Дар Королевы

Я отвернулась, глядя куда-то в стену, и быстро закончила:

— К тому же, я бы не хотела их вмешивать. С ними не должно ничего случиться.

— Тогда я постараюсь заодно переселить их подальше. Можешь не беспокоиться и отдыхать, я всем займусь.

— Спасибо, — кивнула я и поднялась с места, с трудом держа голову поднятой. — И ещё... попросите Нину Алексеевну, чтобы Юра не узнал раньше времени? И остальные в академии, естественно, тоже.

Ректор кивнул.

Как-то страшно становилось от всего, что ли. Я только сейчас начала понимать, что всё взаправду, а не во сне происходит. И что у всего есть не только положительные стороны и права. Есть и минусы, и наши обязанности перед другими. Похоже, из этой паутины уже не выбраться на свободу. Остаётся только попытаться перебить пауков.

— А ты сильнее, чем мне казалось, — догнал меня у самых дверей голос Мирослава.

— Спасибо, — кивнула я, и вышла, не желая слушать продолжение.

И мир упал к моим ногам — рухнуло всё, на чём он держался. Я сильная? Я смогла решиться на такое, и этим надо гордиться? Действительно, разорвать со своим прошлым, особенно если оно было хорошим, может не каждый. Ума не хватит.

XX

На улице было безветренно. Небо затянуло тучами, предвещавшими скорый снег. Однако спрятанное солнце освещало этот мир так спокойно, что он казался безмятежным. От холода слёзы замерзали прямо на щеках. Ком в горле мешал дышать. По всем канонам на улице сегодня должно быть пасмурно и грустно, а не так беззаботно сказочно.

Людей пришло не настолько много, чтобы путаться в знакомых, но и не так мало, как я ожидала. Кто-то молча наблюдал на происходящее, женщины и девушки в основном ревели. Обнимая отца, чтобы не упасть на замёрзшее дерево гроба, рыдала мать.

Я смотрела на неё, понимая, что хочу сейчас броситься к ней, обнять, утешить, сказать: 'Не плач, мамочка, со мной все хорошо!' Но как вкопанная стояла на месте, сдерживаясь. Отец был бледен, молчалив и каждую свободную минуту курил, хотя не брался за сигареты уже лет десять. В душе всё разрывалось, хотелось кричать. Пара слезинок скользнула по моей щеке, пользуясь тем, что на похоронах всё равно можно.

На людей я не обращала внимания. Сколько бы хороших слов сейчас ни сказали, свои похороны это ад. Чужое горе приносит только боль.

Не знаю, что сделала бы я, если бы у меня на плече не лежала рука Олега, который явился, как представитель компании, где работала покойница. В голове шумело, я почти не разбирала слов, особенно, если их адресовали не мне. Так хотелось вернуть всё назад и наплевать на тот момент, когда я зашла в кабинет к Мирославу с решительным видом. Да пропади они пропадом все эти интриги вместе с проклятым городом! Прав был Юрка...

— Эй, — шёпотом позвал меня оборотень, тронув за плечо, — у тебя сегодня день рождения, что ли?

— Мой день рождения в августе, — беззвучно ответила я.

— Но кто-то сказал, что похороны проходят в твой день рождения.

— В день рождения Снежаны, — поправила я, вытирая с лица очередную слезу.

После этого вопроса, я отвернулась и старалась не смотреть на родителей. И не думать. Ни о чем. Только глупо повторяла какую-то песенку, услышанную случайно на улице. Чтобы мыслей посторонних не было.

— А в августе значит у Миранды? — ледяным тоном осведомился Олег, наблюдая, как я киваю. — Ну, ты и железная...

— Разве? — спросила я, прекращая говорить, как только поняла, что сейчас сорвусь.

— По крайней мере, очень сильная, — тут же пошёл на попятную оборотень, и вдруг крепко прижал к себе, обнимая за плечи.

— Олег... — всхлипнула я, прикусила губу, и быстро продолжила, — я пойду.

— Я с тобой?

Я замотала головой. Лучше одной.

