Третья Грань Реальности

— Да! — обрадовался Вильфрид, которого избавили от тяжёлого бремени.

— Не с ним, — коротко сообщила я, тоже не вдаваясь в детали.

— Да, конечно, далеко не все мужчины нравятся девушкам, — задумался чародей, видимо, впервые оценивая своего приятеля по критериям жениха. — Лаврик, конечно, не красавец. И не слишком умён. Не деликатен...

Пока мужчина перечислял, моя улыбка становилась всё подлее. Когда учитель, наконец, это заметил, он осёкся на полуслове и заверил:

— Но он очень обходителен!

Я вздёрнула бровь — едва заметного движения хватило, чтобы учитель снова стушевался:

— Хотя это тебя скорее раздражает. Но ведь он бог...

— Поверьте, — тяжело вздохнула я, понимая, что стала каким-то странным обстоятельством в мужской дружбе, — ему уже ничто не поможет. А бог — это вообще не оправдание.

Лицо Вильфрида снова приняло задумчиво-озадаченное выражение. Я с ехидцей улыбнулась, похлопывая чародея по плечу, пожелала:

— Приятно подумать, — и спокойно прошла мимо чародея в дом, чтобы наконец-то привести себя в порядок.

Встречались в жизни такие вопросы, на которые мой учитель — очень умный человек — сходу ответить не мог. И занимали они почти как головоломки — Вильфрид иной раз зависал часами, а то и днями. Не знаю, как у него обстояли дела с другими женщинами, но я всё чаще подбрасывала ему что-нибудь эдакое. И с чистой совестью наслаждалось выходным. Наши будни катились по привычной колее.

Грань вторая — чародейское настоящее

Глава 7

Ничего особенного в последний день лета и моего ученичества я не видела. Кроме излишне помпезного Вильфрида, над которым я всю дорогу до города потешалась.

На мой экзамен учитель собирался как на свидание с молоденькой актрисой. Он подстриг волосы и побрил бороду, оставив только бакенбарды и короткие усы, после чего я с удивлением поняла, что 'древнему старцу' едва ли стукнуло пятьдесят. Сегодня на нём красовалась новая накрахмаленная рубашка, дополненная шейным платком, и тёмно-фиолетовый сюртук, расшитый золотыми нитками. И только глаза по-прежнему шутливо, впрочем, озадачиваясь, когда я начинала подшучивать. А, видя древний посох в сочетании с убранством по последнему писку моды, я нашла, где разгуляться.

Учитель оправдывался, что давно не появлялся в высшем свете. По моему мнению, золотые нитки для вышивки и заграничная ткань — явный перебор. Но Вильфрид никогда не считался с моим мнением насчёт расходов. Мне казалось, он тратит слишком много, но, к удивлению, мы никогда не нуждались. У нас находились кое-какие заработки, но выбрасывали денег на ветер мы куда как больше. Как-то я заикнулась об этом, но в ответ получила мудрость 'есть вещи, которых лучше не знать'. Оставалось надеяться, что для заработка мы использовали не чеканный станок.

На дорожный костюм мне, кстати, тоже потратились. Я наотрез отказалась от брючного варианта, заявив, что хоть я и чародейка, но всё-таки женщина. А с юбкой неожиданно мне понравился один-единственный зелёный набор, которому не хватало мехового воротника. Он-то и вылетел в копеечку, зато Лаврик искал его полгода, иногда даже забывая заглядывать в гости. Чудесное было время!

Лошади пошли медленнее, когда мы стали спускаться с холма в лощину. Солнце, уже не скрываемое от нас ветвями старых тёмных деревьев, вовсю палило, заставляя меня сильнее надвигать шляпку.

— Ты её ещё на нос нацепи, — посоветовал Вильфрид, заметив потуги.

— Она не достаёт, — пожаловалась я — с удовольствием бы так сделала.

— Не волнуйся ты так. Подумаешь, появится один ожог где-нибудь на лице. Шрамы украшают мужчину. Ну, и любого чародея в принципе, — поправился учитель, заметив мой укоризненный взгляд.

