. Кстати, мы тут подумали, и я решил, что нахер вы нам оба сдались, ясно?

— Что значит оба? Кому это мы... — начал было возмущаться Толь, но трубку у него из рук беспардонно вырвали.

— Дай трубку Виту, — грозно прорычал в телефон Владимир.

— Обойдешься. Таким сукам, как ты, не положено.

— Слушай ты, щенок недотраханный, если ты сейчас же...

И трубка потная и скользкая снова оказалась в руках у Толя.

— Мы сейчас приедем. Если застану вас обоих в непотребном виде, трахну прямо там, где поймаю, — холодно отчеканил протрезвевший Толь.

— Сразу обоих? — все так же пьяно заинтересовалась трубка голосом Виктора.

— Нет. Тебя одного. Но после этого с понедельника ты, детка, пойдешь на больничный, — и отключился. Посмотрел на Евстрахова, буравящего мобильник у него в руке хмурым и не предвещающим ничего хорошего взглядом, и на всякий случай уточнил. — Едем?

— Да. Сейчас пацанам позвоню, машину подгонят. Мы с тобой, вроде как, не ездоки.

— Валяй.

В машине нервничали оба, но молчали. К дому Толя их вез личный водитель Владимира, а при нем особо не поговоришь. Зато в лифте заговорили одновременно. Но Евстрахов махнул рукой на Крачкевича — "типа, продолжай", тот и произнес, не скрывая напряжения в голосе.

— Не думаю, что они на самом деле чем-то таким там занимаются.

— Почему? — уточнил мужчина, у которого тоже на душе кошки скребли.

Он всегда убеждал себя, что Вита лишь проходящий этап в его биографии, что ему плевать, трахается ли он там с кем-нибудь, когда в очередной раз сбегает на блядки, как он про себя называл его отлучки. Правда, ему раз за разом докладывали, что парень всегда развлекал себя сам, не прибегая к помощи посторонних, особенно мужчин, хотя вариант с девушкой Владимира тоже не устроил бы. И вот теперь перед ним словно пропасть разверзлась. Ведь, если верить этому сученку Виру (глупейшая кличка, кстати!), они там тискаются в свое удовольствие, пока они с Толем чуть до белой горячки не упились. Причем коньяк в этом деле был далеко не первый сподвижник. И что теперь?

— Мой босс очень расчетлив, несмотря на то впечатление, которое обычно производит.

— Хочешь сказать, он намеренно выглядит на переговорах как мальчик-колокольчик?

— Он умеет манипулировать людьми. Он же босс.

— И сколько ему?

— Двадцать шесть.

— Нежный возраст, — бросил Владимир, скрестив руки на груди. Подъем казался бесконечным. — И зачем бы ему комедию ломать?

— Думаю, они договорились. Хотя иногда Вир может быть очень непредсказуем, если считает, что поступает правильно.

— И что же, в такие моменты даже ты его не можешь сломить? — заинтересовался Евстрахов, вспоминая, как у него самого было с Витом.

— Даже Владлен не может.

— Отец его?

— Да.

— Тогда понятно, почему он сыночку... — начал Евстрахов, но двери лифта разъехались, и они оба вывалились на площадку шестнадцатого этажа, и пришлось продолжать уже там, — фирму на растерзание отдал.

— Я тоже так подумал, когда с ним поближе познакомился, — кивнул Крачкевич, подходя к двери своей квартиры. Открыл.

Их обоих чуть не смело ударной волной. Дико, на грани восприятия, орала музыка. От дикой какофонии звуков заложило уши, и не сразу удалось понять, кто и что поет, надрываясь из динамиков музыкального центра. Вошли, не разуваясь. Оба парня обнаружились в гостиной на полу. Саша Васильев пел про девочку с глазами из самого синего льда, что тает под огнем пулемета. А Виктор рассеянно перебирал пальцами волосы Вита, который устроил голову у него на коленях и вжался лицом в живот. То, что в квартире их больше не двое, они, казалось, даже не заметили. Рубашка Вира была расстегнута, а Виталик и вовсе был без футболки. Первым сориентировался Крачкевич. Во-первых, это была его квартира, во-вторых, нечто подобное он и ожидал увидеть, памятуя о расчетливости и определенной доле коварства молодого шефа. Подойдя к розетке, он просто вырвал штепсель, и звук из динамиков оборвался. Зато стал слышен голос. Сорванный, горький.

— ... я просто хочу, понимаешь? Я ведь не против, чтобы он трахал меня, совсем не против. Мне так тоже нравится. И мне неважно, кто он и что он в этом своем офисе. Я даже не знаю, в какой части города тот находится, да и не хочу знать. Ну, вот что ему стоит прекратить все это? Что?

— Встречаться с тобой? — тихо уточнил Виктор и неожиданно поднял на Владимира, застывшего в дверях, пугающе трезвый взгляд. Узнал. Как и Толь, не ожидал, что парнем Вита окажется именно он. Но даже с лица не спал, продолжая все так же осторожно гладить по голове уткнувшегося ему в живот парня.

