Слуга

Мунемори спал, прижимаясь к циновке изуродованной половиной своего лица. Прошло несколько минут, и Сирояма почувствовал, что у него тоже слипаются глаза. Все-таки, это был самый страшный и самый тяжелый день в его жизни. Погружаясь в сон, Юкииэ подумал, что левая половина лица Нимпея осталась такой же красивой, как и 7 лет назад, когда они впервые встретились. Пока не произошел тот ужасный случай...

2.

Смотрите, Юки-вакка, в этом нет ничего сложного. Вы делаете шаг вперед правой ногой, и приставляете левую. Между ступнями должно быть расстояние, равное примерно двум вашим ладоням...

-А когда ты научишь меня какому-нибудь секретному удару? Мне надоели все эти шаги да поклоны. — Юкииэ раздраженно зевнул и недовольно посмотрел снизу вверх на своего нового учителя фехтования.

Ему было 8 лет, когда состоялась их первая встреча с Мунемори Нимпеем.

А сколько же лет тогда было самому фехтовальщику? Не так уж много, врядли больше 18ти. Но для маленького ребенка и это кажется солидным возрастом. Помнится, сначала Юкииэ порядком оробел. Мунемори был совсем не похож на нии-сама и других жителей столицы. Он по-другому одевался, иначе себя вел. Например, никогда не носил ярких цветов и роскошных вещей. Хакама, простая куртка, не украшенная ничем, кроме фамильных гербов-монов. Да он и не был богат и известен в столице, этот самурай, только что вернувшийся из самого пекла междоусобиц. Но нии-сама его ценил и уважал невероятно. Ехал ли лорд Сирояма на охоту, или просто на прогулку, занимался ли он стрельбой из лука или изъявлял желание выйти в свет — всюду его сопровождал верный йодзимбо. И правда, никто не справился бы с ролью телохранителя лучше Нимпея. Как-никак, репутацию лучшего фехтовальщика среди многочилсенных вассалов дома Сирояма просто так не заработаешь.

Но Юкииэ никогда всеобщих восторгов не разделял. Во-первых, кендо казалось ему самым скучным и однообразным занятием на свете. Раз от раза он все с меньшей охотой посещал додзе, и все чаще придумывал причины, чтобы и вовсе туда не являться. Мальчик сколько себя помнил, привык получать все и сразу, а утомительные и на первый взгляд совершенно бесполезные тренировки вызывали только раздражение и головную боль. Во-вторых, еще в самом нежном возрасте Юки-вакка достиг завидного мастерства в одном весьма полезном ремесле. Он виртуозно вил из людей веревки. Поэтому робость и почтительная опаска по отношению к Мунемори очень скоро сменились неприязнью и пренебрежением, как и к любому другому слуге. Нимпей был прост, как глиняный чайник, никогда не врал, а еще совершенно не умел злиться на детей и на друзей. Вся его суровость была напускной, к тому же фехтовальщик совершенно не умел говорить "нет". Вся дворня беззлобно подшучивала над этой его слабостью. "Если Мунемори-сан не в додзе, значит, ему опять кто-то сел на шею".

Но вскоре юный Сирояма невзлюбил своего сенсея не на шутку.

И дело было не в занудных наставлениях. просто глава дома, любимый нии-сама, обращал внимание только на этого никчемного рубаку! На охоте ли, на прогулке, при дворе — всюду его видели в компании Нимпея. Старший брат не желал отпускать своего фаворита и на секунду. Вот и сейчас он чуть ли не вбежал в зал для тренировок в самый разгар занятия.

-Ну что, Юкииэ, стал уже лучшим фехтовальщиком Японии? Слушайся нашего блистательного Мунемори-сенсея, и добьешься больших успехов!

-Не льстите мне, Сирояма-сама. — фехтовальщик смущенно потер кончик носа. — я так и не смог увлечь уважаемого Юки-вакку...

-Ты не виноват, мой драгоценный и незаменимый йодзимбо. Просто он маленький. Маленький и глупый. — нии-сама подошел к Нимпею сзади и обнял за талию, украдкой показав младшему брату язык.