— Я — девушка, — напомнила я, — между прочим, мне положено заботиться о своём облике: кричать от вида случайного прыща, погружаться в меланхолию из-за выпавшей реснички и падать в обморок, если сломается ноготь. И, да, ожог на носу даже при притягивании за уши на шрам поперёк лица не похож.

— Тогда ты, как приличная, ещё и мышей должна бояться. А не бегать за ними по всему особняку, сбивая с ног хозяев, — отомстил мне чародей, вспоминая последний инцидент.

— А вот это издержки профессии, — вышла я из положения, в последнее время поднаторев в словесных перепалках.

Мы дружно рассмеялись, после чего снова погрузились в дремотную послеполуденную тишину. Я бы с удовольствием легла спать прямо здесь, да солнце очень не любит вампиров. Снова вспомнился тот офицер, который завёл в тупик все мои грандиозные планы насчёт счастливой семейной жизни, оставив на шее две изящные отметины. А чтоб ему солнце в глаз засветило!

— Куда я вообще еду? — задала я риторический вопрос, когда на горизонте появился город. Направление-то знала, но вот что я там забыла -неразрешимый вопрос.

Учитель засмеялся от всей души, уже давно ожидая подобного заявления. Последний месяц я часто впадала в задумчивость, молчала часами, пока не появлялся Лаврик и не вываливал на меня кучу глупых вопросов. После начиналась перепалка, и всё мигом возвращалось на свои места.

Я недоверчиво всмотрелась вдаль, в золочёные блестящие на солнце купола и выложенные красной черепицей крыши. Кажется, мы почти на месте, в Керенске. В этой резиденции государя по традиции проходила аттестация юных претендентов на красивое звание чародея. Я приезжала сюда впервые, но перепутать не могла. От местечка просто разило чародейством так, что, казалось, можно даже учуять, если сильно захотеть.

— Тебе бы это сказать лет пять назад! — подначил меня Вильфрид.

— Пять лет назад я ещё не знала, куда влезла. Но у меня была цель! — заверила его я, воздев к небу свободную руку, словно показывая, какая именно грандиозная и великая.

— Сбежать? — ехидно уточнил он, усмехнувшись.

— Зато цель, — ничуть не смутилась я, признавая правоту. — А вообще скорее подпалить Лаврика. Но теперь я не могу придумать ничего достойного. Сейчас сдам экзамены и лети птичка!

— Куда?

— Кто бы знал! — всплеснула я руками, поражаясь тому, что учитель не уследил за полётом моей мысли.

— Ну, — задумался он, — Лаврик, наверное, должен знать.

— А его, я надеюсь, никто не спрашивал, — предупредила я, настораживаясь.

Чародей никак не отреагировал, и я спокойно вздохнула. Хотя бы специально 'божья благодать' на меня не свалится. А там, может, он обо мне забудет, и обойдётся.

— Кстати, насчёт свободного полёта ты все же немного не права, хотя я и не знаю, огорчит тебя это или порадует, — уточнил Вильфрид через минуту, поразмыслив над чем-то.

— Что именно?

— После экзаменов надо отработать на государя год. Если хорошо сдашь экзамены, то по спецзаданию. Если плохо-то — в армии.

Я поёжилась, вспоминая солдат, с которыми мне пришлось свести знакомство. Конечно, трое из них были врагами, а четвёртый оказался вампиром, но к военным я после этого относилась крайне настороженно.

— Поехали побыстрее? — предложила я, желая отвлечься.

— Наперегонки? — предложил Вильфрид, и погнал коня.

— Запросто! — крикнула я, сорвавшись в галоп следом.

Мы едва затормозили возле пропускного пункта, чуть не перелетев через шлагбаум без всяких магических усилий. Я припала к холке коня, вцепившись в уздечку, но в седле удержалась. Учитель продемонстрировал чудеса ловкости и лишь покачнулся. Гвардейцы словно невзначай, но со скоростью удирающих мышей, ретировались в стороны. Вильфрид извинился, я демонстративно промолчала, и нас без лишних вопросов пропустили, правда, забрали лошадей в конюшню, стоило пересечь пост.

