Увлекшись рассматриванием картинок, я не заметил, что рядом со мной никого нет. Не успел испугаться, как услышал голос рыцаря Валиса:
— Мышкун, иди сюда!
Пока я любовался тем, что принял за ботанические справочники, бывшие духи бродили по бесчисленным комнатам хранилища мудрости, дивясь на многочисленные "файлы", а больше — на то, как они сохранились за тысячелетия. Кроме меня, "библиотечным абонементом" воспользовался только наш уважаемый огненный магистр. Таларит взял несколько листочков и, за неимением лучшего хранилища, осторожно навернул их на свой посох, прикрепив полоской ткани. Делал он это с таким выражением лица, словно чувствовал себя варваром, топящим костер драгоценными фолиантами. В остальных же чужие вещи не вызывали никаких иных эмоций, кроме восхищения искусной работой. Мастер Дравар подобрал в домах несколько ювелирных безделушек, которые заинтересовали его необычной техникой изготовления. Он надеялся разобраться, как они сделаны. Но здесь, в библиотеке, гном, кажется, потерял надежду разобраться в технологии. Ходил и, тоскливо вздыхая, смотрел на то, во что можно превратить металл, если знать — как. Лагаиси, увидев в одном из домов небольшое зеркальце, попросила — почему-то у меня — разрешение оставить его себе, но смысл библиотеки был для нее невнятен. Остальные вообще ничего не взяли.
Но сейчас Валис звал так, словно нашел что-то очень ценное и, главное, понятное.
— Что тут? — поинтересовался я, заглянув в комнату, откуда услышал голос рыцаря.
Это помещение отличалось от остальных — видимо, здесь-то и обитал раньше хранитель. Похоже на рабочий кабинет, оно казалось почти жилым, точнее, недавно покинутым. Обстановка в других домах наводила на мысли о том, что их обитатели ушли — без особой спешки, но забирая с собой лишь самое ценное. Все остальное перед тем, как сказать последнее "прости" временному жилью, привели в порядок. Так выезжают из гостиницы люди, не привыкшие пользоваться чужим трудом и боящиеся, что пришедшая убирать горничная посчитает их за свиней.
А здесь же было гораздо больше всяких нужных ежедневно мелочей вроде лежащей на мраморной столешнице палочки с заостренным кончиком — определенно инструмента, с помощью которого наносились письмена на металлические пластины. Легкий беспорядок — словно хозяин вышел лишь на минутку. Да и обстановка больше была похожа на жилую комнату, чем на хранилище: что-то вроде дивана в углу, низкий столик со стоящими на нем кувшином и чашкой, несколько стульев, пейзажи на стенах. По центру — рабочий стол, возле него — полка с теми самыми мелочами, которые любой разумный обязательно возьмет с собой, если собирается покинуть жилье хоть на неделю.
— Кажется, Миллинитинь может прочесть, — сказал Валис, указывая на парящие над столом пластины. Одну из них эльфийка держала в руках.
— Ну, что там? — нетерпеливо подгонял ее магистр Таралит. — Знала, но забыла?
— Помолчи хоть немного! Сам ничего не можешь, а дергаешь, — фыркала в ответ Миллинитинь.
Но в конце концов она уверенно сказала:
— Старое человечье наречие, но записано эльфийскими знаками. Поэтому я сомневаюсь в смысле некоторых слов. Впрочем, понять можно.
— Так не тяни! — подал голос приплясывающий от нетерпения гном.
— Я не тяну... Слушайте! "Тому, кто читает эти..." Вот тут не пойму, какое-то незнакомое слово... Строки, знаки? Ладно, неважно! "Тому, кто это читает. Если ты проник сквозь завесу, то ты достоин... этого". Чего "этого", непонятно. Я никогда не слышала такого слова. Похоже на "доступ", но в какой-то непонятной форме. "Доступления". Но дальше вроде расшифровывается: "Ты можешь взять то, что тебе нужно, и столько, сколько позволит вторая завеса. Вторая завеса — твоя собственная, которую ты принес с собой..." Ничего не понимаю... Кто что принес?