Юкииэ обиженно надул губы. Еще одна причина ненавидеть сенсея. В его присутствии лорд Сирояма, обычно такой спокойный и надменный, вел себя как полный идиот. Да и сам Мунемори хорош — его попытки побороть блаженную дурацкую ухмылку были просто смешны. Мальчик никак не мог понять, почему два взрозлых мужчины, обычно такие собранные и серьезные, наедине ведут себя словно дети малые.

-Если тебе неинтересно, Юкииэ, иди поиграй с девушками в мяч. Они в тебе души не чают. — нии-сама окончательно забыл о брате и принялся что-то неразборчиво шептать на ухо телохранителю, смеясь и отодвигая в сторону его длинные волосы.

И так повторялось каждый раз, стоило им остаться втроем. Юный Сирояма просто переставал существовать! Юкииэ страстно мечтал о большой междоусобице, чтобы сенсея отправили туда и убили поскорее.

Хотя в столице было ничуть не менее опасно. Власть имущие приобрели дурную привычку подсылать к неугодным наемных убийц или дарить друг другу пропитанные ядом кимоно. До поры до времени беда обходила дом Сирояма. Сыграло ли тут роль известное на всю Японию мастерство Мунемори, или нии-сама долго удавалось дружить со всеми и против всех — но все-таки и их спокойствие было нарушено. В ту ночь, как только поднялся шум, слуги сразу же поспешили увести Юкииэ к дальним родственникам на другой конец города, и вернуться мальчик смог только к следующему полудню. Слава ками, покушение позорно провалилось. Нимпей в ту ночь был в опочивальне своего господина и, проснувшись первым, ловко сбил убийцу с ног и сломал ублюдку шею. Но, даже оказавшись дома, мальчику пришлось до позднего вечера просидеть взаперти. Взрослые решали важные дела, посылали гонцов, договаривались об аудиенции при дворе. Наконец, когда все затихло, маленький Юки-вакка смог выбраться из своих покоев и бегом бросился к комнатам брата. Но у самых дверей что-то заставило его резко остановиться и тихонько опуститься на колени. Тихие голоса за тонкой стеной, о чем говорили эти двое там? Наверняка опять всякие глупости. Юкииэ бесшумно отодвинул дверь, оставив маленькую щелку, не видя ничего плохого в том, чтобы удовлетворить любопытство. Все равно ему, как ребенку, ничего дельного не расскажут.

В спальне царил полумрак, ее освещала лишь пара масляных светильников. Мальчик озадаченно прищурился. Нии-сама, судя по голосу, лежит на футоне. А где тогда Мунемори?

Когда младший Сирояма понял, что йодзимбо лежит РЯДОМ со своим господином, на одном футоне, он поспешно прикрыл рот ладонью, заглушая удивленный вскрик. Он молчал и смотрел, не в силах ни двинуться, ни дать знать о своем присутствии.

-Мое... о ками, это все принадлежит мне! Всякий раз, когда я вижу тебя, я повторяю эти слова, и все-таки не верю! Мунемори, скажи, приказываю, скажи, что я не сплю, что это не морок, не иллюзия... — Нии-сама говорил таким хриплым, тихим голосом, как будто ему было больно произносить слова.

-Вы — мой господин, Сирояма-сама. Вам принадлежит мое тело, моя душа, мой меч... и мое сердце тоже целиком в вашей власти. — Нимпей сел на кровати, и на мгновение его широкая спина заслонила от Юкииэ старшего брата. Мальчик заворожено смотрел на обнаженную кожу и распущенные длинные волосы. Но в следующий миг лорд Сирояма снова толкнул его на футон.

-Мой... мой, целиком мой. Ты принадлежишь мне весь, слышишь? Это совершенное тело, это прекрасное лицо. Здесь, здесь, и здесь тоже — это все мое! — нии-сама покрывал беспорядочными поцелуями лицо и шею самурая, лихорадочно, словно спешил куда-то. Холеные пальцы, украшенные перстнями, властно сжимали жилистые предплечья мечника.

Юкииэ не понимал, не мог поверить, осознать, как такое вообще возможно. Как может благородный аристократ дарить ласки слуге? Почему Мунемори-сенсей, такой сильный человек, гораздо сильнее брата, ведет себя так, будто он слаб, как женщина?