— Ты... здесь официально... а я так... по глупости... я пойду, прогуляюсь... не переживай...

— Иди, — ответил он, погладив меня по плечу и выпуская из объятий. Жаль, мне пару минут было так хорошо.

И я чуть не бежала из ритуального зала, чтобы не видеть лиц, не слышать слов, не ощущать боли. Погребения я просто бы не перенесла. И прощание-то далось тяжело.

Уже за территорией, где проходила первая часть похорон, я глубоко вдохнула зимний воздух. Резким движением руки стёрла слёзы. Бледная кожа без перчаток тут же покраснела. Дыхание выровнялось, но набежавшие как мухи на мёд, мысли снова попытались вернуть меня в бездну отчаяния.

— Золото, золото, золото, златые облака, — тихонько запела я, шагая по направлению к дороге.

— И золотыми каплями течёт с горы река.

Я шла, не разбирая пути, только иногда оглядываясь по сторонам, чтобы не попасть под машину.

— Золото листьев осенью на землю упадёт, и кто-то в горы серые его искать пойдёт. И кто-то в горы серые его искать пойдёт.

Я шла, шепча песню, которую случайно услышала. Раньше я помнила слова — сегодня половину вставляла наугад. Сапоги приминали грязный снег под ногами, взгляд бездумно скользил по старым знакомым улочкам, выбирая направление. Я не знала, куда мне идти, как. Поэтому определилась только с тем, что повернулась спиной к двору, где раньше жила. Не сегодня, не туда.

— Гласит народная легенда, что нету золота в горах.

Никогда бы не подумала, что заставлю своих родителей так страдать. А ведь больно и мне самой. По сути, я сделала это из прихоти, потому что слишком привыкла к новому лицу — не хотела отказываться от него. Я судорожно вздохнула.

Наш небольшой райончик находился почти на краю города. Конечно, я могла бы призвать метлу и сразу полететь в академию. Но сейчас мне не хотелось никого видеть и слышать. Поэтому решила, что просто пойду в сторону города, который ближе всего к центру Рейхардской оппозиции. Когда устану, полечу.

— Но люди с континента искать его идут на свой страх.

Мне нравилось в детстве убегать далеко от дома, пока никто не видит, и знакомиться там с ребятами. Я чувствовала себя путешественницей. Мне всегда было тесно в мире, ограниченном какими-то рамками. Настолько тесно, что я даже придумывала свой. Теперь меня не связывает ничего. Но почему-то я не радуюсь. Наверное, потому что свобода — это пустота.

— И может быть, когда-нибудь оно найдётся, открыв народу счастья путь...

Я не задумываясь отказалась от своих родителей взамен на волшебный мир. Странное ощущение: будто я еду по дороге и перепутала поворот. Только вот вернуться уже нельзя, потому что движение одностороннее. Я чёртова эгоистка, которая думает только о себе. Спасти, сохранить, защитить... Разве я могу что-то, когда причиняю такую боль собственной семье?

— Но только пока тайна эта остаётся, ты не желаешь ли рискнуть?

Вообще, близкие люди страдают от нас больше всех. Многие пытаются отговориться, мол, на то они и близкие. Но на самом деле просто не задумываются о том, что нашим родным бывает намного больнее, чем они показывают. Казалось бы, это так просто, сохранить, уберечь. Но ты сам делаешь широкий шаг и в очередной раз заставляешь любимые сердца разрываться на части.

— Золото, золото, золото, златые облака.

Наш район заканчивался большим мостом, по которому стремглав неслись машины. Кто возвращался из деловой поездки, кто спешил в небольшой загородный домик. Все они вливались в непримиримое течение дорожной реки. Я, оглядываясь по сторонам, чтобы меня никто не сбил, перешла на мост.

— И золотыми каплями течёт с горы река.

А ведь я же сейчас в этом городе совсем одна. Мама, папа, они хотя бы есть друг у друга. Надеюсь, они стойко перенесут весь тот ужас, который я устроила. Я уже поплатилась за это: увидела их боль, пропиталась ей и осталась одна утопать.

