Конструктивный подход

— Я затеял? Мне казалось, что мы оба принимаем в происходящем посильное участие, — заметил Толь. Слова Вира его насторожили и совсем не понравились. Похоже, начальнику все еще было, что ему сказать.

— Оба? — уточнил тот, немного отстраняясь. Так и не свел все к поцелую, зараза! А жаль. — Думаешь?

— А почему нет?

— А разве трахалка, которая потребовалась тебе лишь для того, чтобы удовлетворять в койке...

— Заткнись, — прорычал Толь, сделав зверское лицо, дернул его за волосы, заставив запрокинуть голову, и с жадностью впился в губы.

Вир даже пикнуть не успел. И от неожиданности, а, возможно, и не только из-за нее, почти сразу сбился с дыхания. Жадно хватая ртом воздух в промежутках между влажными соприкосновениями губ.

— Толь! — прохрипел он, с силой впившись в широкие плечи своего заместителя. Хотел сказать что-то еще, но его снова заткнули. Но он попытался отвернуться, не дать себя поцеловать, и тогда Анатолий зафиксировал его голову обеими руками и обжигающим взглядом впился в лицо начальника.

— Я собираюсь трахать тебя, потому что люблю, — припечатал Крачкевич и больше не сделал ничего.

Он все так же страстно смотрел ему в глаза, обхватив большими, немного шершавыми ладонями лицо. Виктор подозревал что, несмотря на брошенные вчера сгоряча слова, Толь на самом деле испытывает к нему какие-то чувства. А не просто, как сам сказал, решил отыметь главную задницу организации — великого и ужасного Ромского. Последний с самого первого дня у него был как кость в горле, ведь оказался не только юнцом, но и занудой редкостной дотошности. Вир сам за собой знал это весьма не лестное для его подчиненных свойство. Но ничего не мог с собой поделать. Натура у него была такая. А вот признание Анатолия, хоть и не стало для него откровением, вызвало в душе весьма противоречивые чувства. Да, девчонкам в таком ключе обычно не признаются. Грубо, с пошлинкой, но все же о любви. Так по-мужски, не правда ли?

— Слишком громкое слово, — прокомментировал он после натянутой паузы, не пытаясь высвободиться и все так же, как в самом начале головокружительного поцелуя, сжимая рубашку у него на груди.

— Я вообще громкий, вот увидишь, — ухмыльнувшись от уха до уха, объявил Крачкевич и потерся кончиком носа о его нос. — Хочешь проверить?

— Хочу, — не задумываясь, бросил Виктор.

— Тогда последний вопрос, — обнимая его и утыкаясь в шею, пробормотал осчастливленный его ответом Толь. — Как ты хочешь?

— Не вижу тебя снизу.

— Я и не был никогда. Но с тобой мне все равно.

— Давай без экстрима, — подумав, попросил, да-да, именно попросил большой босс, прижимая его к себе чуть сильней. Не больно, почти ласково укусил за ухо и выдохнул, лизнув мочку. — И в кровати.

— Тебя отнести? — тут же с готовностью предложил Толь. Рассчитывая услышать в ответ на свою шутку вполне естественное в их ситуации "сам дойду", но расчет оказался неверным.

— Не уронишь — неси, — усмехнувшись, отозвался Вир, бросая вызов одним своим взглядом.

А что делать? Пришлось тащить его в спальню. Правда под конец, совсем не нежно швырнув его спиной на кровать, Толь, весь взмокший и запыхавшийся, прорычал нечто возмущенное, относительно некоторых разъевшихся боссов, которым пора бы подумать о диете, на что Вир лишь рассмеялся и притянул его к себе.

— Я теперь потный весь, — целуя его в шею, прохрипел Анатолий.

— Плевать, — отозвался на это Виктор. — Только резинку не забудь.

— И смазку. Не волнуйся. Все есть.

— Смазку? — извиваясь под его ладонями, уточнил нахмурившийся Вир.

— Не забивай голову, — рыкнул Толь, избавляя его от расстегнутой еще до него рубашки.

Виктор пожевал губу, прекрасно чувствуя, как быстро возбуждается под прикосновениями своего первого зама, а ведь Толь пока ничего особенного и не сделал. Просто гладил, просто целовал. А тот в этот момент еще и поинтересовался.

— Тебе нравится? — не поднимая головы и все так же прижимаясь губами к бьющейся на шее жилке.

— Да, — не растерявшись, отозвался Вир, шало улыбнувшись в потолок, и надавил ему на плечи. — Чуть ниже, пожалуйста.