-Сирояма-сама... вам не стоит... — почти беззвучно выдохнул йодзимбо сквозь полуоткрытые губы.

-Тссс, молчи! Не смей мне перечить! Это тело принадлежит мне, ты сам только что говорил! — лорд Сирояма с какой-то необъяснимой яростью сжал подбородок Нимпея, привлекая его к себе.

-да, господин Сирояма...

-тогда я могу делать с ним все, что хочу. Только мне решать. — и нии-сама принялся жадно целовать Мунемори в губы, зарывшись пальцами в его волосы. Потом, вдруг резко сжав ладонь в кулак, он с силой оттянул голову мужчины назад и, прервав поцелуй, провел языком по шее, до чуть выступающей под кожей ключицы. Его руки с нарочитой жестокостью прошлись по спине сенсея, оставляя следы от ногтей, и сильно сжали ягодицы. Сирояма словно испытывал терпение своего телохранителя.

Маленький Юкки-вакка смотрел на них, и впервые в жизни злился на брата. С удивлением он поймал себя на мысли, что нии-сама ведет себя гадко. Мунемори-сенсей столько для него сделал, Мунемори-сенсей любит его! Зачем тогда делать больно? В эту самую минуту старший брат поднял глаза и увидел Юкииэ. Он долго смотрел на мальчика, а потом как-то зло ухмыльнулся и приложил палец к губам, так, чтобы Нимпей этого не видел. Младший испуганно кивнул и даже прикрыл рот обеими ладошками. Убежать он не посмел. И даже имей он такую возможность — все равно бы не ушел. Какая-то непонятная сила пригвоздила к полу, ноги стали словно ватные.

Лорд Сирояма поднял руки и с силой надавил на плечи телохранителя. Видимо, он делал так уже не раз, потому что учитель фехтования все понял без слов и послушно склонился к бедрам своего господина. Со стороны мальчика казалось, будто мужчина просто зарылся лицом в шелковые складки кимоно. Но лицо нии-сама дрогнуло, он прикрыл глаза и застонал, сжав губы. Лоб перечеркнула сосредоточенная складка, как будто брат думал о чем-то важном и серьезном. Положив руку на затылок Мунемори, он прижал его к себе еще ближе и сильнее. В опочивальне воцарилась тишина, нарушаемая только глухими стонами лорда Сирояма. Вдруг нии-сама вскрикнул и резко подался бедрами вперед. Нимпей закашлялся и вынужден был остраниться. Он повернулся в пол оборота к двери и тяжело дышал, глядя в пол, не имея возможности увидеть Юкииэ. Подбородок и рот самурая был испачкан чем-то белым.

-Правда же, Мунемори очень красив, когда занимается любовью, нээ, Юки-вакка? — аристократ расслабленно растянулся на футоне, посматривая на младшего брата из-под полуприкрытых ресниц. Сенсей вскинул голову, еще недавно подернутые поволокой, широко раскрылись от удивления.

-Юкииэ... ты...

Мальчик сдавленно всхлипнул, закрыв лицо расшитым рукавом.

На следующий день младший сын дома Сирояма со свитой, спешно собравшись, отправился погостить к своей сводной сестре на берег моря. Сестра пригласила их, не особо надеясь на согласие. Каково же было ее удивление, когда Юкииэ вцепился в полы ее кимоно и со слезами на глазах стал умолять поехать сегодня же! Весь день, пока шли приготовления, он просидел в своей спальне. События прошедшей ночи показались ему такими страшными... юный Сирояма дрожал от одной мысли о том, что сейчас в комнату войдет нии-сама со своим йодзимбо. Стоило ему подумать о них — и перед глазами снова появлялась полутемная опочивальня, хриплые стоны, красные полосы от ногтей на спине Мунемори и брат, с безумным взглядом прикладывающий палец к губам. Лорд Сирояма так и не появился. Зато по ту сторону ширмы несколько часов к ряду сидел какой-то человек. Юкииэ видел сквозь бумагу только силуэт, но почему-то был уверен — это Нимпей. И вправду, когда он в сопровождении слуг покидал свои покои, учитель фехтования встал перед ним на колени. Его лицо выражало такое искреннее смятение, что мальчик даже на мгновение замешкался. Самурай прижался лбом к доскам пола.