Экзамен на звание чародея привлёк слишком много посторонних зрителей — не на каждой ярмарке увидишь столько народу. Люди в пёстрых одеждах рябили в глазах и жужжали в ушах разговорами о колдовстве и другой светской ерунде, но чародеев в толпе виднелось не так много.

Я отказалась идти, заявив, что у меня 'человекофобия'. Вильфрид сказал, что науке подобная болезнь неизвестна. Я не поверила, но для компромисса обозвала это состояние аллергией, однако уговорить учителя провести меня какими-нибудь подземными тоннелями не удалось. Он, как ни в чем не бывало, пошёл первым, а мне осталось только плестись следом. Железное терпение у человека: я бы на его месте меня ещё и треснула, а он ни разу не сорвался. Всё-таки мы с Лавриком неплохо закаляем нервы.

Остановились мы возле северного крыла, где народа почти не было. Я с радостью выдохнула, будто попала на свежий воздух, и юркнула в тень.

— О, кого я вижу! — тут же бросился навстречу нам мужчина в возрасте с аккуратно завитыми усами.

Я отвернулась, отходя в сторону, будто и не с Вильфридом. Дружеские приветствия, похлопывания, 'случайные' поглаживания и комплименты, словно из учебника по этикету, мне не нравились.

Старый знакомец обнял Вильфрида, демонстрируя искреннюю симпатию, которая вполне могла заменяться приличной долей лести. Меня, к счастью, не заметили.

В росте мужчина моему учителю значительно уступал. Судя по палочке, заткнутой за пояс, словно револьвер, тоже был чародеем, причём весьма умелым. Новички так далеко руку от своего оружия не держали, а посредственные чародеи с такими привычками долго не жили. Хотя сам Вильфрид Серых гор, покрытый славой и наградами с ног до головы, палочку из рук не выпускал вообще, но, с другой стороны, посох трудно куда-то засунуть.

— Рад видеть тебя, Аскольд! — приветливо улыбнулся учитель и хотел продолжить, но старый знакомый оказался расторопнее:

— Надо же! Ты, наконец, решил посетить нас, забросив глупое отшельничество! Я так и знал, что это скучно — сидеть в глуши или бродить, где ни попадя! Здесь, в кругу друзей, тебе всегда рады! Да и при дворе обязательно найдётся местечко, если захочешь!

— Эния, — жалобно позвал учитель.

Я глянула на него недовольно, но подошла. Ладно уж, так и быть, побуду вашим оправданием, чего уж там. Но ничего объяснить Вильфриду не дали. Его приятель оценивающе осмотрел меня и заулыбался сильнее:

— Вильфрид, так ты ещё и не один! Неужели, наконец, решил послушать дружеского совета и нашёл себе кого-то? Твоя спутница просто очаровательна! Как свежая роза в государском саду!

Хитро усмехнувшись, Аскольд пихнул учителя в бок. Вильфрид забавно покраснел и прокашлялся, чтобы голос звучал увереннее. Я просто расплылась в ехидной кровожадной улыбке, наблюдая его смущение. Конечно, даже представить меня в качестве спутницы жизни страшно. Высокомерная вампирка с образованием боевого чародея и вспыльчивым характером готова испортить вам жизнь всего за одно золотое кольцо.

— Да, я нашёл себе ученицу.

— Что? — удивился собеседник, поправляя очки на носу. — Ни за что бы не подумал, что чародейка может выглядеть так... величественно! Девушка, вы уверенны, что правильно выбрали профессию? Вам бы замуж за аристократа...

— Эния! — послышалось издалека.

Насторожившись, я готовилась бежать, но не успела понять, откуда ждать угрозы — из-за поворота выбежала сестра, бросилась ко мне на шею и залилась слезами. В желании провалиться сквозь землю я сейчас могла бы поспорить с Лавриком в любой момент его жизни, но, увы, божественными силами не обладала. В дополнении к Веронике неподалёку нашёлся и Генрих, спокойно наблюдавший сцену.

Меня передёрнуло. Воспоминания из старой жизни чем-то напоминают восставшие трупы — проверяют на прочность, оставляя в душе гнилой запах разочарования. Поэтому я к ним редко обращаюсь, но здесь момент упущен.