— Хочешь минет? — спросил Толь, подняв голову и заглянув в шальные глаза полуобнаженного шефа, разметавшегося под ним.

— Нет, — отрицательно замотал тот головой по подушке. — Просто мне кажется, — все с той же улыбкой произнес Вир, — у меня в области пупка эрогенная зона. Но не мог же я своих любовниц просить ласкать меня именно там.

— А как ты вообще о ней узнал? — заинтересовался Толь, поймав себя на мысли, что ему нравится не только сама улыбка молодого начальника, но и та непосредственность, которая проявилась в нем только в момент близости. Только сейчас.

— Одна девчонка еще в колледже как-то принялась не столько к себе внимания требовать, сколько сама ласкать. Было классно.

— Со мной будет еще лучше, — самонадеянно пообещал Толь и сполз ниже.

И, правда, было лучше. Вир почти сразу принялся выгибаться ему навстречу, слепо шаря ладонями по его плечам и спине. Толь не выдержал и, обхватив его запястья пальцами, прижал их к кровати по обе стороны от него. А сам продолжил медленно и невероятно возбуждающе вылизывать пупок. Долго, со вкусом. Уже видя, как на мягких, домашних штанах парня в области паха проступило влажное пятно. Вир был готов взорваться в любую минуту. Он чувствовал, как удовольствие накатывает волнами. Он бился в агонии, но мозг продолжал работать. Пусть и не так расчетливо, как обычно. В голове настойчиво стучала мысль, что мужчина, пытаясь доказать девушке, что их связывают не мимолетная похоть, а чувства, разводит нежности и в угоду своей ненаглядной пассии терпит до победного конца. То есть пока звезды из глаз не посыплются. Но им-то с Толем такое зачем? Он и сам ни раз опробовал такой подход на своих любовницах. Вот и Толь, похоже, никак не мог переключиться. А ведь давно уже пора было сообразить, что с ним в постели не девушка. Поэтому, устав от неторопливости его ласк, на которые, признаться честно, Вир сам напросился, он приподнялся, оттолкнул его от себя и очень быстро избавился от остатков одежды. Анатолий сидел на пятках и во все глаза наблюдал за его разоблачением. Вир хоть и понимал, как это глупо, честно старался не краснеть, точнее, не придавать значения горящим щекам. А потом он сам лег на живот и приподнял бедра. Скомандовал.

— Давай!

И зажмурился, вцепившись в подушку, слыша, как Толь шуршит упаковкой от презерватива. Потом было влажно и холодно. Да-да, там, между ног. А после стало горячо. Нестерпимо горячо и больно. Но, когда Толь все же пропихнулся до конца и опустился на него сверху, дав почувствовать на себе тяжесть своего тела, стало легче. Просто легче и все. Боль не ушла. Просто стала другой. Сладкой. И он застонал, зашептал, запросил.

— Да... да, вот так... — негромко, но выплескивая в невнятных словах тот жар, что клокотал внутри подобно волнам, бьющимся о скалы. — Еще... да не ерзай ты! Не дергайся! Сам... я сам... А теперь ты, давай же! Дрочи! — даже в постели пытаясь командовать, шипел он.

И Толь, вколачивающий его в кровать, как порядочный подчиненный исполнял все его желания, словно забыв про себя. И, хоть и ему было хорошо сейчас, он очень старался, чтобы понравилось именно Виктору. И у него получилось. Правда, оргазм, накрывший их почти одновременно, ошеломил его. Их обоих.

Он повалился на молодого шефа, всей тяжестью придавив к кровати. Но тот такого обращения терпеть не стал и с силой дернулся. Пришлось осторожно выйти и почти сразу откатиться в сторону, устраиваясь рядом. Грудь вздымалась часто и тяжело, рядом, уткнувшись лицом в подушку, пытался отдышаться Ромский. Но Толь все никак не мог поверить, что это на самом деле произошло. Что они сделали это. И что им обоим понравилось. Ведь глупо было бы отрицать, правда?

— И что скажешь? — хрипло спросил Толь, нащупав рядом с собой бедро шефа и сжав его.

— Отвали, — после секундной паузы со смаком выдохнул тот и счастливо зарылся лицом в подушку. А пока Толь размышлял, чтобы это значило — "не понравилось?", "все было так хреново, что он..." — и как на такое реагировать, вдруг добавил, вынырнув из мягких объятий подушки и с хитрым прищуром воззрившись на него. — Всегда мечтал сказать такое какой-нибудь бабе, которую после секса на разговоры тянет.

