Слуга

1.

Катана вонзилась в деревянный пол на целую ладонь, не меньше, пригвоздив к доскам подол кимоно. Юкииэ вскрикнул от ужаса и отпрянул назад.

-Не смей убегать, щенок! Хотя бы прими смерть достойно! — самурай в одеждах дома Куроиму оскалился в кровожадной улыбке и резким рывком высвободил меч, тут же занося его для нового удара.

Парализованный страхом, юноша смотрел на свою стремительно приближающуюся смерть — на мерцающую дугу острой стали, которая уже успела не раз за этот вечер испробовать крови дома Сирояма. Юкииэ часто дышал, его душили слезы. Все произошло так быстро, страшно и непонятно! Стоило нии-сама уехать в столицу, как его враги решили присвоить себе земли и родовой замок самовольно. В старом имении почти не осталось хороших воинов, только слуги да наложницы, наскучившие старшему брату. И он, Юкииэ Сирояма, самый младший и самый бесполезный отпрыск дома. Так зачем же их убивать? Молодой человек был готов с радостью оставить эти земли и вернуться к брату в столицу. Блестящая жизнь высшего света нравилась ему куда больше, чем вечные разговоры об охоте и урожайных годах в этом захолустье. Но псы семьи Куроиму не знали пощады. Не прошло и часа, как все коридоры и залы замка были залиты кровью и разорены. А теперь и его голова достанется врагам в качества трофея.

Внезапно оглушительный треск заставил убийцу остановиться и озадаченно прислушаться.

-что за... — договорить он не успел. Снося дверь из бумаги и бамбука, в комнату с грохотом упал человек. Это был один из самураев Куроимо, весь изрубленный, уже мертвый.

-Господин Сирояма! Я здесь, не бойтесь ничего! — в следующий миг в зал сквозь образовавшуюся дыру ворвался высокий мужчина.

-Мунемори! — впервые в жизни Юкииэ был рад видеть своего занудного учителя фехтования. Чего не скажешь о вражеском воине. И немудрено, Мунемори Нимпей выглядел устрашающе. Растрепанные волосы, побуревшая от крови одежда, широкие плечи. Но все это не шло ни в какое сравнение с лицом. Вся его правая половина была стянута пергаментной маской страшного ожога, сползавшего по шее на плечо. И, словно в насмешку над противниками, он держал катану одной рукой, да еще и левой! Правый рукав болтался бесполезным полотнищем. Мунемори Нимпей был одноруким, но это не делало его менее опасным.

Пес дома Куроимо опомнился и, забыв о Юкииэ, с яростным криком бросился на самурая. Тот ловко улонился вправо, почти мгновенно оказавшись за спиной врага, и обрушил ему на шею удар огромной силы. Фонтан крови забрызгал пол, чуть было не испачкав рукава одежд юного Сирояма.

-Молодой господин! Вы не ранены, слава ками. Времени нет, совсем нет, они подожгли замок, и их слишком много. Придется бежать. — голос Мунемори звучал крайне почтительно, что не мешало ему резким рывком поднять юношу на ноги и потащить за собой. Они бежали сквозь двери, сквозь пробитые стены и ширмы, сквозь кровь, смерть, огонь и разорение. Самураев Куроимо Нимпей убивал быстро, словно скупясь на удары. До конюшен они добрались за считанные минуты.

-Мунемори! Мне больно, Мунемори! Моя рука! — Юкииэ спотыкался о длинные полы одежды и кусал от досады полные, вечно капризно поджатые губы. Слишком уж сильно натруженная рука опытного фехтовальщика сжимала его тонкое запястье.

-Нет времени, молодой господин, совсем нет времени. Мы умрем, если не сбежим отсюда. Вот, наденьте это, так Вы не промокнете и не замерзнете.

В следующий миг юноша буквально утонул в огромной зимней накидке из толстой ткани.

-Эта гадость воняет конюшней! Я не буду ее надевать. Прекрати помыкать мной, дурак! Грубиян!

Но Мунемори, не произнося ни слова, подхватил молодого Сирояму на руки, как будто тот ничего не весил, и усадил на коня, а затем сам устроился спереди.