— Какая разница? — пробурчал гном. — По-моему, это значит лишь одно: хозяева не обидятся, если мы что-то отсюда унесем. Появится эта самая "вторая завеса" — там разберемся. Точнее, она с нами разберется.
— Нет, подгорник, не так! — возразил Убуш-ага. — Наверное, это — испытание. Каждый возьмет то, что ему нужно. Но вот незадача — мне тут ничего не нужно. Много вещей — красивых и бесполезных. Зачем они шаману? Те, кто живет в степи, тоже делают вещи, но они еще и полезные. Духи любят не красоту, а живую силу. Духи любят не вещи, а силу вещей. Когда орк делает вещь, он вкладывает в нее немного своей силы. Чтобы задобрить духов, мы плетем ковры из шерсти и перьев, долго плетем, каждый завиток узора — это немного силы. Когда я вернусь в степь, я буду говорить с духами. Но зачем им сила тех, кто умер тысячу весен назад...
— Наверное, ты прав, старик, — согласился рыцарь Валис. — Мне тоже тут ничего не нужно. Вещи красивые, но они не мои.
— Я хотел бы узнать новые заклинания, но вряд ли смогу прочесть то, что написано в золотых листах, которыми полны комнаты, — с сожалением вздохнул магистр Таралит. — Я взял несколько страниц... Но, боюсь, в конце концов они станут бесполезным украшением в кабинете какого-нибудь собирателя редкостей. Хотя, может быть, в Ванатаре найдутся знатоки языков, способные расшифровать древние знаки. Тогда знания, собранные в этих стенах, станут достоянием Ванатара.
— Ванатар? — Я уловил смутно знакомое из воспоминаний "ненаследного принца" название. — Это — далеко на востоке, обиталище "серых" магов, куда не добрались армии Великого Властелина? Вожди Ванатара признали его право на западные земли в обмен на независимость...
— Так, — кивнул маг. — В прошлой жизни я не раз бывал в этом городе мудрецов. Думаю, за столетия ничего не изменилось, и там до сих пор живут те, кто занимается исследованиями природы чудесного. Мастер Дравар тоже слышал о Ванатаре, он вроде бы существует до сих пор, и многие маги, практикующие здесь, на западе, учились там...
— При чем тут Ванатар? — отмахнулся гном. — Хватит болтать. Давайте послушаем девку, она вон уже третью табличку мацкает!
— Наверное, господину магу неинтересно меня слушать, ведь он же был в Ванатаре! — съехидничала Миллинитинь. — Ему интереснее про Ванатар рассуждать.
— Ну, что ты! Нет, конечно, мы тебя слушаем, — ответил магистр Таралит и почему-то покраснел.
— Ну, так слушайте, а не болтайте!
И Миллинитинь продолжила читать — уже более уверенно, легко находя нужные слова:
— "Ты не сможешь избавиться от второй завесы, пока находишься в подземных чертогах. Но здесь ты узнал, что она есть. Этого достаточно, чтобы ты ушел в большой мир с новым знанием. Уйти отсюда просто — достаточно выйти в тоннель..." Опять не очень понятно... Он тут назван: "Тоннель дальних дверей". Именно "дальних, расположенных далеко", а не "длинных". Ладно, посмотрим, что за двери такие... И дальше — странно: "Нужно встать у той из них, которая сама позовет, и ты прибудешь туда, где нужен".
— Похоже на описание действия телепорта, — задумчиво пробормотал Таралит. — В мое время в Ванатаре велись исследования феномена мгновенного переноса живого существа на расстояние... Кажется, этим занимался великий магистр Мирсолан.
— Утомил ты своим Ванатаром! Чего мы ждем! — воскликнул мастер Дравар. — Пошли скорее!
— Погодите, тут еще много что написано, — остановила его эльфийка. — Думаю, это будет интересно даже тебе, торопыга, — история народа, который создал подземный город.
— Читай! — согласился гном. — Только без этих твоих рассуждений, что понятно, что непонятно. Иначе мы никогда отсюда не выберемся.
— Хорошо. Слушайте!