— Золото листьев осенью на землю упадёт, И кто-то в горы серые его искать пойдёт. И кто-то в горы серые его искать пойдёт.

Я вступила на мост, направилась вдаль. Пока ещё поднималась над землёй — до воды было далеко. Как я могу защитить целый мир, если не уберегла двух дорогих мне людей? Вряд ли из меня получится хорошая королева. Разве что, идеально холодная и эгоистичная. У нас это почти как образец правительницы.

— Авантюристы, аферисты все тянутся давно сюда...

Наверное, я сегодня действительно умерла — не чувствовала ничего, огромное пустое пространство. С трудом собралась с мыслями. Как поступить, и будет ли моё решение действительно правильным. А если подумать, то что такое правда, правильность?

— Но, как гласят артисты, найти его здесь просто беда.

Всё это субъективно. Не могу сказать, правильно ли поступила. Возможно, этим решением я спасу кому-то жизнь. Но сейчас вижу только то, что я разрушила её своим родителям. Но одновременно спасла их от неприятностей, в которые они могли влезть из-за меня. Что на самом деле правда?

— А, впрочем, может кое-где оно таится, не веря этой ерунде...

Я вышла на тот участок моста, который находился над водой. Ветер усилился, разметав белые несобранные волосы. Я без особого энтузиазма пыталась отвести их руками назад, но они упорно лезли, куда не следует. Чужие волосы, чужое лицо, чужая жизнь, даже характер уже не мой.

— И не желает никому пока раскрыться. А, может, повезёт тебе?

Где Я? Обломки моей жизни потеряны среди надежды тысячей других. Не хочется идти вперёд, нельзя развернуться назад. Кажется, что я забыла что-то очень важное. Я всего лишь хотела изменить свою жизнь, а в результате просто потеряла её. Теперь ничего нельзя, и ничего не хочется. Кажется, надо что-то делать.

— Золото, золото, золото, златые облака, и золотыми каплями течёт с горы река.

Слева от меня проносился бесконечный поток машин, который не замирал ни на секунду. Они куда-то спешили, норовя обогнать друг друга. Справа, несмотря на зимний мороз, бурлила в своей необузданности река. Всё-таки велики грехи твои, человек. И даже в самые страшные холода нет покоя вечной страннице из-за величественного прогресса, который с каждой минутой нас убивает.

— Золото листьев осенью на землю упадёт, и кто-то в горы серые его искать пойдёт. И кто-то в горы серые его искать пойдёт.

С одного края бурлила жизнь, с другого неслась смерть. Но любой мой шаг в ту или другую сторону мог стать для меня фатальным. Творения человечества, летевшие рядом. Создание природы, бегущее далеко внизу. Шаг влево. Шаг вправо. Так легко сейчас найти свою настоящую смерть. Надо просто перебраться через бордюр, который отгораживает меня от этого.

— И старичок белобородый, и статный дивный эльф...

А на пешеходной дорожке так спокойно и тихо, что даже не верится. Только ветер напоминает о том, что меня окружает. Под ногами тонкая полоса асфальта, огороженная с двух сторон. Я на грани.

— Одну найдут дорогу и двигаются все вперёд по ней.

Это своеобразная граница двух миров, двух жизней, двух людей. Я сейчас иду по ней, как будто балансируя. Я могу свернуть в любую минуту, куда заблагорассудится. Проблема только в том, что любое моё решение приведёт к смерти.

— Быть может, из них кто-либо его откроет, и сочинят про это стих.

И, чтобы выжить или дойти до конца, мне надо остаться собой. Нельзя уходить с грани. Но она бесчувственная и безжизненна. По сути, эта полоса никому не нужна, она только мешает слиться воедино двум стихиям. И я сейчас иду по ней. Сумею ли я добраться до конца? Или это будет только началом?

— Ведь целый континент тогда от счастья взвоет. А, может, ты возглавишь их?

— Снежинка! — окликнул меня знакомый голос.