— Держитесь за меня. Придется немного потерпеть, молодой господин. Будет холодно, и.. да, вам, пожалуй, что и страшно. Но до парома недалеко, а там опасность минует.

Нимпей пришпорил коня, и они поскакали вперед, в ночь, под ледяные струи ливня. Дом Куроимо как будто специально выбрал для своего подлого набега самую темную и ненастную ночь.

Было так темно, что Юкииэ совершенно не понимал, как Мунемори видит дорогу и не сбивается с пути. Ветер завывал в ушах и трепал накидку, заставляя изо всех сил прижиматься к широкой спине учителя фехтования и держаться за него что есть сил. Никогда раньше юноша не скакал на коне так быстро. Он вообще не жаловал верховую езду, слишком уж это утомительно. А сейчас он и вовсе чувствовал себя жестоко избитым. Сирояма ощущал каждый камень, каждую неровность под копытами лошади, и при этом отнюдь не самой выносливой частью своего тело. Хорошо хоть Нимпей загораживал его от дождя.

-Мунемори! Мунемори, у меня все болит! Сколько нам еще ехать на этой проклятущей кляче сквозь эту темень?! Учти, больше 5ти минут я не выдержу. — Юкииэ пытался перекричать завывания ветра.

-Нельзя скакать быстрее, Сирояма-сама, мы загоним лошадь! Прошу Вас, потерпите еще немного, нам осталось не больше 10ти минут. Чувствуете, как усиливается ветер? Это с реки. — Мужчина все-таки ударил пятками в бока лошади.

И действительно, прошло совсем немного времени, и холод стал пробираться даже сквозь толстую накидку. Сквозь бурю можно было услышать плеск воды о берег. Мунемори резко натянул удила, и несчастное животное жалобно заржало. Несмотря не ледяной ливень, оно было все в мыле. Самурай ловко спешился и бегом бросился куда-то в темноту.

-Мунемори! Мунемори Нимпей, никчемный мужлан! Я приказываю тебе вернуться! Мне что, самому слезать с этого чудовища? — Стой Юкииэ сейчас на твердой земле, он бы непременно топнул ногой. Ужас происходящего нисколько не сбил с него спесь. Все 16 неполных лет его жизни он привык не просто к уважительному отношению. Он привык поклонению, он привык к подобострастию. К тому, что с ним обращаются, как с самой дорогой в мире вазой тончайшего фарфора. Он никогда не ходил по улице пешком, не ездил на лошади — его носили в паланкине. Слуги устилали землю своими накидками, лишь бы он не ступил в грязь. Любое желание младшего сына рода Сирояма исполнялось беспрекословно. Такой порядок был заведен старшим братом с самого рождения Юкииэ. Нии-сама уважали, а его — холили и лелеяли. Видно, и вправду его преследует злой рок, если в такой тяжелый час он остался один одинешенек, а помочь ему может только грубый солдафон, да еще и калека.

...Юноша почти что сполз с коня, когда Мунемори вынырнул из темноты и поспешил помочь хозяину. Вся одежда мужчины промокла насквозь, волосы облепили лицо. Молодой человек даже передернул плечами, представив, каково это — во весь упор скакать на лошади, когда дождь хлещет по лицу и холодные струи текут под ворот косодэ.

-о боги, Мунемори... Как я буду без обуви?! Смотри, у меня уже все ноги вымокли...

Сильные руки сжали плечи юноши, и Сирояма даже вскрикнул, когда изуродованное лицо фехтовальщика так резко приблизилось.

-Послушайте же меня наконец, господин Сирояма. Нам угрожает смертельная опасность. Любое промедление увеличивает шансы наших врагов и уменьшает наши. Поэтому умоляю ,наберитесь терпения. На пароме мы все равно промокнем насквозь, волны на реке нынче сильные, а паром маленький. Я еле уговорил старика. А теперь идемте, коня придется оставить, он будет нам только помехой при переправе.

