Жилец

-Да, ты говорил. Ден, как тебя угораздило? — спросила я.

-Авария, — ответил он. — Ладно бы только сам гробанулся, я человека убил. Суд меня оправдал: ночь, мокрая дорога, он выскочил не на переходе из-за грузовика, я не успел среагировать... А я продал свою квартиру и отдал все деньги его жене. Машина мне, сама понимаешь, ни к чему, да ее все равно теперь только на металлолом... Родители на улицу не выгонят, а на жизнь я заработаю.

-А... нога?

-Говорю, я пытался отвернуть. Не вышло, слишком поздно. Очнулся уже в больнице. Говорят, меня спасатели автогеном выпиливали. Но не надо об этом, ладно?

Я молчала.

-Вечер уже, — произнес Денис, поднимаясь. — Я похромаю домой, а то меня хватятся, а я мобильник забыл.

-С моего позвони, — сказала я. — Куда ты пойдешь на ночь глядя? У меня три комнаты, уж тесниться не придется.

Он промолчал.

-Я думала сдавать две, ну хоть приятельницам — подешевле, но все ж лица знакомые, — а потом поняла, что с чужими жить не могу. Хочу вот разменять эту хату, себе однушку купить получше, а что останется — ту сдавать. Но жалко до смерти, я тут выросла... — я отвернулась к окну. — В однушку все книги, все вещи не впихнуть, а эту квартиру я не тяну. Зачем мне одной трешка?

-Вера, сдай комнату мне, — вдруг сказал Денис.

-А?

-Я не могу жить с родителями. Они меня с ума сводят. Я оплачу всю коммуналку и накину сверху, сколько скажешь, — попросил он. — Я зарабатываю неплохо, не смотри, что я калека, голова-то осталась при мне. Тебя я не побеспокою, я тихий, музыку не слушаю, телевизор не смотрю, а если сижу за работой — то в наушниках. Друзей водить не буду, да и нет их у меня, я говорил.

-А что родители-то? — после паузы спросила я.

-Жалеют, — обронил Денис и отвернулся. — Извини, не хочу об этом.

-Ладно, — решилась я. — Оставайся. Средняя комната моя, выбирай любую другую. Постельное белье и полотенце я тебе сейчас выдам, а прочее уж завтра привезешь, да?

-Да уж, без любимой бритвы и зубной щетки я ночь как-нибудь переживу, только правда домой позвоню, чтобы меня не начали по моргам искать.

-Бритву возьми одноразовую, в шкафчике целый пакет, зубная щетка там же. Нет, не вспоминай анекдот про пароходскую, она новая, в упаковке! — засмеялась я. — Пароль на вай-фай сказать?

-Я что, в раю? — серьезно спросил Денис.

-Не знаю, — ответила я, с ужасом понимая, что сию секунду взвалила на себя очень тяжелую ношу.

*

Через неделю я уверилась, что ноша, в общем, не очень обременительна. Денис терпеть не мог готовить, зато руки у него были золотые, поэтому искрящие розетки и шатающийся рукомойник он живо привел в порядок. Еще он не терпел беспорядка, в той комнате, которую он занял, теперь все сверкало чистотой, зачахшие было растения, которые я забывала поливать, немного воспрянули духом, и даже аквариумные рыбки явно прониклись к постояльцу самыми добрыми чувствами.

Чем он занимается, я не представляла. Видела пару раз на экране ноутбука — а у Дениса был здоровенный и тяжелый, как чемодан, не игрушка, а целая рабочая станция, — строки какого-то кода, и только. Может, он был программистом, может, занимался чем-то еще, главное, исправно платил. Мы и пересекались-то нечасто: я уходила на работу в восемь, постоялец обычно отсыпался до полудня, к работе приступал часа этак в три дня и засиживался чуть не до рассвета. Я и сама классическая 'сова', но увы — штатное расписание есть штатное расписание, мне фрилансом не заработать достаточно для жизни!