— Здравствуй, Вероника, — шепнула я, неловко поглаживая сестру по спине.

Так и хотелось сказать: 'Ну маленькая, не плач, хочешь, фокус покажу?' Но брат вряд ли одобрит такие шутки.

Как я, оказывается, отвыкла от сентиментальных женщин. С Лавриком и Вильфридом все решалось обычными криками и подзатыльниками, иногда чарами, а потом подзатыльниками. Но прилетало нам в итоге от учителя обязательно.

Вероника подняла на меня заплаканные глаза, и я увидела, как сильно она постарела за время, пока мы не встречались. Те годы, что пролетели для меня незаметно, отразились на ней, въедаясь в кожу противными мелкими морщинками. Женщина, как можно так вести себя в столь почтенном возрасте?

Брат тоже стал ещё старше и коренастей, чем я помнила его. Он внимательно глядел на меня, с укоризной. Мужчина, а вы не хотите совсем обидеться и сделать вид, что мы не знакомы?

— Ты могла хотя бы попрощаться?! — возмутилась сестра, не давая мне вставить и слово. — Ты ведь знаешь меня, я ничего не сказала бы против!

О да! Ещё бы узелок в дорожку собрала, нагоняя тоску и меланхолию!

— Я же знала, что ты не будешь волноваться. А брат, обрадованный известием, так спешил отправить меня на обучение, что я просто не могла задерживаться, — съехидничала я, но сестра и не заметила подвоха.

— Это не оправдание! — возмутилась она, отходя на два шага назад, чтобы получше разглядеть меня и уступить место Генриху. — Так что с тебя должок, поняла? Какая ты все же красавица стала!

Вероника радостно засмеялась, перемешивая счастье со слезами. Я с трудом удержала при себе недоумевающе-надменный взгляд свысока, который создавался специально для Лаврика, но потом крепко прирос ко всем остальным людям вокруг. Сестра бы уж определилась, а то как блаженная: то плачет, то смеётся.

Брат подошёл ко мне ближе и порывисто обнял. Из меня как воздух выжали — я и вздохнуть не могла, мысленно ворча, что с рёбрами надо нежнее. То ли после моего ухода Генриха изъела совесть, то ли он просто хочет меня убить, пользуясь случаем.

— Я, конечно, до сих пор зол на твою выходку, сестра, — грозно начал он, а я демонстративно опустила глаза в пол. Хорошая позиция: собеседнику кажется, будто мне стыдно, а я могу корчить любые рожи — не заметят. — Но я прощаю тебя, потому что кровные узы графского рода Виктимских нерушимы! И настаиваю, как твой старший брат, чтобы ты по-прежнему звала себя графиня Эния Виктимская.

Любимую фразу про белену я придержала — я могла собой гордиться! Однако предложение озадачило. Да, с чародейским псевдонимом у меня возникли проблемы — мы перебрали под сотню вариантов, но ничего не нравилось. Вильфрид даже предложил поделиться своим, 'по-родственному', к чему я и склонялась. Привычная фамилия, тем более с титулом, конечно, нравилась мне куда больше... Но Генриху-то это зачем?

— Ты уверен? — уточнила я. — Не пострадает ли ваша репутация? Графиня в чародейках...

Меня-то не смущало, что с такими манерами мне даже близко к аристократическим кругам приближаться нельзя.

— Это всё ерунда и просто глупые сплетни. Ты не в монастырь уходишь, — резко ответил Генрих, забывая, что перед моим уходом монастырь ему нравился больше. — А насчёт чародейства даже неписанных законов не существует. Поэтому я настаиваю, чтобы ты прославляла имя нашего графского рода!

— Хорошо, — кивнула я, не имея никаких возражений. Ну что ж, хоть какие-то хорошие новости, даже желание провалиться можно вполне заменить попыткой улизнуть.

— Прошу меня извинить, — вмешался в разговор учитель, — но экзамены начнутся через пять минут. Вы разрешите проводить Энию в комнату для теоретической части?