Стуча зубами от страха и холода, Юкииэ поплелся за Мунемори. Едва они ступили на паром, как старый рыбак, хозяин переправы, принялся отчаливать. Утлое суденышко безбожно качало, несмотря на протянутый от одного берега к другому канат. Подвязав рукава первым попавшимся под руку куском веревки, учитель фехтования поспешил на помощь паромщику. Ему было трудно управляться одной рукой, ноги предательски скользили по мокрому полу, а волны грозили смыть самурая за борт. Но тот продолжал упорно работать, и мышцы на здоровой руке вздымались от напряжения.

Юный Сирояма забился в наименее опасный угол и вцепился в деревянный поручень. Накидка почти совсем уже не спасала от воды и ветра, волны то и дело окатывали его почти с ног до головы, но и без волн было не лучше — ливень и не думал заканчиваться. Длинные, черные как кончик хвоста кицунэ волосы, за которыми Юкииэ всегда тщательно ухаживал, растрепались, от прически не осталось и следа. Пальцы покраснели от холода. Юноша сжался в комок, пряча лицо и желая только одного — чтобы все это оказалось ночным кошмаром. Почему, ну почему все это происходит именно с ним? Про страшные приключения интересно читать в китайских летописях и романах, а не испытывать их на своей шкуре!

Благодарение богам, река не была не широкой. Конечно, для Юкииэ и Мунемори переправа тянулась целую вечность, но на самом деле никто не успел всерьез замерзнуть, Сирояма потому что кутался в накидку, а Нимпей потому что без устали помогал старику.

-Ну, вот и все, уважаемые. Вознесем благодарность Будде Амиде, что мы целы и невредимы, и никого из нас не смыло в воду. Река сегодня просто взбесилась. Но мы теперь уже в безопасности. Давай, самурай, заплати, как полагается, на этом и разойдемся. — старик, зябко ежась спешил привязать лодку.

-Да будет Будда милостив к тебе... в следующей жизни. — Мунемори тяжело вздохнул и подошел к рыбаку, как будто собираясь помочь ему. Юкииэ даже толком не заметил удара, только слабо блеснул клинок, и паромщик, захрипев, упал в воду.

-за...за... зачем ты его убил?! Он же помог нам! — Юноша отпрянул от фехтовальщика, как от опасного дикого зверя.

-Нельзя допустить погони, юный господин. Да, этот старик не сделал нам никакого зла, и я поступил нехорошо, убив его. Но он бы перевез и наших преследователей, а вашей гибели я допустить не могу никак. — Мунемори рубанул по канату, и паром тут же стало медленно относить вниз по течению. — это задержит их надолго. Дождь будет лить еще несколько дней, волны не дадут им перебраться вплавь. Река в этом месте коварна, много водоворотов. Чтож, у нас есть хотя бы передышка. Проклятье, вы промокли насквозь. Надо поспешить. Еще совсем немного осталось, верьте мне. Здесь неподалеку, в прибрежных зарослях есть хижина, старая, но крепкая. В ней можно переждать бурю. Идемте же.

Рука снова стальным кольцом сжала запястье Юкииэ. Теперь Сирояма испытывал перед своим учителем фехтования нечто сродни благоговейному ужасу. Мунемори казался, подобно своему мечу, выкованным из металла. Его не волновали ни дождь, ни холод, ни усталость. А ведь на нем не было теплой одежды, и несколько минут назад он правил паромом, одной-то рукой, а час назад рубил псов Куроиму направо и налево! Жалобы как-то сами собой застряли у юноши в горле.

Некоторое время они продирались сквозь заросли высокого кустарника. Вернее, продирался Нимпей, Юкииэ оставалось только следовать проторенным путем. Искомая хижина была почти что незаметна среди ветвей, в одиночку Сирояма едва ли нашел бы ее.

Внутри было темно, как в погребе, из-за отсутствия окон. Зато не было и ветра. При виде огромного количества сухих веток на полу, Мунемори довольно усмехнулся и принялся было ползать по полу, выбирая самые подходящие для очага.

-Мунемори Нимпей! Ты никчемный слуга! Твоему господину холодно, он весь промок! А ты занимаешься какими-то глупостями! — Юкииэ не сдержался и жалобно шмыгнул носом. — у меня пальцы дрожат и зуб на зуб не попадает. Сделай что-нибудь.