Тем вечером мы мирно болтали на кухне: я готовила, Денис был на подхвате, в смысле, резал и чистил овощи. Говорили ни о чем, лишь бы звучал человеческий голос, и какая разница: он описывает построение алгоритма чего-то там заумного (ему вслух лучше думалось) или я пересказываю сплетни с работы, а то еще свои наблюдения — я любила подмечать разные забавные мелочи по дороге и даже записывала кое-что. Никому прежде не давала почитать, а ему дала, он сперва смеялся в голос, а потом серьезно сказал, что мне надо рассказы писать. Зощенко из меня, может, и не выйдет, а сетевой писатель — вполне. Чуть-чуть стиль доработать, опечатки убрать, будет отлично. Их много нынче, блоггеров, и некоторые зарабатывают себе на жизнь такими вот историями. Лишним такой опыт уж точно не будет.

-Да ну, — сказала я тогда, — это я ведь ради забавы, ну и чтобы в компании рассказать какую-нибудь байку. А если займусь ради денег, смешно уже не будет.

-Может, и так, — обронил он, и тут заголосил телефон.

-Ден, посмотри за мясом! — велела я и нашарила в сумке мобильный. — О, приветики! Как вы там? Как тетя Света? Чего не отвечаю, наверно, в метро была, не слышала, а сейчас вот готовлю... Ага...

-Сама-то как? — спрашивала двоюродная тетка, и по тону ее было понятно: что-то ей нужно.

-Да ничего. Зарплату вот вовремя не платят, я теперь комнату сдаю, — честно ответила я, отойдя в свою комнату.

-Вот оно что! Подружке? Ты говорила, вроде есть у тебя кто-то на примете...

-Нет, Вик, случайно подвернулся вариант, я и сдала. Хороший парень.

-Па-арень... — протянула та и тревожно добавила: — Ты там это... поаккуратней! А то такие парни, знаешь...

-Вика, он действительно нормальный, — терпеливо повторила я. — Не пьет, не курит, не ширяется, никого не водит, исправно платит и вообще он мне тут всю проводку исправил.

-Ну и все же, жить одной в квартире с чужим мужиком...

-Да я его вижу раз в неделю, у нас графики разные!

-Ну ма-ало ли... — тетка вдруг сменила тон, и я поморщилась. — Катюша в этом году заканчивает, думает поступать в экономический, но у нас-то тут, сама понимаешь...

Я понимала. В городке недалеко от столицы имелось пара колледжей, но какое там образование? А Катька девчонка ушлая и хитрая, ей в большой город хочется, тут шансов больше (впрочем, все так думают). Собственно, подразумевалось, что я должна пригласить племянницу пожить у себя. Ну а что, квартира большая, три комнаты, чего им пустовать? Разумеется, никакой платы, какие счеты между родственниками!

-Вика, но у меня жилец, — перебила я теткин монолог. — Меня целыми днями нет дома, а он работает удаленно, на улицу почти не выходит. Ты сама посуди, можно ли Катьку тут оставлять? Говорю, он нормальный, но я, если вдруг что, отбиться смогу, а Катя? Нет, ну если уж совсем край...

-Ой, да, — подумав, сказала та. — То есть нет. То есть надо подумать. Ну давай, пока-пока!

'Подумать! — зло фыркнула про себя я, бросив телефон на стол. — А меня спросить не надо?'

-Вер, лук уже класть или рано? — спросил Денис, сосредоточенно глядя в сковородку.

-Клади, — сказала я, принюхавшись. — Огонь убавь и крышкой прикрой, пусть потушится.

-Плохие новости? — негромко произнес он, сев напротив.

-Да так... — я улеглась подбородком на руки. — У меня есть тетя. Двоюродная сестра мамы. А у нее дочка, Катя. Ей шестнадцать, школу заканчивает, поступать надо, а у них там в Подмосковье особо некуда. Ну и вот мне уже открытым текстом намекают, что неплохо бы деточке пожить у тетеньки в столице, потому как я тут жирую на своих квадратных метрах, а той некуда деваться... И вдруг выясняется, что у меня есть жилец.

-Вера, я съеду через пару дней, только найду, куда, — произнес Денис после паузы. — Я понимаю, что несовершеннолетней девушке жить в одной квартире с чужим мужчиной, даже если он инвалид...

-Никуда ты не съедешь, — сказала я. — Это Катька не приедет. Я ее, если честно, терпеть не могу, пару дней выдержу, конечно, но...