— Делать мне больно, — пробормотал Вита, но достаточно громко, чтобы услышали оба старших мужчины, а потом добавил, тяжко вздохнув и подняв глаза на почти обнимающего его парня. — Я ведь и сам знаю, что не стою даже пыли под подошвами его ботинок. Зачем мне постоянно напоминать, что я не больше грязи на его безупречной репутации?

Это и стало искрой, взорвавшей порох в пороховницах. Владимир очнулся и в несколько широких шагов преодолел разделяющее их расстояние. Вита даже сообразить ничего не успел, как оказался вздернут на ноги.

— Во...лодя, — выдохнул он сипло, уставившись на любовника во все глаза. Но тот и не думал давать ему время на то, чтобы осознать происходящее. Впился в губы поцелуем и буквально ураганом выпихнул в коридор.

Дверь за их спинами Владимир захлопнул, не глядя, с силой приложив о косяк. Виктор, видевший все это, зажмурился от звука задребезжавшего витражного стекла. Толь лишь широко ухмыльнулся, бросив на молодого шефа одобрительный взгляд. Виктор хмыкнул и отвернулся, обхватив себя одной рукой. Толь подумал и рискнул присоединиться к нему на полу. Прислонился спиной к дивану, а плечом к плечу непосредственного начальника и даже ухом не повел, когда из коридора раздался характерный грохот, словно кого-то со всего размаху приложили об стену.

— Похоже, провокация удалась, — задумчиво обронил Виктор и привалился к его боку.

Толь уловил его маневр, хотел в ответ обнять за плечи, но не рискнул. Не давал ему покоя один вопрос.

— А он, правда, стриптиз танцевал?

— Нет. Он в ванной был, когда я звонил тебе, — совершенно спокойно расписался в собственном обмане Ромский.

— Значит, ты это все специально? — уточнил Толь просто для того, чтобы разговор не заглох сам собой. Молчать совсем не хотелось. Не сейчас.

— Да. Но не для них. Им просто повезло, что под руку подвернулись.

— Да? — в голосе Крачкевича появилось подлинное недоверие, он заподозрил неладное, предчувствуя совсем уж неожиданный для себя поворот. — А для кого?

— Мы договорились подойти к нашей ситуации конструктивно, — вдруг напомнил Виктор, удивив Толя тем, что в этот самый момент пугающе естественным жестом положил голову ему на плечо.

Казалось бы, чего еще ждать? Почему не обнять прямо сейчас, не прижать к себе, не чмокнуть, в конце концов, в макушку? Не обнял и не прижал. Почему? А черт его знает.

— Я прекрасно помню наш уговор.

— Разве? — хмыкнув, спросил Вир и повернул голову так, чтобы уткнуться лицом ему в шею. Стало тепло и щекотно от его дыхания на коже. — Тогда не должны ли мы, следуя оговоренному подходу попробовать подойти к сложившейся ситуации конструктивно?

— О чем ты? — прямо спросил Толь, заставив Виктора поднять голову со своего плеча. Тот прищурился и уже открыл рот, чтобы объяснить, как откуда-то из глубины квартиры раздался глубокий, протяжный стон.

Они оба одновременно сморгнули, а потом, не сговариваясь, расхохотались, хотя, по сути своей, ничего смешного не произошло.

— Да, — протянул Толь. — Во дают!

— Как думаешь, кто кого на этот раз? Хотя я Евстрахова снизу вообще не представляю.

— Я, если честно, тоже. Но уверен, что Вита не врал, объясняя причину размолвки. Кстати, — переключился Крачкевич на другую тему. Ему захотелось большей определенности, — мне сейчас куда интереснее другой вопрос.

— Какой? — нарочито легко поддавшись на провокацию, уточнил Виктор, глаза его сузились. Чутье подсказывало, что вот оно. Самое главное, самое важное. А Толь, как назло, решил выдержать паузу. А, может быть, и не решил. Просто молчал и смотрел на него. Долго, пристально. А потом сказал.

— Ты со мной будешь таким же громким или нет?

— Вот об этом я и пытался с тобой поговорить, — снисходительно улыбнувшись, обронил Виктор, придвигаясь еще ближе. Теперь они почти соприкасались лбами.

А потом, пока Толь переваривал сказанное, надавил ладонью на его колено, заставил распрямить и неожиданно плавно перетек к нему, оседлав бедра. Анатолий даже растерялся. По крайней мере, в первый момент не придумал, куда деть руки. Виктору пришлось самому положить их себе на плечи. Правда, Толь быстро исправился, переместив одну ладонь на спину, а другую на талию шефа.

— Так о чем именно мы говорим?

— О конструктивном подходе, — легко напомнил Вир.

— И в чем же он заключается на этот раз?

— Если все так сложилось, самое время... — Ромский сделал эффектную паузу, выдыхая слова ему в губы, — попробовать главное блюдо банкета, а то вдруг окажется, что зря ты все это затеял.