-Сию секунду, мой господин. — самурай покорно оставил сборы хвороста и принялся раскладывать на полу что-то непонятное. — я взял это на пароме. Соломенные циновки. Лежали под палубой и не промокли. Они и сейчас почти сухие. Не самая удобная постель, конечно, но ничего другого у нас нет. Будем спать под ними.

Разложив эту столь удачную находку на полу, Мунемори подошел и Юкииэ и буквально вытряхнул того из промокшей окончательно накидки и фурикосодэ.

-Нимпей! Ты что творишь?! Ты моей смерти хочешь?! Я же замерзну!

-В мокрой одежде вы замерзнете еще сильнее, Сирояма-сама. К тому же, ее все равно необходимо высушить. Вот хорошо, а нижнее юката почти совсем не промокло. — Мужчина не обращал на возмущенные возгласы молодого человека ровно никакого внимания. Четкими скупыми движениями, не тратя времени зря, он раздел его до простого белого нижнего юката. — пояс тоже нужно снять. Вот так, закутайтесь в него, будет гораздо теплее.

Несколько опешивший от такого напора, Юкииэ весьма охотно сел на циновку, поплотнее закутавшись в полы кимоно. Мунемори опустился рядом на колени и стал быстрыми разогревающими движениями растирать окоченевшие руки и ноги юноши. Благодатное тепло очень быстро растекалось по телу, но Сирояма не выглядел довольным.

-Хватит, Мунемори. Я не могу лицезреть твое лицо так долго и так близко. Мне уже не холодно. Ты, кажется, хотел заняться очагом? Так займись.

Сирояма Юкииэ терпеть не мог все уродливое. Это была одна из главных причин, по которой он так редко заглядывал в додзе своего учителя.

Нимпей, не выказывая никаких признаков обиды, продолжил сбор хвороста, и вскоре в очаге затрещал огонь. Он давал не так уж много тепла, зато сразу стало светлее и как-то уютнее. Юноша подвинулся ближе к теплу, грея уставшие ноги. Фехтовальщик тем временем развесил одежду молодого господина для просушки. И только покончив со всеми делами, мужчина снял наконец и свою одежду. Косодэ было разодрано в нескольких местах, хакама по самое колено были коричневыми от ила и грязи. Оставшись в одних фундоши, мужчина размял плечи и потянулся.

-Неплохо бы все это простирнуть. Да только времени нет. Ладно, не беда. Смотрите-ка, хозяин, я и не ранен даже. И что за разбойников безруких Куроиму наняли?

-Ради всех добрых богов, Мунемори, надень на себя хоть что-то! Я не могу на тебя смотреть! — Юкииэ с ужасом смотрел на жилистую фигуру учителя фехтования, всю исполосованную шрамами, на культю ниже локтя вместо правой руки, на жуткий ожог.

-простите меня, Сирояма-сама, но в этом нет нужды. Все равно пора спать. Нас ждет долгий путь впереди, долгий и сложный. Так что лезьте под циновку и засыпайте поскорее. — с этими словами мужчина проворно улегся на циновку рядом с молодым человеком, накрыв второй циновкой и себя, и его. Нижнее юката полетело в дальний угол.

-Нимпей! Ты.. . ты... Ты грубое животное! Ты что, правда думаешь, что я буду спать с тобой голый в одной кровати?! — Юкииэ попытался отстраниться, но тяжелая рука легла ему на грудь, отсекая пути к отступлению.

-Сирояма-сама, очаг дает не так уж много тепла. Если мы будем спать рядом и греть друг друга телами, мы не замерзнем. Мне жаль, что вам неприятно, но ничего не поделаешь. А теперь спать, и не слова больше.

В хижине воцарилась тишина. Юный Сирояма лежал на циновке, не смея вздохнуть. Да, вот уж чего у Мунемори не отнять — так это властности. Скажет — как отрежет, и ничего с этим не сделаешь.

Смирившись со сложившейся ситуацией, Юкииэ устроился поудобнее, повернувшись на бок и придвинувшись чуть ближе к мужчине.

"А ведь правда, так гораздо теплее.... И вы только на него посмотрите! Уже дрыхнет! Животное и есть..."