-Это имеет свойство затягиваться.

-Ага. Неделя, другая, а потом она уже тут прочно обосновалась. Но, понимаешь, родня, все дела, да мы для вас, да вы для нас... Ненавижу эти семейные предания!

-Вер, не нервничай.

-А я не нервничаю, я просто рассказываю. Та семейка вечно норовила на чужом горбу прокатиться, только дед мне говорил, сколько они с бабушкой жратвы туда таскали, как впахивали на этой чертовой картошке, и куда их потом послали с того участка. Как же, москвичи, зажрались! А участок прадед младшей внучке оставил, мол, остальные сами справятся, а эта самая слабая...

Я махнула рукой и подскочила.

-Мясо горит!

-Извини, я еще не привык за ним следить, — виновато сказал Денис. — Раньше мать готовила, а я так... пельмени-сосиски, ну или заказывал что-то.

-Да ладно, чуточку пришпарилось, — улыбнулась я. — Съедим. А что не съедим, то выкинем. Вон во дворе кошек сколько! Протяни руку за приправой, тебе ближе... Да что ж вас раздирает!

Телефон снова надрывался.

-Ден, ты овощи порежь, — попросила я. — У меня вечер семейной любви. Видимо, Вика уже нажаловалась.

Он кивнул.

-А, тетя Люся! Как жизнь? Ну и у меня ничего, ужин вот готовлю. Да так, жаркое и салат, много мне надо, что ли? Угу... Да, это уж точно, теперь так просто никуда... Ой, тетя Люся, нам третий месяц, третий уже зарплату вовремя не платят! Ну какие органы, о чем ты? У нас же зарплата серая, по документам всего пятнашка, а остальное — это вроде как премиальные. Ну и вот... уже и официальную задерживают, — вдохновенно врала я. — Я квартиру стала сдавать. Ага. Ну не очень здорово с чужим человеком жить, но ничего. Хоть хватает на пропитание. А, Вика уже сказала? Ну да, мужчина. Проводку вон починил. А так мне без разницы: меня днем дома нет, а красть у меня нечего, книжки разве что! Вот-вот, кому они нужны... Ага, пока-пока, передавай всем привет!

Я вернулась на кухню, выключила телефон и швырнула его на диванчик.

-Достали, сил нет...

-Вер, не расстраивайся так. А если я мешаю, я уйду, сказал же.

-Ничего ты не мешаешь. Это они... — Я снова сцепила руки под подбородком. — Когда умерли родители, меня все жалели. Ну там... месяц-другой. А потом пропали. Родители у меня были добрые, всем понемногу перепадало, а с меня взять нечего. Только вот квартира... Но при деде никто бы не сунулся, а тут вот зашевелились.

-Тогда я точно никуда не пойду, — неожиданно спокойно и холодно произнес Денис. — В наше время одинокая девушка с трехкомнатной квартирой в столице — это как в средние века девчонка с мешком золота на большой дороге... И пусть я калека, кое-какие знакомства у меня имеются. Мне твоя жилплощадь не нужна, сразу говорю, мне достанется часть родительской... дай им боги здоровья... Да я и так себе место найду. Но, повторяю, не уйду, если ты не выгонишь.

-Я и не собиралась тебя гнать, — я шмыгнула носом. — Одной страшно. И вообще, давай ужинать!

-Давай, — тихо сказал он. — И не плачь.

-Не буду, — пообещала я, принимаясь за салат и отбивную. — Ты сам-то ешь!

-Конечно...

Я тыкала вилкой в овощи и думала о том, что загнала себя в ловушку. Родственники не отстанут, а у меня не хватит силы воли, чтобы отказать племяннице в праве пожить немного в своей квартире. Если нападут все скопом, мне...

-Смени номер телефона, — сказал вдруг Денис. Он ел аккуратно, я таких манер и не видала. — Исчезни.

-Городской-то что, тоже менять? И они в полицию заявят, если я пропаду.

-С какой радости? Не отвечать на телефонные звонки — это что, уголовное преступление? Адрес они знают, но войти не смогут, ты же им ключи не давала? Ну заявят они о пропаже, так даже если заявление примут — а это ведь не самые близкие родственники, могут и не принять, — и придут проверять... Ты здесь, жива и здорова, а обязать тебя общаться с родней никто не вправе.