— Да? — испытав великое облегчение, протянул Толь и повернулся на бок, чтобы лучше видеть его. Провел ладонью по все еще немного влажной от пота спине и обронил, словно между прочим. — Кстати, ради такого дела у меня есть еще один вопрос. Думаю, тебе понравится.

— М? — пробурчал Вир, жмурясь, как сытый кот.

Толь выдержал паузу, а потом склонился к нему и в самое ухо прошептал с должной долей наигранности в голосе.

— Ты женишься на мне?

И оба начали истерически ржать, до слез, до икоты, просто не в силах остановиться.

— О да, непременно, — объявил Виктор, задыхаясь, а потом они еще долго целовались, сжимая друг друга в объятиях до хруста.

Потом забрались под одеяло, ведь пожар внутри утих, и стало как-то прохладно лежать голыми и неприкрытыми ничем. Толь сразу же подгреб Вира к себе, зарылся носом в волосы и тихо спросил. Уже без шутки, это было на самом деле важно для него.

— Почему...

— М? — прикрыв глаза и мечтая только о том, чтобы хотя бы часок поспать, отозвался Виктор. Он маялся бессонницей всю ночь, и только сейчас его отпустило. Хотелось завалиться спать и проснуться уже на следующее утро.

— ...ты согласился? — уточнил Анатолий.

И Ромский понял, что лучше ответить сейчас, чем тот его потом пытать будет. Зам у него был упертым, это он точно знал.

— Еще в колледже решил попробовать с парнем. Попробовал, даже понравилось, по крайней мере, сам процесс, а не отсутствие чего-то кроме непосредственно секса, но это так. А когда с тобой познакомился... — он сделал паузу, подбирая слова, а Толь весь напрягся, ожидая продолжения. Перебивать и задавать лишние вопросы он не решился. — Ты мне понравился, не только как друг. Но я ведь, как и ты, раньше только сверху... А потом, одно дело в Англии, там у них с этим проще, причем намного. И совсем другое у нас. Я думал, что кто-кто, а ты точно не по этой части. Да и потом, хотелось-то, все равно, не простого перепиха, а... не знаю, до того, как нормально пообщался с Витом, думал, что у парней не бывает чувств друг к другу, так, влечение, не более того. Удовлетворил и забыл. А Сочнев мне глаза открыл. Но я все равно зол на тебя, — закончил он на весьма неоптимистичной ноте.

— За что? — тихо уточнил Толь, решив, что в его беспросветной с некоторых пор жизни все же наметился вполне себе ощутимый лучик, согревший запрокинутое к небу лицо своим теплом.

— За все, — неопределенно буркнул Вир и хозяйским тоном потребовал, — и дай уже поспать. Я, между прочим, ночью глаз не сомкнул из-за некоторых. И, кстати, раз уж такое дело... — закончить ему не позволил деликатный стук в дверь.

Ромский осекся, Толь закатил глаза.

— Что там? — прокричал Крачкевич.

— Вы там как? — раздался из-за двери немного виноватый голос Вита.

— Нормально.

— В смысле под одеялом, — перебил своего зама Виктор. — Входи.

Вита вошел, окинул лучащимися глазами их живописную картину и объявил:

— Вообще-то, я хотел резинок одолжить. И, кстати, Вовка не против заново перечитать этот ваш контракт, от которого он по дурости отказался.

— Что? Прямо сейчас? — недоверчиво уточнил Толь.

— Ну, — протянул Вита, забирая из рук севшего в кровати Вира упаковку презервативов, — часика через два. На кухне соберемся.

— Отлично! — просиял Ромский. — Крачкевич, с тебя контракт, а я пока посплю.

— Эй! Сегодня суббота и у меня тоже выходной, между прочим.

— Выпишешь себя у главбушки сверхурочные, — пробубнил Вир и зарылся лицом в подушку.

Толь обменялся с Витом возмущенным взглядом, но тот лишь рукой махнул и поспешил вернуться к Владимиру, который его там уже заждался. А Крачкевич, плюнув на распоряжение молодого шефа, подполз к нему под одеяло, обнял поперек груди и в ответ на возмущенное бурчание пообещал.

— Я только на минуточку.

— Угу. И как мы теперь с тобой работать будем?

— Взрослые люди. Разберемся. Применим твой любимый конструктивный подход, — зевая, произнес Толь и решил про себя, что там, где минутка, там и две, и три... и, вообще, дела сегодня могут и подождать, ведь правда?