-Простите меня, Сирояма-сама...

"Да, Сирояма-сама..." — отдалось в голове отвратительным эхом.

-Уйди с дороги. — Юкииэ поджал губы, как будто увидел нечто мерзкое, и пошел к своей карете, запряженной буйволами.

После этого скоропалительного отъезда он не видел ни брата, ни сенсея целых два года. Это были самые веселые и безмятежные годы его жизни. Хоть сестры и жили в захолустной провинции, у них в замке было совсем не скучно. Конечно, маленького жителя столицы коробили чересчур простые нравы жителей имения. Но это были люди честные, пусть не затейливые, зато добрые и благородные. Юкки-вакка часто ловил себя на мысли, что Мунемори здесь бы очень понравилось. И вот что странно, о мечнике он вспоминал гораздо чаще, чем о старшем брате. Иногда ругал Нимпея последними словами, иногда жалел, что грубо обошелся с ним тогда, уезжая из столицы. Так или иначе, Юкииэ не спешил возвращаться в город, а значит, и встреча с фехтовальщиком откладывалась на неопределенный срок.

Но люди предполагают, а боги, как известно, располагают. Так что, когда в приморском замке получили приглашение на празднование тридцатилетия лорда Сироямы, мальчик радовался не меньше сестер. Все-таки прошло немало времени, жуткие воспоминания порядком поблекли, да и по блеску столицы Хейян он успел затосковать. На том злосчастном пиру все и случилось.

Этот наемный убийца был не похож на других. Ремесло свое он знал в совершенстве, а в хитрости превосходил злых демонов. Злодей готовил покушение несколько месяцев, поступив на службу в дом нии-сама, работал исправно, и к тому моменту, как было решено устроить праздник, уже некоторое время прислуживал за господским столом. Казалось, в его плане нет изъянов. Все блюда, подаваемые к ужину, тщательно проверялись, так что яд должен был настичь господина Сирояму другим путем. Тонкая игла, брошенная сильной меткой рукой из другого конца зала. Даже если она не попадет в горло, отрава довершит начатое. А затем — молниеносный побег. И поминай как звали.

И все-таки преступник не учел одного. Он не знал истинных границ мастерства Нимпея Мунемори. Мастер меча и в разгар веселья услышал тихий свист, с которым тонкий стальной стержень разрезал воздух. Одним щелчком по цубе он заставил свой меч вылететь из ножен, и твердый клинок преградил игле путь. В который раз жизнь Сироямы-сама была спасена верным йодзимбо.

И тут ярость и злоба свели наемника с ума. Издав страшный крик, он бросился на лорда, схватив с пола чугунок с горячим маслом. Он был принесен в зал для развлечения гостей, чтобы готовить лакомства в их присутствии. Обжигая собственные руки, рыча, как дикий зверь от боли и ненависти, убийца швырнул посудину прямо в старшего Сирояма. Все в зале в ужасе замерли. Чан перевернулся в воздухе, и кипящее масло пролилось прямо над тем местом, где сидел хозяин дома. Да, глава дома погиб бы страшной смертью, не оттолкни его в сторону верный телохранитель. В полной тишине раскаленная жидкость окатила Мунемори. Несколько мгновений мужчина стоял, не двигаясь. А потом страшное молчание разорвал жуткий вопль, полный непереносимой боли. Нимпей упал на спину и стал кататься по полу. Сирояма-сама весь дрожал, как осиновый лист, не в силах пошевелиться.

-кто-нибудь! Кто-нибудь, помогите же ему! — первой от оцепенения очнулась сестра, та самая, у которой так долго гостил Юкииэ. Все тот час же пришло в движение. Воины скрутили лиходея и потащили в темницу, гости кинулись к лорду Сирояма, а слуги окружили фехтовальщика, который уже не катался по полу, а только громко стонал, выгибаясь дугой. Кто-то попробовал было снять с него косодэ, но ткань отходила только вместе с обгоревшей кожей. Слава ками, наконец-то послали за доктором.