Миллинитинь посерьезнела:
— "Знающие так и не пришли к единому мнению по поводу того, что послужило причиной гибели нашего родного Дома. Десять планет, связанных нитями любви и внимания, пребывали в мире, пока не пришло Великое Безумие. Все смешалось, и все изменилось. То, что было камнем, стало смолой, а вода превратилась в песок. Те, кто довольствовался радостями тела, не смогли жить в чужом им мире, которым стал Дом. Брат резал брата, дочь травила мать. Не стало любви, не стало семей, все ненавидели друг друга, каждый был против всех. Но были и те, кто жаждал знаний и мог терпеть любые лишения ради них. Такие объединились, чтобы противостоять толпам обезумевших мертвецов, в которых превратились их братья. Но жизнь становилась все хуже и хуже, и наступил момент, когда уже некого было спасать. Тогда двенадцать мудрых собрались вместе и проложили путь за пределы Десяти планет Дома. Новый мир был таким же чужим, как и оставленный, но нас не беспокоили воспоминания, ведь мы не знали, каким он был прежде. Мы шли по умирающим планетам и планетам, рождающимся в муках, и везде мы искали новое знание. Безумие пронизало все, но формы безумия были столь же интересны, как и формы Творения. Но чем дальше мы уходили от Дома, тем глубже были Следы Творца. Мы нашли миры, живущие в гармонии сами с собой, молодые и здоровые и полные надежд, словно юная девушка, еще не встретившая своего первого мужчину. Эти планеты были столь же прекрасны, но ни одна из них не была Домом, и мы шли дальше.
На многих планетах жили существа из плоти и крови. Некоторые из них когда-нибудь смогут познать любовь. Поэтому там, где наша надежда колебалась на грани уверенности, мы оставляли следы. Конечно, наше стремление сравниться с Создателем можно считать гордыней, но и пахарь разбрасывает зерна, лишь надеясь на урожай.
Если ты читаешь эти строки, то это значит, что наши надежды были не беспочвенны. Возьми здесь все, что сможешь полюбить, и отправляйся к тем, кто еще не знает другой радости, кроме радостей тела. Может быть, мы когда-нибудь встретимся.
Хранитель Эиорит, один из ста восьми, оставшихся ждать".
Эльфийка замолчала, но долго еще никто не посмел произнести ни слова. Потом Лагаиси неожиданно спросила:
— А что такое любовь?
— Любовь?
Рыцарь Валис задумчиво взглянул на водяницу и ответил так же смутно, как были написаны слова на золотистых листах:
— Когда-то я думал, что знаю, что это такое. Теперь — не уверен...
Я решил, что пора вмешаться:
— Оставаясь здесь, мы вряд ли это поймем. Нужно идти в тот тоннель... Ну а потом, пока будем способны что-то думать, размышлять над загадкой.
— Ты прав, орк, — согласился мастер Дравар. — Я любил мою жену. Потом любил свой народ, внуков моих внуков, искавших в горе железо и камни. Я их люблю, и я им нужен. Иначе зачем бы я помогал тем оболтусам, которые лезут в шахты, не позаботившись о креплении свода? Но глупцы, поняв свою глупость, могут поумнеть. Я всегда в это верил. Когда-то и я сам был молодым и глупым... Нам нужно идти туда, где мы нужны.
И мы пошли.
Глава 33
Словно по заказу второй или третий поворот привел нас к винтовой лестнице. Мы спустились ниже уровня города-пещеры — там был лишь длинный коридор, освещенный мерцанием стен, в которых переливались темнотой полукруглые арки. Никаких створок, ничего, похожего на замки, — только полные угольной чернотой провалы.
— А кто нас должен позвать? — спросила Лагаиси.
Но ответ был понятен. Магистр Таларит взглянул на потолок, в его глазах мелькнула тень задумчивости, и он уверенно направился к одной из арок. Миг — и фигуру мага окутала радужно переливающаяся тьма. К моему удивлению, за ним последовала Миллинитинь. Еще один вихрь мрака вырвался из вспыхнувшего синими огнями проема — и вот уже и эльфийка исчезла в пустоте.
— Нет, мне туда не надо, — хмыкнул гном и направился к другому проему.