Я покачала головой.

-Ладно... я на работе еще с юристами поболтаю, может, что подскажут. Ден, так погано на душе... Ведь родные все люди, а из-за этой паршивой квартиры готовы на уши встать. И она же им не обломится, я ее государству завещала, только им не сказала! Ну, может, еще ребенка усыновлю, тогда перепишу...

-Рано тебе о завещаниях думать, — ответил он, собирая посуду. — Иди спать, тебе вставать ни свет ни заря. А я еще поработаю.

*

Тогда я проснулась ночью, скорее даже утром, в пятом часу и увидела свет из-под двери. Я тихо постучала в дверь, приоткрыла ее — Денис не спал.

-Ты что так заработался?

-Я не работаю, — ответил он. — Разбудил, да?

-Да нет, я встала просто... а у тебя свет горит.

-Я погашу, — безразлично произнес он.

-Ден, ты что? — я протянула руку. — Тебе... плохо? Болит где-то?

-Нет.

-Ден, скажи толком, а то скорую вызову!

Он помолчал и сказал после паузы:

-Ничего у меня уже не болит. Устал. Плохо. Не знаю, Вер, муторно как-то на душе, тоскливо, тянет, выкручивает, а я не понимаю, что это и как с этим быть. Просто... не знаю. Не могу...

-Я посижу с тобой, — сказала я. — Давай, может, телик включим, все повеселее?

-У тебя антенна обрезана у входа.

-У тебя зато внешний хард на пять терабайт, сам показывал. Скажешь, там никакого кино нету? Давай включай, я свою подушку принесу и чаю заварю, один черт завтра выходной...

Я уснула в восьмом часу, уже начало светать. Денис — чуть пораньше. Телевизор бормотал о чем-то своем, показывал киношные страсти, но нам было все равно.

Проснулась я от звонка в дверь, долго моргала, пытаясь понять, где я и что происходит. Потом сообразила, осторожно одернула на спящем Денисе футболку — виднелись жутковатые шрамы, уходящие вниз, под брюки, — зевнула и пошла открывать.

-Кто там?

-Верусь, это я, Лида! — сказали снаружи.

-Вползай, — сказала я, открывая дверь. — Что, опять твой буянит?

-Ну! Всю ночь как на иголках, как бы чего не вышло... — Лида, бывшая однокурсница, присела на табуретку. — Верк, ну все же нормально было, зашился, три года прожили, как люди... И сорвался! Спасибо, детей нет, а то... Я-то хоть где перекантуюсь, а дети?

-Ушла б ты от него, — сказала я, отчаянно зевая и ставя чайник. — На кой он тебе?

-Люблю, — понуро сказала Лида. — Извини, что я так рано в выходной, но у меня никого больше нет. К предкам не пойду, они мне уже двадцать раз говорили, мол, сама, дура, виновата. Подруг не осталось, ты вот единственная, к тебе и подалась...

-Ты иди умойся пока. Крайняя комната свободна. Средняя моя, в левой жилец, не буди, он ночами работает.

Лида посмотрела на меня с намеком, но я отвернулась.

-Иди, умывайся. Зареванная вся... Я пока завтрак приготовлю.

Готовить я не стала, бутербродами можно обойтись, зашла к Денису и осторожно тронула его за плечо.

-Что? — вскинулся он.

-Да ничего. Подруга моя приехала, я хотела предупредить, чтобы ты в трусах не рассекал.

-Не имею такой привычки. Малоэстетичное зрелище.

-Ну а вдруг? — улыбнулась я. — Ден... тебе получше?

Он кивнул.

-Извини за вчерашнее. Накатило что-то... — Он вздохнул. — А твоя подруга...

-Видимо, поживет, — сказала я. — У нее с мужем неприятности, он пьет сильно, вот она и кочует по знакомым, а у меня комната свободная, вот и... Ден? Ты что?

Мне показалось вдруг, что светлые серые глаза Дениса сделались зелеными. Освещение шутило, наверно, ветку вон к окну склонило, отсвет упал...

-Не делай людям добра, не увидишь зла, знаешь такую поговорку? — сказал он. — Но дело твое.