Только сейчас я поняла, что спустилась с моста, а на повороте стоит чёрный автомобиль с тонированными стёклами, из которого выглядывает весёлая Ария. Слабая улыбка, перемешанная с удивлением, появилась на моем лице. Мне просто было очень приятно видеть эту девушку.

— Хватит на меня пялится, я без шапки, у меня сейчас уши замёрзнут, — сообщила она мне. — Ты, кстати, тоже. Капюшон — халтурная замена!

Я, послушно кивнув, обежала машину, и заскочила на переднее сидение. Сзади тут же что-то подскочило, положило лапки мне на плечи и гордо сказало: 'А!'

— Почему не предупредила, что ты с Рэмом?

— И что бы ты сделала?

— Села бы с ним, — решила я, потому как очень хотелось сейчас прижаться к дракошке. Вот уж этому чуду я никогда не сделаю больно.

— Нет, — усмехнулась Ария, заводя машину, — хотя бы в первую дорогу я тебя никому не отдам!

— В первую? — удивилась я, сообразив, куда она меня повезла. Мы направлялись не загород.

— Да. Юрка всё-таки узнал, что ты учудила. Орал, кричал и топал ногами, но я отговорила его мешать. Однако мне вдруг захотелось тебя кое-куда свозить.

— И куда мы едем?

— Честно говоря, я плохо разбираюсь в названиях ваших улиц. Знаю только, что там у вас Храм находится, а буквально за остановку до этого — клуб.

— Ты меня что ли на кладбище везёшь? — испугалась я, разглядывая дорогу впереди.

— У вас там кладбище? В центре города?

— Ну, есть одно, — смутилась я, понимая, что как-то неудобно получается.

— Странный город, — пожала плечами Ария, — но ты можешь радоваться. Я везу тебя в другое место.

Мы ехали около десяти минут, и всю поездку завхоз развлекала меня весёлым и трёпом. Я даже позабыла события сегодняшнего дня, всё дальше отгоняя в сознании образ грани между мостом и рекой.

До кладбища мы действительно доехали, но, когда я уже испугалась, повернули на незнакомую мне улочку. Дорогу окружили деревянные покосившиеся дома, между ними то и дело сновали люди, мешая ехать быстро. Где-то рядом крикнул петух, сильно меня напугав. Для мобильника звучало слишком громко и правдоподобно. Совсем деревня, а мы кладбищу в центре города удивляемся.

Мы приехали. Поодаль от деревянных домиков стоял куда более молодой их кирпичный собрат. Вообще, он напоминал жилище волшебницы в лесу: стены украшали рисунки крупных разноцветных гербер, а крышу покрывала зелёная черепица.

— Куда ты меня привезла? — спросила я, вылезая из машины вслед за подругой. Рэма она деликатно попросила подождать внутри.

— В гости к одной приятной женщине! — Ария уже подошла к двери и постучала.

Послышались шаги, как будто по лестнице. Моя провожатая хитро улыбнулась, заслышав их, и бросила словно невзначай:

— Кстати, её зовут Валерия Анатольевна, она мать Селены, которая после восстания покинула Рейхард. Так что, думаю, ты можешь называть её бабушка Вэл.

И не успела я отреагировать, как дверь домика открылась, являя нам его хозяйку — высокую и очень худую. Кожа на высохшем теле, кое-где висела, но едва заметно. Сущие мелочи, если учесть, что бабуле за шестьдесят. Длинная безупречно чёрная коса кольцами обвивала голову, словно змея. Сама же женщина выглядела просто восхитительно, сохранив в таком возрасте не только горделивую осанку, но и красивое, несмотря на морщины, лицо.

— Ария, дорогая моя! — обняла она завхоза, не замечая меня, пока я стояла чуть поодаль. — Ты так редко меня навещаешь, что каждый визит как праздник!

— Здравствуйте, Валерия Анатольевна! Я тоже очень соскучилась, но сегодня не просто так приехала — хочу вас кое с кем познакомить.

И подруга жестом указала на меня. Повисла тишина. Хозяйка дома, отказываясь понимать, качала головой, прикрывая рот ладоньюи вглядываясь под капюшон.