И снова все повторилось: вихрь тьмы, фейерверк звезд — и пустота на том месте, где еще мгновение назад стоял знаток руд и драгоценных камней.
Следующая очередь оказалась моей. Я ощутил, что один из проемов чем-то отличается от других. Он не такой, он ждет, там, за ним, происходит что-то важное, очень важное для меня, то, о чем я почти забыл, но что я обязательно должен сделать...
Словно подчиняясь чужой воле, я сделал несколько шагов в направлении позвавшей меня двери. Тьма приближалась, росла, окутывала меня мягким одеялом. Коридор исчез, свет померк, я ощутил себя крошечным, словно песчинка, и одновременно — огромным, бесконечно огромным. Миллионы звезд кружили и сверху, и снизу, хотя я давно уже не понимал, где верх и низ, где право и лево... Только бездонная чернота и бесчисленные огни...
Вдруг я ощутил себя в уже знакомом тумане. Под ногами — хрустящий серый гравий, вокруг — клубящиеся серые стены призрачной пелены. Над головой — слоистый дым... Но вокруг пирамиды — чистый воздух. Да, там была пирамида — невысокая, ниже меня, вроде тех, что ставили раньше в горах геодезисты на значимых точках, к ним потом привязывали измерения расстояний. Четырехгранная каменная пирамида со срезанной вершиной. Ребра мерцают, словно в них вмонтированы светодиоды...
Это видение длилось лишь миг — и вот я снова в пустоте, а потом — в каком-то подземелье. Нет, это не тот тоннель, где я был только что. Стены — грубо обтесанный камень, потолок закопчен, а впереди нестерпимо яркий после мерцающей полутьмы подземного города выход наружу — узкая полоса небесной сини...
Несколько вздохов — и я ощущаю, что рядом со мной кто-то есть.
И сразу же, словно штормовой ветер, навалились звуки. Шум множества голосов, заунывное пение, грохот барабанов, звон металла...
— Где мы? — услышал я за спиной.
Оглянувшись, я увидел рыцаря Валиса и Лагаиси. Девушка смотрела с безмятежным любопытством, воин — с настороженностью:
— Я не знал, куда идти, и пошел за тобой, орк. А что ты загадал, когда направлялся к двери?
Я задумался. Нет, я ничего не загадывал. Я вообще не очень-то умею что-то хотеть для себя. Я просто посчитал, что, если я что-то обязан сделать для этого мира, мир сам поможет выбрать мне нужное направление.
— Не знаю, — ответил я Валису. — Но по звукам похоже, что вокруг той дыры, куда нас занесло, немало народу.
— Рядом есть большая стоячая вода, — тихонько, словно стесняясь, добавила Лагаиси. — И еще тут пахнет теми тварями, которых сожгли в горах у маленького озера.
Какая стоячая вода? Я иногда с большим трудом понимал девушку, хотя она почти всегда говорила то, что важно. И сейчас ее слова заставили забеспокоиться. И — не только меня.
— Я чувствую, что впереди — бой. Орк, как твоя рука? Совсем не можешь работать саблей? — спросил Валис.
— Нет, удивительно, но рука совершенно зажила. Словно там, в пустоте...
Но Валис перебил меня:
— Тогда будь наготове. Не нравится мне это...
К выходу мы подкрадывались осторожно, в любой момент ожидая нападения. Возле лаза пришлось опуститься на четвереньки. Узкая горизонтальная щель словно просела и осыпалась, разрушенная временем стена, закрывавшая выход наружу, через нее видно лишь кусок неба и чьи-то ноги, много ног на каменном полу.
Затаив дыхание, я высунулся до пояса и осмотрелся. Стало понятно, что тем, кто тут собрался, не до нас. Каменная площадка заполнена народом. То ли люди в диковинных шипастых доспехах и жутких масках, то ли вставшие на задние лапы крокодилы — зеленые и чешуйчатые, тела покрыты безобразными наростами... Толпа сгрудилась возле показавшейся мне знакомой мраморной статуи обнаженного юноши с факелом в руке, оставив свободным круг метров пять в диаметре.
